Александр Ярдошвили: «В «Спартаке» работает китайский врач, в ЦСКА его заменяет аппарат»
Врач ЦСКА Александр Ярдошвили работает в футболе больше тридцати лет. В интервью еженедельнику «Футбол» он рассказал, как устроен медицинский штаб армейцев, каким тренером был Никита Симонян и кто самый проблемный легионер в истории «Локомотива».
Лед и доктор Керимов
– Когда мы, журналисты, стоим после матча в микс-зоне, мимо нас вслед за игроками врачи и массажисты проносят огромные железные ящики. Что в них?
– Лед. Он должен быть всегда, и его должно быть много. Льдом, как правило, занимаются массажисты – готовят его накануне матчей, следят, чтобы его хватало. Я больше скажу: у нас на базе имеются специальные резервуары с холодной водой, в которых насыпано много льда. Футболисты после игры или тренировки по пояс опускаются в эту ледяную ванну и находятся там порядка пяти минут. За это время охлаждаются ткани, снимается отечность, но дольше пяти минут там находиться нельзя. Это используется не только в ЦСКА. В клубах все большее распространение получают и криобани с температурой минус 196 градусов. Там уже счет идет на секунды. И подобные процедуры проходят даже здоровые футболисты.
– Массажисты заготавливают лед, а как для врача проходит день накануне матча?
– На самом деле большой разницы нет, предыгровой день или обычный. После небольшой и легкой по объему предыгровой тренировки у нас беседы с игроками, последние осмотры. Вечером можно почитать какую-то литературу. Засыпаешь часа в два ночи. А там и до игры недалеко.
– Сколько человек работает в медицинском штабе ЦСКА?
– Семь. Врачей у нас двое, и от этой позиции очень многое зависит тогда, когда игрок только получает травму. От того, насколько верно поставлен диагноз, зависит дальнейшее лечение. Чуть позже к работе подключается физиотерапевт, который обязан прекрасно знать анатомию и физиологию. Совместно с врачом они рассчитывают нагрузку, которая должна приходиться на травмированный орган. У нас в ЦСКА работают два физиотерапевта. Еще есть три массажиста. Они постоянно заняты – обслуживают как здоровых игроков, так и травмированных, а во время тренировки отвечают за воду и тейпирование. В сумме получается семь человек, и, как правило, так и укомплектованы футбольные клубы. Бывает, количество физиотерапевтов разнится, но два врача есть всегда – одному просто невозможно осилить то, что нужно сделать в течение дня. В «Челси» вообще работают девять врачей!
– А физиотерапевтом там значится девушка.
– Да. Физиотерапевты, кстати, бывают разные: одни – с уклоном в фитнес и физические нагрузки, а другие – больше восстановительно-реабилитационного плана. Русских физиотерапевтов мало – у нас нет школы как таковой. Поэтому работают испанцы, итальянцы. Но, я думаю, через несколько лет и в России появятся хорошие физиотерапевты.
– Ваш напарник в ЦСКА – доктор Керимов, который в свое время работал в «Анжи». Он имеет какое-то отношение к владельцу дагестанского клуба?
– Не знаю, в Дагестане много Керимовых. Но это очень известный и опытный доктор, который помог мне влиться в коллектив. Да и в самом факте моего приглашения есть большая заслуга Керимова. При содействии Евгения Ленноровича Гинера, естественно. Да, Керимов начинал в «Анжи», но кроме этого он имеет опыт работы во время боевых действий, а это дорогого стоит. Он роскошный хирург и травматолог и очень хороший диагност.
– А как вы с ним делите обязанности?
– Мое мнение: врачи, которые работают в клубе, не должны делить обязанности. Это неправильно. Представьте, у меня один аспект, у Керимова – другой, и тут возникает ситуация, когда футболисту необходима помощь. И что, я отвернусь и скажу, что это не мое дело и это не входит в мои обязанности?.. Так что работаем в режиме онлайн. Если проблем много, можем договориться, что один берет на себя консультации, диагностику и обследования, а другой «закрывает» вопросы, связанные с тренировками и первичными обращениями игроков. Но все нужно решать в течение дня: к вечеру у тренера должна быть информация о состоянии игроков.
– Тренерам тяжело объяснять, почему тот или иной игрок не может выйти на поле?
– Надо отдать должное Леониду Слуцкому – он неплохо владеет вопросами медицинского штаба. Он часто посещает врачебные семинары и сам иногда читает там лекции. Для тренера это редкость. Из всех других тренеров разве что еще Юрий Красножан принимает такие приглашения.
Стельки для «Лужников»
– Что находится в чемоданчике врача, который вы берете с собой на матчи?
– Словосочетание «чемоданчик врача» – это что-то из прошлого. Сейчас на игры врачи берут с собой сразу несколько чемоданов. В «полевом наборе», с которым мы выбегаем к футболистам, только самые необходимые препараты, которые должны избавить игроков от мгновенной боли. Но на стадионе и базе обязательно есть и другой чемоданчик, где все инструменты на самые серьезные случаи – остановка сердца или черепно-мозговые травмы. Потому как ничто не должно застигать нас врасплох. Ну и третий вариант, при котором уже чемоданчиками не обойдешься и необходима госпитализация. Ее осуществляют наши коллеги, которые работают в стационарах.
– Почему игроков российских клубов обследуют и оперируют только в Европе? У нас нет для этого условий?
– Официально заявляю: у нас очень хорошие врачи. Качество самой операции не может резко отличаться от зарубежных аналогов, но разница в том, что в Европе с первой же минуты начинаются реабилитационные мероприятия. Будь то клиника доктора Айхорна в Мюнхене или римская клиника, где оперирует профессор Мариани. В Штутгарте работает мой хороший знакомый – хирург Томас Фройлих, который в свое время помог Диме Торбинскому. Зарубежную клинику тоже надо тщательно выбирать – в каждой области есть специалисты, которые лучше других владеют вопросом. Например, если говорить об ахиллесовом сухожилии, в Турку есть доктор Ярвинен – один из лучших в мире. Естественно, что игроки с такой патологией будут направлены к нему. Один из последних случаев: Дима Тарасов из «Локомотива» очень страдал, но его удачно прооперировали, и он быстро восстановился.
– В «Спартаке» уже долгое время работает китаец Лю Хуншен, который лечит игроков иглоукалыванием. Насколько нетрадиционная медицина вообще распространена в футболе?
– Китайская медицина, в частности рефлексотерапия, всегда была очень популярна. Это хороший метод, безвредный, если правильно им пользоваться. В «Спартаке» работает китайский врач, у нас же его заменяет физиотерапевтический аппарат. В зависимости от диагноза выбирается соответствующая программа. Так что это не чудо какое-то.
– Говорят, из-за искусственного поля «Лужников» могла сломаться не одна карьера, и если собрать все снимки «крестов» и голеностопов, которые полетели на газоне БСА, получится увесистый том медицинской энциклопедии. Сейчас, когда «Лужники» закрылись на несколько лет, у врачей праздник?
– Естественное поле менее травмоопасно – это известный факт. Но и искусственный газон может быть вполне терпимым для футболистов. На базе ЦСКА, например, имеется прекрасное тренировочное поле последнего поколения, которое практически не отличается от естественного. Ну и плюс есть ортопедические стельки – важный момент, которому не все придают должное значение. Они готовятся на заказ после углубленного технического обследования и разгружают позвоночник, помогают бороться с плоскостопием и спасают на таких вот полях.
Жемчужина у моря
– Правда, что, прежде чем прийти в спорт, вы работали в бригаде скорой помощи?
– Это было в юные годы, еще во время учебы. Разные бывали случаи: например, отек легких, который приводил к клинической смерти. Машина неслась в сторону больницы, и на ходу приходилось что-то делать, чтобы довезти больного. Были несчастные случаи на рельсах – это очень сложные травмы, которые порой несовместимы с жизнью. Много крови, грязи, физические нагрузки тяжелейшие. Привозишь пациента в клинику и даже не знаешь его дальнейшую судьбу. Вытащили? Нет? Я вам сейчас с полным пониманием могу сказать, что перед врачами, которые сегодня работают на скорой помощи, нужно снять шляпу. Многие говорят: мол, кто-то куда-то не доехал. А я не знаю, куда вообще можно доехать в условиях московского трафика!
– Каким получился ваш первый матч в роли спортивного врача?
– Это случилось в одесском «Черноморце». 1980 год. Никита Павлович Симонян не испугался взять меня, 24-летнего. Я прилетел в Одессу, меня привезли на базу представить ребятам, а уже на следующий день была игра с ташкентским «Пахтакором». Мы выиграли – 2:0, но для меня многие вещи были в диковинку. Поначалу, когда игрокам нужна была помощь, на поле вообще выбегал массажист, а не я. Не то чтобы я растерялся – просто не знал, что делать, когда бежишь к футболистам. Во втором тайме, правда, уже освоился. Главное – практика. Тогда, кстати, ее было более чем достаточно: на основной и дублирующий составы была одна бригада – врач и массажист. Когда в 1982 году я пришел в московское «Динамо» и увидел, что там целых два массажиста, я просто обалдел.
– Каким Симонян был тренером?
– Никита Павлович пользовался потрясающим уважением у игроков. Главное достоинство этого человека – великолепное знание психологических устоев и понимание того, как нужно подбирать и совмещать футболистов. Это не говоря о формировании самой игры. Я не знаю ни одного случая, чтобы он с кем-то поругался, хотя Симонян был достаточно строг. Мне было 24 года, я годился ему в сыновья, а он ни разу не назвал меня на «ты». Безумная внутренняя культура у человека. Так что мне очень повезло с первым тренером. Он потом помог мне попасть в «Динамо». Я все-таки москвич, и мне было трудно оставаться в Одессе. С Симоняном мы до сих пор общаемся. Получить из его рук медаль за победу в Кубке России было особенно приятно.
– А где вы пересеклись с Давидом Кипиани?
– 13 мая 1981 года тбилисцы играли в финале Кубка кубков и победили, а через три дня у них был календарный матч в Одессе. Получилось так, что в силу обстоятельств Захарий Телия – очень уважаемый врач, которого в определенной степени можно назвать моим учителем, – не смог полететь с командой. «Динамо» тренировалось на базе «Черноморца». В какой-то момент ко мне подошел массажист и попросил помочь самому Давиду Кипиани! Пульс с давлением у меня, конечно, подскочили. Что вы хотите, я к тому моменту только год отработал, а тут победитель Кубка кубков, один из ярчайших игроков того времени! У Давида была проблема с голеностопом, он тренировался, играл, но чувствовал боль. Ну что сказать? Что смог, я сделал.
– То есть помогли сопернику вашего «Черноморца»?
– Все понимали, что Кипиани должен выйти против «Черноморца», и никто не сказал мне дурного слова. Сыграли вничью – 1:1, а с передачи Кипиани нам забили гол. Потрясающий был игрок. И человек потрясающий – безумно интеллигентный и доброжелательный.
– В «Черноморце» вы успели поработать и с Виктором Прокопенко – человеком с потрясающим чувством юмора.
– Прокопенко сложно повторить. Это же одессит! Если я сейчас повторю какую-то его шутку, это прозвучит совсем не так, как надо. Но ни в одном тренере я не встречал такого потрясающего сочетания юмора, педагогического подхода и владения ситуацией. Очень жаль, что его больше нет с нами.
Водное поло
– В «Динамо» вы застали Александра Севидова. Говорят, он жутко любил шахматы.
– Несколько раз мы встречались за доской, и Сан Саныч всегда выходил победителем. И я так понимаю, что я по сравнению с ним играл настолько плохо, что ему было неинтересно. Но вот что мне запомнилось: если мы были у него дома, он почти всегда включал джаз – например, Эллу Фицджеральд. У Севидова была просто потрясающая коллекция пластинок, по-моему, во всем Союзе таких собраний было наперечет. Знаете, он заражался энергией джаза, а параллельно думал об игре и при этом не переставал шутить. И вот что еще: проигрывать Сан Саныч очень не любил, всегда переживал. Старая школа.
– А почему не сработались с Эдуардом Малофеевым?
– Не хочется об этом говорить. Спустя много лет мы летели в одном самолете. Малофеев – он тогда был тренером «Тюмени» – нашел мужество извиниться. Это единственный тренер, с которым, как он выразился, мы не были единомышленниками. Хотя это не совсем так. Я прекрасно понимал его концепцию футбола. Нас развел чисто житейский момент. В восьмидесятых годах футболистам запрещали пить воду – это же полный идиотизм! Водный баланс – основа всего, его нужно восстанавливать. В жару доходило даже до потери внутриклеточной жидкости. На этой почве мы с Малофеевым и разошлись. Все решила минута. Тренер погорячился, а мне пришлось написать заявление и уйти. Ну как уйти – я был офицер и просто стал работать с другой динамовской командой. Ватерпольной.
– Водное поло? Неожиданно.
– Как врачу мне там было не столь интересно. Вид спорта контактный, но все происходит в воде. Травматизм на очень низком уровне. Спортсменам хорошо, а вот доктору как-то неуютно. Но я получил огромное удовольствие от работы с такими людьми, как тренер Гиви Петрович Чикваная и ватерполисты, которые не проиграли при мне ни одной игры – ни в СССР, ни в Европе, ни в мире. Но мне хотелось работать больше, и я вернулся в «Динамо», где тогда подобралась очень хорошая компания: Кобелев, Добровольский, Колыванов, Кирьяков, Харин.
– С такими игроками «Динамо» так и не стало чемпионом. Почему?
– Мы были близки к цели в 1990 году, когда выиграли «бронзу», в 1986-м вообще не хватило очка до первого места. Что-то не сложилось. Наверное, единения недоставало – тренеры часто менялись. А вообще в «Динамо» мне везло на личностей: посмотрите, где сейчас Николай Толстых, Валерий Газзаев, Гурам Аджоев…
– …Анатолий Бышовец. Говорят, вы поддерживаете с ним хорошие отношения. Вас задевает, когда о нем говорят с оттенком иронии?
– Это неправильно. Анатолий Федорович – очень умный тренер, он прекрасно знает футбол, здорово подкован теоретически. Мне довелось поработать с ним в «Динамо» и «Локомотиве», он же приглашал меня в сборную России. Все это время я не сомневался в его профессиональных кондициях. Да, Бышовец – своеобразный человек, но каждый имеет свои особенности.
«Локомотив» Семина
– Когда вы пришли в «Локомотив», он был не самой популярной командой, тем более после звездного «Динамо».
– Мне нравится то, что произошло в 2000-х. Филатов и Семин – два человека, которые с полуслова понимали друг друга и были одержимы идеей создать сильный клуб. При поддержке железной дороги были построены стадион, база, школа… Кто еще мог этим похвастаться?! Неудивительно, что «Локомотив» стал давать результат. Да и медицинский штаб у нас был очень сильный. Эдуард Безуглов, например, сейчас работает со сборной России.
– Семин-1992 и Семин-2009 сильно отличались друг от друга?
– Визуально – нет, в эмоциональном плане – тоже, а как специалист он вырос. Но Семин и в 1992-м был достаточно известным тренером. Все-таки он сделал душанбинский «Памир».
– В том семинском «Локомотиве» играл и забивал Заза Джанашия – игрок, который бы сейчас наверняка всю зарплату тратил на штрафы за лишний вес.
– Это была громадная проблема. И Заза страдал. Организм такой, что все очень тяжело усваивалось. Джанашия мог завестись и перестать вообще что-либо есть, а так тоже нельзя. Могу сказать, что Заза – самый мужественный грузин постсоветского пространства, игравший в футбол за счет безумных морально-волевых качеств. Мог выйти травмированным и бороться на всех этажах – верхнем, нижнем. Но, к сожалению, лет пять он недоиграл.
– Кто из того «Локомотива» доставил вам больше всего хлопот?
– Обиора, конечно. После каждой тренировки он говорил: «Доктор, pain!» – болит, мол. Откуда pain, непонятно. Футболист с огромной скоростью, но пользоваться этой скоростью он совершенно не умел. После каждого единоборства или рывка у него начинало болеть. Так и затерялся, поиграв на хорошем уровне только пару лет.
– О мнительности Марата Измайлова ходят легенды. Он действительно постоянно боялся, что у него какая-то травма?
– Думаю, да. Насколько он талантлив, настолько и мнителен. Но это уже его внутреннее состояние. По мере взросления Марата его мнительность только увеличивалась. Любая боль вызывала у него бурю эмоций, которая не давала ему нормально тренироваться. При этом основные операции пришлись на португальскую карьеру Марата.
– Был в «Локомотиве» такой защитник – Сергей Ефимов. Он бы давно уже играл в сборной, но в течение короткого периода у него трижды рвались крестообразные связки. Как так вышло?
– Мне кажется, Сережа не совсем правильно относился к своему реабилитационному процессу. Не говорю, что он делал что-то не то, но проблемы с активностью и объемами нагрузок были. Конечно, такая громадная беда парня надломила. Ефимов – безумно талантливый футболист, но из-за травм он стал другим. После таких повреждений многие игроки вообще не восстанавливаются. Хотя, конечно, за последние десять лет спортивная медицина ушла далеко вперед. Наука может даже предсказывать характер возможных травм: когда спортсмен испытывает максимальные нагрузки, датчики фиксируют слабые места в той или иной зоне.
– Самая тяжелая травма на вашей памяти?
– Любая травма, связанная с вмешательством хирурга, – уже тяжелый случай. Разрывы задних крестообразных связок, переломы трубчатых костей, проблемы в тазобедренном суставе и с позвоночником… Это действительно страшно. А рядом же игроки – они все видят, они знают, что это может случиться с любым на поле. Но я благодарен судьбе, что меня миновали случаи, которые могли привести к страшным последствиям. Надеюсь, что минует и в дальнейшем.
Текст: Ярослав Кулемин
Фото: Сергей Дроняев
Какой ход Фабио Капелло в ходе отборочной кампании ЧМ-2014 был самым шокирующим? По какой схеме играет каждый из клубов РФПЛ и как на это повлияли летние приобретения? В чем особенность матчей сборной России вне Москвы? Почему Марио Фернандеса в «Гремио» заставляли завтракать на базе? Какие основные тенденции летнего трансферного окна по мнению специалистов? Кто распродавал команды еще задолго до «Анжи»? Как Алексей Андронов за 180 минут не увидел ни одного гола? Какие итоги трансферного окна в ФНЛ?
Присоединяйтесь к еженедельнику «Футбол» в соцсетях:
