4 мин.

Кляксы Гиппократа

426

«Подвержен травмам» – так говорят о футболисте, который слишком много времени проводит вне поля. По большому счету я никогда не ставил под сомнение этот стереотип, но недавняя операция на плече – первая в моей карьере – открыла мне глаза на медицинскую сторону футбола, и увиденное меня не обрадовало.

На прошлой неделе я общался с одним специалистом, который заявил, что его клиенты-футболисты постоянно жалуются на низкое качество лечения в своих клубах – даже те из них, кто играет на самом высоком уровне. И я задумался: в надежных ли руках находимся мы, игроки?

Я услышал множество страшных историй: о звездном игроке, которому медики забыли удалить спицы из сломанной кости, о неправильном диагнозе, который привел к многомесячным проблемам, об устаревших знаниях и общем архаическом подходе. Мне то и дело рассказывали об игроках, пытающихся получить медицинскую консультацию вне клуба, и о том, что их принуждают оплачивать расходы самостоятельно или отказываются помогать в лечении. И всегда один и тот же вывод: игроков регулярно возвращают на поле раньше, чем они выздоровеют, после чего они опять ломаются.

Я все никак не могу понять, почему клубы, которые платят миллионные зарплаты, не вкладывают деньги в самую качественную физиотерапию. Зачем рисковать, выпуская игрока на поле слишком рано, если это приведет к повторению проблем? Если вы платите 80 миллионов фунтов за Криштиану Роналду, почему бы вам не вложить 15 тысяч в его физиотерапию? Ведь это несопоставимые суммы.

На мой взгляд, футбол опять отстает – физиотерапевты не в курсе последних достижений медицины, слишком многие из них получают работу по принципу «теплого местечка для своих парней». Добавьте к этому давление, которое оказывают на физиотерапевтов главные тренеры и руководители клубов, стремящиеся вернуть игроков на поле, – и вы получите безрадостную картину.

Все это заставило меня задуматься о Даррене Андертоне, который в силу обстоятельств заслужил прозвище «Больничный лист». С 1992 по 2001 год Андертон перенес две операции по удалению грыжи, три травмы и две операции на паховых мышцах, две операции на ахилловых сухожилиях, травму колена и проблемы с подколенным сухожилием. Все это – рецидивирующие проблемы мягких тканей, костей он не ломал. Так почему же медицинская служба «Тоттенхэма» не смогла решить эту проблему? Если футболист раз за разом получает одну и ту же травму, значит, он слишком быстро возвращается в строй или процесс восстановления не был проведен должным образом.

Какими могут быть долгосрочные последствия? Выступавший за «Ливерпуль» Томми Смит был одним из самых крепких парней тогдашнего футбола. Но из-за огромного количества инъекций кортизона и из-за того, что он неоднократно играл, несмотря на травмы, Томми сейчас ходит с тростью. Кроме того, ситуацию осложняет нежелание самих игроков пропускать матчи. Они говорят врачам, что у них «немного болит, но все будет в порядке» – и рискуют нанести себе ущерб с долгосрочными последствиями.

Я травмировался полтора года назад в сборной Англии, во время разминки на искусственном газоне перед матчем с Россией. Уже тогда понял, что что-то повредил, но решил перетерпеть – в любом случае я был запасным. Но боль не утихала несколько месяцев, и порой это было невыносимо. Я отбивал мячи и корчился на траве от боли. Дошло до того, что я даже отжиматься не мог. Тем не менее, я уговаривал себя не раскисать.

Лишь полгода назад я начал задумываться о том, что ситуация может быть серьезной. Я настоял на сканировании, и оказалось, что у меня разрыв. Специалистов беспокоила возможность смещения. Сомнений в том, что мне нужно хирургическое вмешательство, не было, но операция вывела бы меня из строя на три месяца, в то время как «Портсмут» был близок к зоне вылета, а сборной Англии предстояли отборочные матчи, которые я не хотел пропускать.

Я хотел прооперироваться после чемпионата мира, но врачи сказали, что риск слишком велик. Все мои мысли были о следующем сезоне. Не хотелось пропускать начало нового первенства и рисковать местом в сборной на чемпионате мира. Мы договорились с «Портсмутом», что я лягу на операционный стол, как только команда обезопасит себя от вылета. Но мы продолжали проигрывать одну игру за другой.

Вся эта ситуация меня здорово беспокоила. Я не очень хорошо играл и начал понимать, что такое психологические последствия травмы. Операция постоянно откладывалась, а меня мучили многочисленные вопросы. Сколько времени займет восстановление? Что если хирург допустит ошибку? Что если я пропущу матчи сборной Англии? Что если я никогда больше не стану таким игроком, каким был?

Этим летом те же вопросы будут снова крутиться у меня в голове, но я смогу хоть что-то с этим сделать. Отпуска у меня не будет, я буду заниматься восстановлением. И я этому рад. Я работаю, чтобы быть в наилучшей форме в матчах за клуб и сборную.

В то же время меня серьезно беспокоит происходящее с другими футболистами. Я-то играю в премьер-лиге, но как лечатся те, кто играет в лигах пониже? Как обстоят дела у игроков молодежных команд? Если травмы топ-игроков не всегда сканируются, значит, вероятность того, что клуб потратит 400 фунтов на МРТ для игрока резервного состава, еще меньше. Я боюсь, что слишком многие игроки рискуют стать «дарренами андертонами», а наша страна потеряет целую плеяду футбольных талантов.