14 мин.

Лу Ламорелло: «Помню встречу с Фетисовым на Черном море в комнате, набитой людьми в погонах»

55

Сравнение собственных детей с хоккейной командой, воспоминания о переговорах по переходу Вячеслава Фетисова, какие слова можно сказать про Илью Ковальчука, как гордиться эмблемой собственного клуба и многое другое. Студенты факультета «Менеджмент в игровых видах спорта» RMA во время стажировки в США встретились с генеральным менеджером «Нью-Джерси» Лу Ламорелло.

Лу Ламорелло – абсолютный и законченный харизматик и миссионер. Как всякий проводник света истины, он склонен изъясняться афоризмами и составлять из них своды правил, невероятно общих и пафосно-расплывчатых. Вот, к примеру, принадлежащие его перу Basic Rules, адресованные желающим преуспеть в благих начинаниях: «Делай то, что считаешь правильным», «Будь честен и открыт», «Говори, что думаешь и делай, что говоришь», «Работай в команде: нет слова «я», есть слово «мы», «Уважай всякую индивидуальность», «Относись к людям так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе» , «Будь лучшим в своем деле», «Берясь за работу, имей цель», «Делай это прямо сейчас», «Держись корней, не то упадешь».

И что, интересно, по прочтении всего этого должен думать о Лу Ламорелло человек, о нем никогда не слышавший? Он, пожалуй, так подумает: темнит чего-то старый черт, тень на плетень наводит, воду льет. Однако же, друзья, все не так однозначно. Ведь именно во главе с Лу «Дэвилз» взяли все три своих Кубка Стэнли, в то время как до него это была совершеннейшая Mickey Mouse Organization – так однажды приложил их не кто-нибудь, а сам Великий. Следовательно, правила, сформулированные таким человеком, как Лу, чего-нибудь да стоят. Нет, определенно: что-то в них есть.

– Господин Ламорелло, не могли бы вы рассказать о вашей управленческой концепции, об основных ее тезисах?

– Пожалуйста, тем более, что это очень быстро можно сделать. Основных тезисов всего три, и они очень короткие: «лояльность», «профессионализм», «компетентность». Ну, давайте я все-таки немного расшифрую, что я под этим подразумеваю. Вот, например, компетентность. Это, если речь идет о компетентности менеджера, умение находить подход к каждому члену коллектива и при этом делать это так, чтобы все они чувствовали одинаковое к себе отношение: одинаково хорошее, разумеется.

Вот у меня трое детей: на своего старшего я только посмотрю, и он уже понимает, что мне от него нужно. Младшей дочери каждую мелочь нужно втолковывать, объяснять по десять раз. У средней чуть что – глаза на мокром месте. И в команде точно то же самое. Двадцать разных людей, двадцать разных подходов. Кого-то нужно постоянно подталкивать, кого-то вдохновлять, кому-то вызов бросать, кого-то – гладить. И все это – для того, чтобы каждый мог максимально себя проявить, раскрыться, все отдать команде, без остатка.

Второй момент, если говорить о компетентности. Компетентность – это правильная оценка сил и возможностей человека. Трезвая, принимающая во внимание в первую очередь его профессиональные качества. Вот я, опять-таки, если о детях говорить, и рад бы был собственного сына подписать на миллионный контракт. Ну, он же мой сын, я его люблю очень… Но я его ни на какой не подпишу. Потому, что он играть не умеет.

Третье: компетентный менеджер не боится окружать себя людьми, которые его в чем-то превосходят: напротив, он к этому стремится. Он не комплексует по поводу того, что кто-то из его подчиненных в каких-то аспектах разбирается лучше него самого. Он ищет себе таких подчиненных, потому что понимает: такие подчиненные – залог успеха общего дела.

И, наконец, если заканчивать разговор о компетентности, компетентность – это отсутствие страха перед ошибками. Честный перед самим собой разбор этих ошибок, их анализ. На ошибках вы учитесь, это с одной стороны. А с другой, конечно, нужно понимать, что, отсутствие страха перед ошибками не подразумевает бесконечного повторения одних и тех же промахов. Этого поощрять ни в коем случае нельзя.

– А вот, к примеру, Ковальчук. Он к какому типу хоккеистов относится: к тем, кого нужно подталкивать, или кого нужно гладить?

–Ковальчук? Про него я только хорошо могу говорить. Отличный парень и прекрасный хоккеист. В отношении к работе, к партнерам… Никаких претензий к нему быть не может. Я знаю, вы хотели бы с ним повидаться, и он был бы этому рад. Но у нас завтра важный матч, так что он не пришел. Не потому, что он такой великий, зазнавшийся, а потому, что так сейчас нужно команде.

– Вернемся, если не возражаете, к вашей концепции управления. Тезис «профессионализм». Что вы в это понятие вкладываете?

– Думаю, что в первую очередь здесь нужно говорить о такой схеме управления, которую генеральный менеджер создает под себя и которая должна быть настолько гибкой, чтобы быстро реагировать на меняющиеся обстоятельства. Если говорить коротко, это должна быть такая схема, где каждый сотрудник понимает, какой участок работы ему поручен и перед кем и в какие сроки он за исполнение этой работы должен отвечать. Четко установленные правила подотчетности  –  это вообще очень важно. Профессионализм, он ведь подразумевает ориентированность работы на конкретный результат. Вы можете сидеть в офисе по двадцать пять часов в сутки, но если результата нет...

Я вам сейчас приведу пример, чтобы вы лучше поняли, о чем я. В конце 80-х мы вели переговоры о подписании Фетисова. Тут у вас многие, я вижу, настолько молоды, что тех времен помнить не могут, но это были такие времена когда дозвониться до Москвы было практически невозможно. Не то, что до какого-то конкретного человека, чиновника, а просто  –  до самой Москвы, до всего города. И вот мы тут у себя в клубе наняли таких специальных девушек, которые только тем и занимались, что дозванивались. Один вызов сбросился, она тут же набирает второй, третий, четвертый… И так до бесконечности, пока не будет соединения. У нас три смены таких девушек работало. Потому, что для нас очень важно было не просто звонить, а именно дозвониться.

– Лояльность?

– Тут, я думаю, все предельно ясно. Это – преданность своей корпорации, ее интересам. Тут я опять же могу сослаться на Славу… В конце 80-х, когда мы начали предпринимать попытки его заполучить… Нет, это такая эпопея была, такое приключение, я до сих пор помню каждую минуту. Как мы с ним впервые встретились на Черном море, в какой-то прокуренной комнате, набитой людьми в погонах, он тогда как раз готовился получать орден Ленина... Потом в Москве, в парке Горького, где Слава открывал концерт Bon Jovi. Потом – опять в Москве, в каком-то так называемом итальянском ресторане – единственное, что я там смог съесть, была поджарка. Вы помните те времена? О, а я-то отлично помню – повсюду Ленин и огромные очереди в первый McDonald’s!

Плохи были наши дела, скажу я вам. Контракт у меня был на руках, но Славу все не отпускали и не отпускали. То есть говорили, что вот-вот опустят, но на самом деле все наоборот делали. В какой-то момент вообще изъяли у него загранпаспорт, так что потребовался какой-то там сбор подписей разных уважаемых людей, чтобы его вернули.

Слава, я видел, был этим очень расстроен, он очень хотел уехать, очень хотел играть в Америке. Но дело все затягивалось и затягивалось. И вот в какой-то момент, это было в Германии, он там тренировался со сборной, я ему предложил сбежать, попросить политического убежища: мне тогда казалось, что это единственный выход из ситуации. Он все еще не говорил по английски, но он мне ответил. А Ларионов перевел. Слава сказал: «Я капитан, я не могу подвести ребят, не могу подвести команду». И вы знаете, я в тот момент его еще больше зауважал, я понял, что он не только великий игрок, но и настоящий человек, человек с большой буквы.

А история та, как вы знаете закончилась благополучно. Слава, наконец, перешел в «Дэвилз», и был у нас и игроком сначала, и потом – тренером: в общем это был, конечно, исторический переход, он открыл русским дорогу в НХЛ. А со Славой мы до сих пор очень близки: с ним и с его семьей.

– Где-то я прочитал, что накануне одного из ответственных матчей плей-офф вы распорядились развесить в раздевалке «Дэвилз» плакаты с призывом выйти на лед и поубивать игроков противника. Было такое на самом деле?

– Нет, нет, никогда ничего подобного я себе не позволял в отношение тех, с кем мы занимаемся одним делом, с кем мы один хлеб едим. Тем, кто про меня такое рассказывает, можете смело в глаза плюнуть. Да, бывает иногда, что тренеры говорят своим игрокам: «Идите, и порвите их». Но это же спорт, это не надо буквально понимать. Да никто и не понимает. А вообще я вам скажу, что если бы моя семья верила всему, что обо мне пресса сочиняет, они бы со мной, наверное, разговаривать перестали.

– Вам не кажется, что в современном хоккее стало меньше харизматичных звезд, таких, например, какими в восьмидесятые и девяностые были Гретцки, Лемье, Месcье, Айзерман?

– Да ничего подобного. Их не меньше, их больше стало. Я думаю, у вас такое впечатление складывается потому, что в то время, о котором вы говорите, очень велик был разрыв в мастерстве хоккеистов: было некоторое, довольно небольшое количество могучих звезд, лидеров, и были все остальные. А сейчас очень серьезно подрос именно средний уровень, блистать, выделяться на таком фоне все сложнее и сложнее. Ну а потом, нынешние звезды – те же Кросби, Малкин, Ковальчук – они все еще достаточно молоды, их карьера продолжается, у вас нет возможности оценить ее всю, целиком. Потерпите. Большое видится на расстоянии.

– В таком случае, не могли бы вы назвать трех лучших, с вашей точки зрения, хоккеистов. Понятно, из тех, с кем вам лично доводилось работать.

– Трех... Нет, трех – это слишком сложно. Мне очень, очень везло на игроков. Я работал и работаю с Бродером – вы подумайте только: у него три Кубка Стэнли, две Олимпиады, у него больше всех побед в регулярных чемпионатах за всю историю Лиги, и больше всех сухих матчей. Я работал с Нидермайером, это вообще уникум – он выигрывал все, что только в этом мире возможно, и притом – во всех возрастах, он один такой на всем белом свете.

Фетисов: он достался нам уже не в самом своем расцвете, но как я к Славе отношусь, я думаю, вы уже поняли. А еще Элиаш, а еще Лемье, Ларионов, Касатонов, Стивенс... Я так долго могу продолжать. Потому, что, повторюсь, мне очень, очень везло на игроков. И я горжусь, что мне довелось работать с этими титанами, с этими исполинами! И вот что я еще хочу сказать: они мало того, что выдающиеся, гениальные игроки, они все замечательные люди, просто прекрасные. И это не менее важно.

– В связи с этим вопрос: допустим, у вас есть возможность взять в команду игрока. Он совершенно замечательный хоккеист, суперзвезда. Но человеческие его качества оставляют желать лучшего. Как вы поступите?

– Очень абстрактный вопрос. Его хорошо бы разобрать на каком-то конкретном примере, но этого мы, понятно, делать не станем. Одно могу вам сказать, и то же самое, кстати, я всегда говорю нашим скаутам. Не надо предубеждений. Не надо доверяться чужому мнению о человеке, которого вы знать не знаете, только по телевизору и видели. До тех пор, пока вы лично с ним не познакомились, не составили о нем собственного суждения, все, что о нем говорят, и говорят-то в основном за глаза, все это не имеет ровным счетом никакого значения. Вам с этим человеком работать или не работать, значит, и разобраться в нем необходимо вам, лично. Это, кстати говоря, касается не только игроков, это касается и менеджеров.

– Что вы думаете по поводу взаимоотношений НХЛ и КХЛ? Как, на ваш взгляд, они будут развиваться в будущем?

– Ну, ребята, откуда же мне знать?! Я ж не ясновидящий, хрустального шара у меня нет. А если серьезно, то я в общем и целом КХЛ понимаю. Вы хотите сохранить у себя собственных игроков, и шведы хотят, и чехи – тоже. Это нормально, это естественно. Но правда жизни, во всяком случае на данный момент, заключается в том, что НХЛ – лучшая лига мира. У нас созданы лучшие в мире условия для игр и тренировок, лучше, чем где бы то ни было обустроен быт игроков, страховое, медицинское обслуживание, и так далее, и тому подобное. И поэтому, естественно, самые лучшие хоккеисты играют именно здесь. Изменить это положение тяжело, но тяжело – не значит невозможно. КХЛ должна совершенствоваться, должна конкурировать, причем не с кем-нибудь, а в первую очередь сама с собой. Возможно, тогда со временем вы сможете всерьез понаступать нам на пятки.

– Расскажите, пожалуйста, о вашей маркетинговой стратегии? Каковы ее главные приоритеты?

– Ее самый главный приоритет состоит в том, что мы не продвигаем игроков, мы продвигаем команду. Помимо того, что это правильно, это, знаете ли, еще и справедливо. Потому что игроки свою долю славы так или иначе получат: если мы добьемся общекомандного результата, это произойдет само собой, автоматически. И второй момент: наш маркетинговые усилия ориентированы в первую очередь на тех, кто к ним априори более восприимчив. Я говорю о молодежи, подростках, детях. Мы сравнительно молодой клуб и, соответственно, рассчитывать на симпатии старшего поколения нам сложно – они давно и прочно отданы другим. А вот дети, подростки – в них мы действительно видим свое будущее. У нас, например, сейчас действует такая специальная программа: игроки ходят по школам, встречаются с учениками, говорят с ними, в том числе и о вреде курения, наркотиков, другой всякой дряни.

– И это приносит какой-то заметный результат?

– Не могу сказать, что именно это. Одна отдельно взятая акция радикально ничего поменять не может. Но в целом наша маркетинговая политика, я думаю, достаточно эффективна. У нас тут сейчас уже достаточно много появилось таких семей, где старики болеют за «Рейнджерс», а молодежь – за «Нью-Джерси».

– Вы не размещаете спонсорскую рекламу на игровых свитерах. Почему?

– Потому, что я верю в традиции. И потому, что вот этот наш бренд, вот эта эмблема «Нью-Джерси Дэвилз», они для нас очень дороги, дороже этого у нас ничего нет. И чего, скажите, ради мы сами, своими руками должны их обесценивать, ставя в один ряд, на один уровень с какими-то другими брендами и эмблемами?

– Вы прекрасно выглядите…

– Ну да, точно. А знал бы ты еще, как я себя чувствую…

– Вы прекрасно выглядите, вы успешный человек, вы выиграли три Кубка Стэнли, у вас дети, внуки. Наверное, вы счастливы. Но есть ли что-то еще, чего вы могли бы пожелать сами себе?

– Да, ты верно заметил, мне грех жаловаться. Много чего хорошего со мной случилось. А чего бы я сейчас сам себе пожелал? Я пожелал бы сидеть и смотреть на своих детей – не только на сына, на дочерей, но и на игроков, на всех, с кем я работаю. Сидеть и смотреть, как они преуспевают. Думаю, никакого большего счастья в жизни меня не ждет.

Зимний вечер в Яграх – фоторепортаж с Зимней классики

logoЛу Ламорелло