Зри в Корни
О некоторых людях нельзя писать биографии. Личность, мысли, образ жизни этих людей настолько неоднозначны, что любой автор с первого предложения скатывается в полярную точку зрения - или обожает своего героя, или ненавидит.
Поэтому добро пожаловать в мир Корнелиуса Литтманна, или просто Корни. И разбирайтесь с тараканами в его голове сами.
ГЛАВА 1. ГОМОСЕКСУАЛИЗМ
Первый сценический опыт - грабитель в "Али Баба и 40 разбойников". Мне было 11 лет и мать преподавателя сказала: "Он будет актером!" Меня с детства магнитом тянуло к театру.
В какой-то момент устаешь прятаться. Можно убежать из родного Мюнстера, перебраться в Санкт-Паули, назло отцу-экономисту изучать психологию, скрываться - но что это даёт? Ничего. Остается или сдохнуть, или перейти в наступление.
Я прекратил учебу после седьмого семестра – слишком сильно хотел стать актером. Мне было 25 лет, я "горел" при одном только взгляде на сцену.
Гомосексуальная труппа "Сразу же!" объединила две мои мечты - театр и возможность не прятаться. Гомосексуальный театр. Для многих это стало шоком - 5 открытых гомосексуалистов, разъезжающих по стране с представлениями.
Понятия не имею, удалось ли улучшить отношение общества к нам. Но те времена дали мне важное открытие: правда - отличная самооборона. Ничего не скрывая, ты защищаешь себя от грязного белья и не подвержен шантажу. И люди относятся к тебе лучше - потому что не видят подвоха.
Я еще могу понять политиков. В Гамбурге женщину давно не волнует, что ее парикмахер - нестандартной ориентации. Так должно быть везде, но в какой-нибудь баварской деревушке с древними устоями такое признание - прямой путь на тот свет. Домохозяйки трясутся от страха, что гомосексуальный парикмахер заразит их детей аморальностью. Под такую чепуху проще подстроиться, чем оспаривать её. Но остальные?
Самый интересный феномен - среди гомосексуалистов полно яростных борцов за традиционные семейные ценности. Всё от трусости и ханжества. Люди боятся разоблачить себя и запрещают это делать другим. Один мой знакомый политик-гомосексуалист - член партии право-радикалов. Другой знакомый вёл ток-шоу на телевидении, в котором всячески унижал свою же ориентацию. Страх демаскировки стал гомофобией. Гомосексуалисты - вот главные гомофобы планеты.
Ко мне постоянно подходят люди и спрашивают: стоит ли признаваться? Это неправильный вопрос и бесконечная глупая викторина. Правильный вопрос - для чего тебе признаваться? Чтобы вести двойную жизнь, ты должен ежедневно выкладываться на все 100 %. Но если тебя это устраивает, если ты шпион на полставки - прячься дальше. Просто помни, что нестандартная ориентация - совсем малюсенькая часть твоей личности. Подчиняя себя этим пряткам, ты не живешь.
Вот, для чего надо говорить о том, кто ты есть на самом деле - чтобы жить. Взять хотя бы меня - моя гомосексуальность уже давно беспокоит только идиотов и журналистов. Вторых - потому что они тоже безмозглые идиоты. Им не о чем писать, они ищут дешевые скандалы. Для них я - отличный повод скрыть свое бездарие.
Моя первая труппа очень быстро потеряла свой смысл. В какой-то момент нас прекратили спрашивать о жизни, мы собирали полные залы - нас по-настоящему признали! Мы оказались на пике! Я оглянулся вокруг и понял - на вершине безумно скучно. И ушел в политику.
ГЛАВА 2. ПОЛИТИКА
Это не мой мир. Я - невероятно плохой политик. В этой среде предать, украсть, подставить, убить - важнейшие опции. Но я плавал в бассейне дерьма, ничего из этого не умея. Даже рад, что проиграл выборы. В политике благое дело - тоже ребёнок коррупции. Все великие политики - невероятные мрази. Я не дорос, слава богу.
И всё равно это было не зря. Одно хорошее дело - всё равно хорошее.
Журналисты смеялись. Думали, очередной пиар-ход. Как же покраснели их рожи, когда я разбил молотком зеркало туалета! Да они все горшки заняли от страха, увидев камеру полиции. Это центр Гамбурга, каждый хоть раз сюда заходил. Делал свои дела, мыл руки, поправлял прическу - и за ним следили. Многие приходили не только по нужде. Да я сам чего только в этом туалете не делал!
Угрозой показа пленки они пытались приструнить меня. Да хоть на всю страну транслируйте! Мне скрывать нечего! А вот то, что я узнал место съемки - это ваш приговор. Смотреть на униженно-вытянутое лицо начальника полиции; видеть, как он лепечет ерунду про опасных преступников; знать, что ему никто не верит - это было здорово. Незаконная слежка за людьми - за такое ногами топчут!
Главный урок политики - не верить никому из них. Либералы - те же самые нацисты, только в профиль. Одни делят людей по цвету кожи, другие - по размеру кошелька. Либерализм - рыночный радикализм. Всё для денег и ради денег. Уменьшение налогов для отелей и банков в обмен на финансирование. А возместят налоги те, что попроще. Во всех спорах либерал пощадит клинику и накажет медсестру. Закроет приют в пользу частной школы.
В общем, мне действительно повезло проиграть выборы. И хорошо, что вчера может быть только вчера. Надо идти дальше.
ГЛАВА 3. ТЕАТР
Всё получилось очень быстро. Собрались в одной из кафешек Санкт-Паули, поболтали - и родилась "Семья Шмидт" - театр-турне для трех персонажей. Дикие времена. Жили в одной квартире, в поездках ночевали в гримерках или у знакомых актеров. Все доходы складывали в общий котел.
Наверное, нам повезло с форматом. Смесь песен и смешных сценических зарисовок под общим девизом „по-немецки, открыто и гомосексуально“ очень быстро завоевала зрителя. Мы повсюду собирали аншлаги. Народ наполнял залы, как спички коробок.
Но я всё это бросил. Мне кажется, так и надо жить - начиная дело, ставь ориентир. Как только высота взята - уходи. Дальше лишь конец игры и скольжение по кругу. Новые цели не спасут - у горы не бывает двух высших точек. Я занимался этим 13 лет. Плохая еда в грязных закусочных, дешевые мотели, ежедневный калейдоскоп новых лиц - просто устал. Вернулся в Санкт-Паули и открыл с партнерами и коллегами настоящий театр - "театр Шмидта".
Театр посреди пролетарского Санкт-Паули, с гомосексуальной труппой актеров, да еще на Репербане - самой сексуально-скандальной улице Германии - нам все предвещали стремительный крах. Утром мы репетировали, днем я вел дела театра, вечером садился за окошко кассы, а ночью выходил на сцену.
"Семейка Шмидт" отлично сработала. За пару лет мы прошли путь от безвестия до ночного телевизионного шоу и премии "лучшее развлекательное шоу года". Телевизионщики жутко боялись скандалов и потели от страха на весь зал. Вроде того случая, когда я вынес на сцену плакат с фотографией целующихся мужчин. Режиссер чуть не застрелился прямо на месте. Они даже договоры с нами заключали ровно на одно выступление, чтобы в случае проблем сразу закрыть проект.
А в итоге проект закрыл я. Шоу выполнило свою роль - о театре Шмидта узнала вся Германия. Еще одна взятая вершина.
Тогда же мы открыли второй театр - "Шмидт Тиволи", буквально через пару домов от первого.
Это разные форматы. В одном месте обстановка более камерная, в другом - совсем фривольная. "Шмидт Тиволи" - театр в режиме клуба. Когда нет представлений, здесь можно неплохо поесть, выпить, послушать хорошую рок-музыку и потанцевать.
Это не гомосексуальные театры. Многие актеры - гомосексуалисты, но двери открыты для всех. Единственная разница - у нас любые меньшинства уверены в том, что им никто и ничего не скажет. А для своих у нас проходят тематические вечеринки. Я хоть и театральный человек, но я - гомосексуальный театральный человек.
Главный наш успех - победа над государством. В Германии 80 % бюджета любого театра - дотации власти. Но каждое такое Евро - это новые сотни цепей, год в политике меня многому научил. Мы принципиально не берем денег и всё равно "уделываем" их всех. В наших залах в два раза меньше мест, чем в Гамбургском драматическом театре, а зрителей - ровно в два раза больше. У нас билеты расходятся за три месяца до выступления. Премия "Гамбургский предприниматель года-1999" мне очень дорога. Это победа на Олимпийских играх, где ты стоишь на старте, а соперник - в шаге от финиша.
Я - художественный руководитель сразу двух театров. Но однажды актер - всегда актер и я продолжаю выходить на сцену. Театр - это моя Виагра. В этом есть определенное тщеславие, но так и надо жить - делать всё, что хочется делать. Потому что бежать от жизни поздно - ты уже родился.
ГЛАВА 4. ФУТБОЛ
Я попал в футбол, потому что придурок и пьяница. Празднуя своё 50-летие в "Шмидт Тиволи", после определеного количества спиртного я заявил, что из меня получится неплохой президент клуба. В зале сидел приятель из правления "Санкт-Паули". А через три дня он разыскал меня по телефону на Канарских островах и предложил пост. Я, будучи снова выпивши, дал согласие.
Даже самые красивые тела прячут под собой пепелища - когда я стал президентом, "Санкт-Паули" прогнил насквозь и на полной скорости летел в ад. В структуре царил полный бардак, ответственные лица не отвечали за свои действия. Долги нарастали снежным комом, команда шла в зоне вылета из второй лиги, а назначивший меня Наблюдательный совет клуба просто самоустранился.
В "Билде" и других газетах писали, что я идеально подхожу для погребения самого сумасшедшего клуба Германии, что лучшего кандидата для исполнения партии тонущего Титаника не найти. Директор двух театров на Репербане, в окружении секс-шопов и проституток. Они назвали меня "Президент старых дев".
Увидев всё изнутри, я и сам был уверен, что это конец. Но потом пришел на стадион - и увидел 16 тысяч болельщиков. 10 градусов мороза, клуб при смерти, до спасительного места 8 очков - а они все здесь! Это подвиг. И я подумал: создать два театра без субсидий - это как создать суперклуб без денег от телевидения и рекламы. Неужели сдамся?
И вместо забавного могильщика я стал вурдалаком выживания. Тренер - вон. Играем хуже беременных женщин. Коммерческий директор - вон; мы по уши в долгах, да и вообще противная баба; вице-президента - под суд; махинации, дочерние фирмы - до самой могилы посажу. Для игроков предел зарплаты - 3000 евро. Никаких черных касс. Недолго тараканы бегали.
Они видели во мне маленького гомосексуального актера и потешный талисман. И когда я объявил войну всем, кто крутил клубом в своих интересах - они просто не ждали удара. Конечно, болото суетилось - через "Билд" организовали травлю: "Пираты не нуждаются в Президенте старых дев", но было поздно.
Я вообще не трогаю футбол. Это фатально. Италия, Испания - яркий пример. Там президенты назначают состав и полагают, что компетентнее тренера. Это неправильно. Клуб успешен только тогда – и это касается "Санкт-Паули" – если ответственность поделена. Поэтому я всегда говорю, что не разбираюсь в футболе - это значит, что я не вмешиваюсь в дела тренера.
Я могу понять, допустим, подходит ли игрок нашей команде по своему характеру. Но это просто мнение, которым я поделюсь с тренером за чашкой кофе. Спортивная часть всегда остается на других. В театре разделение труда - вообще не проблема. В футболе всё сложнее - каждый участвует в разговоре. Но для этого и нужен президент - чтобы всё это работало правильно.
У футбола и театра много общего, например - переживание спектакля. Телевизионная картинка становится всё лучше, а стадионы всё равно переполнены. Как и театры. На стадионе мир кажется загадочнее, а переживания сильнее. С той лишь разницей, что футбол больше зависим от случайности успеха. Вы же не думаете, что Леманн ловит мячи по шпаргалке?
Сходство между актером и футболистом, играющим спектакли перед арбитром и соперником, конечно есть. Но я не думаю, что стоит их сравнивать. Даже великим актерам не дано заработать денег, получаемых иными дублерами.
В "Санкт-Паули" у меня нет зарплаты. Президент на зарплате - театральная кукла. А мне надо руководить театром, даже абонемент продолжаю покупать. "Санкт-Паули" - это огромная мозоль на пятке, чувствую себя невинной девой с подброшенным ребенком. И я вылечу эту мозоль. Если вечером не верить в то, что делаешь - на хрена вообще просыпаться?
ГЛАВА 5. ВОЙНА
Не люблю вспоминать 2003 год. Старые долги пожирают хорошие дела. Чтобы выжить, нужно было достать 2 млн Евро и взять их было негде. "Кампанию Спасателей" придумал не я. Скорее, это был какой-то совместный порыв клуба и болельщиков. За считанные недели мы продали 100 тысяч футболок с надписью "Реттер" (Спасатель).
"Попойка для Санкт-Паули" - из той же серии. Мы все вместе пили пиво, как можно больше пива - и с каждого глотка клубу капала монета. Я сам тогда трижды похоронил печень.
В "Параде проституток" я участвовал для привлечения внимания, больших денег на улице не соберешь. Но почему не поработать в мини-юбке, если это поможет клубу? У меня нет на этот счет комплексов, у меня здоровое отношение к проституции. А кому что не нравится, пусть ответит на простой вопрос: смог бы он торговать собою ради спасения любимой команды? Если нет - то пошел к черту.
Я думал, что всё просто - мы выжили, дела пошли на лад, Наблюдательный совет продлевает полномочия - продолжаем работать. Но они отказались продлевать мои полномочия. И ладно, если бы назначили преемника - на общих выборах я бы ещё пободался. Но преемника не было. Потому что сперва они решили "завалить" меня, а потом делить пироги.
Наблюдательный совет - это шакалы возле тигров. Любят есть, не любят охотиться. Где они были четыре года назад, когда мы всем районом деньги собирали? Надо же, 400 тысяч Евро не согласовал. Я отдал их клубу из своего кармана. Беспроцентно. И не прошу назад - просто впишу свои театры в качестве клиентов ВИП-ложи. Получается, ещё доплачу.
Где они были, когда нам отключили свет? Когда мы с бухгалтером сидели в темноте и думали, где взять денег хотя бы на воду для душевых футболистов? А сейчас, когда клуб почти расплатился с долгами, когда вовсю идет реконструкция стадиона - полезли черви под денежный дождь. Начали бумажки сверять, инспекции проводить. Газеты подключили. "Билд" на меня еще со старых времен зуб точил - когда громче всех кричал о крахе, а в результате заткнулся.
Они не видят общей картины. Идет реконструкция стадиона. Заключены долгосрочные договоры с городом и кредиторами. И кредиторы участвуют в проекте под моё имя. Если я уйду, демонтаж стадиона сразу встанет - и нас тут же прикончат. Потому что первый шаг - строительство новой Южной трибуны. А доходы с неё обслужат дальнейшую стройку.
Да и в чем конкретные претензии? Не получал одобрения при подписании игроков? Этим спортивный директор занимается, я только бумаги подмахиваю. Куда они-то лезут? Начал снос старой Южной трибуны до получения разрешения? Но мы в Санкт-Паули. И когда подходят люди, спасшие наш клуб - фанаты - я не буду им отказывать. Мы организовали вечеринку с фейерверком и лазерными эффектами. Я лично на экскаваторе снес первые бетонные столбы.
3000 фанатов, торжественная музыка, тысячи бенгальских огней - какая разница, что это случилось раньше положенного?
Если бы знал когда-то, с чем придется столкнуться, не пошел бы в президенты "Санкт-Паули". Сказал бы: симпатичный ассортимент, но ищите себе другого идиота. Но я по натуре - очень спокойный человек и со всем справлюсь. Даже зная, как они копают под меня, я спокойно сплю. У меня есть для них сюрприз.
Швейцарский кредитор, дающий деньги под застройку взамен... копеечного процента с будущих доходов. Которых может и не будет никогда. И приходит он под мое имя. Эх, кто бы видел перекошенные лица членов Наблюдательного совета... Они думали меня казнить, а в итоге рады, что сами уцелели. Забыли, что в жизни я далек от своих театральных образов. В жизни я - паровой каток и не собираюсь дружить с ними. И не позволю им превратить "Санкт-Паули" в клуб свингеров.
А завтра пойду в "Билд", они давно меня приглашали. Заставлю взять интервью у моего пса Карлоса. И пусть только попробуют не напечатать! Кстати, у них там отличный красный ковер. В Санкт-Паули нет ни одного не обоссаного Карлосом красного ковра. У "Билда" должен быть такой же.
ГЛАВА 6. НЕ ПРОСТО БИЗНЕС
"Санкт-Паули" - уникальный клуб с уникальными традициями. Но знаете, что я думаю? Хватит горевать о своей исключительности! Время на этом зарабатывать!
"Санкт-Паули" должен освоить свою уникальную нишу. Как в театре. Есть огромные мюзиклы вроде "Баварии" - напыщенные и гремящие на весь мир бюджетом. А есть самобытные театры вроде "Санкт-Паули", которые дороги футболу своей уникальностью. Футбол сам по себе неправилен - здесь без бюджета загнется самая здравая идея. Успех принадлежит лишь тем, кто даже срёт деньгами. Но в тени обожравшихся остается ниша, где главное - человек, а не размер кошелька. "Санкт-Паули" - именно такой клуб.
Знаю, что в итоге такой подход испортит мои отношения с фанатами, которые слишком радикальны к бизнесу. Но нельзя отрицать, что мы - профессиональный клуб, что у наших игроков есть зарплаты. В этом отношении "Санкт-Паули" должен жить, как все. Очарование состоит в том, что "Санкт-Паули" - больше, чем футбол. Это жизнеощущение: мятежное, антифашистское, антирасистское. Самый удачный контрпример - "Хоффенхайм": искусственный клуб, выращенный за деньги. В Хоффе есть только футбол. И больше ничего.
Мы висим на канате между культом и профессионализмом. Мы не имеем права стать частью официального Гамбурга. Да Гамбург во всем мире и знают-то лишь благодаря нашему району. Мы - шило в заднице буржуазного Гамбурга. Но мы должны стать продаваемым шилом.
Я не против, если бы стадион назывался "Арена Икея Миллернтор". Это серьезный доход. Я хожу на "Миллернтор" уже 30 лет и мне плевать на все эти приставки. Важно не перегнуть палку, австрийский "Ред Булл" - это уже за гранью. Или нюрнбергский "Изи Кредит", это совсем кошмар.
Это тонкий вопрос, решенный чутьем и обсуждением с фанатами. Раз фанаты запретили менять название - так тому и быть. Возможно, это правильно. Взгляните на тот же "Вольфсбург". Весь город стал аппендиксом "Фольцвагена". Это не наш путь.
Я не против местных продавцов пива. Я против торговли возле стадиона без отчислений клубу. Что за идиотизм - презирать богатых, а воровать у бедных? Это наглость и пошлость. Подпиши договор - и торгуй на радость и себе, и клубу, и фанатам.
Мы прошли огромный путь. Еще недавно поклонник "Санкт-Паули" одевался в измазанном граффити контейнере перед стадионом. Сегодня всё по-другому - куртки, футболки, шапки и шлепанцы с черепом предлагаются в бутике. Звучит рок-музыка. Магазин постоянно забит клиентами. Череп стал торговой маркой и аксессуаром моды - как рубашка Che Guevara или палестинский платок. По доходам от собственной продукции мы в десятке самых успешных в Германии. И мне это очень нравится.
Знаю, что не нравлюсь многим фанатам. Для них не существует компромиссов. Они не понимают, зачем из альтернативного шарма делать товар. Они говорят, что дай мне волю - и я продам душу клуба. Это поле напряжения между коммерцией и революцией, между выгодой и альтернативной культурой. Но у них есть возможность меня ругать. У них по-прежнему есть команда, есть стадион. Понимаете, о чем я?
Давно уже не мечтаю о Бундеслиге. Вижу в этом параллель с моими любовными связями. Чем больше лет мне исполнялось, тем скептичнее я относился к новым партнерам. Наивность исчезла. Чем дольше я руковожу клубом, тем меньше жду возвращения в Бундеслигу. Это не значит, что я не верю. Как раз веры во мне чем дальше, тем больше.
ГЛАВА 7. ЗАНАВЕС
Странное чувство. Буквально вчера я позировал на пляже с нашим вратарем Пликеттом, одетым лишь в трусы-танго в виде свиной головы.
А сегодня я в черном строгом костюме и белой рубахе. Ухожу. И это моя последняя речь.
Миссию невозможно завершить. Или лучше так: капитан не покидает корабля. Я остаюсь коммерческим директором, но ухожу с поста президента "Санкт-Паули". К этому шагу меня никто не принуждал. Это мое личное решение, принятое одновременно с финальным свистком в Фюрте, где мы оформили путевку в Бундеслигу. Это был момент, когда я сказал: хватит! Столетие клуба, новая основная трибуна будет готова к новому сезону, мы твердо стоим на ногах и вышли в Бундеслигу... И всё-таки хватит!
4 декабря 2002 года, 7,5 лет назад, я принял штурвал почти утонувшего корабля. Мы могли спастись только при полном единении фанатов и сотрудников. А сегодня я вижу великолепный пиратский корабль, стоящий в тихой гавани, переживший все шторма и готовый к новым достижениям. Это было моей мечтой - передать корабль следующему капитану. На вершине.
Я никогда не делал тайны из того, что пережил в течение прошедших 7,5 лет. Тяжелейшее испытание. Но как раз в кризисных ситуациях я становлюсь упрямым и неотступающим козлом. Возможно, именно это помогло мне пройти весь путь. Я не улизну под шумок. В будущем готов помогать клубу словом и делом, ведь Санкт-Паули - это часть моего сердца.
Хочу поблагодарить всех коллег за проделанную работу. Их помощь и советы были бесценными. Безумно благодарен Хольгеру Станиславски, Хельмуту Шульте и всем, кто отвечал за футбол. Вы сумели вывести команду в Бундеслигу, сделав меня самым счастливым человеком на свете. Также благодарен критикам. И конструктивным, и оголтелым. Я всегда ценил вас, пусть почти никогда не соглашался. Ваша критика - это тоже достижение "Санкт-Паули". Она делает наш клуб живым и достойным любви.
Естественно, я сохраню множество воспоминаний. Но особенно - запуск новой Южной трибуны. Долгие годы реконструкция стадиона оставалась несбыточной мечтою. И когда мечта стала явью - это был один из лучших моментов моей жизни. Я никогда не забуду эту картину".
Корни Литтманн покинул клуб 19 мая 2010 года. Сразу после празднования 100-летия "Санкт-Паули" и выхода в Бундеслигу.
ГЛАВА 8. ПОСЛЕСЛОВИЕ
Однажды Литтманна спросили - что такое Санкт-Паули? Он подумал и ответил: "Знакомый журналист сказал: жизнь - это комикс. Так вот, на самом деле жизнь - это спекуляция на комиксах. А надо быть просто собой".
Иногда кажется, что Корни никуда не уходил и по-прежнему возглавляет "Санкт-Паули". Почти никто не знает, кто занял его пост. Да и кому это интересно? В газетах его имя постоянно мелькает по самым разным поводам. И часто среди заголовков проскакивает футбол.
"Насколько я был неверен сексуальным партнерам, настолько верен Санкт-Паули", "Рождество - это потребительская оргия", "В газетах нет футбола - лишь попы футболистов и сиськи их женщин", "Футбольные трансферы - современная торговля рабами". Корни - бесценная находка для журналистов.
Он по-прежнему живет в Санкт-Паули, в той самой квартирке на Репербане, где когда-то ютилась его первая труппа. Постоянно участвует в благотворительных акциях.
В его театры по-прежнему не достать билетов. Он любит ходить по району пешком, неизменно дымя сигаретой. Выкуривая по три пачки в день, он гордится этим и называет борьбу с курением пропагандой идиотизма. Часто заходит в кафешку на углу, где когда-то родилась "Семья Шмидт", чтобы выпить чашку кофе.
И конечно, по-прежнему ходит на "Миллернтор".
У него абонемент на обычную трибуну и он ничем не отличается от других болельщиков "Санкт-Паули". Кроме того, что еще не так давно он был президентом "Санкт-Паули".
Жизнь - это спекуляция на комиксах. А надо быть просто собой. Вы ведь понимаете, о чем эти слова?
