Никаких оправданий: Путь от ассистента в НФЛ до главного тренера Нотр Дама. Глава 11

Одна команда + Один босс = Успех.

 

«Хорошая игра, пап. Но вторая половина была слабоватой»

 

                                                                                                                                                      - Чарли Уайс-младший.

 

В феврале 2005 года я впервые встретился со своими игроками. Я дал им понять, что в моей команда каждый должен работать за себя и за того парня. Никакого эгоизма, интересы команды превыше всего.

- Вот, что мы будем делать, и вот, как мы будем это делать, - сказал я им.

- Если кому-то что-то не нравится, дверь вон там.

В том же месяце начались общие упражнения, два дня в неделю. Мы занимались на территории Guglielmino Athletics Complex, расположенного на территории университета, площадь которого составляла более двух квадратных километров. По правилам NCAA в это время года игрокам запрещалось работать с футбольными мячами, так что ребята занимались обычными упражнениями, вроде бега с конусами.

Первые две недели я не расставался со своей планшеткой. Все тренеры носили обычную спортивную одежду, я же был облачен в костюм с галстуком. Я не занимался упражнениями, а старался изучить своих игроков. Оказалось, все они были не в лучшей форме. По большей части ребята ныли по поводу нагрузок и издевались друг над другом, вместо того, чтобы помогать одноклубникам. Вокруг были слышны только жалобы и отмазки.

Первые две недели я ничего никому не говорил, только делал пометки. В понедельник вечером, перед третьей неделей общей подготовки, я встретился с игроками в комнате для общих собраний. Я сказал им: «Так, парни, с завтрашнего дня все меняется. Я не буду больше ходить в костюмчике с галстуком. Я одену тренировочный костюм, и у меня будет свисток. Грядут перемены».

На этом я закончил свою речь и вышел из комнаты.

На следующий день я занялся этими ребятами. Больше не было планшетки, галстука и рубашки - на мне была тренировочная одежда, а во рту был свисток. Я был беспощаден и жесток. Я придирался к ним весь день. То, что я критиковал каждое их действие, давило на игроков. Тем же, кто продолжал ныть и ругаться, я говорил: «Почему бы тебе просто не уйти? Просто уходи, никто тебя здесь насильно не держит».

Я давил на них таким образом все межсезонье. На нашем стадионе есть очень известный плакат, он висит над лестницей, которая ведет из раздевалок к туннелю на поле. На золотом фоне синими буквами выведена фраза: Play Like A Champion Today– Играй Как Чемпион Сегодня. В марте 2005 года, в первый раз, как мы выходили на весеннюю тренировку, я оглянулся на этот плакат и сказал парням: «Видите эти слова? Их не всегда правильно трактуют. Сегодня у нас нет игры, мы выходим на поле тренироваться. Но вы должны играть как чемпионы каждый день, а не только по субботам».

Я пытался задействовать как можно больше игроков, ведь каждый из них бился за место в команде. В начале у нас было 85 человек. Семеро ушли сразу же, но меня это не особо заботило, я мог играть и с пятьюдесятью, если бы потребовалось. Ко времени начала тренировочного лагеря, в первой неделе августа, осталось около семидесяти. Возможно, ушло бы и больше, но парни сплотились.

Следующей моей задачей стало объяснить каждому в команде его роль. На игру в каркасы облачается сотня игроков. Но я никогда не сделаю так, чтобы каждый их этой сотни вышел в игровой день на поле. Ношение каркаса в игровой день – это награда для ребят за то, что они делают во время тренировок. Для большинства из них изображать на тренировках нашего следующего соперника – потолок всей жизни. Это их работа. Если они на это не согласны, они не нужны мне тут.

Как известно, в спорте много эгоистов. И как только тренер сделает так, чтобы эгоист забыл о своем «я» и начал работать на команду, успех придет незамедлительно. Командная цель всегда должна быть важнее индивидуальных достижений. В команде всегда должен был быть лидер. Как вы считаете, чье мнение всегда учитывал Билл Парселлс? Конечно, только свое. Как вы думаете, чье мнение было важно для Билла Беличика? Конечно, только его собственное. Думаете, Энди Рида волнуют слова окружающих? А Джона Фокса? Майка Холмгрена? Им это не интересно, потому что их волнует только команда. Им известна простая истина, которая гласит, что чтобы быть успешным, команда должна придерживаться позиции лидера.

Впервые я осознал это еще будучи ассистентом тренера, когда жаловался на Парселлса и Беличика, которые не позволяли своим ассистентам общаться с прессой, хотя игроки были вольны в контактах со СМИ. Я чувствовал, что они не доверяли нам и нашим мыслям, и считали, что лучшим способом общения с медиа являются заявления главного тренера. Как оказалось, такие драконовские меры по ограничению являются негативными лишь для репортеров, а для команды это вещь положительная. Как известно, на одну и ту же вещь могут быть разные взгляды. Парселлс и Беличик всегда знали, кто тут главный в команде, поэтому тренер был всегда единственным, от кого СМИ могли получить комментарий.

В мою бытность главным тренером я был более либеральным в вопросах общения своих ассистентов с прессой. Но я понимал обоих Биллов и особенно их запрет на интервью ассистентов сразу после игр. Эти ребята могли увидеть ситуацию по-другому и ляпнуть на камеру что-нибудь не то. Когда я работал у Биллов, мне казалось, что я не сболтну лишнего под перо журналиста, но для них это ничего не значило. Правило было железным.

Правила, которыми я установил для тренерского штаба, были таковыми:

• В день игры никому не разрешается общаться с прессой

• Все комментарии будут исходить только от меня на пресс-конференции после матча

В воскресение, после просмотра записей игр, я мог дать более обширный комментарий по поводу субботней встречи. По воскресениям и понедельникам я обсуждал со своими помощниками то, что им можно и нельзя было говорить о нашем следующем сопернике. О прошедшей игре им не вообще позволялось рассуждать.

Репортеры имели право попросить членов тренерского штаба об интервью в строго определенный день, в зависимости от их занятости: тренеры нападения – вторник, тренеры защиты – среда, тренеры спецкоманд – четверг. Обычно журналистов интересуют только координаторы, но изредка они хотят поговорить и с ассистентами. Обычно репортеры просят о встрече этих тренеров в надежде, что те расскажут им больше, чем я. Обычно у них не получалось выудить нужную информацию. Если у представителей прессы и получалось, то подобные заявление запросто могли вызвать раскол внутри команды.

Но нужно всегда помнить, что дело не в тебе, дело в победах. И со временем цель команды должна стать важнее, чем цели каждого по отдельности. Да, легче сказать, чем сделать. Очень немногие тренеры могут, неважно, на каком уровне, сделать так, чтобы игрок засунул свое эго куда подальше, поставил командные интересы на первое место. Беличику и Парселлсу удавалось взять кучу парней, которые делают миллионы долларов ежегодно, и выкинуть из них всякое стремление к индивидуальности в футболе. На мой взгляд, это - причина номер один, по которой стоит следовать их тренерской философии вне зависимости, кого ты тренируешь.

Но даже в команде, где слово тренера –закон, есть вероятность, что мнение отдельных игроков может быть услышано. Кроме того, у меня в команде было три капитана – в 2006 году это были Брэди Куинн от нападения, Томми Збиковски от защиты и Трэвис Томас от спецкоманд, составлявшие так называемый «комитет вожаков». У комитета имелось по одному представителю от каждой позиции, который мог поговорить с капитаном как представитель всех выступающих с ним на одной позиции игроков. После капитан шел ко мне и пересказывал все, сказанное ребятами.

Я редко соглашался с их доводами, но для меня всегда была важна возможность услышать своих игроков. Было запрещено только одно: нытье. Например, я не принимал никакие жалобы по поводу дополнительной тренировки в каркасах по средам, которой у меня обычно не бывает. Если кто-то начинает ныть по этому поводу, команда получала такую же тренировку и во вторник.

Таким образом, имеет место и внутренний контроль среди игроков. Главный тренер не может решать абсолютно все проблемы. Иногда команда должна решать проблемы, а не главный тренер. В 2005 году ко мне через комитет поступило предложение запретить посещение баров игроками по четвергам и пятницам, перед субботней игрой. В колледже ночь на пятницу – это попойка, и некоторые члены комитета считали, что таким образом подрывается подготовка команды к играм. Я принял предложение, а один эпизод, случившийся даже не в четверг, послужил поводом к запрету игрокам вообще посещать бары во время сезона.

Я повесил им петлю на шею, а они сами ее и затягивали. Позже я начал давать им послабления. Но как только они давали мне повод закрутить гайки, я непременно делал это. Я пытался относиться к ним как к взрослым мужчинам, а не как к детям, так как я позволил им самим обозначить для себя границы.

Это касалось и моих ассистентов. У меня было немного правил, но, если кто-то нарушал их, у него намечались серьезные проблемы. У меня был один молодой паренек - ассистент ассистента ассистента – который решил, что может поехать и напиться в бар. Когда он опоздал на собрание следующим утром, я сказал ему: «Если я услышу, что ты появился в любом баре в округе Саус Бенда за следующие 6 месяцев, ты вылетишь отсюда. Тебе лучше бы начать искать работу в McDonald’s или Wendy’s, больше тебя никуда не возьмут».

Если ты главный тренер, ты автоматически становишься CEO. Каждый ждет от тебя лидерских качеств и указаний как на поле, так и за его пределами. К примеру, я никогда не позволяю себе употреблять алкоголь в публичных местах. Если я не знаю человека достаточно хорошо, я не буду пить с ним. Но это не касается моих тренеров: если я с кем-нибудь из них пошел в ресторан, я не буду запрещать им пить там. Я запрещаю сам себе. Я подаю пример для всех. Если вы устанавливаете правила, а сами их не соблюдаете, так не ждите их соблюдения от ваших подчиненных.

Все ваши слова и действия в роли главного тренера могут быть обращены против вас. Когда я беру всю ответственность на себя, это не значит, что я на самом деле виню во всем себя.

Концепция «все ради команды» касается не только игроков и тренеров. Я проповедовал то же самое и студентам, ведь они – тоже часть команды. После своего назначения меня спросили, буду ли я держать речь перед всеми студентами. Я согласился. Таким образом, мы собирали в одном общежитии в два раз больше студентов, чем там жило за один раз. У меня было тринадцать выступлений за день с 10 утра до 11 вечера. Каждый раз общежитие было забито под завязку.

В своем выступлении я сделал акцент, что мы не должны быть глорами –. теми, кто болеет за победителей. Нужно ждать от команды успеха и поддерживать ее, и тогда все будет хорошо. Я знал, о чем говорю, ведь я же тут учился. Я был глором. Я был единственным студентом на втором курсе, кто жаловался по поводу команды всем, включая ректора.

«Я ничем не отличаюсь от вас. Я не был игроком. Я был студентом, таким же, как и все собравшиеся здесь. Я ходил на каждую игру, как и вы. Я чувствовал себя частью команды, как и вы. Быть частью команды — значит нести за нее ответственность. Если вы хотите нести ответственность за команду, вам стоит начать работать в этом направлении. Вы не можете быть глорами.

Вы должны помогать команде всегда, а не в зависимости от результатов. Вы либо с нами, либо против нас».

Я всегда оставлял десять минут в концовке на вопросы. И у меня было только одно правило на этот счет: «Не спрашивайте меня о команде прошлого года. В прошлом году меня тут не было, я не могу ответить ни на один вопрос по поводу команды прошлого года. Я буду говорить с вами о нашем настоящем и будущем. Я не буду разговаривать о прошлом годе».

Естественно, временами всплывал вопрос о сравнении моей тренерской философии и тренера Уиллингхэма. Я поворачивался к задавшему вопрос студенту, прожигал его своим «нахальным ньюджерси взглядом» и говорил: «Ты слышал, что я сказал в самом начале?».

И, естественно, каждый раз в толпе появлялся типичный фанат, в вопросе которого уже заранее был ответ. Моим любимым ответом на этот случай было: «Итак, как же ты, со своим экспертным мнением, пришел к такому выводу?».

Первой игрой сезона 2005 года была встреча с университетом Питтсбурга под руководством бывшего тренера Долфинс и Беарз Дэйва Уоннстеда, проходившая на Хайнц Филд в Питтсбурге. За девять месяцев до этого я был на этом же самом стадионе, когда мои Пэтриотс победили Стилерз на пути к Супербоулу XXXIX.

Как и для меня, для Уоннстеда это была первая игра в качестве тренера своей альма матер. По этому случаю университет пригласил на матч много известных выпускников. В тот день на поле вышли Дэн Марино, Тони Дорсетт и Майк Дитка. Мне много раз приходилось сталкиваться с Дэйвом в НФЛ, и во время подготовки к матчу я, по сути, готовился играть против Майами. Учитывая уровень соперничества, тренеры не меняют камуфляж. Они те, кто они есть.

После игры я чувствовал себя гораздо лучше, чем перед ней. И дело даже не в победе со счетом 42-21, когда 5 из наших первых 6 владений завершились тачдаунами. Многие скептики предсказывали нам поражения в каждом матче, начиная с этого. Марк Мэй и Ли Корсо, футбольные аналитики с ESPN, говорили о старте 0-6 или 1-5 (у меня даже сохранилась запись, где они говорят об этом – я несколько раз показывал ее игрокам). Даже несмотря на выездной матч, несмотря на 23 посев Питтсбурга (мы же вообще не были посеяны), я ожидал победы. Мои ожидания были выше, чем чьи бы то ни было.

Скажем так, выше почти всех. Исключением был мой сын Чарли, которому в то время было двенадцать. Кроме того, что он был моим лучшим приятелем, он был моим самым суровым критиком. Он стоял на бровке рядом со мной каждую игру, дома или на выезде. Несколько раз он в довольно грубой форме спрашивал меня, мол «зачем ты заказал сейчас это». Когда мы уходили с поля после игры в Питтсбурге, мне было хорошо оттого, что мы выиграли хотя бы первый матч. Чарли тогда сказал: «Хорошая игра, пап. Но вторая половина была слабоватой».

Второй подряд игрой на выезде было встреча с третьим номером нации Мичиганом. Ее мы тоже выиграли и отправились домой с результатом 2-0.

В третьем матче сезона против Мичиган Стейт мы сумели отыграть 21 очко, вывести встречу в овертайм, но все же уступили 44-41. Для меня игра получилась немного скомканной. Перед стартом сезона все представало для меня в стиле «весь мир против нас», поэтому я даже не думал о первой домашней игре как о чем-то особом. Игроки тоже были предельно сосредоточены на гостевых матчах, поэтому-то первая половина и была для нас провальной.

В прошлом игроки Нотр Дама может и порадовались бы, мол «какой великолепный камбэк мы совершили». Теперь же никто не смел заикнуться об этом.

- Камбэк, вашу мать, - прокричал я сразу после возвращения в раздевалку.

- Мы проиграли. Не бывает ничего великолепного, когда ты проигрываешь. Сейчас вы выйдете на поле, и там репортеры буду втирать вам, какой это был крутой камбэк. Это все дерьмо собачье. В, конце концов, мы же проиграли.

Я думаю, эта игра для них значила больше, чем любые победы. Это был старт для нашей команды. Примерно к середине апреля до игроков стало доходить, что они несут ответственность за результат, и что любой результат, кроме победы, будет признан неудовлетворительным.

Перед следующей игрой с Вашингтоном, произошло одно событие, о котором я не могу забыть до сих пор. Неподалеку от Саус Бенда жил один мальчик, Монтана Мацуркивич. Он был болен раком и умирал. Его мать связалась со мной и попросила навестить их, так как мальчику оставалось жить всего пару недель.

Я приехал к ним, и как только увидел паренька, сразу понял, что он не протянет даже две недели.

Я дал малышу высказать все, что он думал о матче с Мичиган Стейт, а после спросил у него: «Что я могу сделать для тебя?»

- Тренер, у меня не оперируемая опухоль. Врачи говорят, что я проживу не больше двух недель. Мне хотелось бы дожить до вашей игры с Вашингтоном, потому что я хочу увидеть, как вы сделаете тренера Уиллингэма.

Я посмотрел на него, пытаясь сдерживать слезы, и ответил: «Вот что я скажу: не хочешь ли заказать первый розыгрыш?»

Как вы думаете, что закажет любой десятилетний мальчик? Он выберет пас. Но Монтана попросил нас заказать не абы какой пас, а конкретную передачу на правую сторону поля.

После прибытия в Вашингтон, мне позвонили и сообщили, что он умер.

Учитывая то, что я видел у него дома, я не был удивлен. Конечно, такое событие, а мы говорим о смерти десятилетнего мальчишки, не может оставить никого равнодушным. Я созвонился с его матерью и принес свои соболезнования. Я сообщил ей, что мы закажем первый розыгрыш в память о ее сыне.

Хаскис получили мяч первыми. Они прошли больше половины поля, но потом допустили фамбл. Мы подобрали его на расстоянии 6 дюймов от своей зачетной зоны. Брэди Куинн знал о моем обещании. Также он знал, что пасовая комбинация на своих шести дюймах это не то, о чем я подумаю в первую очередь.

- Итак, тренер, вот за это они и платят тебе твои миллионы, - сказал он. - Что будем делать?»

- Делаем, так, как договаривались, - был мой ответ.

Дело было не в правильной оценке ситуации с точки зрения футбола. Нужно было держать свое слово. Я обещал это ему, и, хоть такой розыгрыш мог аукнуться нам, поступить иначе я не мог.

Наш тайт энд, Антони Фассано, тоже знал об обещании, потому что он был одной из приоритетных целей. После того, как Куинн выбежал на поле к остальным, Фассано спросил его:

- Все остается в силе?

- Все остается в силе.

Куинн бросил мяч на Фассано с набором 13 ярдов. За игру мы исполнили пант лишь один раз, за 11 секунд до конца игры. Матч мы выиграли со счетом 36-17.

Разочаровали меня лишь два обстоятельства: во-первых, Монтана так и не дожил до игры, а во-вторых, после возвращения в Саус Бенд, вся история выплыла наружу на пресс конференции, и мне пришлось отвечать на вопросы журналистов по этому поводу. Как оказалось, его мать связалась с местным телеканалом, и эта история стала национальным достоянием.

Победа в одну калитку над Пардью принесла нам результат в 4 победы и одно поражение на старте сезона, а заодно и девятый посев в нации. Предстояла игра с заклятыми оппонентами – USC, которые пока не проиграли ни разу. Троянцы были посеяны первыми и в среднем набирали по 50 очков за игру. Но знаете, что? Я был полон решимости играть на победу. Я был уверен, что нам по силам одолеть их, поэтому и пригласил на матч несколько рекрутов, одних из лучших старшеклассников нации, с визитов на выходные. Многие крутили пальцем у виска, ведь в случае крупного поражения никто из рекрутов и на пушечный выстрел не подойдёт к Нотр Даму.

Также на традиционное пятничное собрание перед матчем, которое посетили около 45 тысяч человек (что на 34 тысячи больше, чем обычно), приехали такие известные выпускники, как Джо Монтана, Тим Браун, Крис Зорих и Руди Рудигер. Встреча обычно проходит внутри Джойс Центра, но так как такое количество наша многофункциональная арена вместить не способна, мы перебрались на футбольный стадион. Когда все прибыли на стадион, я произнес пламенную речь о важности шумовой поддержки во время игры.

«Мне всегда говорят, что на нашем стадионе очень комфортно играть, потому что зрители не мешают гостевой команде спокойно играть. Ну что же, когда наше нападение на поле, вам и вправду стоит вести себя тихо. Но когда ирландцы защищаются, вот тогда –то вам и нужно пошуметь».

Собравшиеся по достоинству оценили мой сарказм, родом из Джерси, и наглядно продемонстрировали мне, как они будут поддерживать своих во время матча.

Классической формой для Нотр Дама является ярко зеленая с желтоватым отливом, она появилась еще до всем известной синей. Я решил, что против троянцев мы будем играть именно в зеленом комплекте, а игроки узнали о моем решении лишь после разогрева на поле, когда вернулись в раздевалки и обнаружили каркасы с натянутыми на них зелеными джерси. У них поехала крыша от этого. В последний раз на игру с USC игроки одевали подобные джерси еще во времена моей учебы в Нотр Даме. Журналисты всю неделю досаждали мне вопросами, сможем ли мы побить USC в мой первый год тут. Я ответил им: «Посмотрим». Я не сказал нет, я сказал «посмотрим». Мы одеваем наши зеленые джерси, мы подходим к матчу в статусе андердога, мы играем против лучшей команды нации. Не самая простая ситуация.

Во время предыгровой разминки, будучи на поле, я увидел Шона Сэлисбери, аналитика ESPN и выпускника USC.

- Мы собираемся выиграть сегодня, - сказал я ему.

- Странно, что вы так в этом уверены, - ответил Шон.

- Я лично полностью уверен.

- Да, я знаю.

Я считал, что мы сможем контролировать ход игры, замедляя ее как можно больше, ведь у троянцев было очень взрывное нападение. Я считал, что мое нападение сумеет двигать мяч и набирать очки, а этого хватит для победы.

Моя уверенность выглядела оправданное в первой четверти, когда я решился играть четвертый даун на своих 20 ярдах. Нужно было пройти всего 6 дюймов, и нам это удалось, благодаря выносу квотербека. Этот драйв в итоге закончился нашим первым тачдауном в игре. Если бы нападение не набрало бы тот первый даун, я бы выглядел полным идиотом. Но они набрали. Я думал, что нам удастся выехать за счет собственной агрессивности. И у нас это получилось.

В четвертой четверти Реджи Буш занес свой третий тачдаун, и троянцы повели со счетом 28-24. Нотр Дам ответил драйвом с тачдауном на 87 ярдов, и оставалось около двух минут до конца матча. Соперник получил мяч, имея шанс на победу. На втором дауне защитникам удалось сделать сэк на Мэтте Лейнарте, и их нападение оказалось в ситуации 3-и-19, а набрать они смогли лишь десять. На 4-и-10 Лейнарт бросил пас на бровку, принесший 24 ярда. Дуэйн Джаррет набрал после ловли еще 37 ярдов, и USC оказались на нашей линии 13 ярдов.

Спустя четыре розыгрыша, Лейнарт попытался вынести сам и не добежал до зачетной зоны всего ничего. Мяч вылетел за пределы поля и время закончилось. Я поднял руки вверх, думая, что мы победили. Многие болельщики подумали также и выбежали на поле. Но… была одна маленькая проблемка. Судьи отмотали семь секунд, потому что имели на это полное право. Мяч был установлен на линию одного ярда.

В колледж -футболе домашняя команда должна играть по правилам конференции гостей, и, конкретно в случае с USC это была конференция PAC-10. Нотр Дам – это независимый вуз, а на выезде мы используем правила BIG TEN. В PAC-10 действуют правила, по которым существует система видеопросмотров для подтверждения решения на поле, но ее использование зависит от решения главного тренера. Я сам всегда предпочитаю использовать повтор, когда мы играем на выезде. По какой-то причине Пит Кэролл решил не прибегать к видеопросмотру в этот раз. Но в нашем случае никоим образом нельзя было определить, правильно ли был установлен мяч. На повторе NBC мяч вообще должны были поставить на линию 3-4 ярдов до зачетки.

Главным в этой ситуации было то, что Кэролл решил играть, а не бить гол с игры. Если они не сумеют реализовать, игра закончится, и мы победим. Лейнарт оставил мяч у себя, а Буш пропихнул его в энд зону. USC одержали победу, 34-31. Множество фанов Нотр Дама было возмущено действиями Буша, но меня это не интересовало, так как розыгрыш был на тоненького. Нам не повезло, и мы проиграли.

Пит Кэролл и Чарли Уайс

В раздевалке все игроки были подавлены, поражение было довольно обескураживающим. Мы выложились на максимум, и ситуация была даже хуже, чем в матче с Мичиган Стейт. Группа игроков, включая корнербека Вудена, через которого Дуэн Джаррет и совершил прием, чувствовали свою персональную вину в поражении.

«Прекратите накручивать себя. Мы все проиграли. Нет никакой персональной вины в сегодняшнем поражении. Мы могли сыграть иначе в нападении, в защите и на спецкомандах. Я могу привести вам прямо сейчас 5 примеров моих решений, из-за которых мы потерпели поражение. Я тоже проиграл. Вы проигрываете, как команда, но вы и побеждаете как команда. Поэтому хватить винить во всем только себя».

«Во что я вам скажу, парни: осталось еще пять игр в регулярном сезоне, и мы больше не проиграем. Мы выиграем все пять, а после будем играть в боуле, и я не говорю о Тэнджерин Боуле и Астро Блюбоннет Боул».

Этими словами я пытался хоть как-то приободрить ребят. Я всем сердцем надеялся, что мы сможем победить и сыграем в хорошем боуле. Только что мы чуть не грохнули лучшую команду нации. Мы были лучше, чем кто-либо мог предположить. Но не лучше, чем мог предположить я – по моим расчетам к этому времени мы должны были идти с соотношением победы и поражений 6 – 0.

После пресс-конференции и личного разговора с парочкой игроков, чтобы убедиться, что они не поплыли, я пошел в себе в кабинет для короткого разговора с сыном. Я пришёл к нему и сказал, что нам нужно кое-куда пройтись.

- Куда же мы идем? - спросил меня Чарли.

- Мы направляемся в раздевалку USC.

- Зачем же нам идти туда?

- Мы должны поздравить их.

- С чем?

- С победой в это чертовой игре, Чарли.

Он направился со мной к гостевой раздевалке. Так как я был тренером оппонентов, мне не хотелось входить без приглашения, поэтому я остановился перед дверью. В то же время Лейнарт и Буш заканчивали общение с медиа и заметили меня. Я обнял каждого из них, сказал, что это была отличная игра. В тот момент Пита Кэролла не было поблизости, поэтому я спросил у Лейнарта и Буша, могу ли я войти и сказать пару слов команде. Те согласились.

- Заткнитесь, пацаны, - крикнул Буш. - Тут тренер Нотр Дама.

- Я хочу поздравить вас, парни. Это была чертовски хорошая игра и достойная битва, - сказал я им.

Было тяжело, но я должен был сделать это. Я развернулся и вышел из раздевалки. Я не стал ждать аплодисментов и оваций, а пошел вместе с Чарли обратно в офис.

- Почему ты это сделал? - спросил меня сын.

- Чарли, я хочу сказать тебе кое-что. Легко быть победителем, это правда, очень легко. Не пойми меня привратно, никому не нравится терпеть поражение, но после проигрыша необходимо вести себя определенным образом. Необходимо демонстрировать выдержку и когда ты побеждаешь, и когда проигрываешь. Это очень тяжело делать, но это нужно делать.

После я запретил любому члену команды говорить о игре с USC и любой игре первой половины сезона с медиа. Во время моего общения с журналистами во вторник после матча с Троянцами я сделал заявление, что «мы начинаем второй сезон», как бы поделив его пополам. Мы готовились к первой домашней игре «нового сезона» против Бригэм Янга в качестве девятой команды нации.

BYU всю игру активно использовали блиц, и мы играли от этого. В первой половине у Куинна было 25 из 30 и рекорд университета - 287 ярдов. Когда я вышел на поле во время перерыва (мы вели в счете, 21-10), репортер NBC спросил меня о том, собираюсь ли я запускать выносную игру. Я посмотрел на него и сказал: «Если они продолжат играть в том же духе, мы не будем ничего менять».

Не знаю, что уж они хотели от меня услышать, но мы придерживались заранее намеченного плана. Они продолжали давить, а мы продолжали бросать. Куинн завершил игру с результатами 32 из 41 на 467 ярдов, сделав при этом 6 тачдаунов на пасе (очередной рекорд), а мы в итоге победили со счетом 49-23.

За этой игрой последовала еще одна победа, в этот раз над Теннесси, 41-21. На собрании перед следующей игрой я попросил всех болельщиков быть уважительными к представителям Академии ВМФ.

- Когда они завтра будут выбегать на поле, вместо освистывания, как это бывает на других стадионах, поприветствуйте их, - попросил я. - Независимо от результата игры, мне хотелось бы, чтобы вы уважали эту команду.

Существует великолепная традиция, когда игроки военных училищ после окончания матча выходят к секции своих болельщиков и поют гимн своего учебного заведения вместе со студентами. Перед игрой я спросил Пола Джонсона, тренера Нэйви, могут ли мои игроки встать за его подопечными во время исполнения их гимна после игры. Он дал свое добро.

Я думаю, моя просьба удивила тренера. Не уверен, что до меня кто-либо предлагал ему подобное. Потом я сказал капитанам, что в четвертой четверти я собираюсь озвучить свое решение команде.

Это ощущение – одно из лучших, что я испытывал за свою тренерскую карьеру. Все эти ребята, певшие вместе гимн своего университета, это не обычные игроки студенческой футбольной команды. После завершения карьеры в футболе они будут служить на флоте самое меньшее 5 лет. Это заслуживает нашего уважения, что мы и продемонстрировали после игры. Встреча, кстати, завершилась со счётом 42-21 в нашу пользу.

Эта победа помогла нам передвинуть с 7 на 6 место в списке лучших команд нации. После победы над Сиракъюзом (34-10), у нас на счету было уже 8 побед при 2 поражениях. Получалось, что, если мы сумеем одолеть Стэнфорд, Нотр Дам впервые за последние 5 лет будет претендовать на выход в плей-офф. Если же мы проиграем, мы лишимся этого шанса. Это была игра на 15 миллионов долларов, ведь именно эту сумму получил бы вуз в случае выхода команды в плей-офф.

За меньше, чем две минуты до конца игры, Стэнфорд вырвался вперед при счете 31-30. После начального удара судьи определили тачбэк, поэтому начинали мы со своих 20 ярдов. Если вам нужен пример драйва, когда все софиты направлены на игроков – вот это он и был! На первом розыгрыше я заказал пасовую комбинацию, которая не использовалась со времен второй игры сезона с Мичиган Стейт. Я выбрал именно ее, так как сейчас требовалось набрать много ярдов и быстро передвинуться вглубь поля. У нас просто не было времени раскачиваться. Морис Стоуолл бежал гоу маршрут, а Джефф Самардзия исполнял кросс маршрут. Я сказал Брэди Куинну: «Посматривай за Стоуоллом. Если он будет в нужной точке, кидай ему. Если нет, выиграй время и отправь мяч на Самардзию». Квотербек выбрал второй вариант и отправил мяч на 32 ярда. Нападение оказалось на линии 48 ярдов до зачетной зоны Стэнфорда.

Куинн затем исполнил еще один точный бросок, попав в Стоуолла на хитч маршруте и набрав еще 12 рядов. Мы относительно быстро забрались глубоко на территорию Кардиналов.

Я отправил на поле несколько тайт эндов для тяжёлого выноса. За 55 секунд до конца Дариус Уокер пробил оставшиеся шесть ярдов до тачдауна, а потом получил прямой снэп и принес дополнительные два очка. Матч закончился со счетом 38-31 в нашу пользу, и Нотр Дам отправился в плей-офф.

Это двухминутное нападение напомнило мне о Томми Брэди. Между Брэди Куинном и Томом Брэди много общего. Уверенность, лидерские качества, хорошая рука. К тому же, оба квотербека – «милые мальчики». Я повидал много квотербеков НФЛ за последние годы, и я знаю, о чем говорю.

В Фиеста Боуле против Огайо Стейт, который проходил в городе Темпл, штат Аризона, мы начали с места в карьер и быстро занесли первый тачдаун. Это был первый из трех выносных тачдаунов Дариуса Уокера. У Бакайс было много биг плеев, они завершили игру с почти шестьюстами ярдами в нападении. У них прошла парочка длинных передач, а Тедди Гинн Джуниор набрал 68 ярдов на реверсе прямо в тачдаун.

Мы сумели сократить отставание до 7 очков (27-20) своим 80-ярдовым драйвом за пять с половиной минут до конца. Теперь пришла очередь Каштанов. Я держал у себя в уме, что если мы сумеем не позволить им сейчас набрать очки, а потом заработаем тачдаун, то будем играть двухочковую реализацию. Мы будем пытаться выиграть игру одним махом. Я шел наперекор своим принципам: в такой ситуации я бы играл на овертайм. Но тут я был уверен, что, если уж мы сможем отыграть 14 очков, нужно идти ва-банк. Я даже знал, какой розыгрыш закажу на это реализацию.

Но мне не представился такой шанс. Трой Смит, квотербек Бакайс, сумел реализовать два длинных третьих дауна. После второго из них Антонио Питтмэн совершил длинный забег по левой бровке на 60 ярдов в нашу зачетную зону.

Я предполагал, что нам по силам победить, но в этот день команда Огайо Стейт было просто лучше, чем мы. Тренеры были лучше, игроки были лучше. Они подготовились лучше нас, в этом все и дело.