13 мин.

История русского футбола. Новые комментаторы

11 k

Союзная футбольная телешкола, как и все советское, в начале 90-х медленно приходила в упадок – впрочем, на смену рассудительным ветеранам вроде Владимира Перетурина быстро пришли новые лица. С того момента, как на канале НТВ появился «Футбольный клуб», профессия комментатора постепенно начала ассоциироваться с новым поколением, разговаривавшим со зрителем быстрее, хлеще, наглее и интереснее.

Василий Уткин, главный редактор спортивных каналов «НТВ-Плюс»

Мы не придумывали никакой революции. Мы просто говорили тем же самым языком, каким говорили в обиходе. Ну, наверное, не были лишены какого-то определенного таланта… Тогда главной частью телевидения стал журналист. До этого ведь спортивное телевидение было довольно консервативным жанром. Допустим, программу «Время» раньше вели дикторы, а потом стали вести журналисты. Подобные перемены происходили и в спорте. Комментатор сам по себе и комментатор классической советской школы – это же, в общем, человек, который реально комментировал только спорт. Потом он еще вел спортивные новости. Но все это не потому, что нет таланта, просто это не подразумевало того, что человек имеет хорошую современную репортерскую школу.

Попробую перечислить наиболее знаковые события в российском футболе за время существования «Футбольного клуба». Думаю, что это уход с поста президента Российского футбольного союза Вячеслава Колоскова, потому что это было просто трудно себе представить, он казался вечным человеком. Впоследствии, правда, выяснилось, что он оказался с отрывом наиболее интеллигентным и, пожалуй, наиболее профессиональным руководителем в футбольной области, но тогда казалось, что это действительно был чистейшей воды застой. Конечно, таким событием будет и появление иностранных тренеров в российском футболе, в том числе и в сборной. Выделю чемпионство «Спартака» 1996 года. Когда команду оставили в силу финансово-хозяйственных причин практически все ведущие футболисты, и «Спартак» начал сезон составом, который в прошлом являлся дублирующим, по сути.

Победы ЦСКА и «Зенита» в Кубке УЕФА – безусловно знаковое событие. Я бы их объединил, потому что нельзя выделять какую-то особенную из этих двух побед. Покупка Романом Абрамовичем «Челси» – событие, которое, конечно, невероятно катализировало развитие российского футбола. Ну и аналогичное, на мой взгляд, очень важное событие – это уход в 2010 году Абрамовича из российского футбола, который он опекал четыре года, и появление на его месте «Газпрома». Это, в общем, тоже событие очень неоднозначное, потому что я иногда, например, думаю: а ведь могло такое случиться, что российским футболом сейчас бы руководил Сергей Капков…

Спортивному телевидению сегодня не хватает признания со стороны коллег того факта, что оно телевидение. Для меня это болезненный вопрос. Сам я этим никоим образом не обойден, я двукратный лауреат ТЭФИ. Но у нас в стране работают совершенно потрясающие комментаторы, и это профессия, которая сейчас ежегодно выдает три-четыре совершенно выдающихся образца. А сейчас в финале ТЭФИ оказываются, с одной стороны, спортивные новости телеканала «Дождь» в жанре «сделай сам» (я уважаю коллег, но, простите, это не имеет никакого отношения к спортивному телевидению), а с другой, обратите внимание, озвучка программы «Большие гонки» или там какие-то «Жестокие игры». Озвучка! У меня нет для этого цензурных слов.

Виктор Гусев, комментатор Первого канала

В 1992 году на чемпионат Европы в Швеции я ездил еще в качестве пишущего журналиста, но уже начал сотрудничать с телевидением, поэтому даже делал там какие-то сюжеты. Туристическое агентство разместило меня в одной гостинице с женами футболистов. И я сделал с ними мой первый хороший сюжет на телевидении, запланированный к выходу в четвертьфинал. Там был последний матч в группе с шотландцами, которым уже ничего не было нужно. И вот они с перегаром, пьяные после встречи с Родом Стюартом накануне, вышли на поле и обыграли наших – 3:0. Игорь Добровольский, полузащитник нашей сборной, говорил, что он чувствовал перегар, когда рядом пробегал шотландец. И этой команде мы тогда проиграли. Сюжет был готов, но он никуда не пошел, потому что наша сборная благополучно вернулась домой. В финале чемпионата мира 1994 года комментарий шел по принципу, который сейчас невозможен, потому что весь турнир, как и сейчас, мы делили пополам со вторым каналом. Но сейчас мы делим по матчам, а тогда мы некоторые игры делили по таймам. В итоге первый тайм финала Бразилия – Италия комментировали в паре Геннадий Орлов и Олег Жолобов, а потом надо было переключить на Первый канал, и «мы передаем слово Виктору Гусеву». Я сидел рядом, ниже их, поблагодарил их жестом и продолжил комментировать. Сидели в трусах под открытым небом – была 45-градусная жара, солнце пекло нещадно. Были защитные коробки, но коробки закрывали мониторы, а не комментаторов, то есть организаторы подумали о технике, но не позаботились о журналистах. И поэтому все просто надевали эти коробки на головы. Когда я начал комментировать, помню, первая реакция моего редактора: «Виктор, Виктор, ты где-то в туннеле, где-то в туннеле!» Пришлось коробку снять.

Еще одна ситуация, которую я все время вспоминаю: я еще даже не в штате Первого канала, 1994 год, чемпионат мира и мы играем со шведами. Это был решающий матч… Нам нужно было у шведов выиграть, а мы им проиграли. Я тогда не комментировал, но у меня была задача взять интервью после матча. Это должно было идти впрямую на Первом канале. Я стою, и никто из наших не хочет говорить. Я жду, и уже все ушли из раздевалки, у меня последняя надежда на голкипера Дмитрия Харина, потому что он проходит допинг-контроль. И он выходит, а камера ждет, это прямой эфир. Нет, не прямой, но это запись, которая тут же пойдет, это очень важно, люди ждут это интервью. И я говорю: «Дима, вы просто должны меня выручить. Мне нужно просто в трех словах – итог того, что произошло». И Харин говорит так лукаво: «А можно в четырех?» Я говорю: «Конечно». Он говорит: «Опять мы в жопе».

Мне кажется, что иногда шутки, которые многие готовы простить моим коллегам и даже их оценить, не оценивают и не прощают в моем случае. Как получилось с фразой про нетрадиционную ориентацию Фредди Юнгберга, например. Во-первых, Юнгберг сам сказал открыто, что он гомосексуалист. В этом смысле я человек очень демократичный и, несмотря на свое советское прошлое, нормально отношусь к этим движени­ям. И я продолжил логическую цепочку, сказав, что если он об этом объявил, не страшно ему будет стать арбитром в будущем. Когда ему будут кричать «судья – пидорас», это не будет его обижать. По-моему, это такая нормальная, очень беззлобная шутка, не обижающая никого. Но когда людям просто не нравится человек – в данном случае Юнгберг или комментатор Гусев, – они хотят за что-то уцепиться и цепляются за это. Финальная фраза «Берегите себя!» в моих репортажах появилась с самого начала. Это пошло от пишущей журналистики, потому что когда пишешь заметку или статью, хочется поставить какую-то точку. В репортаже непонятно, чем все закончится, непонятно, какая это будет точка, поэтому хотелось эту точку зафиксировать для себя раз и навсегда. Я решил, что это будет «берегите себя». Как переводчик по профессии, я знаю, что американцы говорят «take care». Но у них это потеряло буквальный смысл, они это используют вместо «пока», а я перевел дословно. Мне показалось, что это очень хорошо ляжет на условия нашей жизни. Тем более все это начиналось в начале бешеных 90-х годов, и пожелать людям ­«берегите себя» было нелишним.

Георгий Черданцев, комментатор канала «НТВ-Плюс»

Я занимался футболом на юношеском уровне достаточно серьезно, но без перспектив стать профессиональным футболистом, потому что это было в советское время и эта профессия никаких благ не сулила. Тогда в большей степени, чем сейчас, был востребован талант, нежели желание стать футболистом. Рабочих мест было меньше. Потому что это был чемпионат СССР, и в Российской Федерации было меньше команд.

На телевидение я попал абсолютно случайно, это как раз из серии «оказаться в нужное время в нужном месте». В 1996 году, оставшись без работы, я случайно услышал где-то о том, что открывается спутниковый спортивный канал. Просто позвонил по телефону, который давался в программе «Футбольный клуб», даже не позвонил, а факс отправил с просьбой взять меня на просмотр.

Даже классическая история с матчем Россия – Голландия – это работа, это не боление. Поэтому репортаж получился такой замечательный – каждый воспринимает его как что-то такое, особенное для себя. Комментатор должен стараться быть на одной волне со зрителем. Если зрителю в целом скучно, нельзя обмануть игру. Если игра скучная, тем более если она не статусная, странно было бы слышать какой-то бодрый комментарий просто для того, чтобы взбодрить людей, потому что люди все равно засыпают. А поскольку во время матча с голландцами все были на волне, я просто удачно эту волну поймал, и мы оказались связаны с людьми, которых я даже не видел. Я даже сам себя заводил, как будто бы я в этой толпе болельщиков нахожусь и вместе с ними переживаю. Это была большая игра в хорошем смысле: и со стороны команд, и с моей тоже. Но я этого репортажа даже немного боюсь. Когда слышу свои отдельные фразы или выкрики, затыкаю уши, потому что по ощущению это, конечно, психически неуравновешенный человек.

Если говорить о плеяде комментаторов, телевизионных людей, которые выросли из «Футбольного клуба», то, я думаю, людей такого уровня на телевидении вообще мало. Не на спортивном, а вообще. Я говорю не про себя, это неприлично. Я думаю, что любой, кто имеет опыт работы в «Футбольном клубе», – это человек, который даст сто очков вперед огромному количеству своих коллег на всех других каналах, включая федеральные. Потому что у нас не было никакой специализации, мы делали все. На это смотрели с большим удивлением, когда я ездил делать репортажи за границей… Они не понимали, как так можно, потому что у них есть четкое разделение труда: есть репортер, есть монтажер, есть человек, отвечающий за звук, – у каждого своя специальность. А мы делали все под ключ.

Любой из нас уже прокомментировал больше, чем Озеров, раза в два. Я думаю, что я прокомментировал точно больше 500 матчей. В среднем получается 50–70 трансляций в год. На десять лет – больше 500. И подавляющее большинство из них – в прямом эфире.

Бывает, конечно, так, что человек идет озвучивать матч, а ему заводят в аппарат картинку другой игры – у нас же одновременно идет много матчей. Он садится, начинает комментировать, причем это какие-то сборные, которые мало кто знает. Условно говоря, Фарерские острова и Шотландия, а ему завели Андорру и Мальту. И он минут десять не замечает, комментирует, как будто это Шотландия.

Владимир Стогниенко, комментатор канала «Россия-2»

Объективных критериев для оценки комментаторов нет – они либо нравятся, либо не нравятся, и все. Когда я стал комментировать, я изначально поставил задачу никому не подражать: главное – быть естественным, как в жизни. Мне кажется, у меня получилось. Хотя глупо было бы отрицать, что поскольку наиболее бурный болельщицкий период в жизни, 14–20 лет, пришелся на появление на НТВ Василия Уткина с его «Футбольным клубом», безусловно, какие-то вкусовые ориентиры, направление развития, были заданы им.

Сейчас, после 12 финалов крупных турниров, меня учить чему-то достаточно сложно, но, например, мама – она заслуженный учитель России – после игры всегда укажет на ошибки, если они были. Равно как и папа, и брат. Раньше на «России-2» у нас был специальный человек для занятий по русскому языку. Канал нанял также серьезного актерского педагога, который умеет разгружать голос так, чтобы на связки ничего не давило. Мы с ним занимались несколько месяцев.

Я никогда в жизни специального внимания на комментаторов не обращал. Понятно, что кто-то мне нравится больше или меньше, но меня всегда поражали люди, которые утверждают, что комментатор помогает или, наоборот, зверски мешает смотреть футбол. На мой взгляд, первична картинка, то есть собственно футбол, а комментатор – это дополнение. Кардинально менять качество футбольной трансляции, сам футбол, комментатор не в состоянии. У меня сейчас ребенку три года. Когда ей был годик, она довольно плохо спала, и мне пришлось целый год смотреть футбол без звука. Так вот я не очень страдал – сам футбол от этого никуда не исчезает.

Я попал на НТВ+ из-за моего брата, который попросил посмотреть на меня Юру Черданцева. И Юра достаточно много со мной занимался озаучкой и написанием текстов, хотя я никогда не комментировал на НТВ+. Мне кажется, что сейчас путь от стажера к комментатору попроще, чем когда я приходил на канал. Раньше НТВ+ показывал меньше футбола, было меньше возможностей.

Моя основная школа – это телеканал 7ТВ. На нем я получил наиболее серьезное образование благодаря Диме Федорову, Андрею Голованову, Илье Казакову – и с ним у меня связаны самые приятные воспоминания. Мы там делали отличную футбольную программу, а к комментарию нас подводили постепенно. На 7ТВ был очень сильный футбольный отдел, сейчас многие из него добились серьезных успехов – кто-то потом ушел на НТВ+, кто-то на Россию-2, кто-то в журналы, кто-то на сайты.

Перед комментарием я стараюсь не есть. Потому что если поесть, то потом засыпаешь. Если я веду трансляцию с Шаболовки, то я пью очень много мате. Я могу выпить за матч два литра – в отличие от черного чая, мате не сушит связки.

Мне только 31 год, так что я никогда публично коллег не критикую. Но если молодые коллеги обращаются ко мне за советом (что изредка бывает), я говорю честно, например, если мне что-то не нравится. Вообще если ляпнул в прямом эфире какую-то чепуху, то лучше честно в этом признаться и не переживать весь матч. Я считаю, что в русском языке не надо нарушать естественный ход вещей. Вот, например, сейчас появилось модное слово – андердоги. Это вообще что? Ну какие андердоги в русском языке, это же смешно! Я стараюсь придерживаться более простого, но привычного языка. Хотя если иногда есть возможность похулиганить в хорошем смысле этого слова, это нормально.

Минус интернета в том, что огромное количество людей получило возможность безнаказанно что-то говорить. Люди перестали понимать (особенно это касается мужчин), что должны отвечать за свои слова. А плюс в том, что в силу гигантских объемов информации зритель до матча может быть информирован гораздо лучше, чем ты сам. Поэтому знание матчасти уже необязательно – ты должен знать матчасть в конкретном матче, но постоянно в голове ничего держать не надо. Раньше было нужно помнить, кто там на чемпионате какого-нибудь 1976 года вышел из каких групп, а сейчас нет.

Я никогда не увлекался ставками – к этому у меня нет вообще никакого интереса. Однажды я поставил на чемпионате мира 2010 года 200 долларов, и ничего кроме сожаления об этих деньгах я не почувствовал. Мог бы привести домой две бутылки хорошего вина, а так просто проиграл.

Интервью: Алексей Пономарев, Александр Поливанов/Lenta.ru

«История русского футбола» – совместный проект Sports.ru и «Афиши».