Прудников: «В «Депортиво» Романцеву предлагали в 150 раз больше»
Искреннее интервью со знаменитым вратарём «Динамо», «Спартака» и сборной СССР Алексеем Прудниковым, недавно отметившим своё 55-летие.
— Сейчас очень модно говорить: «Я с детства мечтал играть за этот клуб». Можете сказать те же слова про «Спартак»?
— Скорее, нет. Мечта — слишком громкое слово. Но отец у меня болел за «Спартак». И волей-неволей я сам стал переживать за красно-белых. И уже в девять лет пробовался в школу «Спартака», полевым игроком. Как и все, хотел бегать, забивать… Не взяли. И в «Локомотив» — тоже.
А мне было непринципиально играть именно в футбол. Просто стремился к активности, выплеснуть энергию. Потому записался в лыжную секцию. Там было очень здорово.
В футбол я играл в школе. Один раз друг, занимавшийся в «Спартаке», сказал: «Пойдём, ещё раз попробуешь!». Снова не взяли. В лыжном спортивном лагере поставили в ворота. Мол, маленький, всего 176 сантиметров, где тебе ещё играть? Победили, я сделал несколько классных сейвов. На следующий день поднимал флаг, как тогда было принято. Проявил себя хорошо парень! Отстоял честь лагеря в матче против какой-то деревенской команды.
— С тех пор из ворот не выходили?
— В принципе, да. Серега Гладышев позвал сыграть на стадионе «Красный богатырь». Все сразу такие: «О, вратарь пришёл, вратарь пришёл!». Ну, нас прихлопнули — 7:0. И ребята, наоборот, кричали: «Да кого ты привёл вообще?! Что за клоун?!».
Тем не менее несколько матчей на первенство Москвы я сыграл. А в школе носился в поле, но когда били пенальти — вставал в ворота. В общем, однажды в «Спартаке» получили травмы все голкиперы. И в 15 лет я пошёл ещё раз в школу красно-белых.
В тот самый год, когда «Спартак» вылетел из Высшей лиги. Старостин часто посещал матчи детских, юношеских, молодёжных команд. Огоньков ему про меня говорил: «Да этот Прудников даже правил футбольных не знает!». Так он был прав! Я не успел их все выучить, просто отбивал мяч.
Для дубля нужно было набрать девять человек. Всех, кто пытался пробиться в «Спартак», собрали в раздевалке. И записывали список тех, кто останется. Слышу: «Черенков, Прудников!». Сначала даже не поверил. Но так мы вместе с Федей попали в «Спартак».
Затем Бесков ко мне подходил и спрашивал: «А кто ещё из пацанов хорош?». И я посоветовал ему приглядеться к Родионову, Позднякову, Морозову, другим ребятам, которые в итоге стали звёздами.
— Будь у вас выбор — профессиональный лыжник или футболист, как бы поступили?
— Лыжами я сильно увлекался, выигрывал какие-то турниры. Мечтал, именно мечтал поехать в составе сборной России в Лахти. Но лыжи мне многое дали. Когда я на них тратил время, был хорошо сложенный, 176 см. А как бросил, как нагрузки спали, тут же подрос на 10. Как сосиска стал! Футболом я, кстати, занимался тайно. Родители ничего не знали. Не говорил, потому что с учёбой возникли проблемы. 15 км бегал на лыжах, потом играл в футбол, приходил домой поздно и очень уставший. Засыпал за уроками — и всё. Мама открывает дверь, видит, что у меня книга вверх ногами, и говорит: «Всё, завтра встаёшь в семь утра, чтобы успеть сделать домашнее задание!». Это было очень тяжело…
Плюс раньше же родители должны были подписываться, чтобы тебе выдали спортивную форму. Ну я им и подсовывал футбольный бюллетень. И говорю, мол, не знаю, почему эта бумажка. Перепутали вид спорта — на лыжи форма, не беспокойтесь.
— Мама сильно злилась, когда узнала правду?
— Нет. С пониманием отнеслась. В шутку сказала: «Так вот почему ты уроки забросил»… А когда я показал отцу бюллетень, где написано, что я зачислен в «Спартак», он прослезился. От счастья, конечно.
Но в бытность моих выступлений за «Динамо» всё равно болел за «Спартак»! Хотя мне мужики рассказывали, что он не мог смотреть, как красно-белые бьют по моим воротам. Отворачивался.
— «Дублёр Дасаева» — лестный статус или обидный?
— Раньше это так не воспринималось. «Я в «Спартаке», — вот главная мысль, вот главное счастье. И я сразу понимал, что Дасаев намного сильнее. Повторюсь, я сосиской был, за что меня вообще взяли? (Смеётся.) В первой же игре дубля Дасаев «сломался», мы проиграли 1:0, и Старостин на меня сильно обиделся. По-моему, «пенку» пропустил…
Хотя, между прочим, чему-то я даже Рината научил. Пусть и невольно. Я ведь не умел ногами мяч выбивать. Поздно футболом начал заниматься, не прошёл некоторые азы. Потому бросал рукой. Зато это хорошо получалось! И Бесков говорил Дасаеву: «Видишь, как бросает Прудников? Вот так же бросай».
Самое смешное, что в «Динамо» потом мне как раз запретили вводить мяч в игру рукой. Только ногами.
— Вы говорите, что не переживали из-за статуса запасного голкипера. Зачем тогда перешли в «Динамо»?
— В 1982-м году Ринат поехал на чемпионат мира. Потому я играл в основе — тогда ведь не делали пауз в первенствах во время международных турниров. И я почувствовал, что пора мне выходить в старте регулярно. Не говоря уже о том, что нужно было идти в армию… Ещё в «Спартаке» я сбежал из военкомата. Возвращаюсь из Мексики, волосы — чуть ли не до ног, и у двери в квартиру стоит офицер. Говорит: «Гражданин Прудников? Вы арестованы. Пройдёмте с нами».
Притом не сообщает, что именно за повестка. Выходим, стоит черная «Волга», рядом с ней — два солдата. Едем, останавливаемся у парикмахерской «Чародейка». Меня спрашивают: «Как стричь»? «Как они скажут!». Ну, волосы оставили, но немного. Модельная стрижка — за рубль двадцать, а не за семь копеек.
Приезжаем в военкомат, там лежат две бумажки: «хочу служить в войсках» и «прошу перевести на заочное отделение». Я быстро смекнул, что к чему. И как раз призывники прибежали. Говорю, что мне надо подумать, офицер отвлекся. По моей просьбе пацаны его закрыли, я и убежал срочно. Сразу звоню Бескову, объясняю ситуацию. Он мне: «Три дня, чтобы я тебя не видел. Спрячься у друзей». Ещё год в «Спартаке» отыграл. Но после всё же перебрался в «Динамо». Чтобы не забрали ЦСКА или СКА.
— Вы сами себя считаете спартаковцем или динамовцем?
— Очень сложный вопрос. Когда был в «Динамо» — снился «Спартак», когда был в «Торпедо» — снилось «Динамо». Но вообще, в те времена сложнее воспринимались переходы из клуба в клуб. Тем не менее болельщики «Спартака» восприняли мой выбор без истерики и агрессии.
Юный Алексей Прудников и Лев Яшин в УТЦ под Новогорском
— Романцев — особенный человек?
— Конечно! Ещё в бытность игроком он был истинным лидером, капитаном. Даже не на поле — вне его. Всегда улаживал все вопросы, помогал. В чемпионском матче в Ростове травму получает Дасаев — я срочно выхожу, всего трясет, глаза бешеные. И пропускаю довольно нелепый гол со штрафного. Серега Андреев бьёт в «мой» угол, я дергаюсь в другой и не успеваю обратно. Ещё и скользко.
В перерыве, в раздевалке ко мне подходит какой-то мужик и говорит: «Ну и куда ты побежал, а?!». Я ему: «Ты в воротах стоял?» — «Нет» — «Ну и иди на...!».
Тут же Романцев успокаивает: «Правильно ты сказал, всё нормально, успокойся». Матч мы выиграли. Как и чемпионат.
На следующий день приезжаем в Москву, в Моссовет. И смотрю: главный профсоюзный деятель — тот самый мужик, которого я послал на три буквы! При объявлении моей фамилии пытаюсь спрятаться, чтобы не заметили… Не прокатывает. Выхожу, он мне жмёт руку как ни в чём не бывало, поздравляет. Так что прав был Романцев — верно я поступил.
— Про Олега Ивановича — игрока понял, теперь — про тренера.
— Главное, что он не поменял стиль «Спартака». Оставил наследие Бескова. Болельщики других команд любят жаловаться: «Ну, тоже мне, великий тренер, набрал себе лучших игроков — и всё». А кто мешал остальным клубам их же приглашать? Но только Романцев сумел уговорить этих футболистов присоединиться к «Спартаку».
Он бы и в Европе себя ярко проявил! Я ведь в 1991-м возил его в «Депортиво», только вышедший в Примеру. Мы думали, предложить испанцам Садырина или Романцева. Остановились на Олеге Ивановиче. В «Депортиво» были в восторге: человек, победивший «Реал», шикарно знающий футбол. Ещё он поразил всё руководство клуба: прилетел, ничего не спрашивал ни про гостиницу, ни про рестораны, только попросил видео матчей команды. И изучал их, изучал… Настоящий профи, фанат своего дела.
Президент «Депортиво» Лендойро любит повторять: «Я до сих пор храню контракт Романцева!». Он его уже подписал. Все были согласны, все были в восторге, но в последний момент из СССР не прислали одну жалкую справку! Что Романцев не судим, чтобы Иваныч получил разрешение на работу в Испании.
— На сколько лет был рассчитан контракт?
— То ли на год, то ли два… Вы бы знали, чего нам стоило его подписать! Тогда же были большие проблемы куда-нибудь улететь. Мы путешествовали через Югославию. Испанский консул в Югославии нам, лёжа в больнице, чуть ли не при смерти, подписывал документы, фотографию для визы Романцева вырезали из газеты…
Зато какие условия контракта! Олегу предлагали раз в 150 больше, чем в России! Романцеву ещё перед подписанием Николай Петрович Старостин показал заметку «Советского спорта» с зарплатами ведущих тренеров Примеры: Кройффа, остальных. И сказал: «Смотри, не прогадай с деньгами, не прогадай!».
— Но если бы Романцев уехал в «Депортиво», вполне возможно, мы бы не наслаждались великим «Спартаком» 1990-х...
— Да, но не исключено, мы бы наслаждались великим «Реалом» 1990-х! Под руководством Романцева. Почему нет? Думаю, у Олега Ивановича бы получилось в Испании. Но приближенный к Горбачеву сказал Романцеву: «Ты думаешь о себе, а не о стране. Страна тебя не отпускает». Олег Иванович собирался брать с собой Дасаева в качестве тренера. Пятницкого и Кулькова как игроков, разумеется. Но Романцев всё воспринял спокойно. Он был молодым, понимал, что ещё много чего интересного впереди.
— Часто говорят, что с Романцевым было очень тяжело общаться...
— Неправда. Он понимающий человек. Просто немножко себе на уме. Разве что в один год, 1989-й, были с ним проблемы. Романцев на меня не рассчитывал как на основного. Но вместо того, чтобы сказать всё в глаза, постоянно отправлял «в ссылку». Заставлял играть за любые сборные — юношеские, молодёжные, главную… Просто чтобы меня не было в команде.
Я был бесковский человек. А от них Романцев потихонечку избавлялся. Потому я попал под раздачу. Со временем я вообще отказался играть за основу. При этом получал зарплату полноценную. (Смеётся.)
На тренировочном сборе в составе национальной олимпийской команды
— Насколько тяжело было Романцеву в «Спартаке» с Червиченко?
— Безумно! Я его целый год уговаривал, чтобы он не уходил из «Спартака». Хотя Иваныч очень хотел, не выдерживал. Как можно работать, когда тебе президент говорит: «Вот этих легионеров ты обязан ставить в состав. Особенно в еврокубках — чтобы «засветить» игрока?!..» Понакупили непонятного шлака, а мы должны расхлёбывать…
Когда Романцев на московскую игру с «Ливерпулем» (1:3) в той самой грустной «Лиге чемпионов 1:18» выставил молодых ребят, устроили ему такой скандал… Мол, вы должны были выпустить всех этих смугленьких, чёрненьких, бразильцев, ещё непонятно кого… А иногда просто привозили парочку игроков. Например, из «Ростова» темнокожих. И говорят: «Всё, это футболисты «Спартака», тренируйте их». Мы парней впервые в жизни видим… И как тренировать? Занятие давно закончено, нас на базе — двое наставников. И всё. Ну, в квадрат можно было погонять разве что…
Или, наоборот, выбираем план тренировок: вот этот футболист делает определённое упражнение… А нам говорят: «Так его продали вчера». «Ну, понятно, тогда вычеркивай. Только пока ластиком фамилию сотри. Мало ли, ещё обратно купят». В общем, кошмарная селекция. Романцев вынужден был это терпеть.
— Зачем?
— Потому что он очень любил «Спартак». Червиченко вынудил продать его акции, сказал: «Подписывай контракт тренера, работай, но в остальные дела не лезь». Олег Иванович старался, но когда такие дикости происходят… Стоять в стороне невозможно.
Кроме того, я всегда говорил Ивановичу: «Ты уйдёшь, ты довольно обеспеченный человек. Но ты позвал вместе с собой тренерский штаб. У одного — семья, у другого — кредит и так далее… И все эти люди останутся безработными». По сути, Романцев терпел ради других. Заботился о нас, о близких ему людях.
Когда «Спартак» выиграл последний трофей Романцева — Кубок России, ребята скинулись Ивановичу на премиальные. Тренерский штаб их не получал. Но игроки из своего кармана отдали деньги. Потому что очень уважали, любили Романцева.
Олег Иванович — истинный трудоголик. Однажды после дождливых сборов в Турции Романцев решил тренироваться в Москве. Но жить команде было негде. Потому он с нами, другими тренерами, ночевал в раздевалке. И вмещалось туда только три раскладушки. А нас — четверо. Кто пошёл в туалет или покурить ночью — потерял своё место.
— Помните последний день Романцева в «Спартаке»?
— Как вчера было. Романцев попрощался с игроками, ему поаплодировали. Червиченко пригласил нас в кабинет, символически выпить по рюмке коньяка. Никакого скандала напоследок. Они с Романцевым спокойно общались. И сам Червиченко сказал: «Только давай в прессу ничего не выливать. Без взаимных оскорблений — только официальные, сухие слова». Олег Иванович: «Без проблем, Андрей».
Ага, только сам Червиченко первый и начал давать скандальные интервью о Романцеве… Хотя ведь договорились как нормальные люди… Червиченко, правда, из себя всё же вышел. Когда я ухожу, он говорит: «А ты куда собрался?! Ты остаёшься». «С Романцевым пришёл, с Романцевым и уйду». Взбешённый Червиченко тут же звонит Дасаеву, его зовёт тренером вратарей. Ну и Ринат, разумеется, послал Андрея куда подальше…
Ещё тогда в кабинете уже были Чернышов и Юран, принимавшие команду. Знаете, что Романцев сказал Сергею? Не про футбол, не про тренировки, а «храни библиотеку! Будь с ней аккуратен, пожалуйста! Не выбрасывай книги». В комнате Романцева их было миллион. Все вот думают, что Олег Иванович вечно запирался в номере и пил. А на самом деле он книги читал! Он одну, толстенную такую, за день окучивал.
— Правда, что со здоровьем у него были огромные проблемы?
— Да. Особенно — с позвоночником. Иногда его в самолёте парализовывало. Упадёт на ровном месте — и ничего не сделаешь, никак не повернёшь. Ещё камни в почках мучили… А в бытность игроком в Мексике ему рассекли стеклом руку. Потом старый шприц не могли вколоть… Но Романцев никогда не жаловался.
— Самый странный легионер «Спартака» Романцева?
— Огунсанья. Ну это вообще не футболист! То есть на уровне Африки, возможно, и ничего… Но явно не для «Спартака»! Больше на шамана был похож, чем на футболиста. Когда видел снег, просил меня его срочно сфотографировать, ловил снежинки… Смешной парень.
— А серьёзного уровня кто был?
— Кебе. Моментами играл очень прилично, по футбольной части не было к нему никаких претензий. Но характер непростой, жизнь в России, в «Спартаке» складывалась тяжело. В команде ведь хватало неадекватных ребят… Вот, например, Матича я бы просто убил на месте Кебе! Славко — человек с червоточинкой. Вечно всем хамил, ругался, провоцировал… Вот они и подрались один раз с Кебе в автобусе. На следующий день Кебе, прям такой зомбированный, заходит в своём национальном халате, рук не видно, ищет Матича. Думаю, под костюмом у него был нож. И он хотел просто зарезать Славко… К счастью, Матича в автобусе не оказалось. Спасся.
— Не жалеете, что два года провели в Югославии?
— Нет. Да, карьера там сложилась не идеально. Но я познакомился с отличными людьми, наладил контакты. В итоге как агент пригласил многих боснийцев в Россию: Рахимича, Ранджеловича, Муратовича, Ризвича… Притом ребята прижились. Того же Рахимича я привёз в «Анжи» ещё мальчишкой, Ранджелович работает в «Краснодаре» с детьми.
Про Элвера Гинер вообще говорит: «Он у нас навечно! Умрёт в ЦСКА». Потому что не только профи, но и человек отличный.
— Насколько я знаю, вы и войну в Югославию застали...
— Саша Метлицкий тогда играл за «Осиек», в Вуковаре. Где уже вовсю воевали. Я и спрашиваю: «Как там у тебя дела»? «Ну вот, две бомбы вчера упали в паре метров от дома...». Разумеется, говорю: «Всё, Санёк, забирай вещи и утекай».
В Сараево было поспокойнее. «Горячие точки» мы на машине объезжали. Но мне объяснили, что если война начнётся в Сараево, то продлится долго. Потому что население смешанное — на одном квадратном километре и мусульмане, и христиане, и католики…
По городу начали стрелять все и во всех. Никто даже не понимал, кого убивает. Днём в кафе сидели, мирно общались, а вечером расстреливали друг друга. Я один раз спросил у человека: «Ты в кого стреляешь?». «В того, кто в меня». Железная логика.
За всем этим я наблюдал месяца три. Но я ведь был постоянно в разъездах, играл в футбол. Потому на меня это всё не очень сильно влияло. Думал: «Ну, скоро всё закончится». Но разок взорвали рынок, метрах в 500 от моего дома. Бывало какие-то умалишённые с автоматами по улицам разгуливали. И я решил, что пора всё же спасаться. Уехал, оставил дом и две машины. Продавать было бессмысленно, кому нужно имущество в зоне боевых действий? Даже мебель оставил. Вернулся спустя лет 10 в Сараево, владелец дома извинялся: «Лёш, прости, я давно продал всё. Чтобы выжить».
Зато я помог многим уехать из Югославии, заработать в России деньги. Помню, Гаджиев месяц-полтора просматривает на сборах Рахимича. Звонит мне: «Слушай чего-то он физически совсем никакой, дохлый...». «Так вы покормите его хоть немного, Муслимыч! У него война на родине!». Откормили — и стал Элвер отличным игроком.
— Ещё одна классная тема из вашей жизни, спрошу так: как «Балтика» оплатила ваш кредит?
— (Смеётся.) Очень просто. В советское время были большие проблемы с вратарскими перчатками. Я Дасаеву первые привёз из-за рубежа. Стоили очень дорого… Как бутсы. Лучшие бутсы. Раритет, в общем.
Потому уже в России я с Юрием Николаевичем Давыдовым, артистом эстрады, с которым мы играли в «Старко», открыл бизнес по производству перчаток. Специально ездил по европейским заводам, изучал технологию, брал образцы, материал… Всё на серьёзном уровне, в общем. Начали выпускать перчатки, и на швейные машинки взяли кредит в банке.
И в этот момент мне звонит Сёмин и говорит: «Лёха, у нас и Овчинников, и Биджиев сломались, а тут предсезонный турнир. Важный — со «Спартаком», ЦСКА и «Торпедо». Выручай».
Я полгода вообще не играл, не тренировался… Но решил помочь. Разок вышел в ворота, второй, третий… В итоге Палыч просит: «Давай с нами на сбор в Болгарию. Ты хорош». Ну, окей, полетел… Там был основным вратарём, потом второй сбор, третий…
Перед сезоном слова Сёмина: «Начни чемпионат в старте, а потом перейдёшь на тренерскую работу». А первые матчи — «Спартак», «Динамо»… Я ответил: «Юрий Палыч, я правда польщён, большое спасибо! Но за эти месяцы мы совсем запустили наше дело с перчатками, кредит надо выплачивать. И «Балтика» предлагает больше плюс подъёмные...».
Так «Балтика» и оплатила. (Смеётся). Подъёмных как раз хватило, чтобы расплатиться с банком. Большое спасибо калининградцам. Они не специально помогли с кредитом. Просто предложили определённый бонус, который мне был очень кстати.
Алексей Прудников (второй справа в нижнем ряду) — чемпион Олимпиады 1988 года
— Ещё один культовый человек, с которым вы работали, — Бышовец. Вы ведь понимаете, что сейчас он не просто бывший футболист и тренер, но и герой фольклора.
— Как не понимать! Бышовец, конечно, специфичный товарищ. Очень любил рассказывать, какой он замечательный, нахваливать себя… Ничего не говорю, когда он на тренировках обращался с мячом, было видно, что это великий футболист. Но его личные качества неоднозначные… Помню, готовимся к Олимпиаде в Сеуле, сидим на базе. И Бышовец при всех говорит: «Да я возил всех как… Как… Как Владимира Максимовича!». Салькова, а он был «жестюк», за словом в карман не лез. Все смеются, а Сальков такой: «Вот поэтому ты так рано и закончил!». Били Бышовца на поле действительно как следует. Раньше разрешали. Первая минута — жёлтую карточку не дают, надо вырубить лидера команды. Марадону могли быстренько «убить», а сейчас Месси — нет.
Так вот, у Бышовца мы были как дети. Взялись за руки, идём на прогулку, а учитель нам рассказывает о смысле жизни… Не хватало только значков Ким Ир Сена на груди.
— Всегда хотел понять: именно как тренер Бышовец действительно хорош?
— Знаете, мне трудно сказать. Есть факт: сборная выиграла Олимпиаду при Бышовце. И это в любом случае дорогого стоит. Но все методические занятия вёл Гаджиев, Сальков очень помогал в конкретных упражнениях… Бышовец, скорее, наблюдал за происходящим, контролировал. Потому у меня нет чёткого мнения: хороший он тренер, средний, плохой.
Смешная история: я ведь играл на предолимпийском турнире, знал всех наших соперников. И Бышовец часто вызывал меня и спрашивал: «Ну, расскажи мне, как надо играть против этой команды». Я ему обо всем подробно докладывал. Установка на игру: Бышовец слово в слово повторяет мои слова! Выдавая за свои. Даже интонации похожи! Мы с Бородюком, с которым жили в одном номере, сидим, хохочем… «Чего он тебя копирует-то?» — смеётся Борода. Было неловко, конечно.
— Финал на всю жизнь запомните?
— Как иначе?! Дело не только в победе, там вообще много чего комичного случилось… После первого дополнительного времени Гела Кеташвили несётся с поля невероятно счастливый и кричит: «Мы победили, мы победили!». Ну, не знал человек правил… Даём ему подзатылники: «Ещё играть 15 минут, гений!».
В концовке дополнительного времени к тренерской скамейке подбегает Володя Лютый и говорит Салькову: «Нужно время потянуть, передайте Бышовцу, чтобы минуты за три до конца заменил кого-нибудь». Максимовича спрашивают: «Что сказал Лютый?». «Говорит, его надо заменить!». Ну, Володю и убирают с поля… Он ничего не понимает, удивлённый, бредёт к скамейке… Настолько все были в панике, мало уже что соображали.
Наконец я готовился к серии пенальти при 2:1. Бразильцы всё же давили, вдруг забьют второй… Тогда бы я заменил Харина.
Кстати, я после матча Наташе Лисовской, золотой медалисте в толкании ядра, говорю: «Ты ядро бросила, вот на этой яме бразилец и споткнулся! Помогла ты нам». А она: «Да вы у меня 500 долларов отняли!». Претензия была шутливой. Но правдивой. (Смеётся). Потому что никто не рассчитывал, что сборная по футболу выиграет турнир. Соответственно премиальных на нас не было предусмотрено. И все остальные советские победители отдавали процент из своих денег.
— В бытовом плане Сеул чем-то поразил?
— Были забавные истории. Взяли с собой на Олимпиаду красную икру. Много. Но она давно всем надоела. Администрация сборной в олимпийской столовой разложила её на столе. Но почти никто не притронулся.
Потом корейцы смотрят: «А это что такое?!». Ну они ведь дотошные, помешанные на организации. Так что на следующий день мы приходим, а на столе икры раз в 10 больше! Корейцы свою принесли, специально для нас. Чтобы гости ни в чём не нуждались. Только вот мы и нашу-то есть не хотели. (Смеется).
Ещё Хазанов для советских спортсменов выступал. Читает монолог, рассказывает шутки. Вдруг подходит высшее руководство, хлопает Хазанова по плечу. Уходит. Небольшая пауза — и Хазанов целует то самое, теперь «волшебное» место. Истинный артист.
А с Хариным перед финалом тренировались по «бразильской системе». Встали по разным сторонам бассейна, а за нами — стекло. Не поймал мяч — оно разбилось. Но мы всё отбили! Ни одного гола не пропустили.
— Если вы даже в бытность игроком, по сути, давали сборной установку на матч, почему никогда не хотели построить серьёзную карьеру тренера?
— Я знал, что могу быть хорошим тренером вратарей. И агентом. Потому что умею оценивать футболистов, подмечать их сильные и слабые места. В случае с голкиперами давать нужные советы. Не общие, а конкретные.
Помню, Романцев попросил меня: «Лёша, у нас беда с вратарями, посмотри на них: кого нам с «Баварией» в Лиге чемпионов выпускать, кто лучше?». Я отвечаю: «Зуев». На что мне Иваныч: «Так он не заявлен!». «Ну, тогда Кабанов...». И я Максу чётко сказал, какие элементы игры ему нужно улучшить, какие упражнения делать. И он потом долго мне повторял: «Блин, Палыч, как здорово, что вы мне вовремя подсказали… Я стал намного сильнее».
Понаставить фишки на поле любой может. И не добиться никакого результата. Мне нравится, когда люди прогрессируют, когда ты замечаешь в них талант, развиваешь его.
Алексей Прудников на турнире ветеранов
— Напоследок чуток о современном футболе: Акинфеев безальтернативен в сборной, потому что настолько хорош, или просто у нас в стране кризис вратарской школы?
— Не считаю, что у него совсем нет конкурентов. Лодыгин, Ребров — серьёзные ребята. Просто у них нет такого опыта, как у Акинфеева. Потому Капелло не рискует им довериться. Он прекрасно знает, чего ждать от Игоря. Это огромный плюс.
Ещё очень важен стиль голкипера. Скажем, Лодыгин похож на Акинфеева. А вот Ребров — совсем другой. Не уверен, что Артём хорошо бы смотрелся в ЦСКА.
Сам Акинфеев — вратарь топ-уровня, очень сильный. Но развиваться дальше ему мешает собственный характер. Игорь слишком упертый, не любит слушать советы, мало кого уважает. Потому свой самый явный недостаток так и не исправил.
— Какой именно?
— Неуверенная игра на выходах. Вернее, манера выбивать мяч двумя руками. Это неправильно, это небезопасно, это приводит к ошибкам. Я разговаривал с английскими клубами по поводу Акинфеева.
Представителям клубов, в том числе топ-клубов, он очень нравился. Но все они в один голос сказали: «Парень хорош, но нам точно не подходит. С такой манерой выбивать мяч в АПЛ ему делать нечего». А так Акинфеев мог играть и в «МЮ», и в «Челси».
— Хорошо, но Чанова ведь он уважает — даже его не слушал?
— Наверное, слушал. Но недостаток исправить так и не смог. Видимо, отчасти просто не получается. При этом Акинфеев прекратил работу с Чановым… Почему? Для меня это непонятно. Ещё слышал, что одно время Игорь сам выбирал второго и третьего голкиперов сборной. Я не говорю, что это на 100 процентов правда. Но слух такой в футбольном мире гулял долго и настойчиво. Как и то, что Акинфеев лично наложил вето на приход в сборную Дасаева в качестве тренера вратарей.
Акинфеев не любит конкуренцию. Игорю нужно, чтобы верили только в него. И свои слабости ему признавать тяжело.
— Совпадение, что в РФПЛ, в основном Акинфеев — непробиваемая стена, а на ЧМ и в Лиге чемпионов всё в разы хуже?
— Скорее, случайность. Не считаю, что Акинфеев на внутренней арене и международной — два разных вратаря. Ну в Лиге чемпионов забивают ЦСКА много, защита не справляется — бывает! Не всегда же голкипер виноват.
А на чемпионат мира Акинфеев приехал доказывать, что он один из лучших. Ему это было безумно важно. Но после ошибки он просто сломался психологически. Человеку не хватило харизмы, характера. Топ-голкипер, даже после ужасного матча, соберётся и дальше будет играть ещё лучше, чем раньше. Акинфеев не такой. В его игре в Бразилии все три матча чувствовалась неуверенность. И это передалось нашим защитникам. Игорь в любом случае уникум. Мне 13 лет назад сын посоветовал, игравший за «Динамо» 1985 года рождения: «Посмотри на вратаря ЦСКА. Потрясающий парень!». Игорь 1986-го, но выступал за ЦСКА 1985-го.
Я убедился вживую, насколько прекрасен 16-летний Акинфеев. И честно сказал руководству «армейцев»: «Если не подпишите с ним контракт, я уведу его в «Спартак».
— Давайте подытожим: стать топ-голкипером Акинфееву мешает характер?
— Ну… Скажу иначе: Игорь уже топ-голкипер, но иногда он сам себе враг. Это точно. Кстати, помните знаменитое столкновение с Веллитоном? Конечно, все набросились на несчастного спартаковца… Да он там вообще ни в чём не был виноват! Есть золотое правило: голкипер, вышедший за пределы вратарской, — полевой игрок. Вот Веллитон и боролся до конца, при этом убрал ногу…
Но никто ведь не видел, как он упал! Игорь от него отмахнулся, Игорь его видел, мог сгруппироваться и избежать столкновения. А в итоге бразилец очень опасно ударился о землю… Но всем было плевать на Веллитона.
Проблема Акинфеева в его вседозволенности. И судьи в РФПЛ ему потакают. Я не говорю, что Игорь — плохой парень. Нет, хороший, но иногда его заносит. В Европе этого не позволяют. А в России — на здоровье. В любом случае ещё раз скажу: Акинфеев — очень сильный вратарь. Дай бог ему здоровья после вчерашнего жуткого инцидента в Черногории.
