10 мин.

Леонид Федун: «Мы в гонке понтов не участвуем»

29

В преддверии старта чемпионата России по футболу «Спартак» – опять главный предмет споров для болельщиков. Самый популярный наш клуб в отличие от основных соперников по чемпионату вновь не воспользовался межсезоньем, чтобы укрепить состав. «Спартак» традиционно неудачно сыграл в весеннем раунде Кубка УЕФА, выбыв из дальнейшей борьбы после поражения от «Марселя». Давно зревшая ссора руководства клуба с болельщиками выплеснулась на поверхность: «Фратрия», влиятельная организация фанатов «Спартака», выступила с призывом не покупать абонементы на матчи команды в новом сезоне. Все это происходит с клубом, который в 90-е был абсолютной доминантой российского футбола. Четыре последних сезона клубом владеет вице-президент ЛУКОЙЛа, глава финансовой группы «ИФД Капиталъ» Леонид Федун. Результаты этого правления – максимум второе место в чемпионате страны и бледные выступления в Европе. Перед стартом сезона обозреватель Newsweek Александр Иванский встретился с Федуном – и нашел его на удивление оптимистично настроенным.

- В прошлом году почему-то считалось хорошим тоном говорить о том, что наш чемпионат становится значительно чище – мол, меньше договорных матчей и т. д. Вы тоже так считаете?

- Конечно, говорить о том, что чемпионат стал абсолютно чистым, нельзя. Так быстро это не искореняется. Но позитивная тенденция есть. Во-первых, я не могу сказать, что в какой-то игре нас убивали [судьи], как это постоянно бывало раньше. Во-вторых, стало меньше игр, так сказать, со стимуляцией на отрицательный результат, когда команды получали деньги за проигрыш сопернику. Но стало больше игр, в которых одна из команд была простимулирована на активизацию борьбы.

- У нас такое стимулирование считается вполне законным. Есть мнение, что на очищение нашего футбола благотворно влияет приток огромных денег: с каждым сезоном у команд появляются новые крупные спонсоры, каждый из которых претендует на самые высокие результаты. Вы согласны с таким мнением?

- Основная причина позитивных изменений – это позиция Российского футбольного союза (РФС) [направленная на борьбу с нечестным футболом]. Но, я думаю, и обострение борьбы тоже полезно – чемпионат становится интереснее. Вообще, чем более упорная борьба в турнире, тем он становится чище. Основная проблема нашего футбола – это большая так называемая «серая зона». Сейчас есть 4-5 команд, которые борются за призовые места и попадание в еврокубки. Есть 3-4 команды, которые борются за выживание. А остальным ничего не надо в чемпионате. У них нет никаких стимулов. Вот какая разница между 10 и 12 местом? Если брать выплаты Российской футбольной премьер-лиги (РФПЛ) клубам – это примерно $50 000–60 000. Это мало.

- Не так давно вы рассказывали о своей идее – чтобы больше команд по окончании сезона покидало премьер-лигу. Две вылетают по итогам чемпионата, еще две защищают свое место в высшем дивизионе в переходном турнире с лидерами первой лиги. Это ведь как раз и направлено на уменьшение «серой зоны».

- «Серая зона» должна быть максимально узкой. Больше команд должно вылетать, и больше команд должно бороться за призовые места. Так будет, если, дай бог, с 2009 года не две, а три команды будут играть от России в Лиге чемпионов. Тогда 7-8 команд будут бороться за право участия в еврокубках. А если принять идею с переходным турниром, столько же команд будут бороться за место в премьер-лиге. «Серой зоны» почти не останется.

- «Спартак» в прошлом году занял второе место в чемпионате, обидно уступив на финише «Зениту». Второе место ваш клуб занимает третий сезон подряд, и многие даже говорят о каком-то «спартаковском» комплексе.

- Да какой комплекс! Чуть-чуть не хватило удачи, обилие травм… Второе место [обеспечивающее команде участие в квалификации Лиги чемпионов] – это та задача, которая ставилась на сезон. Программа-минимум. Проиграть было неприятно, но задачу мы все-таки выполнили.

- «Зенит» за один сезон потратил чуть ли не рекордные суммы на трансферы игроков, сделал самые высокие зарплаты, позвал тренера топ-уровня... Так в России и создаются суперклубы?

- Никто не может обвинить «Спартак» в нестабильности, мы три года играем на хорошем уровне. Сможет ли «Зенит» в следующем сезоне подтвердить чемпионство? Посмотрим.

- Но он уже стал чемпионом – в отличие от вашей команды…

- У меня нет задачи выиграть чемпионат любой ценой. Я хочу сделать так, чтобы «Спартак» через некоторое время постоянно находился на высоком уровне и чтобы постепенно становился самоокупаемым. Чтобы те деньги, которые зарабатывает «Спартак», позволяли покупать хороших игроков и к 2011-2012 году стабильно выходить, скажем, в четвертьфинал Лиги чемпионов. Чтобы потешить свое самолюбие, можно купить двух-трех игроков, потратить на это $40-50 млн, взять «золото» – а дальше-то что? Меня это не устраивает. «Зенит» – имиджевый проект для удовлетворения амбиций руководства «Газпрома». Я тоже хочу побеждать. Но наряду с этим, поскольку не располагаю и одной сотой их финансовых возможностей, хочу сделать так, чтобы этот проект превратился в коммерческий.

- Вас в таком случае, наверное, больше радуют финансовые отчеты, а не турнирная таблица.

- Ну, там есть позитивная тенденция. Когда я пришел в «Спартак», доходная часть была $4 млн. Сегодня… (достает красную папку с логотипом «Спартака», заголовок – «Финансовый план на 2008 год. Строго конфиденциально»). Вот, на странице отчета за 2007 год, смотрите – наш доход составил $37 млн. Это еще без Лиги чемпионов, мы туда не попали. Была бы лига – было бы еще $6-7 млн.

- Там у вас детально прописано, за что сколько получили. Я смотрю, самый большой пункт – более $10 млн – это деньги, вырученные от продажи игроков. А какие еще пункты радуют?

- Вот, например, продажа абонементов принесла $6 млн. Реклама и спонсоры – это без учета ЛУКОЙЛа и «Капитала» (титульного спонсора и владельца клуба. – Newsweek) – $5 млн. Продажа телевизионных прав – $2,5 млн, доходы от торговых операций (имеется в виду продажа атрибутики) – $1 млн. В этом году уже будет $2 млн. А еще пару лет назад, между прочим, мы вообще на этом ничего не зарабатывали.

- Но потратили-то вы в прошлом сезоне все равно больше $50 млн?

- Да. То есть отрицательное сальдо за 2007 год – около $12 млн. Это уже очень хорошая цифра для российского клуба. К примеру, если бы мы вышли в четвертьфинал Лиги чемпионов нынешней весной, бюджет был бы вообще по нулям. Я верю, что вопрос самоокупаемости «Спартака» можно решить в ближайшие годы. Если в 2010 году мы запустим стадион, то с 2011-го это будет возможно. Залог моей уверенности – то, что рекламный рынок в России растет очень хорошими темпами. РФПЛ в этом году, я думаю, выплатит клубам лиги [долю от взносов спонсоров и рекламодателей чемпионата] уже $40 млн. К 2011 году эта цифра вполне может достичь отметки в $100 млн.

- Но ведь и расходы растут?

- Да. Предварительно бюджет «Спартака» на 2008 год составит примерно $75 млн.

- «Спартак» всегда называли «народной командой». А может она и вправду когда-то стать народной?

- Я с самого начала, когда пришел в клуб, заявил об этой своей цели. Это неправильно, что сейчас командой владеет один человек. Как только «Спартак» выйдет хотя бы на операционную окупаемость, я собираюсь проводить IPO. Это будет первое IPO в российском футболе. Я не говорю, что болельщики после этого будут полностью управлять клубом, как, например, в «Барселоне». Естественно, я собираюсь сохранить за собой крупный пакет. Но некоторые болельщики, владеющие значительными пакетами, будут сидеть в совете директоров и влиять на решения.

- Вообще, взаимоотношения клуба с болельщиками – это, кажется, очень болезненный вопрос для «Спартака». Фанаты постоянно критикуют с трибун руководство клуба, агрессивно требуют увольнений тренеров. Болельщики уверены: они влияют на ваши решения.

- Давление сильное. Спартаковские болельщики осознают себя элитой футбольных болельщиков России. Поэтому они очень требовательны, с гигантским самомнением. Один из тренеров – Старков – не выдержал их давления и ушел сам. Всех других увольнял я, без всякого влияния фанатов. Я не считаю, что стоит прислушиваться к баннерам: когда решения принимаются толпой, ничего хорошего не получается. А меня этот фанатский шум не волнует. Я, когда был молодым человеком, писал диссертацию по общественной психологии и прекрасно знаю психологию толпы и как себя вести.

- Чаще всего вас болельщики упрекают за то, что вы плохо укрепляете состав. Вот и в нынешнее межсезонье почти никого не купили.

- Мы имеем позитивное сальдо по продаже и покупке игроков. При этом заняли второе место в чемпионате; только безумная череда травм – а мы потеряли по ходу сезона 8 защитников – помешала нам победить. По сути наша селекционная служба – лучшая в России. Вообще, у нас другая модель. Лучше вкладывать в школу, чем в покупку дорогостоящих игроков. Например, в этом году я вложил почти $30 млн в создание футбольной школы «Спартака». Вложение одной пятой стоимости [полузащитника «Зенита», самого дорогого игрока российского чемпионата Анатолия] Тимощука даст возможность вырастить трех-четырех таких Тимощуков.

- Многие говорят об ужасной системе организации работы в «Спартаке». Мол, вы используете принцип равноудаленности разных служб, при этом никто из них все равно не принимает никаких решений: только один хозяин Федун все решает…

- Неправда. Есть четко расписанная система, кто какие решения принимает. Я никогда не занимаюсь вопросами селекции. Ну, например, я не хотел покупать Веллитона, я просто не знал, кто он. Я был за Одемвинги. Черчесов выступил за Веллитона, так и сделали. Этими вопросами занимается только тренер. Я никогда не говорю главному тренеру, какая тактика должна быть в игре. Исполнением бюджета занимается менеджерская команда «Спартака», утверждением цифр бюджета, конечно, занимается совет директоров. Это нормальная схема для корпорации с миллионными оборотами.

- В чем тогда ваше удовольствие от владения клубом? Есть ведь известный миф о хозяине-барине, который толком не наигрался в компьютерного «Футбольного менеджера», для того и покупает себе команду.

- Это работа, такая же, как в ЛУКОЙЛе и «Капитале». Я уверен: все деньги, которые я вложил в «Спартак», верну. Если будет хорошее предложение, я могу хоть сейчас продать клуб.

- Вы всегда заявляли, что не участвуете в гонке зарплат – в российских клубах они растут невероятными темпами. У вас и правда есть лимит по самой высокой зарплате среди игроков?

- Ну вот пример с тем же Кавенаги. У него была самая высокая зарплата в клубе. Естественно, это вызывало раздражение многих игроков. Именно они и выжили аргентинца из команды, и заодно вместе с тренером. После этого я понял, что нельзя в команду набирать игроков с топ-зарплатами, не повышая окладов всем остальным. Зарплаты команды должны расти только вместе с рынком. Мы не будем дополнительно покупать кого-то, кто еще поднимет нам средний уровень окладов в клубе. Наш потолок – это нижняя средняя граница для «Зенита» и «Локомотива».

- С такой гордостью вы это говорите…

- Спорт почти везде в России – это гонка понтов. Мы в гонке понтов не участвуем. У нас это все-таки коммерческое предприятие, в какой-то перспективе. И «Зенит», и «Локомотив» спонсируют госструктуры. Они [«Газпром» и РЖД] имеют неограниченные средства, фактически являются монополистами. Про себя я такого сказать не могу.

- «Спартак» этой весной вновь неудачно выступил в Европе. Почему?

- Я почти во всем не согласен со своим оппонентом Евгением Гинером (президент ЦСКА. – Newsweek). Но в одном вопросе солидарен: пока мы не перейдем на [график проведения чемпионата] «осень–весна», такие проблемы всегда будут в еврокубках в весенних стадиях. Смотрите: наш чемпионат начинается через месяц. Я могу поставить задачу перед Черчесовым продвинуться в Кубке УЕФА как можно дальше. Мы могли форсировать подготовку и набрать форму к первому матчу. Но тогда за это в апреле мы получим серьезный спад кондиций игроков. И провалим чемпионат страны. В общем, мы отказались от этого. Поэтому еврокубки для наших клубов, увы, не являются главными турнирами. Поэтому и судить об уровне наших клубов, сравнивая их с европейскими, немного нечестно.

- Ну, зато уж по сборной можно, наверное, судить. Оставили англичан без чемпионата Европы.

- Удача. Говорить о том, что что-то фундаментально изменилось в сборной, рано. Потому что те ребята, которые как-то серьезно смогут изменить уровень нашей сборной, – им сейчас 16–17 лет только.

- Удачу в том числе и вы спровоцировали, пообещав хорватам за победу над англичанами несколько «Мерседесов». Вы их, кстати, подарили?

- Я не комментирую эту тему по вполне понятным причинам. Есть определенные правила УЕФА, которые не допускают стимулирования соперников.

- Многие, в том числе в РФС, критиковали вас за эту акцию. Вы сами не жалеете, что сделали тогда это заявление?

- Ну, хорваты победили же (смеется).