Кикнадзе об уходе Хеведеса: «Он так и сказал: «Я не прилечу!»

Генеральный директор «Локомотива» Василий Кикнадзе высказался относительно ухода защитника Бенедикта Хеведеса. 

– Как происходило расставание с Хеведесом?

– Первый раз с этой просьбой Бенедикт подошел ко мне еще прошлым летом. Отправил его к главному тренеру, пусть решает Юрий Павлович.

– Что решил?

– Мы с Семиным это никак не обсуждали. По моей информации, была предварительная договоренность, что Хеведес играет до Нового года. Пройдет с нами Лигу чемпионов. А там травмы вдруг пошли косяком, куча поражений в чемпионате. С первого места отлетели на пятое. На зимних сборах Палыч попросил Бени задержаться.

– Что тот?

– Хеведес и его агент, который специально прилетел, настаивали — «отпускайте!»

– Так невмоготу было?

– Главный мотив — Хеведес очень семейный человек. Хотел больше времени проводить с женой. А та предпочитала жить только в Германии. Зимой была возможность подписать контракт в Италии — отказались категорически: «Только Германия!» Дошло до ситуации конфликтной и напряженной. Хеведес оказался единственным, кто не пожелал прилетать на сбор.

– Мне интересно — как футболисты объявляют такие вещи?

– (Усмехается) Да просто сказал — «Я не прилечу». Делайте что хотите.

– Просто и хорошо.

– Да. Но к Хеведесу только огромное уважение.

– Надо думать, не за тонкость формулировки.

– Он всегда был честен. Даже в сложные моменты — когда просили его задержаться. Все это никак не сказывалось на его отношении к футболу. Во всех матчах бился, себя не берег. Он играл важную роль в раздевалке. Был незаменим в отношениях с молодыми игроками. Думаю, наша оборонительная линия многому у него научилась. Образец! К слову о Магкееве, еще в марте Бенедикт сказал: ну зачем я вам? У вас есть готовый футболист, Стас — будущее команды и должен уже постоянно выходить на поле.

– Расстались спокойно.

– Да. Нашли приемлемый вариант и для него, и для клуба. Я очень рад. Думаю, при встрече обнимемся, – заявил Кикнадзе.

Хеведес ушел из «Локомотива» ради семьи. В Москве он тосковал по дому, боялся коронавируса, а теперь хочет создать немецкий «Атлетик»