Стиви Фокс: «Метемпсихоз? Нет, не слышал»
Ι.
Вечером 15 октября 2014 года Эммануэль Огастес позвонил своей девушке Дороти Энтони из боксерского зала на 14-й улице в Батон Руж, Луизиана. Она удивилась -- у Огастеса никогда не было телефона.
В 39, после трехлетнего перерыва, с официальным рекордом в 38-36-8 и 614 раундами на профессиональном ринге, Эммануэль радостно сообщил ей, что он возвращается на ринг.
ΙΙ.
За 18-летнюю карьеру Эммануэль Огастес 11 раз попадал на ESPN Friday Night Fights. В 2001 его бой с Микки Уордом признали Боем Года; зрители ESPN посчитали это поединок лучшим боем десятилетия. Флойд Мейвезер мл. -- один из сильнейших полусредневесов нулевых и десятых годов, который бил Оскара де ла Хойю, Мигеля Котто, Мэнни Пакьяо и Сауля Альвареса, -- до сих пор считает Огастеса своим самым сложным противником.
Эммануэль Огастес начинал свою карьеру в Браунсвилле, Техас, и успел подраться в странах трех континентов. Два года в Австралии изменили его, и он решил вернуться в родной Батон Руж в Луизиане. Появились первые признаки стареющего бойца: ухудшилась кратковременная память. Он стал хуже видеть левым глазом.
-- Детка, я в зале. Я буду драться.
-- Ты сегодня тренировался?
-- Нее... я... помогал ребятам в ринге. Но я скоро и сам буду драться. Вот увидишь.
Дороти не хотела, чтобы Огастес возвращался в ринг. Но она была рада слышать его счастливый голос.
После возвращения домой, Огастес оказался бездомным. Ему и раньше случалось некоторое время жить на улице. Выросший в детских домах и приемных семьях, Эммануэль болезненно реагировал на приглашения многочисленных друзей остаться на ночь, ему не нравилось быть обузой. Обычно в таких случаях Эммануэль отшучивался и шел спать в ночлежках для бездомных. Однажды после неприятного инцидента с полицией он оказался в участке -- это навсегда отбило у него охоту посещать такие места.
-- Сегодня холодно. Эммануэль, тебе не нужно сегодня спать на улице.
-- Хорошо...
Дороти жила с родителями и не могла пригласить Огастеса домой. Эммануэль решил переночевать у двоюродного брата. Он собрал свои вещи в пакет из Уолмарта, бросил связанные перчатки через плечо и вышел из зала.
ΙΙΙ.
В пяти кварталах от зала на Луизиана авеню резко затормозил красный спортивный автомобиль. Согласно отчету полиции, спор между водителем и пассажиром машины перерос в драку, и пассажир, 21-летний Кристофер Стилс выпрыгнул из замедлившегося авто и выстрелил несколько раз поверх машины. Одна из пуль попала Огастесу, проходившему неподалеку, в затылок.
Фрагменты пули задели артерию и шейный отдел позвоночника. Эммануэль смог подняться сразу же после падения, но его свалили судороги. На момент прибытия в ближайшую больницу Our Lady of the Lake, его состояние было крайне тяжелым -- возникли проблемы с дыханием, прогрессировал оттек головного мозга. Врачи ввели Огастеса в искусственную комму.
Две недели в комме и месяцы восстановления -- именно столько понадобилось некоторым СМИ (преждевременно похоронившим его), чтобы узнать, что Эммануэль Огастес выкарабкался. Это был не первый раз, когда его списывали со счетов заранее.
ΙV.
В боксе есть два класса бойцов: А и Б. Если вы боксер класса А, то вам повезло. Вас буду охранять, вашу карьеру будут выстраивать вдали от рискованных поединков. Вы начнете с десятка-другого слабых и невнятных соперников. Отъевшись на мешочной диете, вы будете пробовать зубы на середняках. Домашняя арена, лояльные судьи, подслеповатые рефери, преданные фанаты прилагаются. Вы даже сможете выбирать перчатки, размеры ринга и своей доли в предстоящих поединках. Жизнь хороша и легка, когда вы А-шный боец.
Бойцы класса Б стоят по ту сторону витрины. Их называют джорнименами, андердогами... как их только не называют. Смысл один: их задача НЕ выиграть у соперника.
Эммануэль Огастес с детства был крутым Б-шным бойцом. Если бы существовал зал славы для таких боксеров, его бы включили туда одним из первых.
Для него не имели значения даты -- он принимал вызов за неделю, за два-три дня до поединка. Если какому-нибудь легковесу, полусредневесу требовался соперник для замены, Эммануэль Огастес всегда был готов дать бой и сделать зрелище. 61, 63 или 66 кг (иногда больше), чемпионы, боксеры из первой десятки или из первой сотни -- он готов был драться с любым соперником. И это не очередное заявление от потерявших голову юнцов в начале пути к титулу. Огастес всю свою карьеру оставался самым доступным боксером для поединков разного калибра и спаррингов со всеми желающими. Если были предложения, он мог драться хоть каждый месяц -- так было в 1997-98 годах, когда о нем узнали, как об умелом боксере без протекции со стороны хорошего менеджера.
«Если вы немного покрутитесь в боксе, то легко поймете что к чему», -- говорит Л.Ж. Морвант, давний друг Огастеса, который знает его более 20 лет. «У боксеров, как и у всех профессиональных спортсменов, есть боевая форма, есть тренировочная, есть и межсезонье. Некоторые промоутеры специально приглашали Эммануэля на ринг, когда он не был в своей боевой форме. И он соглашался. Он редко дрался на пике формы».
V.
По самым распространенным данным (у Огастеса нет ни водительских прав, ни свидетельства о рождении), Эммануэль Огастес родился 2 января 1975 года в Чикаго. Он не знает своего отца. Получив при рождении имя Эммануэль Яков Бертон, в 25 лет он взял фамилию мужа женщины, которая, как он считает, может быть его биологической матерью.
В 17 лет Эммануэль появился в зале Фрэнка Джеймса на 14-й улице в Батон Руж. До этого он воспитывался в детских домах и приемных семьях и редко вспоминает об этом.
-- Эммануэль любил драться больше, чем кто-либо, кого я знал. Раньше мы с ним здорово зарубались -- говорит Джеймс Джорджтаун, друг и спарринг-партнер Огастеса.
-- После гонга он всегда старался бросить еще парочку ударов. Я отвечал. И мы продолжали. На гонг уже никто не обращал внимания.
-- Джеймс недоговаривает -- добавляет Морвант. Когда эти двое спарринговали, весь зал собирался у ринга. И все время: «Еще один раунд, еще раунд...». Они спарринговали по 15 раундов, пока Фрэнк не прогонял их с ринга. И это была вся тренировка. Никакой скакалки, никакой груши. Только спарринги. Мало кто понимает, как хорош был Огастес. Джеймс, помнишь, как мы бегали?
-- О, черт! -- смеется Джеймс.
-- Значит так: Фрэнк Джеймс выгонял нас на пробежку вокруг озера в Батон Руж. Мы и бегали. Но Эммануэль носился. Пока мы добегали второй круг, он начинал четвертый и не переставал дразнить нас, -- говорит Морвант.
Эммануэль Огастес провел большую часть карьеры под девизом: «Есть перчатки, есть билет -- как прекрасен белый свет» Имена соперников, деньги и титулы интересовали его меньше всего. Он дрался в разных странах и никогда не смотрел записей боев своих противников.
В сентябре 1998 Огастес принял вызов на бой с датчанином Серенном Зондергаартом за три дня до боя. Он дважды уронил датчанина на пол. Ничья. Спустя 12 дней Эммануэль нокаутировал Эдуардо Мартинеса в Новом Орлеане. Еще через 10 дней он был в Лондоне и остановил в седьмом раунде крепкого середняка Джонни Тэкстона. Большинство профессиональных бойцов готовится к поединкам полтора-два месяца. Огастесу хватило трех недель на три поединка с бойцами из трех разных стран.
В таком рок-н-рольном духе Эммануэль Огастес провел почти все 18 лет своей боевой карьеры. За это его и любили зрители. А также за неуловимое ощущение ветра в лицо, которое возникало при виде этого худощавого паренька с детской улыбкой. Он все делал не так: спорил с рефери, озадачивал противников и удивлял зрителей. Казалось, что он идет против ветра -- без известного тренера и менеджера, без должной подготовки, против судей. Навстречу зрителям. «Я всегда делал в ринге то, за что зрители платили деньги. Зрелище. Мне не стыдно было проиграть, если у меня получалось сделать настоящее шоу».
VΙ.
Эммануэль Огастес живет в последнем доме на крайней улочке в Батон Руж. В двух шагах от реки Миссисипи и железнодорожных путей.
Сказать, что обстановка в его доме скромная, само по себе будет скромным.
Два месяца назад Дороти переехала сюда и Эммануэль переехал с нею. Его друзья повесили боксерский мешок при входе, чтобы Огастес занимался на свежем воздухе.
Здесь меня встречает Морвант -- он предложил свою помощь в качестве экскурсовода. Он готовит меня к встрече, заявляя, что Эммануэль Огастес мало напоминает того Огастеса из передач ESPN.
-- Два года в Австралии сказались на его здоровье. Эммануэль уехал туда, чтобы спарринговать с Костей Цзю. Промоутеры сделали ему несколько проходных боев во втором полусреднем и он подумал, что это его вес и он сможет перезапустить карьеру. А потом его свели с Оматозо. В тот вечер Оматозо восстановился после сгонки и весил около 74 кг. Но Эммануэль дрался как Эммануэль -- не отступал, пытался зарубаться с более крупным бойцом; поединок остановили в девятом раунде -- Эммануелю сильно досталось в том бою. С тех пор он почти ослеп на левый глаз. А еще через год молодой и задорный Руслан Проводников закончил то, что начал Оматозо: три нокдауна, жесточайшее избиение и остановка в девятом раунде. После ударов Проводникова Эммануель садился на колено резко, как будто его сломали пополам. С тех пор Огастес больше не побеждал на профессиональном ринге.
Морвант уходит в дом. Минуту спустя он выводит Огастеса. Тот немного испуган. Позже я пойму, что ему трудно рассмотреть человека, если тот находится от него дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Левый глаз прикрыт. Левый уголок рта немного приподнят -- последствие ранения. Огастес говорит невнятно и громко, изредка жалуясь на постоянный звон в правом ухе.
Морвант объясняет Эммануэлю кто мы такие.
-- Зачем вы приехали? -- спрашивает Огастес.
-- Мы здесь, потому что много людей хотят узнать, как ты выздоравливаешь. Ты знаешь, сколько у тебя поклонников и с каким удовольствием они смотрели твои бои?
-- Да ну? -- оживает Огастес. -- Шутишь? Не может быть.
-- Серьезно. -- говорю я. -- Все эти поединки: с Мейвезером, Уордом, Робинсоном. Люди до сих пор помнят эти бои.
-- Да ладно... говорит Огастес. И добавляет тише -- Ого.
Мы стоим у мешка. Я спрашиваю Огастеса, часто ли он работает на нем.
-- Неа... Вообще перестал. С балансом у меня не очень. Часто двоится в правом глазу. Трудно бить сразу два мешка. (смеется).
Огастес успокаивается и начинает шутить. У него особое чувство юмора, он любит и умеет смешить. Мы сразу почувствовали, что он не изменился -- Пьяный Мастер еще в строю. Эммануэль начинает бить мешок. Медленно, затем быстрее. Он набирает скорость и бьет затяжные серии голыми кулаками в полную силу. Часто останавливается, чтобы выйти на нужную дистанцию и сохранить равновесие. Огастес бьет по мешку пару минут в 33-градусную жару.
-- Что скажешь? -- спрашивает меня Огастес.
-- Ты все еще в форме. -- говорю я.
-- А знаешь, почему я говорю как инвалид?
-- Нет. Почему?
-- Потому что я и есть инвалид. (смеется). Зайдете?
Огастес приглашает нас в дом.
-- Прошу в мое скромное жилище. -- говорит Огастес. -- Я имел в виду, в мою нору.
VΙΙ.
Внутри домик еще меньше, чем кажется снаружи. В кухне-прихожей стоит телевизор и приставка. Стульев нет. Три метра по коридору и мы в спальне -- надувной матрас, куча обуви на полу. Вот и вся нора.
-- Эммануэль всегда так жил. Однажды я пошел его проведать -- он тогда жил в более неблагополучном районе. Там на улице, в магазине можно было встретить человека с боевым пистолетом за поясом. И вот, когда я пришел к нему домой -- обстановка была такой же. Надувной матрас, телевизор, приставка. Он всегда был большим ребенком. Если у него была тарелка хлопьев, видеоигры и немного травки (раньше он любил курить траву), то ему ничего другого и не надо было. Даже тогда, когда он дрался на ESPN.
-- Что же он делал с деньгами? -- спрашиваю я.
-- Да он, буквально, ходил с наличкой в руках и спрашивал каждого «Сколько тебе надо?». Ему всегда нравилось делать людей счастливыми. Это очень плохо для него, но он же Огастес. Он всегда поступал по-своему.
Я спросил Огастеса, хотел бы он поехать на 14-ю улицу.
-- Зачем? Что я там забыл? Тот мужик, на 14-й, тренер... Он сейчас религиозным заделался. Меня от этого не прет. Если бог есть, зачем он сделал так, что меня подстрелили? -- говорит Огастес.
-- Может, он знал, что ты единственный, кто сможет встать после такого. -- говорю я.
-- А что, если это все потому, что он хотел посмотреть, как я встаю? Как-то не очень все это...
VΙΙΙ.
Тем не менее, Огастес соглашается и мы собираемся в зал. Он хочет сделать нам приятное. И ему нравится, когда о нем говорят.
Мы заходим в зал, который больше похож на фитнесс-центр. На стенах нет ни одного изображения боксера. В ринге женщина с тренером работают на лапах.
Огастес садится под грушей и пока щелкает фотоаппарат, Морвант говорит:
-- Это может показаться преувеличением или боксерским мифом, но во время тренировок Огастес всегда был последним парнем, который сходил с ринга. Когда он заканчивал спарринговать с одним, вызывал другого. И так до тех пор, пока в зале не оставалось ни одного человека, который с ним не спарринговал в тот день. Ему было все равно с кем драться. Он гонял тяжей, пока те не уползали с ринга мокрые и задыхающиеся. Я тоже с ним спарринговал. В него было просто нереально попасть. Он почти не бил меня, я уставал только от своих промахов.
В этом зале появился на свет Пьяный Мастер. Все эти ужимки, танцы с опущенными руками, перчатки за спиной -- все это Огастес проделывал тут. В зале постоянно играла музыка, он все время просил сделать громче. И танцевал под нее в ринге. Когда он дрался на больших аренах, у него в голове тоже играла музыка, я уверен.
Если вы видели, как Эммануэль танцевал в ринге, то не забудете его характерный почерк. Когда он узнавал соперника и понимал, что тот не представляет для него опасности, Огастес начинал танцевать -- к удивлению соперников, рефери, судей и к радости фанатов.
Все начиналось с едва заметной рокировки плечами. Затем он переносил вес на правую ногу, а левую руку бросал вниз. Потом перекатывался на левую ногу, правая рука вниз. Огастес повторял это движение несколько раз, чтобы оппонент понял, что это не случайно.
Если соперник сближался, Огастес делал шаг навстречу и в сторону, изгибался в пояснице, как тряпичная кукла и бил из невероятных положений. Если же соперник оставался на дальней дистанции, Эммануэль прятал руки за спину, выставлял подбородок и дразнил соперника, пританцовывая вокруг того.
ΙX.
-- Вся эта чушь с Пьяным Мастером началась из-за какого-то умника на телевидении, -- говорит Огастес, когда мы ждем свой заказ в TJ Ribs, местном барбекю-ресторане. -- Я так себя никогда не называл. Мне просто нравилось развлекать зрителей. Если они приходили на мой бой, они получали зрелище, за которое платили.
-- Знаешь, откуда они это взяли? -- спрашивает Морвант. -- Из Теккена.
-- Да ну? -- Огастес слегка удивлен.
-- Точно оттуда. -- говорит Морвант. Эммануэль играл в Теккен дни напролет, когда у него не было боев. Эммануэль, ты помнишь Стиви Фокса?
-- Стиви Фокс? -- Огастес оживлен более, чем когда либо. -- Ты играл в Теккен? Там перс один есть. Стиви Фокс. У него еще комбинация такая... Хочешь покажу? -- спрашивает меня Огастес.
Огастес оглядывается. Он понимает, где он и борется с приличиями публичного заведения.
-- Наверное, не лучшее место для этого. -- говорит Огастес. Он ловит момент, когда вокруг нас никого нет, резко встает из-за стола. -- Щас я тебе покажу!
Огастес принимает стойку и проводит быструю серию по воздуху. «Бам-бам-бам-бам-бам...» -- так он озвучивает двенадцатиударную вспышку активности.
-- Видал? Повторить? -- спрашивает он.
Но к нам уже подходит официантка запеченными ребрышками и картофелем.
-- Это еще что такое? -- спрашивает Огастес.
-- Это ребрышки. Попробуй, тебе понравится, -- говорит Морвант.
Огастес качает головой -- Ого, сколько еды. Слишком много, ребята. Мне хватит картофеля. Вот от еще одного спрайта не откажусь.
-- Хорошо. Может гамбургер? -- спрашивает Морвант.
-- Нет, не надо. Спрайт и все. Как вы едите эти штуки? -- говорит Огастес.
Мы начинаем говорить о том инциденте с перестрелкой. Морвант рассказывает, что после коммы память Эммануеля ухудшилась и медсестра показывала ему фото из его жизни, чтобы восстановить ее.
-- Не было такого! -- кричит Огастес. -- Никто ничего не показывал!
-- Было. -- говорит Морвант. -- И реабилитация в Новом Орлеане была.
Морвант объясняет, что после коммы с Огастесом работали терапевты в Новом Орлеане -- учили его ходить и говорить.
-- Первые шесть недель он даже есть не мог. Питался через трубочку в груди. Врачи научили его глотать пищу. -- говорит Морвант.
-- Не было такого. -- говорит Огастес. -- Не был я в Новом Орлеане.
-- Был, дружище. -- говорит Морвант. -- Ты просто выздоравливал. Это же нормально.
-- Не было такого. Вообще ни о чем. Что за бред?.. -- говорит Огастес. Он явно расстроен. Поднимается из-за стола и медленно идет на улицу.
-- Может, нам пора домой? -- спрашиваю я.
-- Погодите. -- говорит Морвант.
Он выходит на улицу, говорит несколько минут с Огастесом. Они возвращаются.
-- Извините, ребята. -- говорит Огастес. -- Иногда я просто расстраиваюсь.
-- Все в порядке. -- говорит Морвант. -- Видишь меня сейчас? -- спрашивает он, приблизив свое лицо к Огастесу.
Тот смеется и пробивает апперкот. Удар останавливается под самым подбородком Морванта.
-- Я все еще хорошо вижу тебя, когда ты рядом. И уложу любого, кто сунется на среднюю дистанцию. -- говорит Огастес.
Расплатившись за ужин, мы выходим. Темно. Мы идем по неровному тротуару у ресторана. Огастес замедляется. Видно, что ему нужно прикладывать усилия, чтобы догнать нас.
-- И это человек, который дрался по всему миру. Оказывается, вот какое ты -- настоящее приключение. -- ворчит себе под нос Огастес.
X.
Следующее утро мы начали в ресторане: Огастес и Дороти, Морвант, Джорджтаун с женой.
Мы вспоминали поединки Эммануэля.
-- Очень часто они просто защищали своих бойцов и сливали Эммануэля ради нолика в их рекорде. -- говорит Джеймс Джорджтаун. -- Огастес вел один бой по карточкам судей. Он резко вышел из клинча, вывернулся каким-то танцевальным движением. И рефери дисквалифицировал его -- за то, что он повернулся к сопернику спиной. Как звали того парня?
-- Томас Барриентес. -- говорит Морвант. -- Но хуже всего было с Кортни Бертоном.
Я хорошо помню тот бой с Бертоном. В четвертом раунде Огастес послал его в нокдаун чистым ударом по корпусу, а рефери посчитал это ударом ниже пояса. В восьмом раунде рефери посоветовал Огастесу держать голову выше -- так он отреагировал на явные удары по затылку в исполнении Бертона. В девятом раунде Огастес вышел из клинча с разворотом, как персонаж Теккена. За это рефери снял с него очко. В итоге, Бертон победил разделенным решением, а в атлетическую комиссию штата посыпались письма с жалобами и требованиями пересмотра вердикта. Не помогло.
Почему же Огастеса так часто засуживали в практически взятых боях? Закулисная игра тому виной или его необычный стиль, который задавал хлопот не только соперникам, но и рефери?
-- Он знал, что он делает. И все равно делал это. Мы ему говорили, но он понимал все лучше нас. И продолжал. Он всегда делал так, как считал нужным.
-- Эммануэль дрался как Эммануэль и не мог иначе. -- говорит Морвант. -- Он не мог предать самого себя. И, поймите меня правильно, -- большинству своих поражений он сам был причиной, чтобы мы не говорили о судьях и рефери. Он проигрывал не только из-за своего глумливого стиля, но еще из-за того, что принимал бои, которые не нужно было принимать. Он не Али и не Тайсон. Он -- Огастес. Легкомысленный, неутомимый, бесстрашный и упрямый. Он все делал по-своему.
XΙ.
Лучше всего это было видно в поединке против безударного фаворита Аллана Вестера. Бой за титул интерконтинентального чемпиона IBF. Огастес знал, что ему сдали паршивые карты. И сел играть.
-- После боя Эммануэль признался мне, -- говорит Морвант, -- что его перчатки были мягкими, как подушки. Ему не дали шанса нокаутировать соперника и он двенадцать раундов шлепал тому по лицу этими варежками.
С самого начала Огастес понимал, что бой уже выигран. Не им. В двенадцатом раунде Вестер поднимал руки вверх, празднуя победу. Когда Эммануэль понял, что он не сможет нокаутировать Вестера и его вот-вот ограбят, он решил ограбить их до этого. За несколько секунд до конца поединка Огастес позволил Вестеру донести серию шлепков до своей головы и упал на настил, как падает на кровать уставший человек, опираясь на руку. Он лежал в позе морской звезды, ухмылялся и ждал, когда рефери досчитает до 10. На счет 10 Огастес вскочил на ноги и стал поздравлять угол Вестера, поднял руку победителю. Он не показывал признаков усталости или потрясения от нокаута, а приглашал зрителей активнее отпраздновать победу Вестера, фотографировался с чемпионом. На записи хорошо видно, как расстроенный тренер кричит на Огастеса «Ты же сам отдал ему победу!». Огастес в ответ только пожимает плечами. Тогда все думали, что поединок был договорным. Но Морвант объясняет иначе:
-- Вы только что познакомились с Огастесом. И уже поняли, что деньги для него не главное. И что он слишком хороший боксер, чтобы проигрывать специально. Тогда он всерьез считал, что победу по очкам ему не отдадут. И таким необычным способом он хотел привлечь внимание к решению. Эммануэль знал, что его сливают и хотел слить их быстрее. Он сказал мне тогда: «Вот увидишь, они бросят его под танки». Так оно и вышло. Через год с небольшим Вестера пробил Заб Джуда. Потом его будут уничтожать такие боксеры как Джанлука Бранко, Карлос Фернандес и Рафал Яцкевич.
XΙΙ.
После завтрака мы едем в зал Джорджтауна, где он тренирует молодых боксеров. Огастес начинает играть с грушей. Одиночные, серии.
-- Только посмотрите на него. -- говорит Дороти. -- Вечно у него какие-то сюрпризы.
Эммануэль хорошо работает на груше, но скоро плохое зрение начинает его подводить и он мажет почти все удары.
-- Вот дерьмо! -- кричит Огастес и уходит. Он чуть не плачет.
Минуту спустя он, как ни в чем не бывало, бьет по мешку, толкается с Морвантом и Джорджтауном как в старые времена.
Огастес после реабилитации еще ни разу не был в зале, и все равно он гораздо активнее большинства моих сверстников.
-- Вы думаете это ему помогает? -- спрашиваю я Дороти.
-- О, да! Конечно. Посмотрите как он рад: ему нравится двигаться, он со старыми друзьями, а тут еще вы приехали... Эту возню он затеял и для вас тоже. Он очень любит знакомиться с людьми, для него это всегда было очень просто.
XΙΙ.
Когда Огастес слишком расходится, Дороти вытягивает его из зала, успокаивает. Я прошу их сделать фото со мной, они легко соглашаются.
Когда фотограф уже готов сделать фото, Огастес показывает средний палец в камеру. Я повторяю за ним.
-- Эммануэль, ты плохо на него влияешь. -- говорит Дороти.
Мы все смеемся. Огастес смеется громче всех.
---
Адаптированный перевод материала из AthletesQuarterly за сентябрь(?) 2015.
Автор: Майкл Долан.
