Вердумский треугольник

Легко писать про победы тех, за кого болеешь. Заголовки отталкивают друг друга локтями, бьют сзади по ногам, кричат наперебой. Ты жонглируешь фразами, нанизывая на скелет текста метафоры и вычерчивая обороты, которые, как кажется на тот момент, будут цитировать годами. Композиция – вот она, хотя эмоций столько, что текст в ней сильно и не нуждается. Только все не так, когда что-то не так. Мысли уже не ломятся в голову, они беспорядочно летают где-то вокруг, и, если повезет, ударятся о череп, немного побьются внутри и снова улетят. Ты сидишь и стараешься схватить все то, что хоть ненадолго проникает в голову.

Мысль первая

Он смеялся над славою бренной,

Но хотел быть только первым.

Такого попробуй угробь!

По проволоке над ареной

Нам по нервам, нам по нервам

Шел под барабанную дробь!

Посмотрите, вот он без страховки идет.

Чуть правее наклон – упадет, пропадет!!

Чуть левее наклон – все равно не спасти!!

Но должно быть ему очень нужно пройти

Четыре четверти пути!

В. Высоцкий

Мысль вторая

«У победы отцов много, поражение – всегда сирота», так говорят в известной пословице. Хочется добавить: «У чудаков (с вариациями в области первой буквы) – да». Все так активно восторгались Федором, как героем, представляющим и прославляющим Россию, что теперь очень хочется, чтобы и поражение его поделили на всех. Чтобы каждый, кто до этого восхищенно рассказывал и описывал, принял это и как свой личный проигрыш. В конце концов, из всех неприятностей в спорте последних лет, в этой как-то немного больше как раз спортивной составляющей. Сомнительно, что через пару дней, кто-то представит какой-нибудь счет или видеозапись из одного американского ресторана.

Обидно другое: ведь проиграл именно так, как мог проиграть

Не надо теперь ругать Вердума, он-то умница. Не надо кидаться на тех, кто был рядом с Емельяненко. Принять надо и жить дальше.

Мысль третья

К тому времени, когда проходят первые эмоции, обычно уже готов повтор. В этот момент задний ум не просто просыпается. Он просыпается, принимает душ и пьет кофе, чтобы потом целый день вести с тобой продуктивный диалог. И поговорить есть о чем. Если честно, проиграй Федор нокаутом, было бы намного тяжелее, а так хлопнул раз и вот уже стоит, стоит сам, на целых ногах. Представьте теперь, если бы ощущение первого поражения дополнялось бы картинами с нашатырем, характерным скручиванием шеи, попытками встать на тряпичные ноги и в центре этого адского представления был бы Он. Обидно другое: ведь проиграл именно так, как мог проиграть. Вердум же вообще ничего нового не сделал. То, что он падает на спину от ударов, но там еще вполне способен сопротивляться, невозможно было не заметить, как и то, что Федор попал далеко не как по Роджерсу. Не было там нокдауна и в помине, скорее защитная реакция такая у бразильца – получил в подбородок – на спину: хочешь – залазь, поборемся, нет – я полежу, отдохну, пока судья не поднимет. И Федор полез, да еще и как удобно для бразильца, отдав сначала руку, а затем и голову. А ведь хотелось буквально закричать до этого боя: «Не надо! Лучше Вердума в партере уже четыре года нет никого». Даже Ногейра ему там не ровня. Теперь все так очевидно: Федору бы отойти, а потом еще раз попасть в стойке и еще, и еще, хоть бы и весь первый раунд положить на это. Вердум-то на ногах сто лет никого не перестреливал. И не перестрелял бы.

Мысль четвертая

Между тем никакой катастрофы не произошло, все, кому завтра на работу, пойдут на нее. Все, кто сегодня хотел купить молока в магазине, – купят. Все те, у кого здоровы родные, – останутся с этим счастьем, а тем, у кого нет – им не нужно объяснять, что такое трагедия. Кто-то совсем недавно сказал, что в ММА по сравнению с боксом невероятно сложно, оставаться непобежденным: больший арсенал приемов увеличивает количество вариантов вашего поражения. Вот так и случилось: просто умел Вердум блестяще делать болевые и удушения и сделал. Как сказал один субкультурный современник, становящийся классиком «В союзпечатях продолжают продаваться блокноты».

Мысль пятая

Вот этот черта с два закончит после поражения. Вернулся бы он

Есть теперь две загадки. О второй чуть позже, а первая – как Федор справится с поражением. И тут почему-то в голову идут светлые предположения. Во-первых, есть надежда, что его окатит холодным душем, ведь последнее время Емельяненко в ММА напоминал Державина на экзамене в царском лицее. Он словно засыпал в этой суете, отыскивая кого бы «благословить в гро…», завершая карьеру. Он как-то обмолвился, что поражение может стать поводом для завершения, но в это верится так же, как в то, что к Косаке во втором бою не было ничего личного, или что жест Огавы не задел. Кто хочет – верьте, но интереснее верить в того Федора, который мог и Копа крепким словцом одарить, и похохотать за картами в старой, но такой русско-спортивной олимпийке. Вот этот черта с два закончит после поражения. Вернулся бы он.

Во-вторых, этот ноль (ну или незаслуженная единичка) не могли не давить, и с ним нужно было каждый раз выходить на бой. Теперь все! Плохо это, грустно, но поражение как факт случилось, его нельзя будет стереть, забыть, вычеркнуть, но это вовсе не значит, что теперь, успокоившись и взвесив все, нельзя продолжить раздачу. Хотя бы пару лет.

Мысль шестая

Это и есть вторая, более материальная загадка. А что теперь предложит Strikeforce из соперников. Вот где организация Скотта Кокера проигрывает UFC. Там интересный вариант вас ждет практически до самого увольнения. Здесь же все так свыклись с мыслью (как теперь больно-то), что Федор побеждает и идет к Овериму, что даже непонятно, кого ему могут предложить теперь. Арловский и Роджерс еще раз – кому они нужны, добитые Силвой и все тем же Оверимом. Алистера нельзя по регламенту. Многое зависит от даты боя Вердума с чемпионом, интереснее этих двоих соперников-то не сыскать. Если ждать недолго, то Федор выводится на проигравшего и снова дерется за статус претендента, получая либо реванш, либо кикбоксера. Если же все затянется, то придется с кем-то сводить вроде Харитонова, а там ведь и контракту конец, а Вердум нереванширован. В общем, шоу продолжается.

Мысль седьмая

Ой, то не вечер, то не вечер.