«Ужасно, до чего довели российский биатлон»

Все началось с пресс-конференции в Пхенчхане, на которой президент IBU Андерс Бессеберг объявил имена нарушителей и произнес ставшую крылатой фразу про «айсберг».

«Нет прощения тому, что сделали три эти спортсмена и люди, которые стоят за ними. Сейчас мы должны понять – поймали ли всех в российской команде, кто замешан в деле, или это только верхушка айсберга» (февраль, Вiathlon-Оnline).

В тот же день тень подозрения была брошены Бессебергом на вице-президента СБР Александра Тихонова.

«Злые языки говорят, что вице-президент IBU, который завоевал девять золотых медалей чемпионата мира и четыре золота Игр, знает о допинге больше, чем кто-либо. В таких случаях ответственность несет руководство. Не думаю, что он работал только с тремя этими спортсменами. Сделаем все возможное, чтобы найти тех, кто стоит за их спиной. Возможно, это не высшие руководители, но за этим кто-то должен быть» (февраль, Dagbladet).

Самым большим противником допинга в тот момент оказался главный тренер сборной Швеции Вольфганг Пихлер.

«Когда встречу кого-нибудь из россиян, то спрошу: «Что случилось с вашим лыжным ходом?» Это касается Слепцовой и других. Я одинок в борьбе против русских, но я не боюсь. Я старый сумасшедший человек, который в близких отношениях с ветром, дующим в лицо. Никогда не предавал себя. Всегда говорю то, что думаю. Похож ли я на Жозе Моуринью? Нет, я не такой. Просто зол на допинг. Они не знают, чего это стоит. Спросите у спонсоров, спросите у всех. Русские не понимают этого» (февраль, Dagbladet).

Самым резким среди зарубежных биатлонистов оказался Михаэль Реш.

«Очень хорошо, что поймали эти «три мешка с навозом» (февраль, Sport1).

По возвращении из Южной Кореи Екатерина Юрьева рассказала о том, что ничего необычного она не принимала.

«Все было до такой степени как всегда, что я вообще не могу как-то выделить какой-либо из дней. Уколы делал врач команды. С ним я работаю не первый год. Но, опять же, это был стандартный набор: витамин «B», фолиевая кислота и железо. У меня организм неважно железо из пищи усваивает, поэтому приходится принимать его дополнительно. Все перечисленные препараты вводятся через инъекции» (февраль, «Спорт-Экспресс»).

Интересные слова произнес Валерий Захаров, личный тренер Дмитрия Ярошенко, в тот момент, когда скандал только набирал обороты.

«Народ недоумевает: почему те пробы, что считались нормальными на протяжении двух последних лет, теперь считаются допингом? Притом сначала это называли эритропоэтином, теперь выдумывают какое-то новое название. Я так думаю – копают под нас основательно». (февраль, «Советский спорт»).

Антидопинговый эксперт Николай Дурманов встал на сторону спортсменов, но подчеркнул, что в любом случае они виноваты.

«Мое личное мнение – спортсмены либо полностью не знали, либо подозревали, но молчали. В любом случае, они отвечают за то, что находят в их организме.

Нет никакой предвзятости. Поверьте, что если бы на допинге попались норвежцы, то же самое было бы в исполнении шведов, австрийцев, прочих разных немцев. Ровно в той же пропорции. С ними бы не здоровались, руки не подавали, показывали пальцем. Так устроен коммерческий спорт. Он очень злой и беспощадный. Ну, сейчас наша очередь. Что ж, надо перетерпеть и двигаться дальше» (февраль, «Неделя спорта»)

Спустя несколько недель разоткровенничался Александр Тихонов, обвинивший бывших тренеров сборной.

«Кое-кто из бывших тренеров команды имеет отношение ко всему этому. Это для нас не секрет. Я об этом предупреждал руководство Росспорта».

На вопрос о том, кто именно – Гурьев, Польховский, Куракин – имеет отношение к скандалу, Тихонов сказал: «Имен называть не буду, можно взять «золотую» середину» (март, «Неделя спорта»).

На следующий день Валерий Польховский ответил корреспонденту Sports.ru коротко: «Мне этот бред совсем не интересен».

Депутат Госдумы Светлана Ишмуратова после чемпионата Европы в Уфе заявила, что спортсмены будут наказаны, но что это не исправит ситуацию в целом.

«Думаю, сегодня пострадают спортсмены. Они, конечно, виноваты. Не знаю, на 50 процентов или больше, но виноваты. Это профессионалы, не первый год в команде. Пострадают доктора, хотя всех я бы тоже не выравнивала в шеренгу. А то у нас ведь как принято считать: доктор — значит, автоматически «в деле». В общем, пострадают последние звенья. Копать, конечно, надо глубже. И если затевать решительную борьбу, начинать надо с наших лабораторий — увидеть, как они-то работали, почему проморгали? Нужен жесткий контроль внутри страны» (март, «Московский комсомолец»).

В апреле на исполкоме ОКР Александр Тихонов продолжил серию откровений.

«Фамилию назвал министр спорта. Вы имеете в виду Станислава Дмитриева? Эту фамилию назвали все» (апрель, «Время новостей»).

Вскоре бывший исполнительный директор СБР Елена Аникина сообщила об ошибках в документах по анализам, которые позже были названы «типографскими ошибками».

«Те данные, которые мы получили из парижской лаборатории, расходятся с материалами из Лозанны по сути изложения. Для того чтобы понять, из чего такие выводы были сделаны, нам требуются дополнительные материалы. Пока мы не можем их получить.

В работе Андрея Дмитриева обнаружено много дисциплинарных нарушений. Из того, что нам рассказывали спортсмены, из того, что он нам говорил, многие вещи не согласовывались с тренерами. Это никак не связано с допингом, просто дисциплинарные нарушения. Но врач Дмитриев особо отличился. Считаем, что он должен быть отстранен от занимаемой должности» (апрель, Sports.ru).

Глава СБР Михаил Прохоров метафорически обозначил проблему допинга для организации.

«Для нас проблема допинга является очень животрепещущей, это большое пятно на белом пиджаке нашего биатлона» (апрель, «Неделя спорта»).

Главная звезда сборной прошедшего сезона Ольга Зайцева подлила масла в огонь, вспомнив свое появление в сборной после рождения ребенка.

«С моей точки зрения – это ужасно, до чего довели наш российский биатлон, такого поголовного увлечения допингом быть не должно. Я не хочу никого ни осуждать, ни оправдывать, но, когда я вернулась после двухлетнего перерыва, как-то сразу бросилось в глаза – что-то в этом смысле происходит в команде» (апрель, «Новые Известия»).

«Спортсмены так много сил тратят, что для поддержания организма нужны витамины. А я ничего не принимала: даже самая элементарная витаминная шипучка «Берокка» мгновенно проявлялась на Сашке» (апрель, журнал PROспорт).

Уволенный врач женской сборной Андрей Дмитриев обещал рассказать о случившемся, но это так и не произошло.

«В СМИ много всяких глупостей пишут и говорят – есть с чем поспорить. 15 мая у меня заканчивается официальный отпуск – вернусь в Москву. Вообще считаю, что в этой ситуации из меня сделали козла отпущения. Кто и почему? Приеду – расскажу» (май, «Советский спорт»).

Тем временем Александр Тихонов выступил с предложением на исполкоме IBU.

«Мое предложение – нужно не бороться с допингом, а работать над профилактикой. В случае положительной пробы любого члена основного состава вся команда отстраняется от соревнований под эгидой IBU на два сезона – текущий и следующий за ним. Мужской и женский состав. Молодежные и юниорские сборные под эти санкции попадать не должны. Мою идею горячо поддержал президент IBU Андерс Бессеберг и другие члены исполкома» (май, «Весь спорт»).

В середине лета Дмитрий Ярошенко пролил немного света на эту запутанную историю, рассказав о кардиопротекторе.

«Самочувствие перед этапом в Швеции было ниже среднего. Надо было как-то выходить из этого состояния, потому что необходимо было отбираться на посленовогодние этапы Кубка мира. Обратился к доктору – он сделал мне кардиопротектор, поддерживающий организм препарат, который придумали наши ученые. По заключению экспертов, в нем никакого эритропоэтина и в помине нет» (июнь, красноярский телеканал ТВК).

Еще одним штрихом скандала стали признания Анфисы Резцовой в применении допинга.

«Сейчас уже рассказываю без утайки, потому что любой разумный человек понимает, что без этого сегодня никуда. В 1999 году отпахала полгода, всех обыгрывала летом, все прикидки выигрывала, и не употребляла ничего, честно скажу, была «чистая».

А пришла зима – всем проигрываю. Как так? Мне стало обидно. И пошла на это «иглоукалывание». В тот год чемпионкой мира стала в эстафете, на этапах Кубка мира что-то цепляла. И мне это реально помогало. Поверьте, каждый спортсмен идет на это осознанно» (август, «Лыжный спорт»).

На слова Резцовой ответил профессор Николай Дурманов, который заявил, что подобные обвинения – самое страшное.

«Надо свести Резцову с Чепаловым, пусть они обсудят вопрос допинга. Пусть она расскажет про это, а он в ответ про плохое WADA и плохие лаборатории. Когда говорят, что все жрут допинг, только не всех ловят – это самое опасное. Не все и не все как один» (август, «Неделя спорта»).