Первые абхазско-российско-сирийские игры всё ближе
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Ну что же, после ряда вчерашних новостей мне примерно ясно, как развивались события вокруг базы данных Московской антидопинговой лаборатории.
Для того чтобы картина была полной, нужно вернуться на два года назад, в осень 2017-го. Хронология основных событий была такой:
8 ноября Следственный комитет сообщает о результатах своего расследования, упоминая о том, как Родченков и Соболевский безуспешно пытались заполучить у оставшихся в лаборатории сотрудников базу данных.
10 ноября WADA сообщает, что в его распоряжении оказались новые серьёзные доказательства допинговой системы, в частности – детальная информация о тысячах допинг-проб российских спортсменов, взятых московской лабораторией с января 2012 по август 2015 года.
13 ноября министр Колобков говорит, что заместитель Родченкова имел неконтролируемый доступ к базе данных московской лаборатории.
В этот же день Следственный комитет РФ предлагает WADA «сотрудничество по делу Родченкова»
17 ноября Крэйг Риди отвечает, что WADA с радостью примет это предложение.
28 ноября Следственный комитет утверждает, что WADA отказалось от сотрудничества, а Родченков, Мигачев и Соболевский, имея удаленный доступ к базе, вносили в неё изменения уже после отъезда в США вплоть до июня 2016 года.
В январе 2019-го года база данных передается экспертам WADA, чуть позже передаются сохранившиеся пробы.
В сентябре 2019-го выясняется, что официально переданная база существенно отличается от нелегально полученной, а именно – из неё удалена информация о положительных пробах.
Одновременно WADA даёт российской стороне три недели на объяснение выявленных несоответствий.
Теперь моя версия того, что происходило за кулисами.
Сразу после откровений Родченкова «Нью-Йорк Таймс» в мае 2015-го года российские власти начали лихорадочно анализировать, какими доказательствами может располагать мировое сообщество, чтобы подтвердить показания беглого информатора. И какие из них находятся под защитой российской юрисдикции, а какие – нет (например, сочинские пробы или сам Родченков с жёстким диском его компьютера).
Напомню, что если суммировать обвинения в адрес России максимально кратко, то они касаются всего двух фактов:
1)массовой подмены сочинских проб
2)наличия системы исчезающих проб при подготовке россиян к крупным соревнованиям.
По первому пункту Россия отделалась сравнительно легко: CAS так задрал планку стандарта доказывания, что удалось спасти 2/3 обвиняемых. Пхенчханского позора, правда, избежать не удалось, но могло быть намного хуже.
А вот по второму пункту российская сторона рассчитывала добиться намного большего. Дело в том, что переписка Родченкова всерьёз воспринималась не всеми федерациями, хотя точечные удары даже на уровне CAS были весьма болезненными (дело Пятых, дело Глазыриной, дело Ухова).
Главное же доказательство массового сокрытия положительных допинг-тестов – база данных с сотнями потенциально токсичных проб – находилась в руках российских властей, а тысячи самих проб были уничтожены Родченковым с ведома Мутко.
В таких условиях можно было довольно долго тянуть время, оставляя в зачаточном состоянии десятки кейсов.
Отмечаю, что российская сторона очень быстро уяснила: база содержит настолько убийственную для российского спорта информацию (как по именам, так и по масштабам применения допинга), что дать против себя такой козырь было смерти подобно.
Теперь возвращаемся к хронологии событий.
Гром грянул 10 ноября 2017-го, когда выяснилось, что бывшие сотрудники лаборатории всё-таки смогли передать копию базы WADA. Все планы спортивного руководства полетели к чертям, нужно было искать новые способы защиты.
Я думаю, что с 10 по 13 ноября был выработан план, плоды реализации которого мы все скоро начнём пожинать. Суть этого плана состояла из двух пунктов. Первый – дискредитация имеющейся у WADA копии базы посредством обвинения Родченкова (Мигачева) в тайных манипуляциях. Ещё 15 дней ушло на то, чтобы Следственный Комитет сварганил что-то вроде доказательств этой версии и во всеуслышание о них заявил.
Второй – фальсификация имеющегося у России оригинала, чтобы отвести удар от наиболее заслуженных читеров, а во всех нестыковках обвинить того же Родченкова с его удаленным доступом.
Вчерашние слова председателя комитета Госдумы Дегтярева – концентрированное выражение этого плана.
Не исключено, что этот план изначально не учитывал возможность передачи базы WADA. Но когда выяснилось, что без такой передачи не восстановят РусАДА, а без полноценного РусАДА можно оказаться за бортом олимпийского движения, пришлось отступить.
Ещё одним (хотя и не главным) мотивом выдачи базы и проб стало то, что WADA в любой момент могло начать допинговые кейсы на основании своей копии, и тогда беречь подлинник просто не было бы смысла. Напротив, в этой ситуации поддельный подлинник мог стать важным помощником в грядущих юридических процессах.
Практическая работа по внесению в базы исправлений началась в марте 2018-го, сразу после Пхенчхана.
Резюмирую. Идея фальсификации базы родилась в головах российских чиновников давно, еще в ноябре 2017-го. Это не спонтанное решение каких-то отчаянных менеджеров среднего звена. Это продуманная стратегия действий, цель которой – максимально усложнить разоблачение прошлых допинговых преступлений.
Ну и главное. Что теперь?
Теперь главный вопрос сводится к тому, удастся ли на приемлемом уровне доказать, что изменения в базу вносились именно в последние 18 месяцев, то есть тогда, когда у беглых информаторов уже не было к ней доступа.
The Telegraph утверждает, что эксперты WADA установили именно эти временные рамки манипуляций (подробнее об этом – здесь).
И теперь возможны два варианта.
Первый – финансовые, дипломатические и псевдонаучные усилия российской стороны погрузят МОК, WADA и CAS в бесконечные айтишные разборки, понятные крайне узкому кругу специалистов. Время будет работать на Россию, пример того – участие страны на Олимпиаде в Рио, когда доклад Макларена уже был опубликован. При таком раскладе можно будет довольно долго морочить голову всем участникам эпопеи, рассчитывая на то, что рано или поздно все устанут и согласятся наложить на Россию символические санкции а-ля прошлогодние 15 млн. долларов.
Второй (мне он кажется сейчас более вероятным) – наученное горьким опытом мировое сообщество не пойдёт на поводу у демагогов и достаточно оперативно сформулирует убийственный для спортивного руководства страны вывод: база подделана при прямом и непосредственном участии государства. Что будет означать, что все антидопинговые реверансы последних лет были всего лишь бездарным спектаклем. Под масками джентльменов всё те же допинговые рыла.
Я уже как-то писал, что в сфере спорта возможности России протаскивать выгодные для себя решения намного скромнее, чем в сфере политики. Здесь нет права вето, при помощи которого можно взять и заблокировать проведение Олимпиады в Токио или ЧМ в Катаре (как заблокировано создание трибунала по Боингу).
И всё, похоже, идёт к тому, что в этот раз извиняться придётся всерьёз и долго. И мантры про мстящий за Крым Запад, и про англосаксонский заговор мало кого тронут даже здесь, в России. Нужно будет либо проходить через катарсис покаяния, либо запираться на своих стадионах с абхазами и иранцами.
Я читаю уже начинающиеся спекуляции о недопустимости коллективной ответственности и мне смешно. Государство загнало своих спортсменов в ситуацию, когда сам вопрос о разделении спортсменов на чистых и нечистых теряет практический смысл: нет достоверной базы данных – нет и чистых спортсменов. Нет национального механизма борьбы с читерством – значит, невозможно сказать, кто чистый. Бочку мёда нужно выбрасывать вместе с ложкой дёгтя, и виноваты в этом те, кто не создали нормальный фильтр.
А виноваты в этом сами спортсмены. Они годами не протестуют против сложившегося беспредела, пользуются государственными благами, формально относятся к своему праву формировать спортивное руководство – значит, они должны разделить судьбу корабля, на котором плывут. Насильно их туда никто не сажал.