11 мин.

Роман Костомаров впервые рассказал, как выжил

106

Роман Костомаров впервые рассказал о тяжелейшей болезни: полгода в больнице, многие недели в реанимации, на грани жизни и смерти.

Олимпийский чемпион пришел в шоу «Секрет на миллион» на НТВ. Это вторая часть большого выпуска. Первая вышла неделю назад – в основном она касалась прошлого и спортивной карьеры Костомарова, болезнь упоминалась не так акцентированно.

Этот выпуск – исповедь Романа о пережитом в этом году. Ниже – ключевые детали от него, жены Оксаны Домниной и врача Дмитрия Костина.

«История твоей болезни – это врачебная тайна. И только ты вправе ее раскрыть. Ром, расскажи, как ты выжил?» – так ведущая Лера Кудрявцева начала выпуск.

Как заболел?

«Вернемся чуть назад, в предновогодние дни. Моя жена заболела, в новогоднюю ночь у нее была температура 39,5. Она начала пить антибиотики, со мной все было хорошо. Со временем Оксане становилась лучше, но постоянный близкий контакт… Мы катались вместе.

Вероятно, что я где‑то заразился и подцепил вирус. Обострилась старая травма плеча. Приходилось периодически делать обезболивающие уколы. Плюс я немножко начал подкашливать. Ну это обычное дело, я никогда не мерял температуру. Покашлял – пройдет через 3-4 дня.

Я не обращался к врачу, врач и так был на катке. Но я приходил: сделайте мне обезболивающие, плечо болит. Выпил – нормально все, день прошел, боль прошла. Кроме кашля, симптомов не было. Числа 8‑го (января – Sports.ru) я говорю Оксане: «Поеду, соберемся с ребятами, с Иваном Скобревым». Мы регулярно ходили в баню, купались в проруби, прыгали в купель. Все это здоровье.

Вполне вероятно, что эффект моей болезни и «забивание» ее обезболивающими ослабили мой иммунитет. Он же не скажет тебе: слышь, у тебя иммунитет ослаб, давай-ка ты в баньку не ходи и в прорубь не прыгай. Я в баню хожу сто раз в году, это норма для спортсмена.

Я попарился, залез в прорубь. Все нормально было. Когда поехал домой, начал кашлять нон‑стоп. Я не мог откашляться. Кашлял и кашлял, кашлял и кашлял – кашель был как из трубы. У меня начало болеть в боку, я не мог вдохнуть. Что‑то подозрительное, у меня никогда такого не было.

Решили вызвать скорую помощь. Думал, на этом все закончится. Сделали мазки, послушали – все нормально. Но сказали, что надо ехать в больницу, чтобы провести обследования. Я говорю: «Поехали». Я помню палату, где лежит много человек. Дальше ничего не помню».

Об ампутации: как соглашался, есть ли фантомные боли

«Сколько был без сознания? Это лучше у других спросить. Я помню свои черные кисти, пальцы все согнуты… Ноги опухшие, черные, будто я подвернул и сломал их восемь раз. Я весь замотанный…

Я помню, что доктора все время просили меня пошевелить (пальцами). Но эти обугленные пальцы уже не двигались. В кистях еще что‑то мог, но не пальцы.

Я понимал, что что‑то ужасное происходит. Я понимал, что происходит полная «ж». Но не осознавал ужаса всего происходящего, пока не пришел главный врач. Когда он сказал: «Нам нужно твое согласие на то, чтобы ампутировать стопы ног. И также с кистями рук. Тянуть нельзя, нужна срочная операция».

«Думал, мне сделают укол и через час я вернусь домой». Костомаров выписан после 175 дней в больнице

Я заплакал. Я не знал, что делать. Тогда я был под препаратами. Может, я бы зарыдал, закричал... Если бы я был в состоянии, как сейчас – абсолютно трезвом – может, я бы даже сказал нет.

Это ужасно, что произошло. Это не только ужасно больно. Это просто изменило мою жизнь. Она стала другой. Мягко говоря, более тяжелой. Но я понимал, что другого выхода нет. И я дал согласие. Сам ли подписал? Не помню. Мне нечем было подписывать.

Я не помню тех процессов, которые спасали мне жизнь. Повсюду катетеры, трубки, кормление через нос… Но когда мне начали все ампутировать – эти страшные вещи я помню. Потому что после операции ты просыпаешься.

Когда я лишился одной из ног, наркоз раньше времени отпустил. Я орал 5-10 минут. Как будто режут меня живого. Когда начал отходить наркоз, я ощутил эту адскую боль. Но физическая боль ничто по сравнению с тем, что ты ощущаешь.

Есть ли фантомные боли? Конечно. Я чувствую ногу, пальцы ног, которые могу вытягивать. Берцовые мышцы были удалены, поэтому я не могу на себя натягивать голеностоп. Иногда чешется нога, но почесать я ее не могу. Есть ощущение, что у меня есть нога. Есть ощущение, что кулак просто забинтовали туго. Ночью переворачиваешься, пытаешься взять одеяло и натянуть на себя…

Мне легче не становится от того, что осталась одна кисть. Что колени остались. Но было вовремя все сделано. Врачи сделали все так, чтобы я мог комфортно передвигаться на протезах.

На протяжении полугода я должен еще принимать лекарства. Они облегчают мое состояние. Но накатывает грусть».

«Костомаров вернется на лед. Он мой герой». Бездна восхищения Романом и его волей

О жутких снах во время болезни

«Тоннель с белым светом не видел. Какие‑то странные сны были. Как будто я под водой. Найти выход из лабиринта, чтобы вдохнуть воздуха.

Самый страшный сон, хотя он казался явью… Я стою в одежде и смотрю на себя со стороны. И рядом кто‑то снимает меня. И происходит… Будто спичка сгорает. И моя шапка падает на ботинки. Я в ужасе смотрю на это… А через секунд 30-40 все происходит в обратном порядке. И вот я снова стою.

По‑моему, я тогда был конкретно был близок к смерти.

Когда мне стало чуть лучше, я говорил жене, чтобы она нашла на телефоне жуткое видео. Я пытался доказать ей, что то видео реальное. Но это все было во сне.

Меня дважды во сне награждал Кадыров. Клал на грудь медаль. Значок был «Герой России».

Были ли мысли: «Почему я»? Конечно… Это как осознание олимпийского золота. И осознание того, что ты видишь теперь в кровати. Типа все страшное позади. Но ты видишь, что лежишь в кровати. Теперь я никогда не буду кататься. Не только кататься… Как я буду жить в быту. Не только карьера закончена. Как зубы чистить? Как умываться? Это было страшно.

Мне всегда было жалко людей, которые имеют такие травмы страшные. Мне всегда было неприятно смотреть на то, как это выглядит. И когда я увидел себя в таком состоянии в кровати...»

Роман Костомаров вернулся на лед в шоу – это пронзительный номер с женой💪

О желании жить

«Мне врач, который делал операцию, сказал: «Ты первый на моей практике, кто выжил в такой ситуации». Не знаю, это чудо. Но я понимал, что меня еще ждут здесь. Семья – это сила.

Ощущаю ли побочки после инсульта? Нет. Глазик один закрывается, будто один глаз спать хочет. И так каждый день. Но это все ничего, самое ужасное… это все остальное.

Носок я надеть не могу. Я все равно ограничен, и это меня очень напрягает. Я привык быть самостоятельным. А сейчас… увы. Без рук очень трудно. И смириться с этим очень сложно. Но нужно сохранять желание жить и стоять во весь рост.

Желание жить есть. Иногда оно немного сбивает тебя в сторону – и нет желания. Но рядом есть родные и близкие, которые поддерживают. И мы пройдем этот путь вместе.

Если бы не было никого рядом, то жить не хочется. Особенно оставшись в таком состоянии. Это абсолютно меняет твое отношение ко всему.

Я поездил на инвалидном кресле. Тем более я не могу сам крутить колеса. Я лишился всего, что нужно для жизни. Это полностью меняет твою голову. Больница, комы выбивают полностью из колеи. Появляются пролежни. Ты теряешь очень сильно в весе. Ты не можешь поднять голову с подушки, руку приподнять. Свою обрубленную ногу…

Но ты знаешь, что дома тебя ждут дети. И я не хочу приехать туда на коляске. Я сразу сказал, что иду домой только на протезах. Не хочу, чтобы дети видели меня слабым.

Да, я инвалид. Но хочу прийти домой на ногах».

Сколько стоят протезы?

«Рука – 2 миллиона. Это еще самое простое, российское производство. Иностранные – от 4 миллионов. Механические, которые на тросиках, почти ничего не делают. А это – бионика.

Пока только учимся. Даже еще не использую постоянно. Нужно как ботинки разносить. Привыкнуть к этому надо.

Первое время это очень больно, неприятно. У тебя атрофируются мышцы после такого долгого нахождения в больнице. Я не падал, сразу пошел, но мне было очень больно. Мозоль. Но я же не буду из‑за нее лежать. Я хочу ходить.

Болеть будет от 4 месяцев до года. Сейчас могу уже целый день ходить. Бегать еще не могу: больновато».

«Сказала детям: он теперь будет у нас терминатором»

Оксана Домнина, супруга Романа Костомарова, рассказала, как готовила детей к новостям об отце: «Мне никто не говорил, что шансов выжить – 2%. Мне говорили, что все плохо. То, что он выжил, – это просто чудо.

Несколько дней я просто не могла смотреть. Я помню момент, как трогаю его ручку, а пальчиков будто нет. Я звоню доктору: «Вы что‑то сделали?» – «Нет, без вашего согласия мы бы ничего не сделали. Они просто высохли и согнулись».

Когда я впервые увидела его больные руки… Одно дело, когда ты слышишь, а другое, когда видишь. Осознание того, что это неизбежно, приводит в шок. Я увидела черные, высохшие пальцы. Как угли. Необратимый процесс. Там без вариантов…

Боролись за каждый миллиметр. Когда по стопам пошла гангрена, их сразу убрали. Сначала правую кисть ампутировали. За левую боролись до конца. И сейчас, может, еще потребуется операция на ладони.

Как готовила детей? Сначала мы ничего им не говорили. Я не знала, как детям можно сказать, что вот так вот. Чтобы для них это не было шоком.

Все мне в один голос твердили: «Самое главное – говори с ними как со взрослыми». Я стала на листке бумаги записывать свои мысли. Объяснила, что ручки и ножки перестали работать. Врачи были вынуждены сделать операцию. И заменить части тела на более новые и современные. Он теперь будет у нас терминатором.

Сначала с детьми Роман разговорил по телефону. Потом перешли на видеозвонки. Дочь очень переживала. Боялась увидеть то, что она не хочет видеть. Потом она сама сказала: «Пойдем к папе».

Самое главное, что он жив, что он с нами. Настрой на то, что папа у нас самый крутой. И они с этим настроем до сих пор».

«Девять из десяти таких пациентов погибают в первые часы»

Врач Дмитрий Костин тоже побывал на передаче: рассказал, почему шансов на выздоровление у Костомарова почти не было.

«Его состояние было не просто крайне тяжелым, оно было критическим. И оно ухудшалось с каждой минутой. Та инфекция, с которой обычно справляется организм, привела к крайне тяжелому состоянию.

Роман уже в больном состоянии пошел в баню, нырнул в купель, чего нельзя было делать. Мы вынуждены были подключать ЭКМО. Заменить частично функцию легких. Иначе мы бы потеряли Романа.

Все методы, чтобы сохранить конечности, были использованы. Но нам не удалось. Легкие не работали, давления не было, почки были под вопросом… Сепсис в этом и заключается.

Ампутация – тяжелое решение. На третий день лечения мы понимали, что у нас есть серьезные проблемы с конечностями. Мы поняли, что мы их потеряли.

Сколько было операций? Наверное, больших 16. Почти каждую перевязку можно считать операцией, потому что они были с наркозом. Какие были шансы на выздоровление? Девять из десяти таких пациентов погибают в первые часы».

Любимый номер Костомарова с Навкой – под Майкла Джексона. Они катали его почти 10 лет!

logoОксана Домнина
logoРоман Костомаров