«Слишком короткая жизнь: трагедия Роберта Энке» 3. Поражения — это его победа
***
В маленьком залитом дождем американском городке на совести серийного убийцы было уже пять человек, когда он увидел на дороге труп собаки. «Это не я», — сухо сказал убийца.
В этом моменте фильма «Семь» Роберт всегда разражался смехом. На самом деле, он ненавидел насилие; он был абсолютно уверен в том, что сделает, если столкнется с угрозой: убежит. Тем не менее, он смотрел этот фильм, в котором нет недостатка в жестоких сценах — их там минимум пять или шесть. Фильм «Семь» с Морганом Фрименом и Брэдом Питтом в главных ролях давал Роберту то самое, что ему становилось все труднее найти с тех пор, как он начал играть за менхенгладбахскую «Боруссию». Фильм был настолько захватывающим, что на 127 минут Роберт забывал обо всем остальном, особенно о футболе. Отключение стало его самой трудной задачей.
Его внутренняя кинопленка непрерывно крутилась. Все было новым, захватывающим, вдохновляющим, и в то же время профессиональный спорт своим постоянным ритмом завладел его жизнью. Каждую неделю — игра, без перерыва. Финальный свисток для него не звучал. Сцены из каждого матча постоянно крутились в голове: гол со штрафного удара от Мартина Вагнера из «Кайзерслаутерна», который он не увидел, пока мяч не проскользнул мимо него; поразительный дальний удар прямо под перекладину от Чэн Янга из «Франкфурта». Для вратаря-дебютанта нет никакой разницы, берущийся это гол или нет. После каждого из них Роберт задумывался о том, как он мог бы его остановить.
Уже через несколько недель в видеомагазине его хорошо знали.
С начала сезона после игры с «Шальке-04» прошло два месяца. Менхенгладбахская «Боруссия» не выиграла ни одного из следующих восьми матчей. Роберт был не более чем сноской в этой жалкой истории, к тому же молодой вратарь предотвратил еще худшие события, о чем регулярно говорилось в послематчевых отчетах. После выездного поражения со счетом 1:2 от «Бохума», «Боруссия» опустилась на самое дно таблицы.
Марко Вилла подарил Тони Польстеру в качестве трофея пару шелковых трусов с принтом Микки-Мауса как самому плохо одетому человеку в команде. Польстер радостно натянул их на себя. Но, на самом деле, все это было уже не так смешно.
Меньше чем три года назад, когда Роберт решил перейти в «Боруссию», клуб занимал четвертое место в Бундеслиге и выглядел так, как будто у них был шанс подняться на вершину таблицы. Теперь же, по настоянию банков, два лучших игрока команды Штефан Эффенберг и нападающий Мартин Далин были проданы. Тем не менее, состав, который сохранила «Боруссия», должен был быть достаточно сильным, чтобы не участвовать в битве за невылет из Бундеслиги. Но футбол — это чистый динамизм, и в этом смысле спорт действительно похож на жизнь: динамика в нашей жизни все решает чаще, чем любое тщательное планирование; динамика выигрывает больше игр, чем тактика. Через несколько секунд после того, как Роберт спас ворота от пенальти, «Боруссия» уступила команде «Мюнхен-1860» со счетом 0:1; они на последних секундах упустили выездную победу против «Дуйсбурга», забив гол в свои ворота. Еще до того, как игроки это заметили, в командной игре начался разлад. Каждая неудача приводила к двум новым, и вскоре команда выглядела, как одна большая ошибка. Там, где в прошлом сезоне прессинговал Далин, теперь соперники «Боруссии» могли спокойно продолжать выстраивать свои комбинации, начиная с защитников, потому что новый нападающий Тони Польстер не испытывал особого желания бегать и прессинговать. Если в прошлом сезоне Йорген Петтерссон использовал прессинг Далина, чтобы отсекать неудачные пасы соперника, то теперь Петтерссон взрывался яростью на Польстера, эдакого футболиста из кофейни. В своем раздражении Петтерссон забывал отходить назад, а это означало, что в центре поля не хватало игроков. Когда клуб вот так упускает моменты, падение обычно выглядит неизбежным.
Тренер «Боруссии» едва ли производил впечатление, что может высвободить их из этой нисходящей спирали. Фридель Рауш с франкфуртским «Айнтрахтом» как-то выиграл Кубок УЕФА. Это было восемнадцать лет назад. В один из своих первых дней на тренировочной базе в Менхенгладбахе Рауш повернулся к полузащитнику Валантису Анагносту и сказал: «Герр Балланди, Вы... — он указал на Анагносту, — пони-маете, — он указал на свою грудь, — меня?»
— Да, тренер, — ответил Анагносту, — я родился и вырос в Дюссельдорфе. И меня зовут Анагносту, а не Балланди.
— Понятно, — сказал Фридель Рауш. — А вы кто? — спросил он Марко Виллу.
— Я Марко Вилла.
— Ах да, Маркус.
В течение многих лет Рауш был признанным тренером в Бундеслиге, сносным тактиком и пламенным мотиватором. Игроки могли бы посмеяться над его легкомысленными манерами, но они любили его за них. С тех пор Рауш не изменился. Но команда, которая проигрывает слишком часто, видит лишь недостатки своего тренера. Методы тренировок, которые казались инновационными в течение многих лет, внезапно стали казаться нелепыми. Рауш любил тренироваться, как он выражался, «по всему полю». На тренировочной базе в Реннетере было несколько полей подряд, и тренировочная игра охватывала два из них — это более 240 метров. Даже спустя годы Роберт улыбался этому с чувством одновременно веселья и досады.
Когда «Боруссия» опустилась на дно турнирной таблицы, Рауш убедил директоров избавиться от двух игроков, Карлхайнца Пфлипсена и Марселя Витчека, без какого бы то ни было их извещения. В профессиональном футболе это называется «подавать пример». Попытка каким-то образом изменить динамику. Директора передали эту новость тем игрокам, о которых шла речь. Когда тренер понял, что большая часть команды от этой меры пришла в ярость, он перешел на другую сторону. Рауш сказал футболистам, что директора предложили Пфлипсену и Витчеку искать новые команды, но он не мог обойтись без них обоих! На следующий матч против леверкузенского «Байера» 30 октября 1998 года он назначил Пфлипсена заместителем капитана.
Это был тот день, когда Роберт Энке стал всемирно известным.
На десятой минуте Марко Вилла повредил колено — порвал связки. Во время первого гола, он лежал на краю поля и его осматривал врач. После замены Марко заковылял в клубную комнату, чтобы досмотреть игру по телевизору с пакетом льда на колене. Когда он включил телевизор, то узнал, что центральный защитник «Боруссии» Патрик Андерссон также был вынужден покинуть поле из-за травмы, и счет стал 2:0 в пользу «Леверкузена». Роберт с выражением глубокого непонимания на лице сидел на земле, безвольно свесив руки на подтянутые к груди колени. Именно таким он и прославился, потому что эти кадры повторялись так часто, словно это был фрагмент чаплинского фарса: Роберт Энке непонимающе сидел на земле после одного гола, а потом и после следующего.
В тот день «Менхенгладбах» проиграл леверкузенскому «Байеру» со счетом 2:8. «Карнавал в Гладбахе», — пели болельщики. «Это самое крупное поражение за последние тридцать лет!» — кричали радиокомментаторы. А молодой вратарь предотвратил еще худший разгром!
Роберту хотелось, чтобы следующая суббота, следующая игра, наступила поскорее, чтобы он мог оставить этот ужас позади.
Через неделю они играли в Вольфсбурге. Тереза познакомилась с женами футболистов «Боруссии», чтобы с ними вместе посмотреть матч по телевизору в баре Менхенгладбаха. После пятидесяти трех минут игры подруга Уве Кампса сказала ей: «О Боже, четыре гола — это самое большое, что Уве когда-либо пропускал, и он всегда на этом и заканчивал». Брайан О’Нил только что сделал счет 5:1 в пользу «Вольфсбурга». Их поклонники пели: «Еще лишь три, давайте еще три!» Они имели в виду количество голов, чтобы превзойти подвиг «Леверкузена» на прошлой неделе. Игра закончилась со счетом 1:7.
Роберт Энке стал известен. Ни один вратарь в Бундеслиге никогда не пропускал пятнадцать мячей за неделю. Репортеры у раздевалки спрашивали, как он себя чувствует, и делали сочувственные лица. «О, — ответил Роберт, — неделю назад у меня была тренировка по вытаскиванию мячей из сетки.»
На следующий день после матча с «Вольфсбургом» он отправился на прогулку в поля вместе с Терезой и собаками. Победа или поражение — таков был их воскресный распорядок.
«Итак, Энке — мишень для нападок», — сказала Тереза.
И хотя каждый гол мучил его, при всем своем унынии он вдруг сумел взорваться смехом.
30 октября 1998 года: Роберт Энке в матче против леверкузенского «Байера», который завершился поражением со счетом 2:8.
«Мы были очень спокойны, — говорит Тереза. — Важно то, что он ничего не мог поделать с этими голами. И поэтому мы и могли шутить про это».
После таких незабываемых поражений, чтобы сохранить самообладание Роберту приходилось прибегать к маленьким уловкам: «Я убедил себя, что это команда меня подвела. Это помогало мне успокоиться». Он часто по-вратарски упрекал себя. За голы, которые на самом деле были забиты не по его вине, или за то, что разочаровал своих товарищей по команде, хотя никто и не был в нем разочарован. Он никогда не получал столько сочувствия и прощения, как после тех пятнадцати голов. «И да хранит Господь этого юного вратаря — он ничего не мог с ними поделать!» — слышала Тереза, как комментатор говорил в баре, когда камера в последний раз поймала Роберта на земле с его непонимающим выражением лица. По мере того, как он осознавал, как впечатляюще спокойно продолжал играть в запуганной команде, Роберт забывал, как когда-то трепетали его собственные нервы с «Карл Цейсс» в Лейпциге и во время той первой зимы в Менхенгладбахе. «Я не настолько психологически неуравновешен, чтобы досаждать себе перед каждой игрой, — сказал он спортивным журналистам. — Вам не стоит беспокоиться о том, что я буду долго переживать из-за этого».
Чем больше люди хвалили его за спокойствие и уверенность, тем безмятежнее он играл, хотя и не замечал этой связи. Десять лет спустя, когда Роберт был в «Ганновере-96», он прошел профильный тест Рейсса, который должен был определить личность и мотивацию игрока. Он никогда не думал, что признание так принципиально важно для него, что он с изумлением и отметил в разговоре с Терезой, пока держал результаты игры в своих руках. Но даже в «Менхенгладбахе» ее поразил тот факт, что «если он чувствовал, что другие люди сомневаются в нем, он начинал сомневаться в себе, а когда на него оказывали давление другие, он становился неуверенным. Но когда он получал поддержку, он был невероятно сильным вратарем».
В Гамбурге уже через полчаса после начала игры «Боруссия» снова проигрывала со счетом 0:2. Нападающий «Гамбурга» Энтони Йебоа знал свое дело и находился там, где было движение в невероятном темпе, требующее более высокого уровня координации. И был на полшага быстрее своего менхенгладбахского опекуна Томаса Эйхина. Роберт остался с Энтони один на один, и Йебоа послал ему мяч между ног. Такие удары не остановить — когда вратарь должен стоять с расставленными ногами, гадая куда ему прыгнуть, он не может быстро сдвинуть ноги. Но удар между ног всегда делает из вратаря дурака; после невыполнимой задачи он неуклюже приземлился на задницу. Единственное, на что он может надеяться — это на насмешки болельщиков. Когда Роберт поднялся на ноги, его охватила ярость. Он чувствовал себя брошенным, униженным; ошибся Эйхин, а люди смеялись над ним. Ему хотелось закричать. Но он думал, что вратарь, который потерял самообладание, теряет себя. Он боролся со своей яростью, и ему помогало осознание того, что так много людей восхваляли его безмятежность. Он был спокойным парнем, и он останется спокойным. Через несколько секунд после гола Йебоа волнение исчезло с его лица.
За последующие недели он научился отключать свой внутренний фильм, который постоянно пытался рассказать ему все о последних голах и навесах. По вечерам они с Терезой часто ездили в Рейдт к бабушке Фриде, четвертой бабушке в его жизни. Жена старого фермера превратила свою ферму в съемную квартиру, и Йорг Неблунг жил там со своей подругой Дерте. Они сидели вчетвером и непринужденно беседовали о Боге и мире. Только когда по телевизору показывали футбольный матч, Роберт вставал, чтобы его посмотреть.
Йорг садился на диван рядом с Робертом. Всякий раз, когда Йорг задорно комментировал некоторые аспекты игры, Роберт отвечал кратко и аналитически. После чего снова замолкал. Когда он смотрел футбол по телевизору, то, с одной стороны, становился замкнутым, с большой сосредоточенностью изучая своих коллег, как вратарь-инженер в поисках механизмов игры. С другой — футбол по телевизору был самым эффективным обезболивающим. Просмотр футбола помогал ему забыть о футболе.
Иногда кому-нибудь хотелось заняться чем-то другим.
— Мы всегда можем куда-нибудь пойти, — говорила Тереза.
— Но мы всегда можем остаться дома, — возражал он.
Как часто они обменивались такими фразами?
Но когда они навещали Дерте и Йорга, против Роберта было три человека, и он соглашался. Когда на дискотеке играл Бон Джови, он даже танцевал. Но он не хотел все время куда-то ходить, поэтому вскоре разработал тактику.
— Пойдем в «Гебласехалле», — сказал как-то вечером Йорг.
— Не могу, — ответил Роберт, стараясь скрыть торжество.
— А почему бы и нет?
— Глупо, конечно, но на мне спортивные штаны. Швейцар меня не впустит.
Йорг должен был присматривать за ним. «А ты не можешь что-нибудь сделать с этим парнем? У него нет круга общения», — сказал Норберт Пфлипсен Йоргу на втором году пребывания Роберта в Менхенгладбахе, когда Йорг еще был тренером команды по гимнастике. «Беспокойство» тоже может быть работой, понял Йорг, когда летом 1998 года «Боруссия» отказалась продлить с ним контракт. Флиппи взял его в качестве «беспокойного», или Кюммерера — жаргонное название для сотрудников агентства, которое должно заботиться о профессиональных спортсменах в их повседневной жизни. «Наполнитель холодильника — еще одно из названий», — говорит Йорг.
В действительности он хотел стать промышленным дизайнером. Во время вступительных экзаменов в технический колледж в Ганновере Йорг посмотрел в окно в поисках вдохновения. Он увидел желчно-зеленые трамваи, проезжавшие мимо садов таунхаусов, сделал наброски в этом цвете и не был принят. После этого ему захотелось заняться чем-то совершенно другим. Он начал изучать спортивную науку. Один из его профессоров, Карл-Хайнц Дрыгальский, стал председателем менхенгладбахской «Боруссии». Когда в 1994 году Дрыгальский взял его на должность тренера по физической подготовке, мюнхенская «Бавария» была единственной командой в Бундеслиге с такой должностью.
Йорг считал, что профессиональный футбол — это почти то же самое, что легкая атлетика. Он предполагал, что медицинский персонал команды Бундеслиги будет работать рука об руку, а главный тренер будет интересоваться индивидуальными тренировочными планами. Затем он увидел своего первого главного тренера Бернда Краусса, заставляющего игроков совершать чрезмерно жесткие забеги на выносливость, вопреки всем теориям тренировок, якобы в качестве способа воспитания воли игроков. Он понял, что физиотерапевт «Боруссии» очерняет его перед тренерским штабом, заставляя травмированных игроков приходить сначала к нему. «Весь тренерский персонал в команде Бундеслиги постоянно добивается благосклонности тренера и игроков, — говорит Йорг. — И чтобы угодить им, персонал иногда действовал вопреки здравому смыслу».
В коридоре его просторного кабинета на третьем этаже старого фабричного здания раздается звонок. Это женщина с корзинкой, полной бутербродов. Она каждый день делает обход, потому что у мультимедиа-дизайнеров и консультантов по коммуникациям в таких офисах, как этот на Лихтштрассе в Кельне, нет времени на обед. Йорг Неблунг, северогерманец по крови, все еще похожий на десятиборца в свои сорок три, теперь руководит собственным футбольным агентством. Во время нашего разговора он иногда оборачивается, словно разговаривает со своей полкой, на которой разложил вратарские перчатки, фотографии Роберта и свечу.
Существуют сотни видов дружбы, и в той, что сложилась в 1998 году между Робертом Энке и Йоргом Неблунгом, Йорг всегда должен был заботиться о Роберте. Но воля и совместное стремление к достижению целей — это связь прочнее, чем большинство эмоций.
Йорг понимал, что в эти трудные минуты Роберту хочется самому во всем разобраться. «Я сам такой же», — говорит он.
Осенью 1998 года, когда менхенгладбахская «Боруссия» не могла перестать ошибаться и проигрывала шесть недель подряд, семь матчей к ряду, Роберт превратился в спортсмена индивидуальных видов спорта. Одиночество вратаря часто преувеличивалось и оплакивалось в литературе, но для вратаря в упадочной команде одиночество — это благословение. Он играет в свою собственную игру и находит свои победы в поражении. Он пропустил два гола от мюнхенской «Баварии», но подумал о пяти прекрасных сейвах, которые продемонстрировал в матче. Эксперты говорили, что, по крайней мере, он все еще совершает сейвы. «В то время как хаос бушует в игре «Гладбаха», он остается спокоен», — писал «Дюсельдофер Экспресс».
Роберт в 1998 году, во время своего пребывания в «Менхенгладбахе».
«Спокойствие, безмятежность, уравновешенность, класс» — эти качества приписывал ему выдающийся тренер Юпп Хайнкес, который полгода назад привел «Реал» к победе в Лиге чемпионов и теперь, находясь в творческом отпуске в родном Менхенгладбахе, часто посещал матчи «Боруссии». «Он всегда был более продвинутым, чем все мы, в своих идеях, в своем поведении, в своей речи, — сказал полузащитник «Боруссии» Марсель Кетелер, который играл с Робертом за молодежную сборную. — Он всегда был взрослее нас».
«Ментальная сила» было модным выражением недавно психологизированного спорта. Все видели в голкипере «Боруссии» образец нового спортсмена. Они галантно игнорировали тот факт, что Роберт иногда не спешил выходить из ворот, чтобы поймать кросс, или позволял «Герте» забить гол после рикошета. Мало что так волнует футбольную публику, как вратарь-новичок среди крутых парней; он прославился своими сейвами, которые опытные вратари едва бы заметили. Роберт полностью осознал это только годы спустя, когда стал старшим вратарем среди молодых конкурентов.
В Менхенгладбахе игроки пытались обманывать себя в свете своей беспрецедентной неудачной серии. В раздевалке они продолжали шутить, и во всех этих хиханьках-хаханьках они не могли расслышать, что некоторые игроки убеждают друг друга, а не беседуют. Йорген Петерсен израсходовал всю свою энергию в немом конфликте со своим коллегой-нападающим Тони Польстером. Против Роберта никто ничего не имел. Во время тактических дискуссий он брал на себя роль слушателя, сидя в разных углах раздевалки, он был дружелюбен почти со всеми, он смеялся, когда другие ругали тренера, и никто, кроме Марко Виллы, так ближе его и не узнал.
Тренер повеселил, когда «Фридель Рауш разразился на одном из собраний», как выразился Йорг Неблунг. «Если бы я сыграл с Мартином Шнайдером в обороне в той форме, в которой он сейчас находится, люди подумали бы, что Рауш — гей и спит со Шнайдером или что?» — поддразнил тренер на пресс-конференции. Чуть позже, в сентябре, Рауша уволили. Глава совета директоров Майкл Виехоф сказал: «На этот раз потребуется нечто большее, чем увольнение тренера». Поэтому клуб также уволил своего спортивного директора Рольфа Рюссманна.
За свои первые двадцать два года в Бундеслиге менхенгладбахская «Боруссия» успела поработать в общей сложности с тремя тренерами. В 1998 году Роберт пережил четыре смены тренера за год.
Во время рождественских каникул Роберт и Тереза поехали навестить ее семью в Бад-Виндсхайм. Отец Роберта был оскорблен. Неужели его сыну больше нравится находиться с родственниками жены, чем с ним? Он не осмеливался говорить об этом с Робертом.
Семейные сборища были очень важны для Дирка Энке. Он подчеркивал свою веру в то, что разделенная семья должна быть единой во время праздников, на Рождество, в дни рождения. Роберт часто забывал о днях рождения. Иногда мать приходила ему на помощь. Она заботливо звонила ему: сегодня день рождения твоего отца или племянницы. «Я думал, что это просто позор, что общение между нами было таким ограниченным», — говорит отец. Он постоянно ждал приглашения в Менхенгладбах. Когда его не последовало, он попытался найти предлог, чтобы навестить сына. Он хотел бы посмотреть на игру «Баварии», он собирался навестить своего брата в Детмольде, так что он мог бы просто заглянуть к Роберту, если тот не возражает.
Роберт не считал, что родителям или братьям и сестрам нужны какие-либо приглашения. Если они захотят приехать, они приедут. На Рождество он ездил к родителям Терезы по той простой причине, что их праздники были более традиционными.
Бад-Виндсхайм окружен полями и лесами. В последний день 1998 года Роберту захотелось пойти на пробежку.
— Я пойду с тобой и погуляю с собаками, — сказала Тереза.
— Нет, не надо, оставайся с родителями.
Конечно же, она пошла с ним.
Они уехали в поля в отдаленный район за холмом Гальгенбак, идеально подходящий для того, чтобы дать собакам побегать вволю. «Повеселись», — сказала она, прежде чем он ушел.
Через десять минут он вернулся. Глаза у него опухли, и он все время чихал. И в горле у него что-то хрипело.
— Я не могу дышать!
Они помчались домой. В ванной Тереза нашла старый ингалятор от астмы. Роберт набросился на него, как одержимый. Но действующее вещество не попадало в легкие — дыхательное горло слишком распухло.
Отец Терезы отвез его в больницу. Хрипение в горле Роберта было самым громким звуком в машине. Отец выбежал вперед и распахнул дверь в отделение неотложной помощи. В приемной никого не было. Прошло полминуты, потом три, и появились по меньшей мере две медсестры. Роберта закатили на каталке в реанимацию. Глаза его были закрыты, и он изо всех сил старался вдыхать и выдыхать через сжатую дыхательную трубку, но услышал, как одна медсестра говорит другой: «Это не вратарь ли ”Гладбаха”, который всегда их спасает?»
Его состояние стабилизировалось. Весь день он провел в постели с кислородной трубкой в носу, не в силах открыть распухшие веки. В какой-то момент медсестра спросила его: «Герр Энке, хотите ли вы что-нибудь почитать?» Это по крайней мере заставило его усмехнуться.
Новый год он встречал вместе с Терезой в общей палате. После осмотра врачи сказали ему, что, похоже, у него аллергия на яблоки и сельдерей. Вероятно, он и смог бы переварить каждый продукт отдельно без каких-либо проблем, но он съел суп из сельдерея вечером и яблочный пирог на следующее утро, что и вызвало приступ. Если бы Терезы не было рядом, когда он пошел пробежаться, он бы почти наверняка умер.
Через несколько недель это событие превратилось в анекдот, который он любил рассказывать: «Угадайте, что сказала медсестра, когда мои глаза были закрыты и я задыхался!» Кроме этого, Тереза и Роберт больше не думали о случайных событиях, которые определяют, кто будет жить, а кто умрет.
На сборах в январе 1999 года Марко Вилла готовился к обычным взрывам ярости Роберта. На третий день его друга вдруг все стало беспокоить. Марко называл эти фазы «днями Робби».
— Как громко играет телевизор!
— Скажи лишь слово, Робби, и я его выключу.
Не отвечая, Роберт пошел в туалет.
— Ты воспользовался моим полотенцем! — крикнул он оттуда в комнату.
— Я просто использовал подвернувшееся под руку старое полотенце. В ящике лежит свежее.
— А почему сиденье унитаза опять грязное? Я тебе миллион раз говорил, чтобы ты не писал стоя!
— Ладно, Робби, — сказал Марко, все еще глядя в телевизор и ожидая, когда пройдут дни Робби.
В тренировочный лагерь прибыли новости: Уве Кампсу сделали еще одну операцию на ахилле, и в этом сезоне он уже не вернется. До лета в воротах «Боруссии» у Роберта не было конкурентов. Но что будет потом? Его контракт должен был закончиться в июле. Руководство клуба, казалось, забыло об этом. С тех пор как Рюссманна уволили, никто, казалось, не беспокоился о будущем. Для тех, кто стоял у руля, и настоящего было предостаточно. Президент Вильфрид Якобс подвел итоги своего пребывания на посту президента «Боруссии» с самодовольной лаконичностью: «За двадцать месяцев я имел несчастье не иметь ни одного приятного часа».
Вторая половина сезона оказалась копией первой. К апрелю менхенгладбахская «Боруссия» все еще находилась в самом подвале таблицы, уже поговаривали о ее последнем шансе.
В субботу, в Нюрнберге, мы должны побеждать.
За два дня до матча тренер Райнер Бонхоф вызвал Роберта в свой кабинет. Он должен был планировать новый сезон: мог ли он рассчитывать на него?
— Пока не могу точно сказать.
— Роберт, пожалуйста. Мне нужна ясность.
Роберт хотел быть честным, поступить правильно.
— Ладно, тогда я ухожу, — сказал он.
Он не хотел играть за дезорганизованный клуб во Второй Бундеслиге. И именно там «Боруссия» и должна была оказаться в следующем сезоне. Но он назвал тренеру другую причину: он уходил, потому что не знал, будет ли у него место в составе, когда вернется Кампс.
Бонхоф сказал, что если Роберт абсолютно уверен, то он должен немедленно объявить о своем решении на пресс-конференции.
Роберт был раздражен. «Какой в этом смысл?» — спросил он. Сейчас, прямо перед решающим матчем в борьбе за невылет, это только вызовет ненужные неприятности.
Но, нет, лучше все прояснить прямо сейчас.
Роберт не понимал этого. Конечно, достаточно было просто дать знать о своем решении Бонхофу, и он сможет начать поиски другого вратаря. «Думаю, лучше не говорить об этом публично», — осторожно и вежливо произнес Роберт.
После тренировки Бонхоф сел в зале для прессы на стадионе «Бекельберг», налил себе стакан воды и объявил, что у него плохие новости. Роберт Энке покинет «Боруссию» в конце сезона.
В субботу родители Терезы отправились на «Франкенштадион» в Нюрнберге — Бад-Виндсхайм находился всего в семидесяти километрах. Простыню они заметили сразу. Она хлопала над рекламным щитом перед трибуной выездных болельщиков. «Игроки ”Боруссии”: Кампс, Фронцек, Эберль», — гласила надпись, а рядом, разделенная четкой линией посередине: «Предатели: Энке, Фельдхофф».
Роберт Энке был сокровищем того сезона. И вот менхенгладбахские болельщики поддерживали свою команду криками: «Энке, ты свинья Штази (прим.пер.: самая мощная спецслужба Восточной Европы с очень неоднозначной репутацией)!», «Роберт Энке — наемник и предатель!» или просто «Уве Кампс, Уве Кампс, Ууууууууууууууве Кампс!»
Менхенгладбах проиграл со счетом 0:2 «Нюрнбергу», которому также грозило понижение в классе. Команда в последнее время играла под руководством нового тренера по имени Фридель Рауш. Спортивные журналисты ждали за передвижными барьерами в туннеле «Франкенштадион». Роберт знал, о чем они собираются спросить, и решил не показывать виду.
— Насколько болезненными были оскорбления, Роберт?
— Выкрики, конечно, были не из приятных, но почему-то именно этого и следовало ожидать.
— Вы были раздражены тем, что тренер придал огласке ваше решение покинуть «Боруссию»?
— Я рассказал тренеру о своих опасениях. Но, вероятно, их было недостаточно.
Его голос звучал впечатляюще деловито. В такие моменты, когда он делал усилие, чтобы выглядеть расслабленным, «его лицо выглядело рассеченным», как говорит его мать. В качестве доказательства она показывает несколько фотографий. Когда он хотел выглядеть расслабленным, это видно по фотографиям, его рот улыбался, а глаза оставались неподвижными.
«Бохум» был их следующим соперником. За несколько минут до старта стюарды лихорадочно расчищали пространство перед воротами, в которых Роберт занял свою позицию. Вокруг него валялись туалетная бумага, зажигалки, пластиковые пивные стаканы. За воротами стояли болельщики «Боруссии».
— Смотри, а вот и он, наемник и предатель!
Он не хотел обращать на это внимание.
Когда он легко отразил низко пущенный удар от игрока «Бохума» Кая Михальке, менхенгладбахские болельщики дико засвистели. Несколько сотен из них хотели свистеть каждый раз, когда он касался мяча.
На последней минуте игры «Боруссия» повела со счетом 2:1. В ту же минуту они быстро пропустили гол, который Роберт не смог бы отбить.
— Штази-свинья, Штази-свинья!
Тереза устало подошла к шатру, где после матча игроков встречали их друзья и семьи.
— То, что они с тобой делают, просто безумие.
— Это часть моей работы.
Со спокойной решимостью Роберт велел Терезе не ходить на стадион на последние домашние матчи сезона, дабы пощадить ее нервы. Она была так ошеломлена его уверенностью в себе, что не стала возражать.
«Я был просто поражен, — говорит Йорг Неблунг. — Насколько же он уравновешен?»
Флиппи и Йорг были завсегдатаями шатра. Пришло время найти Роберту нового работодателя. Некоторые клубы интересовались им — «Рома», «Герта», — но два уже сделали конкретные предложения: «Мюнхен-1860» и «Бенфика». В сезоне 1999/2000 излюбленный клуб Португалии тренировал Юпп Хейнкес. Принципы Норберта Пфлипсена в работе не требовали особых усилий для поиска лучших предложений, если у тебя уже есть хорошее. Кроме того, он был очень занят поиском нового клуба для девятнадцатилетнего полузащитника «Боруссии» Себастьяна Дайслера. Поговаривали, что Германия не видела такого игрока со времен Гюнтера Нетцера в 1972 году.
В общем, Флиппи сказал, что он был за «Бенфику». Они предложили потрясающий контракт, Роберт мог играть за них в Лиге чемпионов, а Юпп будет его тренером. Филиппи знал Юппа тридцать лет — превосходный человек.
«Мне надо подумать», — сказал Роберт.
Прежде всего «Боруссии» предстояло сыграть в Леверкузене. Говорили, что это последний шанс.
Когда они подъехали к стадиону «Ульрих-Габерланд», несколько болельщиков «Боруссии» выстроились в почетный караул и зааплодировали. Перед играми болельщики подбадривали игроков, а после игр угрожали им. «Какой абсурд», — сказал Марко и вдруг начал махать фанатам в ответ, улыбаясь и выкрикивая слова, которые никто не мог услышать через двойные стеклопакеты: «Привет, вы, тупые задницы, привет!»
«Конечно, — говорит он, — это не было направлено ни на кого лично. Я просто хотел построить барьер, защитить себя от ненависти, которая позже на нас выльется».
— Давай, присоединяйся, Робби, — настаивал Марко.
Роберт колебался.
— Давай, Робби.
— Привет, вы, глупые задницы, привет!
Как только ему удалось это сказать, все пошло довольно гладко. Да, громко распевать эти слова было приятно.
Они проиграли со счетом 1:4.
Без Энке мы снова восстанем! — пели менхенгладбахские фанаты.
Без Энке вы опуститесь вниз! — отвечали леверкузенцы.
Через полчаса после финального свистка тысячи менхенгладбахских болельщиков тянулись с трибун и им можно было только посочувствовать. «Я снимаю шляпу перед этими болельщиками», — сказал тренер Бонхоф. Он ни словом не обмолвился о тирадах в адрес Роберта со стороны тех же фанатов.
Репортеры ждали.
— Что вы думаете о вашем тренере, Роберт?
— Полагаю, это была не самая лучшая идея — объявить о моем уходе в разгар битвы за невылет из Бундеслиги. Мне следовало бы более твердо заявить о своих опасениях. Ни тренер, ни я не ожидали таких яростных атак.
Он считал, что всегда должен пытаться смотреть на вещи с точки зрения других. Бонхоф, вероятно, просто действовал неуклюже, без каких-либо дурных намерений. И для болельщиков после такого сезона было вполне естественно искать виноватого.
Он считал, что вратарь всегда должен искать вину прежде всего в себе.
Роберт сказал Терезе, что не может поехать в Португалию в разгар футбольного сезона, даже на полтора дня, свободных от тренировок, — что будет, если об этом прознают? Тереза должна полететь в Лиссабон вместо него. Было решено, что она возьмет с собой мать.
Юпп Хейнкес вылетел в Португалию в конце апреля, чтобы уладить последние детали контракта с «Бенфикой»; Флиппи, Йорг Неблунг, Тереза и ее мать отправились вместе с ним. Хейнкес представит президенту «Бенфики» Роберта Энке в качестве условия своего прихода.
Когда они проходили через зал прилета аэропорта Портела, Йорг впервые в жизни услышал португальский язык. Он думал, что он будет похож на испанский. Внезапно Португалия показалась очень-очень далекой.
Переводчик, присланный «Бенфикой», приветствовал их на безупречном немецком. Хорошо ли они долетели? Добро пожаловать в Лиссабон. По дороге в город Тереза спросила о жилых кварталах.
— Не могли бы вы повторить свой вопрос, — сказал переводчик.
— Можете ли Вы порекомендовать хороший район для жизни в Лиссабоне?
— Что Вы сказали?
Тереза поняла, что ей придется самой отвечать на свои вопросы. И если они переедут в Португалию ей придется бросить учебу.
Когда она шла с матерью по площади Росиу и взбиралась на холмы Байрру-Алту, откуда открывался вид на Тежу и Атлантику, ее охватило чувство, что этот город существует в другом мире. Но когда они сидели в тот вечер на террасе ресторана на выставочной площадке, огромные паруса моста Васко да Гама сверкали в ночи, а официанты подавали запеченного в соли морского окуня — все это вдруг показалось заманчивым.
— Итак? — спросил Роберт, когда она вернулась.
— Это прекрасный город. Насколько я понимаю, мы могли бы поехать туда.
— Ага, — ответил он.
Через несколько дней Флиппи отверг предложение «Мюнхен-1860». «Попробую попытать счастья в Португалии», — решил Роберт после того, как Хайнкес в гостиной объяснил ему свой план.
— Тебе действительно стоит взглянуть самому на город, — сказала Тереза.
Он ответил, что сейчас у него нет на это времени. Они должны победить во Фрайбурге — это их последний шанс.
И они проиграли со счетом 1:2. После тридцати четырех лет в Бундеслиге менхенгладбахская «Боруссия» впервые оттуда вылетела. Это было похоже на своего рода спасение. Команде приходилось справляться с ощущением того, что она вылетала каждую субботу в течение нескольких недель. Наконец-то это стало несомненным фактом.
Они закончили сезон с жалкими четырьмя победами в тридцати четырех играх; с тех пор как в начале осени они скатились на последнее место, они там так и остались. Третий с конца клуб, «Нюрнберг» Фриделя Рауша, тоже вылетающий, опережал их на шестнадцать очков. Роберт пропустил семьдесят три мяча. И после каждого из них заголовки гласили: «Энке выдающийся», «Надежный Энке», «Энке — великая большая надежда». Он пропустил последние два из семидесяти трех на «Бекельберге» против «Дортмунда», и снова болельщики закричали: «Смотрите, вот он, наемник и предатель!»
«Это звучит глупо, но было весело играть в Бундеслиге», — сказал он спортивным журналистам.
Он никому не покажет своего состояния.
Шесть лет спустя Роберт поднял правую руку, чтобы поприветствовать болельщиков в Менхенгладбахе во время чествований Уве Кампса. Настроение было торжественно расслабленным — уходил идол. Многие болельщики засвистели в ответ на дружеский жест Роберта. После этого ему было все равно, заметят ли его друзья что-нибудь. Через шесть лет он выпустил свою ярость, вызванную обращением с ним болельщиков. «В Менхенгладбахе всегда идет дождь», — коротко отвечал он, когда Марко снова хотел поговорить о «Боруссии».
«Конечно, враждебность Менхенгладбаха засела глубоко в его душу, — говорит Йорг Неблунг. — Это был человек, которого совершенно неправильно поняли. Он думал, что был справедлив по отношению к клубу, сказав в свое время: ”Я ухожу в конце сезона, я дам вам достаточно времени, чтобы найти преемника”. Он хотел поступить правильно, а в ответ получил только ненависть».
Контракт с «Бенфикой» еще только предстояло подписать. В самолете, летевшем в Лиссабон, он сидел с книгой по португальскому языку, лежавшей на его коленях, и составлял свою первую фразу на иностранном языке.
É bom estar aquí.
Он хотел удивить этим репортеров на своей презентации.
Я рад быть здесь.
Подписание контракта было запланировано на вторую половину дня 4 июня, сразу после его прибытия; официальная презентация должна была состояться на следующий день во время пресс-конференции на «Эштадиу да Луш».
В аэропорту Портела их ждала машина. Йорг Неблунг был одет в легкий летний костюм, как Пирс Броснан в «Портном из Панамы». Флиппин сказал: «Давай сам, — и остался дома. Роберт выбрал голубую рубашку с серым костюмом, без галстука — в конце концов, он был спортсменом. Когда они вышли с подземной парковки, Тереза заметила фотографа, прячущегося за колонной.
— Посмотри туда, — сказала она, слишком удивленная, чтобы размышлять.
Роберт повернул голову, и вспышка ослепила его. Он яростно посмотрел на Терезу, как будто это она нажала на кнопку.
— Прости, откуда мне было знать, что нас будет поджидать папарацци?
Они добрались до офиса президента «Бенфики» Жоау Вале-и-Азеведу, нервно обменялись дружескими словами, и Роберт сел на стул с бархатной подушкой, положив перед собой контракт.
Он обернулся.
— Мне подписывать?
Тереза сглотнула. Она посмотрела ему в глаза и постаралась говорить спокойно.
— Подписывай.
Скрепили рукопожатием. Вале-и-Азеведу был упитанным. В профиль лицо президента было похоже на лицо молодого интеллектуала; спереди, с блеском высокого лба и смеющимися глазами, он выглядел, как местный политик, слишком старающийся казаться умным.
Они вышли за дверь, где их уже ждали фотографы. Вале-и-Азеведу обнял Роберта, фотографы защелкали вспышками, и на следующее утро фотография появилась на первой полосе спортивной газеты «Рекорд». «Энке подписан» — заглавными буквами гласил заголовок.
На снимке Роберт выглядит счастливым.
Через час после подписания контракта Роберт, Тереза и Йорг вернулись в свои номера в отеле на площади Маркиза да Помбаля, чтобы немного отдохнуть. Йорг, заложив руки за голову, лежал на кровати в летнем костюме, когда раздался стук в дверь. Это было Тереза.
— Йорг, Робби не останется в Лиссабоне.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Аня Гаевая
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.есь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
