Тренды-2011. Василий Уткин: «Пусть думают, что я каждый матч комментирую пьяным»

Джигурда, «Репортеры»

- Может, у вас есть догадки, с чего вдруг мы решили сделать с вами интервью?

– А с кем делать интервью, если не со мной? Я удивлен, что это в первый раз за эти года.

- Нас всегда смущало, что вы сотрудник сайта Sports.ru.

– Видимо, важно, что за сотрудник сайта. Я в своей работе на «Плюсе» в сущности постоянно делаю интервью с работниками сайта. Их приглашают в гости, просят сделать комментарий – по большому счету это разновидность интервью.

– Нам кажется, что в этом году Василий Уткин окончательно перестал быть журналистом и стал самостоятельным СМИ. Авторитетным СМИ, которое выходит на разных платформах и которое имеет немаленькую аудиторию. Мы бредим?

– Это ваше обобщение. Я как делал свое дело, так и делаю – мне все равно. На такие вещи надо плевать. Неважно, кем ты являешься. Важно, что ты делаешь. Я вообще думаю, что для меня в смысле писания текстов год очень неудачный. Хотя бы потому что набралось в общей сложности месяца три, когда у меня дома не работал «НТВ-Плюс», мне было либо лень, либо сложно его починить – я реально мало видел. Как следствие – я меньше писал, меньше говорил и меньше делал.

Кроме того, у меня продолжается дилемма. Менеджерская работа отнимает довольно большое количество сил и странно парализует некоторые темы. Так что не могу сказать, что в этом году я во что-то превратился.

– Какие именно темы у вас оказались парализованы?

– Не смогу назвать конкретно. Могу сказать, что раньше субботу я начинал человеком с открытыми глазами. Мне было интересно, что происходит, где начинается футбол. Начинается с востока и катится до Испании – фигак, 12 часов, я комментирую примеру. А сейчас мне в субботу до обеда почти ничего не хочется делать. Я наломался за неделю, и в субботу часов до четырех дня мне хочется съездить посмотреть на новые кроссовки или увидеть, какие новые кухонные принадлежности завезли во «Времена года». До позднего обеда мне хочется забить на все события.

– Три главные вещи, которые произошли с вами в 2011 году?

– Не могу сказать, что это что-то глобальное, но именно в этом году я познакомился с Ольгой Юрьевной Смородской. Мы с ней регулярно встречаемся. Как правило, завтракаем, примерно раз в месяц в «Татлере».

Но самое главное мое впечатление от этого года – мы начали делать новую программу. «Три репортера» – это странно эволюционировавшая мысль, мне она очень дорога и мне очень приятно, что она вдруг стала дорога людям, с которыми я ее делаю.

– Почему вы называете это программой? Она вышла всего два раза за осень. Разве программы так выходят? Это скорее документальное кино.

– Мы хотели бы переключиться на производство этой программы. Нам кажется, что она для нас является свежим ветром. Так получилось, что «НТВ-Плюс» очень большая компания с очень большой бюрократией. То, что у нас не заложено, очень трудно делать; приходиться искать какие-то побочные пути. Кроме того, «Три репортера» прошли довольно сложный путь генезиса. Я думал, что мы выдадим первую программу в мае. Потом много чего случилось, и в итоге первую программу мы снимали в конце июля. Чем технологичнее идея, тем более сложный путь она проходит.

Эта программа, программа. Мы могли бы выпустить три выпуска в этом году, а это было бы почти полноценным сезоном – по крайней в сериале «Дживс и Вустер» три серии были сезоном. Но я сам остановил съемки третьей части, потому что нам хотя бы одну программу нужно было увидеть в окончательном виде перед тем, как начинать новые съемки.

– Представьте положение зрителя: я посмотрел, мне понравилось, и я буду считать довольно сильной подставой, что следующую серию я увижу непонятно когда.

– Нам все равно, что вы думаете как среднестатистический зритель. Мы придумали новую программу, и ее делать сложно. Мы не будем делать ее срочно и быстро, чтобы вам угодить. Мы будем делать ее столько, сколько потребуется. Я считаю это нашим главным отличием от любых других производителей спортивного контента. Мы хотим делать контент, который ведет нас вперед, который нам самим интересен. Я не хочу делать что угодно, из серии «вот есть еще такие зрители, им тоже это интересно увидеть». Я никогда не позову в программу Никиту Джигурду. Хотя и никому не запрещу позвать в программу Никиту Джигурду.

– Чем так плох Никита Джигурда?

– Я ежедневно отвечаю примерно на 40-50 вопросов на конференции и никогда не сталкивался с тем, что кому-то интересно мнение по футбольному поводу Никиты Джигурды. Именно поэтому я вряд ли позову его. Я позвал бы того, кто может что-то новое раскрыть. Но в этом качестве я Никиту Джигурду тоже не вижу. Мне кажется очень важным делать программы, которые я буду смотреть сам. Мне кажется важным делать программу не для абстрактного зрителя, не представлять себя туалетной бумагой, которая вытрет конкретную попу. Вот есть еще такая попа, которой нужна бумага с шишечками.

– То есть вы будете снимать «Три репортера» пакетами?

– Дело в том, что мы обладаем довольно ограниченной компанией людей, которые замешены в самые разные проекты канала: комментируют, ведут программы, что-то снимают. «Футбольный клуб» ради «Трех репортеров» мы не остановим, это невозможно. Мы очень старались, делая первые две передачи. Поэтому они получились довольно энергозатратными. Если ничего не изменить в производстве и сделать за следующие полгода не две программы, а пять, наш режиссер Емеля сойдет с ума. А я не хочу, чтобы он сошел с ума. Я хочу, чтобы мы достроили производство. У нас в плане до Евро-2012 сделать пять программ. Как будет дальше – я не знаю.

Истерики, голосование

– На форуме «НТВ-Плюс» гремит голосование на лучшего комментатора. Промежуточная победа за Алексеем Андроновым, вы – второй. Вы удивились таким результатам?

– Нет. Я придаю очень большое значение этому голосованию, слежу и анализирую его все то время, которое оно происходит. Могу сказать, что в этом смысле я такой урод на «НТВ-Плюс». Что мой коллега Юрий Розанов – надеюсь, он разрешит мне это сказать – никакого значения этому конкурсу не придает, что мой босс Дмитрий Чуковский тоже никакого значения этому не придает. Результаты этого голосования не являются истиной, но они очень интересны, если их анализировать в динамике. Первый тур в прошлом году выиграл Розанов, вторым был я. Второй тур в прошлом году выиграл Андронов, вторым был я. С точки зрения логики это необъяснимо, но это любопытно.

Я считаю, что это объективно, это суммированное мнение большого количества людей. В частности, нельзя не обратить внимания – я подчеркиваю, что говорю только о том, что происходит в голосовании, – что с каждым годом все ниже и ниже падает оценка Георгия Черданцева. К этому можно относиться по-разному, это не является истиной в последней инстанции, но в этом году он не попал в десятку. Я считаю, что для топ-комментатора это повод задуматься, почему так происходит. Не повод все переиначить, посыпать голову пеплом или просить прощения у зрителя за то, что он что-то сделал не так. Но это интересный результат, который обусловлен целым рядом событий. В этом году, например, в десятку попал Михаил Поленов. Его стали идентифицировать. Зрителю очень важно идентифицировать комментатора: «Я знаю, что это он». Считаю, половина этого итога в том, что он снимался в «Трех репортерах». Вторая половина – что он съездил на класико, на Суперкубок.

В общем, в нашем деле не так много вещей, которые дают тебе повод задуматься, кто ты и где ты. В любом случае, мнение корпорации, мнение людей, с которыми ты работаешь, важнее; мы привыкли на него опираться. Но оно консервативно. А это – независимо, существенно и не то, что мы читаем каждый день на конференции. Когда разгоряченные люди приходят и говорят: этот – дибил, этот – придурок, а этот – вообще бог.

Что касается моей позиции, то я всегда был вторым. Свое падение я, во-первых, связываю с тем, что я стал начальником. Во-вторых, на первый план выходят комментаторы другого поколения. Я сам потратил много сил для того, чтобы это случилось. Я хочу, чтобы это случилось. Я хочу, чтобы мы не были закостенелой структурой. Для меня важно, что Поленов вытеснил Черданцева. Что Генич занял второе место. В первой десятке – половина тех, кого можно называть комментаторами нового поколения. Во-первых, профессия меняется и запрос на нее – тоже. Новые люди не должны стоять в очереди, эту очередь надо дробить, разбивать всеми силами. Например, я нажил себе очень много врагов, когда настоял на том, чтобы Казанский прокомментировал финал Лиги чемпионов-2009/10.

– Врагов среди кого?

– Ну, врагов сильно сказано. Врагов в прямом смысле слова у меня нет. Но у нас, безусловно, ревнивая компания, которая в случае чего готова предъявить тебе счет. Мне за Казанского счет предъявляли раза три. «Как ты мог?» «Зачем ты это сделал?» «Ты это сделал, чтобы меня опустить». Это было, это будет. За то, что в прошлом году Поленов комментировал в эфире НТВ «Марсель» – «Спартак», я лично выдержал три истерики. Вы должны понять, что мы работаем внутри амбициозного коллектива...

– Истерики? Но это же мужской коллектив.

– Мужской. В нем внутри такое должно происходить, от этого никуда не деться. Это неизбежно – сталкиваются амбиции. Главное, что на выходе мы имеем коллектив вполне здоровый, где все друг с другом разговаривают, где все работают в одной комнате.

Смородская, Карпин

– Как вы познакомились с Ольгой Смородской?

– Однажды – по-моему, в первых числах сентября прошлого года – я встретился со своим товарищем, который сказал: «Только что был на «Локомотиве». Происходят совершенно фантастические вещи». Пересказал мне две истории, которые просто похожи на анекдот. Я не буду их пересказывать, потому что знаю, что это неправда. Я даже об этом написал.

– В этом посте присутствует слово «психовоз».

– «Психовоз» – это вообще одно из моих любимых слов...

Потом спустя какое-то количество времени я вступил в заочную полемику с Евгением Серафимовичем Ловчевым, который спустил всех своих многочисленных собак на Дмитрия Торбинского. У меня есть свое отношение к Торбинскому – это отдельная тема. Но тогда я полемически написал. Через какое-то время состоялась одна из многочисленных идиотских встреч администрации российского футбола с журналистами. Она состоялась в каком-то хорошем ресторане: с одной стороны – руководители клубов и Сергей Фурсенко, с другой – главные редакторы, ну и я в том числе. После этой встречи ко мне подошла Смородская и сказала: «Знаете, Василий, я так вам благодарна, что вы заступились за Диму Торбинского». И объяснила, почему она мне благодарна. При этом я к тому моменту про нее написал полтора материала, которые не то чтобы били ее кувалдой, но колотили ее шпильками. На меня это произвело сильное впечатление.

– Что именно?

– Я в этом мире работаю давно. И я знаю, что это мир самолюбий… Мы договорились с ней встретиться, что-то там обсудили. Потом по какому-то поводу я ей позвонил – уточнить какой-то вопрос. Так мы постепенно стали встречаться. Сейчас раз в месяц завтракаем. Иногда завтрак заменяет обед.

– Так почему произошла такая резкая перемена в отношении Смородской? Ваш приятель, рассказывая те истории, вас неправильно информировал?

– Меня не неправильно информировали. Я просто столкнулся с реакцией на появление женщины. Женщины, о которой мне сразу рассказали много историй. А потом я с ней познакомился сам.

– Как вы думаете, что в журналистской среде говорят о ваших ежемесячных встречах со Смородской?

– Думаю, примерно то же, что о моей дружбе с Карпиным.

– Нет, есть разница.

– Ну наверное, считается, раз Смородская вряд ли является бывшим игроком сборной России, я у нее на содержании.

– Именно так и говорят.

– В гробу я это видал.

– Но про «на содержании» – это правда?

– Нет. С этим мнением я много раз сталкивался. То, что существует в журналистской среде, существует и в качестве вопросов ко мне со стороны работодателей. Вот что может быть нужно от меня Смородской?

– Общественное мнение, например.

– Вот ровно сегодня мне звонил один человек и спрашивал: «А кто у вас комментирует такой-то матч? У нас люди интересуются одним игроком. Нельзя ли его как-то похвалить побольше?» Я ему сказал: «Иди в жопу». Я от этого дистанцировался. Я комментирую. Любой человек знает, что я не вмешиваюсь в расстановку комментаторов на российский футбол. За исключением ситуаций, когда мне говорят: «Что-то мне давно не попадался интересный матч». Или: «Ну сколько я могу комментировать «Амкар». Как автор я пишу на довольно разные темы. Среди них бывают те, которые мне, безусловно, интересны. Мне интересны темы «Локомотива» и «Спартака», но я не делаю между ними разницы.

Долгие годы мне говорили, что я беру деньги у Ткаченко. А мы знакомы с Ткаченко еще с тех пор, когда он никаким клубом не руководил. И я считаю, что он хорошо руководит клубом – любым. И что я должен по этому поводу сделать? Я могу сделать только одну вещь. Класть.

– Но за это время вы вообще не критиковали действия Смородской. Например, как вы расцените покупку защитника да Кошты?

– Как противоречивую. На мой взгляд, покупка любого игрока – это соотношение цены и качества. На мой взгляд, да Кошта «Локомотиву» помог. Что будет дальше, будет ясно. Я не считаю да Кошту великим игроком. Но я не считаю, что «Локомотив» сейчас настолько сбалансированная команда, чтобы там можно было что-то сваливать на одного игрока. То, за что «Локомотив» приобрел да Кошту, позволяет в любое время найти ему замену, а его самого куда-нибудь отдать. Да Кошта – игрок с совершенно фантастическими природными данными, но есть вопросы, как его использовать. Не удастся – есть куда отдать. Это удачное приобретение.

– Расскажите тогда, чем Смородская хороша как менеджер.

– Для меня Смородская и Карпин – два прогрессивных человека в российском футболе, которые делают в нем два частных клуба.

– Какой же «Локомотив» частный клуб?

– Я не хочу рассуждать, насколько частными являются компании РЖД, «Лукойл», «Газпром» и другие. Частный клуб – это идеология. Это когда тебе дают какое-то количество денег и ты должен добиться бизнес-результата. На мой взгляд, «Локомотив» в этом смысле сейчас частный клуб. И, безусловно, в моем интересе к ее персоне сыграло то, что ее не принимала публика. Я видел большую разницу между тем, какой ее видит публика и что она представляет собой сама.

Вообще есть один клуб, к которому я много лет был необъективен. Потому что симпатизировал в нем одному человеку. Если кому-то покажется, что он дал мне хоть копейку, пусть он этому человеку это и скажет.

Это «Томь» и Валерий Кузьмич Непомнящий. Я дружу с Непомнящим и желаю ему удачи. Но это никогда и никого не интересовало. Всех интересовало, что я завтракаю со Смородской, почему я ночью встречаюсь с Карпиным. Хотите расскажу, почему мы встречались с Карпиным прошлой осенью?

– Рассказывайте.

– «Спартак» проиграл «Марселю». Прошло какое-то время, я связался с Карпиным и говорю: «Вряд ли у тебя сейчас будет легкий вечер. Такие вечера надо проводить с друзьями. Что ты, спать, что ли, поехал?» Мы встретились, посидели, поболтали, выпустили пар. А на следующий день мне звонят из Life и спрашивают: «А что это за баба, которая была с Карпиным?» «А это его дочка». Все просто.

– Ксения Собчак говорила, что не будет критиковать Путина публично. В тяжелый период он помог ее семье, а она «не из тех, кто живет по принципу Платон мне друг, но истина дороже». У вас с Карпиным тот же случай?

– Самое главное, что с Собчак происходит другое. Она сейчас произносит много разного про Путина. Аккуратно, безусловно, но все же.

Я не говорю о Карпине, я говорю о «Спартаке». Фигура Карпина вне «Спартака» – очень скромная фигура... Но само по себе это, безусловно, проблема. Я не знаю, как поступлю.

– Почему вы говорите в будущем времени? За то время, что Карпин тренирует «Спартак», не было повода говорить о нем плохо?

– Я говорил плохо о Карпине.

– Это когда?

– Я писал о слабостях Карпина. Писал, что он не может найти себе команду. Потому что он лидер.

– Это с большой натяжкой можно назвать критикой.

– Это критика. Когда ты с человеком дружишь, когда он тебе открывается, когда ты говоришь о его слабостях, это критика. Потому что он для тебя раскрылся, а ты про это пишешь. Это жесткая критика. А в остальном… Я еще раз говорю: есть один человек, которого я обходил. Непомнящий. В этом смысле я был категорически необъективен. А меня, например, всегда смущало, я не понимал, что его связывает с этими местными куркулями, которые точно решают вопросы в своих интересах.

– Куркули – это руководство «Томи»?

– Да. Не буду вдаваться в имена, но вы же знаете историю про трансферы Погребняка. Кто они? Куркули.

– Дружба с Карпиным – она вообще откуда?

– Мне давно было понятно: Карпин – личность очень серьезная. Если захотите, легко найдете в архивах газеты «Известия»: в 1999 году, после матча Россия – Украина я писал, что Карпин – тренер, с ним связано будущее российского футбола. Мне кажется, что он несет в себе личностные качества большого тренера. В этот момент мы с Карпиным не разговаривали. Почему? Это нагромождение глупых взаимоотношений и историй. Но когда я узнал, что Федун контактирует с Карпиным, через общих знакомых узнал телефон Карпина, позвонил и сказал: «Сделаю все, чтобы тебя поддержать». Еще раньше – по-моему, когда из ФК «Москва» выгоняли Белоуса, – я добился встречи с Прохоровым и говорил ему: «Надо пригласить Карпина». Никакой роли в приглашении Карпина в «Спартак» я не сыграл. Я всего-навсего считал, что Карпин – та личность, которая нужна российскому футболу. У меня было такое убеждение. А сейчас я это просто вижу ежедневно. Именно поэтому я его поддерживаю и буду поддерживать. Хотя я признаю его слабые стороны, говорю, что они у него есть.

– В разговоре внутри редакции вы как-то сравнили Карпина с Моуринью. Что вы имели в виду?

– Русским Моуринью называли, наверное, человек семь. В том числе Слуцкого, что меня больше всего забавляет. Слуцкого с Моуринью не связывает ничто! А Карпин однотипен с Моуринью как личность. Он очень быстро думает и очень быстро говорит. Он легко принял предложение прийти на последние в сезоне «90 минут», настоял на том, чтобы был его главный оппонент среди комментаторов Леша Андронов, и уделал всех. Именно это я имею в виду, когда говорю, что Карпин похож на Моуринью. Он не похож на него как тренер – он похож как личность.

Левин, этика

– Интеллигенция отказывается от СМИ. Их СМИ – лента фейсбука. У вас это работает так же? Или есть издания, которым вы храните верность?

– Нет, нет таких изданий. Мое главное СМИ – лента фейсбука. Но у меня очень качественная лента фейсбука. Сегодня я убедился, что фейсбук не является универсальным СМИ. Разговаривал со своим старинным другом, главредом «Коммерсанта» Мишей Михайлиным. Узнал от него, что он написал ответ Владимиру Яковлеву. Почитал и должен сказать, что снимаю перед Мишей шляпу. Это просто удар в челюсть.

– Ваши зарубы с журналистом «Спорт-Экспресса» Борисом Левиным – еще один тренд 2011 года. Понятно, почему его работа не нравится стольким людям, но не приходилось ли вам жалеть, что вы назвали его «оленем»?

– Нет.

– А что вообще значит «олень»?

– Не знаю. Я как-то слышал это в сериале. Но в моем понимании это синоним слову «мудак».

– Почему же вы считаете Левина таким?

– Я не знаю – видимо, его таким родили. Могу рассказать простую историю. Как-то раз я приехал на матч сборной России в город Кардифф. В день матча я прочитал материал Бориса Левина о том, как он гулял по Кардиффу. Это было вольное переложение статьи в Википедии о Кардиффе…

Дело в том, что я не считаю Бориса Левина журналистом. Поэтому я считаю себя свободным в характеристиках его творчества; все, что связано с корпоративной этикой, в отношении него не действует.

– Почему он не журналист?

– То, что опубликовали в журнале «Власть», за что уволили главного редактора, не журналистика. Так же я считаю, что Борис Левин не журналист. Пресс-атташе не является журналистом. А Борис Левин является вольнонаемным пресс-атташе группы российских футболистов и чиновников, который публикует материалы, согласованные ими. Может быть, не согласованные по факту текстового очертания, но согласованные по факту их сотрудничества. Поэтому я так и думаю.

Гончаренко, ад

– Давайте окончательно поймем такую штуку: вы же признаете, что БАТЭ играл с «Барселоной» в сильнейшем на тот момент составе?

– Да.

– Во время вашего эпического выступления на «Эхе Москвы» вы этого не знали?

– И не мог знать. Мне часто говорят: я мог это проверить. Но эта тема возникла по ходу разговора, и я вспомнил то, что мне говорил болельщик БАТЭ на конференции. Если бы это была тема, к которой я готовился, конечно, знал бы, что это не так. Тем не менее, Виктору Гончаренко надо гореть в аду.

– Почему?

– Он глубоко местный продукт. А говорят о нем как о человеке, который где-то, когда-то, чего-то, может быть. Он никогда нигде не раскроется. Почему? Не знаю. Родился таким.

– Из чего вы делаете такие выводы?

– Потому я немного разбираюсь в людях, которые добиваются успеха. Конечно, я могу ошибаться. Но тогда я признаю свою ошибку. Это человек, которому понравилось сидеть на этом месте, за спиной президента БАТЭ Капского. Он там и сидит.

Я много раз слышал относительно сказанных мною слов, что в этом эфире я был пьяным. Послушайте, вы много смотрели разного кино, читали разную литературу. Вы разве не замечали, что пьяный человек – это тот, кто вдруг говорит правду? Когда в произведении появляется пьяный, он появляется либо как комический персонаж, либо как тот, кто говорит правду. Поэтому вы действительно хотите знать, был ли я пьян?

– Это в любом случае дико интересно.

– В разговоре с вами я пью лонг-айленд. Я, строго говоря, нетрезв. Но после этого я пойду комментировать футбол, не будучи в медицинском смысле трезвым. Я могу приехать на работу и принять участие в обсуждении важного вопроса после деловой встречи, на которой я выпил три бокала вина. Я пьяный? Пожалуйста, пожалуйста. Мне случалось извиняться, я признавал это. В данном случае я считаю, что это неважно. Я сказал то, что я думаю, я готов это повторить. Не могу сказать, что мне приятно, но то, что я сказал, случилось.

Пусть люди считают, что я любой матч комментирую пьяным. Пусть люди считают, что я никогда в жизни не употреблял алкоголь. Пусть люди считают, что я всегда под градусом или наркотой. Вопрос не в этом. Вопрос в том, отвечаю ли я за свои слова. Я отвечаю. А если вдруг не отвечаю, то я об этом скажу.

– Последний раз, когда вы были пьяным на работе?

– Последний раз я был очень сильно пьяным в прошлом году, в сентябре, когда сорвал передачу на «Эхе». На следующей неделе я извинился и сказал, что был в состоянии, в котором выходить в эфир может себе позволить только Миша Ефремов.

– Недовольство жителей Белоруссии имело какие-то последствия за пределами интернета? Вам звонили, угрожали, пытались разбить стекло машины, когда вы проезжали мимо Белорусского вокзала?

– Нет-нет-нет. Я только прочитал текст Сергея Новикова, который произвел на меня в целом умиротворяющее впечатление. К Сергею Новикову я отношусь как к старому товарищу, но по поводу его текста хочу сказать только одну вещь. Он сказал: то, что я говорил про БАТЭ, свидетельствует о том, что я не готовился к этому матчу. Зачем мне готовиться к матчу БАТЭ – «Барселона», если БАТЭ в этом матче владеет мячом 30 процентов времени? Зачем?! Я должен знать, Гутер или Бутер в воротах? Чтобы что? Я комментирую матч.

Более того, я придерживаюсь того мнения, что сейчас не стоит готовиться к матчу в смысле того, чтобы изучить, откуда какой футболист куда, почему, с кем и когда. Я считаю, что это существенно, но глубоко на втором плане. Вся информация доступна. Сейчас гораздо важнее, как ты интерпретируешь матч. Я комментировал на прошлой неделе матч «Удинезе» – «Селтик» и не готовился к нему. Я посмотрел, кто травмирован, кто дисквалифицирован и путь команд в турнире. Но я не изучал, сколько забил ди Натале, сколько сыграл вратарь «Селтика». Вот передо мной матч – я должен разобраться, что в нем произошло.

– Когда вам в последний раз было страшно за свою жизнь?

– Во-первых, я этого не помню. Во-вторых, если вспомню, пусть это останется моим секретом.

– Как разрешился ваш конфликт с «Тереком»?

– Мы встретились в гостинице «Рэдиссон Славянская». С Хайдаром Алхановым, с Анатолием Байдачным и еще некоторыми людьми, которых, я не очень помню, как зовут. Это было на майские праздники. Поговорили и разошлись.

– Какой тон был у разговора?

– На меня никто не орал и не замахивался. Не скажу, что мы расстались друзьями, но мы расстались с полным пониманием. Вообще я считаю, что проблема «Терека» в журналистике преувеличена. Проблема «Терека» в недопонимании. Журналистика разговаривает на языке столичных людей, а они глубочайшие провинциалы, они этого не понимают. Если им объяснить, что имеется в виду, они поймут.

Прядкин, Геннадий Орлов

– С сентября прошлого года вы главный редактор «НТВ-Плюс. Спорт». Что у вас на этой работе не получается?

– Следить за всем. Но это задача отчасти беспредметна: у нас девять каналов. Если мой друг Миша Михайлин может газету «Коммерсант» перед выходом прочитать от начала до конца, то я не могу посмотреть девять каналов от начала до конца. У меня не получается то, на что все шли: я не могу посвятить себя полностью менеджерским обязанностям. Я, конечно, еще и творческая единица. Я должен писать, говорить, у меня есть передача на радио. Ну и все понимают: если в понедельник у меня в 11 вечера передача на «Эхо Москвы», в девять утра я на работу не выйду. Мне кажется, что у нас с Митей (Чуковским – Sports.ru) очень гармоничная пара.

– Как главный редактор «НТВ-Плюс» вы будете предпринимать усилия, чтобы не только Геннадий Орлов комментировал матчи «Зенита» в следующем году?

– Ни-че-го не буду предпринимать.

– Вам не кажется, что это сказывается на работе канала, который обладает потрясающим творческим ресурсом?

– Мне кажется, это подчеркивает творческий потенциал коллектива «НТВ-Плюс». Люди слушают Геннадия Орлова и понимают: если бы комментировали разные люди, было бы гораздо круче. Я Геннадия Сергеевича очень уважаю. Но есть песни Пахмутовой и Добронравова. Представьте себе, что их будет петь только Кобзон. Неплохой музыкант, да? А если Магомаев, задумаются гурманы? Магомаев-то о-го-го! В остальном ничего не могу добавить. Я застал эту данность, я не присутствовал при ее выработке. Насколько я понимаю, это позиция акционера. Ну и Господь с ним. Как говорится, купите нас; если у вас будет футбольная команда, мы как-нибудь потерпим, если ее будет комментировать Геннадий Сергеевич Орлов.

– Дмитрий Савин работал на «Плюсе» много лет, но звездой стал после матча «Милан» – «Чезена». После этого он был отлучен от эфира. Когда ждать его возвращения?

– Сейчас не приходится. Я очень ценю Дмитрия Савина как работника канала. Но комментатором он стал в силу стечения обстоятельств. Считаю, что комментатор он крайне средний, хотя и старательный. Любой может в этом убедиться, сравнив количество комментарий после того самого матча и того, что ему предшествовало. После этого случая мы договорились, что не рассматриваем Диму как комментатора. У нас есть еще ряд договоренностей, о которых я не буду говорить. Его возвращение к комментированию возможно, как и возможно то, что любой сотрудник канала может стать комментатором.

– Кирилл Дементьев перестал быть ведущим «Футбольного клуба» после программы про Сергея Прядкина. После программы вам звонил Прядкин?

– Мне Прядкин не звонил. Я уверен, что он звонил – с Митей-то они постоянно контактируют. Но тут какая штука… Мне, например, звонит Карпин и говорит: «Убери этого мудака из эфира». Я ни разу никого не убрал…

– Человек, который так реагирует на комментаторов, – это будущее российского футбола, да?

– Конечно! Он же звонит товарищу. Он понимает, что никто никого не уберет. Я ему, кстати, отвечаю: «А ты убери этого мудака с фланга». И мы начинаем ржать. Мне такие звонки периодически поступают. Вопрос не в том, звонят или нет. У людей эмоции. Вопрос в том, настаивают ли они на этом и делаем ли мы так. Никто не настаивает.

Так же и Прядкин. Если его обосрали на «НТВ-Плюс» – канале, который он считает партнерским, – понятно, что он кому-то позвонит. Но свое решение мы примем сами.

Кирилл Дементьев ушел из ведущих «ФК» ровно по тем же причинам, по которым Максим Ковальский перестал быть главным редактором «Власти». Это было хулиганство, это было непрофессионально. После этого в «ФК» про Прядкина говорилось немало. Вопрос – как. У нас запретных тем нет. Но бывает так, что, поднимая серьезную тему, нужно быть к этому готовым и понимать, что это не досуг за пивом. Когда мы обсуждали этот вопрос, собрали практически всех ведущих «НТВ-Плюс», которые ведут сколько-нибудь полемические программы. Вопрос о том, профессионально это было или нет, не стоял. Все были согласны – непрофессионально.

«Удар», летающая камера

– Вы на самом старте разговора бросили шпильку в адрес программы «Удар головой»...

– Я же ответил вам на этот вопрос. Мы делаем программы, которые интересны нам, которые мы сами бы стали смотреть. Программу «Удар головой» делают люди, которые никогда не стали бы ее смотреть. Они считают, что есть некие люди, для которых они должны сделать «Удар головой». Для которых можно позвать в программу Джигурду, Богуша, какую-то еще пиздобратию. У меня возможности ежедневно дискутировать с создателями «Удара головой», но я работаю в одном коридоре с Андреем Малаховым. Мы периодически разговариваем: «Я понимаю тебя как профессионала, который ведет программу, но, на мой взгляд, нужно стараться делать передачу, которая интересна самому тебе». Вот если бы Иосиф Бродский начал писать стихи, которые были бы понятны кухаркам? А что, кухаркам не нужны стихи?! Кухаркам нужны стихи, кухаркам надо! Кухарки – святые женщины, они нас кормят. А, может быть, сапожникам не нужны марши?.. Это пустой вопрос. Для меня определение творчества дал мой любимый журналист Игорь Свинаренко. Его однажды спросили: «Чего ради все это?» «Когда я все это писал, считайте, я махал людям, что они не одни». Мне кажется, вне этого творчество теряет смысл. Я не понимаю, зачем делать программу для тех, кто не ты.

– Вы не дали мне договорить. Я хотел спросить: вы согласны, что таких программ – с летающими камерами, дорогими студиями и прочими техническими примочками – «НТВ-Плюс» не хватает?

– Нет.

– Но почему? Это же красиво и современно.

– Во-первых, у нас есть летающая камера. Во-вторых, я не по летающим камерам. Я по смыслу. Почему ролики на Youtube собирают по несколько миллионов просмотров? Я не говорю, что поэтому надо снимать на VHS-ном качестве. Я говорю: если есть ради чего – люди посмотрят передачу.

– А если в ней есть еще и летающая камера, то посмотрит куда больше народу.

– Нет. Они получат еще больше удовольствия. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то анонсировал программу: «У нас есть летающая камера»? В футбол приходят не для этого. Малевич, возможно, тоже нарисовал черный квадрат, потому что у него не было какого-то художничьего прибамбаса. Но его почему-то до сих пор вспоминают.

– Правильно ли понимать, что «Россия-2» сегодня это таблоид, а «НТВ-Плюс» – для серьезных дядек?

– Не знаю. Я вообще об этом не думаю. Мне все равно, чем является «Россия 2». Дело в том, что «Россия 2» пока не произвела программы, которую я бы хотел смотреть. Это характеризует не «Россию 2», а меня. Я раза три смотрел «Удар головой», раза три «90-60-90» – там работают люди, которые мне близки. А больше… Я смотрю на «России 2» биатлон.

Злой, холостой

– Когда у вас был последний роман?

– Давно.

– Давно – это когда? Год назад? Два? Три?

– Три.

– Тяжело ли любить Василия Уткина, жить с Василием Уткиным?

– Жить со мной очень тяжело. Любить меня совсем не сложно. Я отвык жить с кем-то. У меня много странных холостяцких привычек. Кроме того, я не самый внешне привлекательный человек. Я вот ставлю себя на место людей, которые думают: жить им или нет с Василием Уткиным? Я бы, наверное, не стал – ну, разумеется, будь я женщиной. А то мне задавали вопрос, с подъебкой такой: Василий, вам не казалось, что между вами и Стивеном Фраем много общего? Общего, может, и много, но есть одно существенное отличие.

– Публика считает вас злым…

– У меня 12 лет работает водитель, 11 лет – домработница, а сам я 15 лет работаю в одной комнате с одними и теми же людьми.

– Если бы у вас была подруга, вы бы не производили впечатления такого злого?

– Все знают, что у меня была подруга, все знают, кто она. Мы расстались не потому, что я был злым или незлым человеком. Мы просто расстались. Мы прожили вместе почти четыре года. И если бы я был злым, уж четыре года мы бы точно не прожили. Вот и все.

«Нойз», Хаус

– Приходилось ли вам жалеть о том, что вы послали кого-то из посетителей конференции в жопу? Просыпались утром и думали: зря я так.

– Нет. Не приходилось – потому что они уходили туда.

– Почему именно «в жопу»? Почему не «на хуй»? Или «в баню»?

– «На хуй» – грубовато. «В баню?» Просто когда человек пишет очередную ерунду, я посылаю его в жопу. Ничего особенного.

– Вы назвали «Нойза МС» неталантливым юношей…

– Я и сейчас так думаю.

– Как много его работ вы слышали, чтобы так сказать?

– Работы три. Одна – по поводу Ленинского проспекта. Остальные не вспомню.

– По вашему, эта песня недостаточно крута?

– Чтобы сделать одну интересную работу, необязательно быть интересным, талантливым человеком. Я не собираюсь изучать полное собрание сочинений каждого человека, о котором я имею мнение. Я не интересуюсь рэпом, не интересуюсь «Нойзом МС». Меня спросили, что я думаю, я ответил. При этом я не считаю, что он негодяй или тупой. Неталантливый – сугубо субъективная оценка.

– Вы один из фанатов сериала «Доктор Хаус». Считается, что люди смотрят его, потому что Хаус ведет себя так, как хотелось бы многим, но позволить себе не может никто. Объясните, за что его любите вы.

– Я веду себя так, как многие не могут себе позволить. Мне всегда везло на тех, кто меня нанимал. Анне Владимировне Дмитриевой я должен быть благодарен на уровне родителей – она меня любила как сына и разрешала все. Я люблю Хауса, потому что его чувство юмора меня удивляет. Потому что он не признает правил – я тоже их не очень признаю. Наконец, потому что я очень ценю Хью Лори. Ну и просто я на него подсел.

Я очень страдал от того, что я смотрю Хауса с опозданием – я трепетно отношусь к авторским правам. Однажды я узнал, что мой близкий товарищ по каким-то поводам встречается с Дэвидом Шором – создателем сериала. Я ему рассказал, что сейчас мучаюсь. Я покупаю все лицензионные «Хаусы» в двух экземплярах – чтобы у меня были дома и на даче. Но я не могу справиться с соблазном и качаю из интернета новые серии. Это все равно что у тебя есть жена, но пару раз ты вздрачнул на Памелу Андерссон. И я говорю другу: «Мне очень совестно, но спроси у Шора, что он по этому поводу думает?» Он вернулся и сказал: «Шор разрешил тебе смотреть «Хауса» в интернете». С тех пор с сознанием того, что мне разрешили, я и смотрю. И я готов сказать всем, кто смотрит по моему принципу – напомню, все «Хаусы» у меня есть лицензионные.

Если вы такие же, как я, считайте, что я за вас отвечу перед Шором.

Sports.ru и телевидение:

Георгий Черданцев: «Вокруг все больше мин. Разговор о футболе стал игрой в сапера»

Роман Трушечкин: «Сейчас Карпин не стал бы чемпионом даже с «Барселоной»

Константин Генич: «Ну да, бывало, судья подмигивал и говорил: «Падай в штрафной»

Владимир Гомельский: «ЛеБрон – лучший баскетболист планеты. И законченный дурак»

Алексей Попов: «Весь мир – мой!»

Купить наручные часы и украшения можно дешевле, если перед покупкой заглянуть на AllTime.ru скидки.