A champion′s mind
В одной из глав своей автобиографии " A champion′s mind" Сампрас рассказывает при каких обстоятельствах он познакомился со своей женой Бриджит Уилсон и как в дальнейшем она повлияла на его жизнь и теннисную карьеру.
В 1999 году я неожиданно получил травму. Выиграв в финале Уимблдона у Андре Агасси, я собирался победить и на US Open. Но накануне турнира, во время тренировки с Густаво Куэртеном я почувствовал резкую боль в спине после исполнения подачи. Как показала компьютерная томограмма, у меня образовалась грыжа на одном из позвоночных дисков. Первые дни я вообще едва мог ходить. Все, что мне оставалось делать – валяться на диване, смотреть телевизор либо заказывать себе по телефону пиццу. Но я не позволял себе впадать в хандру, потихоньку начал делать восстановительные упражнения и встал на ноги. Но об участии в соревнованиях не могло быть и речи.
Зато у этого вынужденного простоя был один большой плюс. Как выяснилось позже, моя травма помогла мне познакомиться с моей будущей женой. Как раз в этот период когда я оставался не у дел и залечивал свою болячку, я пошел вместе со своим другом Джоном Блэком посмотреть фильм «Любовь зла» (Love Stinks). Мне сразу же приглянулась актриса Бриджит Уилсон, которая снялась в этой картине. Приглянулась не то слово – она просто потрясла меня с самого первого взгляда! Мне она показалась просто восхитительной.
Мой друг Джон был парень со связями — у него всегда все везде было схвачено. Поэтому я сказал ему, слегка подтрунивая над ним — мол, если он действительно хочет поразить меня своими связями в голливудских кругах, ему придется устроить мне свидание с этой девушкой — с актрисой Бриджит Уилсон. И что вы думаете — уже через несколько дней Джон позвонил мне и сказал, что выполнил мою просьбу — номер телефона Бриджит он раздобыл у ее агента, которого знал лично. И я очень был ему благодарен за это.
Я позвонил Бриджит через несколько дней. Во время разговора по телефону она мне показалась очень застенчивой. Я пригласил ее на свидание, и она предложила встретиться у меня дома. Мне показалось, что тем самым она просто хотела проверить что я за фрукт такой, а сама при этом особо раскрываться не хотела. Наше первое свидание было весьма невинным, мы оба были очень скованны. Сидели, играли в молчанку — словно в рот воды набрали и почти не смотрели друг другу в глаза. Наверное, со стороны это выглядело комичным.
Вскоре после того как она приехала ко мне, она попросила у меня разрешения сходить в туалет. И как только она вышла из комнаты, я подумал про себя — Вау! Да она просто красавица. Если она еще вдобавок и сможет связать пару слов, тогда она станет моей женой. Когда она вернулась, я быстро сообразил — чтобы как-то разрядить обстановку, нам надо проветриться. Тогда я предложил пойти поужинать в один итальянский ресторан. Смена обстановки — и встреча на нейтральной территории в общественном месте во многом помогла нам. Постепенно мы оба расслабились, и ужин удался на славу. Вернувшись домой после первого свидания, я был под большим впечатлением от нашей встречи, ведь я знал, что это была женщина моей мечты. Мы начали встречаться. Очень быстро я вышел из того депрессивного состояния, в котором пребывал после травмы — на смену унынию пришла эйфория буквально по поводу всего, включая мое теннисное будущее.
Вскоре мы поженились. Я вспоминаю нашу совместную поездку на Уимблдон-2002, когда мы уже были супругами. Мы тогда как раз поссорились с семейством Боргов, у которых снимали дом — из-за того, что они задрали арендную плату до заоблачных небес. В итоге мы сняли новый дом. Он был очень светлый и просторный, вот только кровать была для нас маловата, ведь мы с Бриджит оба очень приличного роста. Пришлось нам покупать новую, но грузчики не смогли пронести ее через холл. В итоге мне пришлось пойти еще на одну жертву в своей карьере – спать отдельно от своей жены. А ведь я был женат на одной из самых красивых женщин на этом свете. А тут каждый вечер после совместного просмотра фильма по телевизору или долгой застольной беседы я вставал из-за стола и говорил ей — все, мне пора на покой, у меня завтра матч, увидимся за завтраком!
Бриджит прекрасно переносила это затяжное европейское турне, если учесть, что для нее это был сильный стресс, а ей самой было не очень–то весело постоянно находиться рядом со мной. Уже тогда она была беременна нашим сыном Кристианом, но мы об этом никому ничего не говорили. По утрам ее тошнило. В Европе она подолгу оставалась в отеле, в общем, все это было очень тяжело — как для нее, так и для меня. Потому что ей очень часто было нехорошо. А мне приходилось совмещать свой долг теннисиста-профессионала с обязанностями будущего отца и мужа. Я всегда волновался, когда мне приходилось оставлять ее одну, чтобы пойти поужинать или потренироваться. К тому же Бриджит – не большая любительница ходить по магазинам, поэтому сама перспектива оказаться в центре Лондона не слишком ей нравилась.
С другой стороны она во многом решила для себя проблему досуга, быстро подружившись с моей поварихой Кирстен — они частенько выбирались в город вместе. И все же основное время Бриджит проводила в доме, который мы снимали. Поскольку игры на Уимбдоне никогда не начинаются раньше полудня, мы с Бриджит не ложились спать раньше 11, а то 12. Во время этих долгих вечеров, которые мы провели вместе в Лондоне, мы в основном говорили о том периоде моей карьеры, который я переживал в тот момент — потому что играл я тогда паршиво, и меня это сильно волновало.
К тому времени Бриджит уже разобралась в моем характере и просто внимательно меня слушала. У нее была на все своя точка зрения, но она не хотела вмешиваться и распоряжаться ни моей жизнью, ни моей карьерой. Она давала мне возможность самому разобраться в своих проблемах. Поэтому она все время просто морально поддерживала меня. Помню, как перед матчем со швейцарцем Жоржем Бастлем, который складывался для меня крайне неудачно, Бриджит написала мне письмо и засунула его в чехол моей ракетки. Я прочел его в раздевалке, но в тот момент что-то меня отвлекло, и я не слишком хорошо запомнил, о чем она мне писала. Но потом во время матча с Бастлем, мне вдруг захотелось снова прочесть ее письмо — мне нужно было за что-то зацепиться, чтобы выйти из того оцепенения, в котором я находился. Мне нужен был какой-то позитив.
Первая же строка ее письма звучала так — «Моему мужу, семикратному чемпиону Уимблдона»… Словом, этим письмом она поддержала и вдохновила меня. В нем Бриджит просила меня помнить о том, кто я такой и что именно игра в теннис была тем занятием, которое у меня получалось лучше всего и больше всего мне нравилось. Я постарался поверить в эти ее слова, поверить всем сердцем. Мне захотелось, прочтя эти строки, выйти на корт и начать подавать пушечные подачи и исполнять великолепные обводящие удары. Но я так плохо играл, что не смог этого сделать. Добрые слова любящей меня жены Бриджит возымели обратный эффект.
В итоге я проиграл Бастлю в пяти сетах (4/6 в пятом решающем), и ушел с корта №2, которым лишний раз «подтвердил» свою репутацию «кладбища чемпионов». Потом я узнал, что фотограф газеты Times снял меня как раз в тот момент, когда я читал письмо Бриджит. Он использовал объектив с очень мощной линзой, поэтому на фото можно было прочесть практически каждую строчку ее письма. Корреспондент Times Нил Хартман был как раз одним из тех теннисных репортеров, с которыми у меня сложились хорошие отношения. Он сообщил мне, что у них есть этот снимок, на котором можно прочесть письмо Бриджит. И я попросил не публиковать его.
Нил и его редактора имели длительную и весьма бурную дискуссию по поводу того, следует ли им публиковать этот снимок с содержанием письма Бриджит ко мне. В итоге Нилу удалось одержать верх в споре со своими оппонентами, и он убедил их не публиковать этот снимок в таком виде из уважения ко мне и моей личной жизни. Фото они все же напечатали, но на нем видно только, как я читаю письмо, а само его содержимое они специально сделали не резким, «замутнив» его в фотошопе. Я никогда не забуду этот благородный поступок Нила.
В спортивном плане тот год складывался для меня ужасно. Мое участие в Australian Open меня крайне разочаровало, матчи на Кубок Дэвиса не сложились, я также пролетел на Ролан Гарросе, а Уимблдон вообще закончился катастрофой. В довершении ко всему, когда мы вернулись в Лос-Анджелес и включили телевизор, то увидели репортаж этого болтуна из телекомпании СNN Джима Хубера. Он как раз делал материал о Уимблдоне. И тут вдруг Хубер назвал мою Бриджит «Йоко Оно тенниса», намекая на некую схожесть Бриджит с этой японкой, которая вышла замуж за Джона Леннона и которую многие обвиняли в распаде «Битлз». И потом упрекали ее же в том, что, дескать, из-за нее музыка Леннона стала хуже.
Я посмотрел на Бриджит и увидел, как она побледнела. Она была в шоке. Я чувствовал себя просто ужасно. Потому что вдруг подумал: а вдруг она действительно считает себя ответственной за все мои проблемы, как бы глупо это ни было с ее стороны. Бедная девушка — все эти месяцы она поддерживала меня, хотя для нее самой этот период перемен был очень непростым. И вот какую благодарность она за это получила... Какой-то болван с СNN позволяет себе делать оскорбительные ремарки в ее адрес, тем более аналогия с Йоко была совершенно неуместна. Ему, видимо, показалось, что это круто и очень остроумно. Пусть бы уж лучше он сказал, что после моего неудачного выступления на Уимблдоне, мне следовало бы забросить свои ракетки подальше и уйти из тенниса. И мне было бы совершенно на это наплевать. Но то, что он сказал, очень сильно меня задело. И я пообещал себе тогда — однажды я повстречаюсь с этим сукиным сыном и поговорю с ним по душам.
Потому что я очень люблю свою Бриджит и никому не позволю ее оскорблять. Она так много сделала для меня, так истово поддерживала меня в трудные минуты. И когда в том же году мне удалось все-таки выиграть свой последний турнир «Большого шлема» (на US Open-2002) первым человеком, на которого я захотел посмотреть в тот момент, была моя жена Бриджит, которая болела за меня в ложе для игроков. И я взобрался к ней, перешагивая через ряды кресел на трибуне. Ведь она сыграла очень важную роль, помогая мне сделать этот последний рывок в моей карьере. Я хотел, чтобы она разделила со мной эти минуты счастья, и чтобы весь мир тоже это видел...
P.S. Фотки с выставки в Индиан Уэллс)
а еще лучше запостите фотку его жены)