Книга Джеймса Блейка «Отыгрываясь» («Breaking back»)
ОТЫГРЫВАЯСЬ Как я потерял всё и отыграл свою жизнь
Пролог
Летом и осенью 2004 года я частенько проводил спонтанные вечеринки в доме своих родителей в Фейрфилде, штат Коннектикут. Гремящая музыка, пиво, куриные крылышки, бургеры из близлежащего ресторана «Арчи Мур» и тусующиеся друзья из разных периодов моей жизни. То, что у каждого из них была работа, свои друзья, своя жизнь ничего не значило. Оглядываясь назад, те месяцы кажутся мне одной сплошной вечеринкой, хотя мы проводили время по-разному: иногда просто тусовались, иногда смотрели игры по телевизору, а иногда играли в покер.
В один вторник в сентябре был вечер покера, и в моем доме собралась группа моих друзей, которых я знал еще со школы: Эван Пауштер, мой лучший друг, «умный парень» нашей компании; Мэтт Дейли, другой мой старый друг, в неизменно повернутой козырьком назад бейсболке камуфляжного цвета; Дж. П. Джонсон; Энди Йоргенсен; и мой брат Томас, который часто заезжал к нам, когда бывал в городе.
Этот вечер был типичным для того лета, и хотя это был «школьный вечер», покерные фишки и едкие, но незлобные комментарии сыпались в комнате до поздней ночи. Как обычно, мы меняли ненужные карты на новые, поднимали ставки, пока на столе не вырастал целый Эверест фишек. В конце концов, когда гора фишек уже была готова обрушиться, мы закрывали ставки и показывали карты по часовой стрелке. Не было в этом ничего впечатляющего – просто много блефа и везения, но мы смеялись над каждой слабенькой рукой, появляющейся на столе.
Наконец, очередь дошла до Мэтта, сидевшего на краю стола с непробиваемым выражением лица и не упускающего ни одного момента в игре. Осознав, что больше никого не надо дурить, он больше не мог сдержать улыбку: он светился, как Рождественская елка, переворачивая карты. У него был стритфлеш. Мы все засмеялись. Круто. Это была такая сильная рука, что он обставил нас всех с легкость.
«Один выстрел! Бам!», – прокричал Энди фирменную кричалку нашей компании, которую он сам же и выдумал много лет назад, а Мэтт тем временем сгреб фишки поближе к себе и начал раскладывать их в аккуратные маленькие столбики. Все еще посмеиваясь, я решил набрать себе на кухне немного крылышек, но когда поднялся, я зашатался. Чтобы не упасть, я тайком ухватился за край стола в надежде, что никто не заметит.
Произошло это не из-за пива. Я не выпил ни капельки. Причиной был опоясывающий лишай, вирус, который я подхватил в июле и который никак не отпускал меня. Это серьезное заболевание привело к параличу левой части моего лица, исказило мое мой слух, чувство вкуса и равновесия. Я так свыкся с этим сонмом болячек, что иногда совсем забывал, что болен и что мое лицо выглядит исковерканным и обвисшим. Но каждый раз, когда я подымался на ноги и шел, болезнь давала о себе знать.
В тот вторник, как и в любой из тех дней, когда лишай разрушал мое тело, я не хотел, чтобы друзья беспокоились, и я не хотел, чтобы негативные мысли портили радостную атмосферу того вечера. Поэтому я выровнялся и пошел на кухню так быстро, как только мог, чтоб никто не заметил, каких усилий стоит мне оставаться на ногах. Эта неустойчивость не просто стала нормой для меня в те лето и осень; так я жил каждую минуту дня. Если бы у меня была обычная работа, я вполне вероятно уже вернулся бы на нее. Но моя работа не была обычной. Я был теннисистом-профессионалом, я и сделал перерыв в карьере, чтобы восстановить здоровье до конца года. Единственная загвоздка была в том, что выздоровление могло, по словам врачей, затянуться на годы, поэтому вопрос о моем возвращении в спорт постоянно висел в воздухе.
Часто причиной опоясывающего лишая бывает стресс, поэтому неудивительно, что он поразил меня именно тем летом; в тот сезон я получил и залечил перелом шеи, а потом потерял отца, проигравшего в длительной мучительной схватке с раком желудка. Сказать, что это время было полно стрессов, было бы огромным преуменьшением; это была череда разрушительных событий. Единственным утешением для меня были моя семья и мои друзья. Большую часть времени я проводил в одиночестве, пока мои друзья были на работе, и тогда, окруженный тишиной пустого дома, я думал, изменилась ли моя жизнь безвозвратно. Только по вечерам и выходным, когда друзья окружали меня заботой и теплом, я мог ненадолго забыть о своих проблемах.
Те дни 2004 года и начала 2005 года стали огромным вызовом для моей личности. Я был на перепутье, моя жизнь и карьера были в руках судьбы, несмотря на все мои усилия поправиться. Все могло сложиться абсолютно по-разному: я мог вернуться к карьере профессионального теннисиста в течение нескольких месяцев, либо же мог навсегда повесить ракетку на гвоздь. Я смог бы зажить совсем другой, более обычной, жизнью, и наверняка я был бы счастлив этому.
Но я не сделал этого. Вместо этого, я тяжело работал и изменил свою жизнь, достигнув успеха, о котором не мог даже мечтать тогда, когда ходил, пошатываясь, по своему дому в те лето и осень.
Если играть в теннис достаточно долго, вы поймете – так же как понял и я – что ваши отношения с мячом – это ваши отношения с жизнью. Удары, стратегия, выносливость важны постольку поскольку; качество твоей игры зависит от чего-то более уникального, чего-то, чему сложно дать определение. Самым удивительным в 2004 году были не мои травмы, болезни и их последствия, а тот факт, что мои величайшие профессиональные успехи пришли ко мне после того, как я столкнулся с обескураживающими вызовами в своей жизни. Я думал, в этом есть ирония, сейчас же я понял, что мой успех является прямым следствием того, что мне удалось преодолеть эти препятствия.
Это история моих отношений с жизнью, история о том, как мне удалось пережить те мрачные дни и вернуться назад с новым пониманием и новым подходом ко всему, что я делаю на корте и за его пределами.
Джеймс Блейк
Фейрфилд, Коннектикут
Декабрь 2006 г.
