А в Петропавловске-Камчатском – полночь… (в сокращении)
Совсем недавно в одном из ресторанов Москвы собрались три семьи: Сережи Ольшанского, Володи Янко и моя. Зашла речь о дерби ЦСКА – «Спартак», о накале страстей вокруг этих матчей. Сошлись во мнении, что ажиотаж, связанный с дерби армейцев и спартачей, – исключительно российского изготовления. В Союзе такого не было. Однако вспомнить есть что.
Почему в российскую эпоху вывеска ЦСКА – «Спартак» стала самой привлекательной, а матчи – наиболее посещаемыми в чемпионате? Да, «Спартак» был королем в 90-е годы, но ведь армейцы в те времена не блистали.
В принципе причин такого внимания именно к этому матчу много. Но, как говорят, обстановку разогрел своим высказыванием Олег Романцев. Как гласит легенда, на одной из встреч со спартаковскими болельщиками ему был задан вопрос о поклонниках ЦСКА, и он якобы ответил: «Они вам не ровня. Вот когда они 9 раз выиграют чемпионат, станут ровней». Не знаю, правда ли это, но ситуация в 21-м веке коренным образом изменилась.
Слово – не воробей. Как-то я с этими разговорами о дерби попал в весьма неприятную историю. Пришел на церемонию награждения «Спартака» серебряными медалями. У входа в кинотеатр «Октябрь» столкнулся с болельщиками. В разгаре был сезон в мини-футболе, а мой «Спартак» играл неважненько. И болельщики говорят: «Серафимыч, обыграйте «коней», мы все простим». Я пообещал.
Прохожу в зал, потом меня вызывают на сцену для того, чтобы сказать приветственное слово. Говорю, что вот столкнулся с болельщиками, они попросили победить ЦСКА, порвать «коней», пересказываю диалог в лицах… «Поймите, – говорю сидящим в первых рядах легионерам – а там были чехи Иранек и Ковач, ребята понимали по-русски, – насколько важны эти дерби». И передаю им слова болельщиков.
Ухожу из зала, еду домой, включаю радио – а там смонтирована фраза: «Спартаковцы, порвите коней». Пошли звонки, просят о комментариях – как, дескать, я так мог, что себе позволяю… Честно говоря, расстроился – неверно истолкованная, вырванная из контекста фраза может сильно навредить.
Но суть дела это не меняет – нет в современной российской футбольной истории матча более принципиального, чем ЦСКА – «Спартак».
И легионеры, из какой бы страны они к нам ни приехали, все понимают. Вспоминаю интервью с Жо, которое бразилец дал через месяц после приезда в Россию, заголовок был следующий: «Меня уже научили ненавидеть «Спартак».
Вспоминаю свои встречи с ЦСКА: 16 матчей, 10 мы выиграли, три ничьи и три проигрыша, один из которых по пенальти в годы лимита на ничьи.
Но, несмотря на наш положительный баланс, отмечу, что все матчи были на редкость упорными, лишь один выигрыш – с разницей в два мяча.
Одной из самых запоминающихся встреч была игра в 69-м – в самом последнем туре. Так получилось, что в тот год мы вообще два подряд тура играли именно с ЦСКА. Армейцы в 69-м заняли 6-е место, но команда была знатная. Достаточно сказать, что вся защита сборной была армейской – Истомин, Шестернев, Капличный и Афонин. Первую игру завершили вничью 1:1 и, откровенно говоря, перед последним матчем чемпионата коленочки задрожали, опасались соперника – все-таки была нужна только победа. И мы ее добились, стали чемпионами страны.
Мы, люди послевоенного детства, ЦСКА уважали. Все-таки это армейская команда, а армия в те годы ассоциировалась с победой в Великой Отечественной. Мы видели фронтовиков на трибунах и понимали, благодаря кому играем в футбол. Подобное отношение, пусть и в меньшей степени, было и к армейской команде.
Впоследствии, однако, появилась некоторая озлобленность на этот клуб. Причина в том, что армейцы постоянно забривали народ в армию. Выдергивали людей прямо со сборов, перед играми…
Кроме главной команды, существовало несколько, так сказать, «дублирующих» – они были разбросаны по всей стране и играли и в первой, и во второй лигах. Это напрягало и, на мой взгляд, привело к тому, что ЦСКА именно в 70–80-е лишился значительной части аудитории.
В те годы в ходу была теория «талантливый человек талантлив во всем». Считалось, что гениальный хирург справится, к примеру, с производством на мебельном комбинате. Коснулась эта тенденция и футбола, дошло до того, что нашего великого балетмейстера Игоря Моисеева стали всерьез рассматривать в качестве кандидата на пост главного тренера футбольной сборной. Была дискуссия в газетах, которая имела отнюдь не шуточный характер.
Именно так в футбольный ЦСКА был командирован наш легендарный хоккейный тренер Анатолий Владимирович Тарасов – в конце 74-го он возглавил футбольную команду. О, это была потрясающая новость! Просто представьте, что по возвращении с чемпионата мира по хоккею Вячеслав Быков примет футбольный ЦСКА. Представили? Не получается? А тогда это было возможным и, более того, – было встречено с большим энтузиазмом.
С приходом Тарасова в ЦСКА вышла почти детективная история. В 74-м ЦСКА стоял на вылет, и в самом конце чемпионата мой «Спартак» поехал играть в Алма-Ату с «Кайратом». Алмаатинцы тоже могли вылететь, и во многом от исхода нашей игры зависело, кто вслед за кишиневским «Нистру» отправится в первую лигу. Было понятно, что наше поражение помогало «Кайрату» уцелеть.
Перед игрой к Николаю Петровичу Старостину стали приходить ходоки из местного руководства с просьбой помочь. Он сказал команде: решили – будем играть честно.
Со мной в номере жил Николай Осянин, он некоторое время играл за «Кайрат», поступил там в институт, учился. Стали засылать гонцов и к нему – мол, если что, если результат будет плохой для Алма-Аты, институт Коле дальше не светит…
Это воспоминание мне дорого: мы не согласились на уговоры, победили 4:0. Могу ошибиться, но, по-моему, еще в Алма-Ате получили телеграмму от Тарасова, который готовился принять ЦСКА: «Благодарю за службу, возвращаю вам Папаева». Так Витя вернулся в родные пенаты, а ЦСКА сумел остаться в высшей лиге. «Кайрат» же вылетел.
Хоккейные привычки Анатолия Владимировича были потрясающе живучи и в футболе. Как-то на сборах мы, спартаковцы, пришли поглазеть на контрольный матч ЦСКА – тренировались-то все в одном месте, в Сочи. На разминке Тарасов руководил, давая указания через мегафон.
Уже перед самым стартовым свистком команда собралась в центре поля – стоят, кучкуются, чего-то ждут. Мы понять не можем, почему игра не начинается. Вдруг с бровки в мегафон Тарасов как крикнет: «Раскатились!» – и вся команда стремглав несется на свои позиции на поле…
Увы, у великого хоккейного тренера вфутболе не пошло, ЦСКА играл неудачно и занял в конце концов 13-е место – то же самое, что и до прихода Тарасова. Тренер в итоге покинул команду.
75-й год памятен для меня не толькоприходом Тарасова в ЦСКА. Как известно, после 27 лет в армию не берут, это предельный возраст. Начинается чемпионат, наш защитник Сергей Ольшанский играет за «Спартак», до 27-летия ему остается всего-то пара месяцев. По ходу одной из телепередач комментатор Николай Николаевич Озеров, отмечая игру торпедовца Никонова и спартаковца Ольшанского, говорит: «Молодцы ребята, в предстоящих матчах с ЦСКА будут играть, а не служить в армии».
Это услышали генералы. И вскоре оба футболиста были призваны в ряды Вооруженных Сил. Но отправка обоих в ЦСКА была бы слишком вызывающим делом, потому Ольшанский уехал на Дальний Восток, а Вадим Никонов – в Челябинскую область, в город Чебаркуль.
До 27-летия Ольшанскому оставалось всего два дня.У нас на носу игра чемпионата, но генералы были неумолимы.
Звонок. На проводе – Ольшанский.
– Ты где, Серег?
– Меня забрили в армию. Я в «Домодедово». Говорить не дают, пока.
Начинаю прикидывать – из «Домодедово» в те годы летали либо на Дальний Восток, либо в Среднюю Азию. Значит, куда-то в те края и везут служить.
Звоню Старостину, но даже Николай Петрович тут был бессилен. Система, против которой не попрешь.
Следующий звонок Сереги был уже из Петропавловска-Камчатского. Помните радио «Маяк» советских времен? Не знаю, как сейчас, а тогда было так: говорилось, что в Москве такое-то время, а потом пошли по часовым поясам всей страны, и завершал свой обзор диктор следующей фразой: «А в Петропавловске-Камчатском – полночь».
Так и Серега сказал:
– А в Петропавловске-Камчатском сейчас полночь…
Его отправили в какую-то военную часть в лесу, поселили в офицерской гостинице и, по сути, толком не знали, что с ним делать. Офицеры своим глазам не верили – еще вчера этого парня видели по телевизору, он играл за «Спартак», а сегодня он в офицерской столовой завтракает.
Некоторое время Ольшанский отслужил там, а затем офицеры по его просьбе отправили домой – сильно заболела дочь. Военные люди поступили, возможно, и не по уставу, зато по-человечески. Серега прилетел в Москву к семье, но не удержался – пришел на футбол.
Об этом доложили Тарасову. Вскоре Сергей вновь летел на Дальний Восток. Сколько помню, он некоторое время отыграл за армейскую команду Хабаровска (представляете – игрок сборной СССР призван в ряды Вооруженных Сил и играет в низших лигах за армейскую команду!), а затем пошел дослуживать уже в ЦСКА. Остался там, прикипел к клубу, работал там и после окончания карьеры.
В августе 75-го у меня родился второй ребенок – сын Женька. Перед одним из матчей, в Ереване, столкнулся с Владимиром Перетуриным.
Он спрашивает:
– Как у тебя с армией?
– Ты можешь, – говорю, – начать репортаж со слов: «К сведению Тарасова, у Ловчева родился второй ребенок».
Не помню уже точно, выполнил ли Перетурин просьбу, но как-то утром в дверь позвонили. Открываю – наряд милиции, ребята велят собираться.
В этот момент в прихожую выходит дочка, а в комнате проснулся, заплакал сын.
Парни оторопели – раз двое детей, то в армию не берут.
– Извините, – говорят ребята. И, уже уходя, спрашивают: «А вы не знаете, где живет Мурашкинцев Вячеслав Юрьевич?».
Форвард Мурашкинцев играл в ту пору за «Спартак» и подлежал, как я понимаю, призыву.
– Не знаю, – отвечаю.
Парни не сильно расстроились. Они привыкли к таким ответам.
Машина, однако, работала великолепно – и вскоре я обнаружил, что нападающий «Спартака» Вячеслав Мурашкинцев проходит службу в Вооруженных Силах в составе смоленской «Искры».
Ольшанский в «Спартаке» был заметной персоной, игроком сборной. Понятно было, что его уход для команды – серьезная потеря, но против лома нет приема.
Однако на поле-то все равны. И в тот год мы выиграли у ЦСКА обе игры в чемпионате. Особенно запомнилась та, что во втором круге, уже осенью. Я после ухода Ольшанского стал капитаном и всячески перед играми с армейцами педалировал эту тему – ну, сейчас мы им покажем за Ольшанского, будут знать, как игроков воровать, отомстим за Серегу…
На построении, когда команды встают перед трибунами, приветствуя друг друга, я сказал: «Команде, которая украла у нас Ольшанского и сослала его на Дальний Восток, наш привет!».
Не знаю, как у зрителей и армейцев, но у нас в команде ажиотаж был серьезным. И в той игре я забил, думаю, свой самый красивый Гол: с места правого инсайда пробил в дальний угол – и мяч от штанги со звоном влетел в сетку.
Это бил не я. Это била злость.
Эту злость, дух соперничества надо оставлять на поле. А за его пределами армейцы мне – товарищи по футболу. Дружу с Димой Кузнецовым, армейским капитаном 90-х годов, с Сашей Тархановым хорошо знаком, дружу с легендарными нашими хоккеистами Борисом Михайловым и Владимиром Петровым, Сергеем Макаровым.
Выдам страшную тайну – Борис Михайлов в футболе болел за «Спартак»!
