9 мин.

Полузащитник «Спартака» Эйден Макгиди: Сборная России сейчас опасна, как раненый медведь

313

Накануне отборочного матча сборных России и Ирландии спартаковец Эйден Макгиди встретился с корреспондентом «Советского спорта» и рассказал о марсельской беседе с Паршивлюком, о шотландских неприятностях с болельщиками и о том, без чего нельзя представить британский футбол.

«УЧИЛСЯ В КАТОЛИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ»

После вечерней тренировки Эйден Макгиди заходит в гостиничный комплекс спортивной базы в Тарасовке.

– Привет. Пара минут, о’кей? – я едва разбираю английские слова, сказанные с характерным шотландским акцентом. Эйден улыбается и смотрит так, будто мы знакомы уже сто лет.

– Ноу проблем.

Макгиди принимает душ, меняет спортивную форму на гражданскую. Я узнаю в футболисте истинного британца. Кожа, сбрызнутая веснушками, волосы с рыжим оттенком, челка, слегка вздернутая гелем для укладки волос, стильная серая футболка, модные потертые джинсы, перстень на безымянном пальце правой руки, татуировка на все левое плечо. Хм-м, говорят, что тату – это графическое отображение внутреннего мира…

– Что у тебя на плече нарисовано? – киваю на руку футболиста, пока мы идем в комнату для пресс-конференций.

– Ангел в лучах света (Эйден показывает на трицепс. – Прим. ред.), а здесь католический крест, перемотанный четками (переворачивает руки бицепсом наружу. – Прим. ред.).

– Где сделал татуировку?

– В Глазго.

– Близка религиозная тема?

– Ходил в католическую школу. Я и мои родители, подобно большинству ирландцев, придерживаемся католицизма.

– Какие у вас в школе были предметы?

– Такие же, как и в обычной, – математика, английский, французский, рисование, физкультура. Прибавлялась только религия.

– Любимый предмет – физкультура?

– Да, – Макгиди смеется. – А самый нелюбимый – математика. Я неплохо занимался. Но какая же это была скукотища! Мне кажется, в математике изучают то, что совсем не применимо в повседневной жизни.

– Ты с детства хотел стать профессиональным футболистом?

– Нет. Я начал играть только в девять.

– Довольно поздно.

– Согласен. Раньше я даже никогда не пытался гонять мяч во дворе. А потом, поиграв один раз, понял, что влюбился в эту игру.

– Помнишь, как впервые дотронулся ногой до мяча?

– На улице в Глазго. Мне кто-то из друзей кинул мяч. И я повел мяч ногами, убегая, сам не знаю куда.

 

«ПАПА НАДО МНОЙ ПОДШУЧИВАЛ»

– Пока ты учился в школе, папа, в прошлом сам профессиональный футболист, не учил тебя играть?

– Нет. Он вовсе не настаивал на том, чтобы я становился спортсменом. Он лишь рассказывал о том, как тренировался, о спортивном быте, о том, как потом получил травму. Вспоминал разные спортивные байки. Помню, когда я попал в «Селтик» в 14 лет, папа начал подначивать меня, иронизируя: «Только один член семьи может стать футболистом». Его слова еще больше заводили меня. И я мечтал попасть в первый состав «Селтика».

– Сейчас, должно быть, папа тобой очень гордится?

– Конечно. Папа сейчас работает учителем английского в старшей школе. Всегда просит меня побольше читать. Но у меня никак не получается. Я ушел из школы в 16 лет. Родители пытались заставить меня ходить в колледж рядом с домом. Но я тренировался каждый день, домой приходил уставший. Мне не хотелось учиться.

– Как вышло, что твой отец, будучи профессиональным футболистом, стал учителем английского?

– После завершения спортивной карьеры в 23 года из-за травмы он поступил в университет Глазго.

– А ты уже думал, чем хочешь заниматься после футбола?

– Мне еще играть как минимум десять лет. Возможно, буду футбольным агентом или займусь спортивным менеджментом. Хотел бы остаться в футболе, потому что мне будет тяжело без любимого дела.

– В возрасте 14 лет тебя хотели заманить под свои знамена «Манчестер Юнайтед» и «Арсенал», но ты выбрал «Селтик». Почему?

– Потому что мой отец в возрасте 16 лет уехал играть в Англию. Он рассказывал мне, как тогда тосковал по дому. К тому же я подумал, что лучше играть в первой команде Шотландии, чем сидеть на скамейке запасных в «Арсенале» или «Манчестер Юнайтед». И не жалею. Я начал играть в основе, когда мне было 17, выступал каждую неделю до 24 лет. У кого еще в моем возрасте было столько игровой практики?

– В будущем ты хотел бы вернуться на родину, играть в топ-клубах британской лиги?

– Сейчас я в «Спартаке». Целиком и полностью отдаюсь команде. Надеюсь, смогу быть ей полезным. Посмотрим, что случится через несколько лет.

«В БОЛЬШИЕ ПРОБКИ ЕЩЕ НЕ ПОПАДАЛ»

– Россия, должно быть, очень отличается от Ирландии?

– Да. Россия другая. И европейцы по большей части совсем ничего не знают о вашей стране. Первая ассоциация с Россией у иностранцев – это водка и медведи. Удивительно, многие ирландцы считают, что ваша страна находится на другом конце света. Когда я говорю друзьям, что Москва всего в четырех с половиной часах лета от Лондона, все недоумевают, говоря: «Да, а мы думали, что часов восемь лететь!».

– Нравится ли тебе наша столица?

– Да, Москва – очень красивый город. Но большой ее недостаток – транспортная проблема. Постоянно приходится планировать свою дорогу так, чтобы не попасть в пробки. Пока, тьфу-тьфу, в многочасовые заторы не попадал.

– Уже есть любимый уголок в центре города?

– Я еще не все видел. Был пару раз на Красной площади. Однажды провел там целый день, когда приезжали родители моей девушки, которая живет со мной здесь в России.

– Где вы с девушкой проводите свое свободное время?

– Можем сходить в ресторан. Или просто расслабляемся дома. Заказываем еду по телефону, валяемся в кровати, смотрим телевизор. У меня дома есть британское телевидение. Несколько каналов по спутнику передают. Очень рад, что купил тарелку. Потому что смотреть русское телевидение для меня равносильно тому, что смотреть в пустоту. Ничего не понимаю. Жду не дождусь, когда будет готова моя компьютерная приставка. Диски и пульты я уже прикупил.

– Языковой барьер мешает тебе в адаптации?

– С языком, конечно, сложно. Я знаю базовые выражения: спасибо, доброе утро, пока-привет, – говорит Эйден почти без акцента.

– С учителем занимаешься?

– Нет, пока у меня нет учителя. Я просто сверяю перевод по I-Phone, слушаю других игроков. Чуть позже, возможно, начну заниматься языком серьезнее.

«НИ ОДИН КЛУБ НЕ ПРИБЛИЖАЛСЯ К «СПАРТАКУ»

– Знаю, родственники советовали тебе взять в Россию теплую одежду. Еще не замерз тут?

– Пока нет. В Шотландии погода тоже не всегда теплая.

– Ты до последнего не решался переходить в «Спартак», ожидая предложений от английских клубов. В Россию согласился переехать только потому, что тебя не позвали в премьер-лигу?

– Я играл в «Селтике» с 14-летнего возраста. И настало время поменять команду. Мне хотелось нового опыта, новых возможностей, чего-нибудь свежего. У меня было много предложений, но условия «Спартака» оказались лучшими.

– Не пожалел?

– Нисколько. Я принял предложение от «Спартака», потому что московский клуб открывал передо мной фантастические возможности. Это клуб настоящих мастеров. У команды огромное количество фанатов – больше, чем у «Селтика», что у меня поначалу даже не укладывалось в голове. «Спартак» играет в более сильном чемпионате, выступает в Лиге чемпионов. Футболисты, с которыми я сейчас играю, технически очень сильны. Все это помогает мне развиваться.

– Ты помнишь тот день, когда принял решение стать москвичом?

– Я помню, как летом приехал в Москву. Осмотрелся. Договор уже лежал у меня дома. Я представил себя в этом городе, как я здесь живу, играю. И подумал: «Да. Наверное, здесь будет неплохо». Я бывал здесь до этого дважды. Играл против «Спартака» в 2007 году и против «Динамо» в 2009-м. Даже подумать тогда не мог, что стану красно-белым.

«ШОТЛАНДЦЫ МЕНЯ ОСВИСТЫВАЛИ»

– Где в большей степени чувствуешь себя дома – в Дублине или в Глазго?

– Я родился в Дублине. Но настоящий мой дом, конечно, в Глазго, так как я там вырос. В Дублине живут мои бабушка и дедушка. Я стараюсь их навещать. Но с моим футбольным графиком делать это сложновато. Игр много, выходных мало.

– Тебя недолюбливают шотландцы за то, что ты, выросший в Шотландии, предпочел выступать за сборную Ирландии. Почему сделал такой выбор?

– В возрасте 15–16 лет я хотел играть за Шотландию. Но «Селтик» не отпускал меня в школьную сборную страны. А потом приятель отца, бывший вратарь «Селтика», позвонил ему и спросил: не хочу ли я вернуться к истокам, выступать за сборную Ирландии? Я сказал «да». К ирландцам меня не могли не отпустить, и в 15 лет я начал за них выступать. А когда в 17 лет дебютировал в основном составе «Селтика», то общественность взбудоражилась. Все начали спрашивать: «А почему он не играет за Шотландию?». Были предложения «одуматься». Но я сказал: «Нет, мои мысли уже с другой сборной».

– Ты испытываешь сильное давление со стороны болельщиков?

– Да, шотландцы говорят, что я повернулся к ним спиной. Особенно чувствовалась их ненависть, когда мы играли на выезде. Меня освистывали, когда я получал мяч. Но мне это не мешало, а лишь подзадоривало. Было даже забавно, когда я забивал гол, а в отместку болельщики выкрикивали свои оскорбления. Но вовсе не фанаты причина того, что я ушел из «Селтика». Я пережил все эти проблемы в 18 лет. Сейчас они меня не волнуют.

– В 2008 году после ничьей 1:1 с «Хартс» ты так поругался в раздевалке с главным тренером Гордоном Страканом, что тебя оштрафовали на двухнедельную зарплату. Что ты ему сказал? До драки не дошло?

– Мы просто поспорили в раздевалке. Он сказал, что я вел себя, как трус. Для католика это серьезное обвинение… Честно говоря, не очень хочу об этом вспоминать.

– В 2009 на тренировке ты подрался с вратарем Артуром Боруцем. Что тогда случилось?

– Что-то огорчает тебя на футбольном поле, бывает, ты в чем-то не согласен с другими футболистами, заводишься… Ничто человеческое мне не чуждо. Но я не считаю себя агрессивным человеком. Не люблю драться с людьми. Хотя британский футбол без таких стычек сложно представить.

– Никогда не пробовал заниматься боксом или какими-либо другими единоборствами?

– Нет, это совсем не по моей части.

«СПРАШИВАЛ ПАРШИВЛЮКА О СБОРНОЙ РОССИИ»

– В России футболисты часто жалуются, когда им приходится играть два раза в неделю. В Британии даже график через два дня на третий – не в диковинку. Расскажи, как восстанавливаться при таком плотном календаре?

– Сейчас все очень похоже. В «Селтике» мы играли субботу–вторник или субботу–среду. Я привык к такому режиму. Просто надо уметь расслабляться и сбавлять нагрузку на тренировках между играми.

– С кем в команде подружился?

– В «Спартаке» все игроки очень дружелюбны. Сейчас общаюсь в основном с теми, кто говорит на английском – Мартином Штранцлем, Мареком Сухи, Сергеем Паршивлюком.

– С Сережей ты даже жил в одном номере перед матчем с «Марселем» и, по его словам, интересовался сборной России, с которой предстоит сыграть в эту пятницу.

– Я просто слышал, что Сергея могли вызвать в сборную, и поэтому спросил, кто играет на его позиции правого защитника. Ведь мне если доведется выйти на поле, то скорее всего слева в полузащите.

– Твой интерес был обусловлен предстоящей игрой?

– Как раз нет. Просто стало интересно, кто занимает его место в национальной команде. Считаю, что Паршивлюк достоин вызова в сборную России.

– Тебе звонят журналисты из Ирландии накануне отборочного матча?

– Да, но я всегда скидываю, когда вижу незнакомый номер. Я не очень часто общаюсь с прессой.

– Что в ирландской прессе пишут о сборной России?

– Я не читаю здесь ирландских газет.

– Джованни Трапаттони уже обращался к тебе за экспертным советом по поводу российских игроков?

– Он знает о российских игроках куда больше, чем я. У него полно DVD с записями игр. Не думаю, что ему нужна моя помощь. Я, если честно, толком не видел в деле вашу сборную. Но, думаю, сейчас, после поражения от словаков, она должна быть особенно опасна. Как раненый медведь – так, кажется, у вас говорится?  

Источник