Его могила не сохранилась
На матч в канун Рождества Джеймсу Эдвардсу взбрело в голову принести праздничное украшение и в раздевалке его повесить или поставить… напрашивается банальнейший Санта-Клаус. Его не повесишь – не так поймут , а поставишь – и будет скучно. На тренерский стол его лицом вниз положить? С запиской «Вы желаете нас поиметь , но у вас не получится. Счастливого вам Рождества».
Додумается ли наш коуч , кто написал ему поздравление? Кандидатов он перебирает , вычеркивает и круг постепенно сужается… без всякого предварительного перебирания на меня он подумает? Ну и отлично. «Я кто угодно , только не серость» - весьма приятная мысль.
***
Патрисия впускала на карусель. Без билета она не впускала – иди , говорила , купи… около шести лет назад с карусели она ушла. Мало , говорит , мне платили. Силы и нервы не окупались , и я ушла.
Нервы , потраченные на «Поршней» , - произнес «Эр» , - в денежном эквиваленте , наверное… миллионов сто сорок?
Миллиард , - сказал Акрийон. – Цифру мы называем условную и скромничать нам не нужно. Можешь сказать «миллиард» - говори «миллиард». А почему ты сказал сто сорок?
Чтобы ответить на твой вопрос , - сказал «Эр» , - требуется покопаться в моем подсознании , а без ключа туда не войдешь. Считается – ключи у мозгоправов , однако мозгоправы недешевы и нашему баскетболу они предпочитают свой гольф…
А женщины? – спросила Патрисия.
Женщин-мозгоправов , - произнес «Эр» , - я вижу в бассейне. У мужчин гольф , а им бы «их фирменным видом» прыжки с десятиметровой вышки за собой застолбить.
***
Из тусовочного шума и гама Джеймс Эдвардс вываливается к джипу , а у того открыты все двери , и Джеймс думает: крылья… крылья моя машина расправила. Она что , улетит? И ко мне не вернется? Вернется ли ко мне мой застрахованный джип , значения для меня не имеет , а если и имеет , значения имеющемуся значении я не придаю… вернувшись , он может полететь уже вместе со мной. И мы с ним , разумеется , долетаемся – меня повезут на кладбище , его положат под пресс. А я не боюсь… еще затянусь… мой полетевший гроб из-под земли меня вызволит. Жаль , я ничего не увижу , когда мы будем вечно над Детройтом летать.
***
Идеей съездить в Милуоки на матч «Оленей» и «Поршней» Балтазар Тингл никого , похоже , не заразил.
Накладно , - произнес «Эр».
Да и лень , - добавил Кинчаро.
Поездка в Милуоки , - сказал Тингл , - выдвинет нас в первый ряд…
Фанатский? – спросила Патрисия. – А сейчас мы не в нем?
Для нас мы выше всех , - промолвил Мактонник. – Первый ряд… первый раунд… если бы команды выбирали себе фанатов , нас бы выбрали в первом раунде.
Меня бы выбрали «Поршни» , - сказала Патрисия , - а тебя «Юта Джаз»…
А чего ты мое гениальное изобретение фанатского драфта против меня поворачиваешь? – спросил у нее Мактонник. – Сама ты за «Юту»… в подаренной тебе на драфте бейсболке усмехающимся фотокорреспондентам позируй…
***
Джеймсу Эдвардсу рассказали о Уолдо Бекстере , в начале двадцатого века пропагандировавшем в Детройте малоизвестный тогда баскетбол.
Он растолковывал правила , пытался строить площадки…
На его могиле , промолвил Джеймс Эдвардс , я бы с удовольствием побывал.
Невозможно , сказали Джеймсу. Его могила не сохранилась.
Можно его памятник заказать , сказал Джеймс. И поставить на крышу моего дома. На слова о нарушении техники безопасности я скажу – это же Бекстер… ему положено быть наверху. Поступит ли он в стиле «Поршней»? На кого-нибудь рухнет – к удаче. Значит , вновь мы титул возьмем.
