Праздник мы не пропустим
Залипший дома Джеймс Эдвардс пытался попасть шариком для пинг-понга в пустой цветочный горшок.
Твердость воли , он себе говорил. Благодаря ей у меня часовая тренировка глазомера и ног , ведь после промахов за шариком я хожу , а у меня сплошные промахи… при попадании мячик из горшка выскочит. Но я замечу. Не пропущу.
Сейчас чуть левее… а сейчас я попал , и он выскочил? Себя бы мне не обманывать. До скончания века кидать? Силы воли у меня бы хватило , но в горшок я попал. Несогласные есть?
Есть? – он вслух , в полный голос осведомился.
И ему послышалось: «есть… на кладбище есть живые». Конечно , подумал Джеймс Эдвардс. Работники , посетители. К картежнику Леммету мне бы сходить , и более странные , более интересные голоса на его могиле послушать.
***
Встреча с маршировавшим по улице духовым оркестром сподобила Петера Рютлергера на мысль о подзабытых им поклонниках Джеймса Эдвардса.
Они же тоже оркестр , думал Петер. Несуразный , но не дующий мимо нот. Вместе с ними мне дунуть? Чтобы по приходу к ним не выглядеть выпавшим из основной темы , результаты «Поршней» мне бы в газете узнать.
Сорок шесть побед , двадцать два поражения. А статистику Джеймса Эдвардса найти затруднительно… а в ящик он еще не сыграл?
Я не чувствую , что он жив. Понятно , в моем остеклененном состоянии я и удар ножом не почувствую.
***
Открывавший винные бутылки Джеймс Эдвардс вошел во вкус. Откупорив все имевшееся у него вино , он подумал: пусть оно дышит , к приезду марокканских экспертов от соприкосновения с воздухом набирает кондиции… кого-то из Марокко жду? По поводу фруктовых поставок совещание у меня вроде намечено… ответ , будто все мое вино я уже вылакал и надрался. Его нет , но сколько всего до него… марокканцам я скажу: угощайтесь , вино открыто для вас. Да не приедет ко мне никто! А я почем знаю , я что , Господь Бог?!
Гонявшие по Детройту марокканские байкеры к моему дому свернут и на пару воскликнут: Джеймс! Ты вынеси нам мозг , а мы тебе твою ванну поможем вынести!
Слушайте , я им отвечу , вам бы Детройтом не увлекаться. Покатались – и для блага вашей крыши катите из него прочь.
***
Кинчаро , осыпавший Акрийона и Дурского конфетти , сказал , что праздник мы не пропустим , отметим его в Америке , как в Каракасе и Санта-Тереза-дель-Туй.
Венесуэльские города , - с подозрением и предубеждением пробормотал Дэвид Дурский.
Что за праздник , - промолвил Кинчаро , - я из заботы о вас не скажу. В одиночку отмечать его не положено , и я буду отмечать его с вами. Дайте мне ваши руки!
Иди ты , - процедил Дэвид Дурский.
А объяснить?! – агрессивно воскликнул Кинчаро.
Он ортодоксальный иудей , - поспешно ответил за Дурского Акрийон. – Ему нельзя отмечать никакие чужие праздники.
Точно , - кивнул Дэвид Дурский. – Я – ортодокс… скверно попахивающие затеи категорически под запретом.
***
Дисквалифицированный до конца сезона Джеймс Эдвардс ходил и сидел удрученным. До конца сезона , он думал… а меня и на одну игру не за что. В матче с «Атлантой» я никого не бил , судьям носы не скручивал. А на тусовке у Вшивого Графа мне заявили – дисквалификация , Джеймс… до конца сезона ты на площадку не выйдешь.
Лопнувший ты кондом! Разыграли меня приятели. А я этим наркоманам поверил , апелляцию комиссионеру НБА собрался писать.
Прочитав мою апелляцию , он бы обалдел и сказал: из привычных ему рамок Джеймс Эдвардс вышел , запрещенных веществ перебрал… Национальную Баскетбольную Ассоциацию он порочит , и за его вызывающее поведение Джеймс Эдвардс навсегда…
Ой , господин комиссионер , не нужно бы навсегда.
Отлучен от НБА навсегда!
