11 мин.

От Короля до Краба

1 k

От любви до ненависти – один шаг. В случае ЛеБрона Джеймса – полшага. Осечки, которые, случись они с любым другим, воспринимались бы как обычные человеческие слабости, раздуваются до размеров смертных грехов. Блог «Фонарь» вспоминает карьеру форварда «Хит» в разрезе ляпов, обративших против него большую часть любителей НБА.

Спортивная мифология – вещь удивительная и в какой-то степени непостижимая. Непостижимая для современников, но вполне объяснимая во временном разрезе.

Сейчас можно сколь угодно долго с пеной у рта доказывать, что Кобе Брайант – рядовой единоличник, просто чуть более удачливый и попавший в клуб, обреченный на победы. И что у него никогда не будет того ореола, что окружает «поистине великих». При этом не понимая, что решать это будет время, а не те, кто указывает на ошибки Брайанта, пятна в его биографии и случаи вопиющего индивидуализма. У Мэджика, Джордана, Берда и иже с ними дефектов тоже было достаточно. Только сила мифа настолько велика, что, вспоминая Джонсона, мы думаем не о кошмарных потерях, от которых хотелось вырвать себе волосы на голове, а о гениальных передачах. Мысли о Джордане связаны с его потрясающими лидерскими качествами, заразительной жаждой победы, его идеальными антропометрическими данными, грацией и пластикой, а не спесивым поведением за пределами площадки, легко диагностируемой звездной болезнью, желанием продать вам все, что только можно, и подавлением одноклубников. Да и Берд как-то не ассоциируется ни с грязными приемами, ни с драками, ни со слезами.

Казус Джеймса, конечно, совершенно уникальный. У звезд прошлого не было Интернета, у большинства из них не было даже нормального телевидения. Никому из них и в страшном /счастливом сне не могло привидеться такое внимание. За каждым шагом ЛеБрона следили уже со школы, когда более-менее стало понятно, что он представляет собой нечто доселе невиданное. СМИ были единодушны: идет новый Мессия, тот, кому суждено занять место Джордана, новое лицо лиги, «Избранный быть первым», одним словом Король Джеймс. В 18 лет он был выбран под 1-м номером на драфте 2003 года и тогда же, еще даже не дебютировав в НБА, подписал свой первый контракт с Nike на 90 миллионов.

Вся его жизнь идеально вписывалась в существующие модели американской мечты и оттого была еще более притягательна. Это как в хорошем детективе, когда вы знаете, кто убийца, и с еще большим интересом следите за тем, как осуществится возмездие. И Джеймс оправдывал эти ожидания: личные достижения шли одно за другим, командные должны были последовать. Это же так естественно: сначала герой терпит незначительные неудачи, ждет своего шанса, а затем получает все и сразу. «Кливленд» готовился подобраться к заветной награде. Пока же Джеймс с каждым годом становился все лучше и лучше, впечатляя, удивляя, доминируя, выдавая спектакли. И терпя неудачи.

Одна вещь здесь тоже бросалась в глаза. Феноменальный, почти звериный атлетизм, игровой интеллект, неизменный прогресс, обязательное присутствие в топовых моментах игрового дня, наконец, фактическое доминирование в последний кливлендский сезон в борьбе за звание MVP не приносили ему любви. За исключением болельщиков «Кэвз» к Джеймсу относились без особенного трепета, непременно указывая на его недостатки. Как исключительно индивидуальные – вздорный характер, плохое образование, бескультурье, надменное отношение к противнику, так и конкретно игровые – нестабильный бросок, отсутствие лидерских качеств, которые отличали героев прошлого, даже боязнь брать ответственность на себя в самые важные моменты.

Недостатки (и ошибки), которые в разрезе других великих воспринимались как продолжение их достоинств, Джеймсу тоже прощать не хотели. И в его случае они не выполняли своей привычной функции в мифе – не делали его ближе, человечнее. Если над проблемами Баркли с алкоголем и казино смеются, за Джордана, кающегося в болезненной игромании, переживают, а промискуитет любвеобильность Джонсона становится дополняющим его образ качеством, то каждый прокол Джеймса оборачивается обструкцией со стороны тех, кто еще недавно пел ему дифирамбы.

Самое удивительное – это то, что подобные ошибки и прилагающиеся к ним ведра с помоями стали появляться все чаще со временем, когда мечта выиграть чемпионство для «Кливленда» становилась все более призрачной.

Первый звонок прозвучал на 18-й день рождения. Как известно, мама Джеймса не нашла ничего лучше как взять в банке кредит на 80 тысяч и подарить сыну Хаммер, на котором тот и ездил в школу. История вызвала широкий резонанс и подозрение в соответствующих органах Спортивной Ассоциации школ Огайо, но доказать что-то конкретное тогда не смогли. Зато когда Джеймсу подарили две майки стоимостью 845 долларов за то, что он попозировал для плакатов местного магазина одежды, то он был мгновенно лишен права выставлять свою кандидатуру на драфт. Эту возможность ЛеБрон получил лишь через суд: наказание тогда было уменьшено до 2-матчевой дисквалификации, его команде выписали одно техническое поражение, а сам игрок умудрился устроить такую шумиху вокруг себя, что именно эти две истории определяли его фигуру накануне драфта. Джеймс появился на обложках Sports Illustrated и ESPN The Magazine, на матчи его школьной команды приходили звезды НБА, игры транслировались по общенациональному телевидению, и даже тренировки пришлось перенести из школьного зала на арену местного университета.

Но тогда это выглядело нормально: правила, запрещающие школьникам и студентам зарабатывать, многие не одобряют. А для лучшего из лучших в истории баскетбола можно было сделать и исключение.

Дальше жизнь начала обгонять мечту: новичок сезона, первые рекорды, Матч всех звезд, игрок недели в течение трех недель подряд, все растущая статистика, первый выход в плей-офф, трипл-дабл в дебютном матче на вылет, второе место в гонке за MVP, 5 матч финальной серии с «Пистонс» в 2007-м – таков был потрясающий фон.

Моменты случались и тогда. Над ними смеялись, но не зло.

Кто не помнит ту пресс-конференцию в 2007 после одного из матчей с «Нетс»?

«…нападение. Когда мы играем в защите, тренер дает нам эту свободу. Он дает нам всю свободу, что только возможно представить, дабы мы делали в нападении. До тех пор пока мы делаем то, что он хочет, чтобы мы делали… то есть я имею в виду, делали, то, что мы хотим… Ну короче, вы поняли, что я говорю… в защите. Да, язык что-то заплетается. Делали – То – Что – Он – Хочет – Чтобы – Мы – Просит нас – хм, ну ладно, в общем. Не ходил я в колледж, простите».

Тогда все смеялись, но не очень злобно. Человек завоевывает баскетбольный мир, а вы к нему с английским языком пристаете.

Во время того же плей-офф Джеймс снова попал в дурацкую ситуацию, когда отказался подписывать петицию относительно вмешательства китайского правительства в дарфурский конфликт. Документ был инициирован партнером ЛеБрона Ирой Ньюблом, но лидер «Кэвз» заявил, что о такой проблеме ему ничего не известно. Особенно забавна та реакция вместе с комментариями, которые последовали где-то через год: «В конце концов, здесь мы говорим о правах человека. Люди должны понимать, что жизни людей находятся в опасности. Мы не говорим о контрактах, о деньгах, мы говорим о человеческих жизнях, которые для меня значат больше, чем контракт».

Попытка оценивать значимость вещей в контрактах и их размерах, конечно, несколько пугала, но ввиду того, что и мысли не было о возможности какого-то ухода из родного «Кливленда», на все это смотрели сквозь пальцы. Культура игрока не раз вызывала вопросы, но, пока «Кливленд» шагал по нарастающей, оставалась личным делом игрока.

Более того, он даже старался преувеличивать, утрировать свою дикость. Это хорошо заметно по мини-скандалу весны 2008-го, когда Джеймс в компании Жизель Бюндхен появился на обложке Vogue. Это был прорыв – ЛеБрон стал первым чернокожим, удостоившимся этого, и всего лишь третьим мужчиной (после Ричарда Гира и Джорджа Клуни) – но общественность смотрела не на достижения, а на суть изображения. Фотография очевидным образом перекликалась с классическими образами Кинг-Конга. Масштабную копию которого тут и изображал Джеймс.

Очередная порция нездоровых рассуждений о Джеймсе была связана с образовавшимся противостоянием «Кливленда» и «Вашингтона», которые из года в год противостояли друг другу в плей-офф. В 2008-м, когда ДеШоун Стивенсон сказал, что Джеймс – фигура, масштабы которой раздуты прессой, все, скорее, смотрели на это противостояние индифферентно, больше порадовавшись ответу Джей-Зи. В 2009-м, когда за 2,3 секунды до финальной сирены при отставании команды на два очка Джеймс, отправившийся в затянувшийся поход на кольцо соперника, был остановлен свистком арбитра, зафиксировавшего пробежку, плевое дело приобрело нешуточный размах. Волнения против «крабового дриблинга» и нежелания судей его отмечать прокатились чуть ли не по всем городам Америки. Джеймса называли нытиком, изображали в виде краба. Оппоненты из «Уизардс» беспрестанно подливали масло в огонь, жалуясь, что такое больше никому не сходит с рук и что данный прецедент заставил их поверить в справедливость и бога.

Следующий сезон ознаменовался очередными победами. Звание MVP, индивидуальные достижения, рекорд «Кэвз» (58 побед при 13 поражениях в «регулярке»), но запомнили тот феноменальный для клуба год по последней сцене сезона – Джеймс ушел с паркета после 6-го матча, не став пожимать руку соперникам и вновь подвергся серьезной обструкции. Теперь уже без всякой жалости. На обвинения в том, что его поведение недостойно, незрело и непочтительно, Джеймс нашел ответ: «Я победитель. Если вас кто-то обыгрывает, вы же не будете их поздравлять. Я боец. Для меня не имеет смысла идти и жать кому-то руку».

Бунт индивидуальности не был принят: жестокая публика надругалась над жертвой при первой же возможности. Летом 2009-го студент Ксавьера Джордан Кроуфорд «поставил сверху» через Джеймса в летнем лагере, который проводил лидер «Кэвз» вместе с Nike. Кто-то сделал запись этого монументального события в истории спорта, представители то ли компании, то ли самого Джеймса видео изъяли, но затем кадры все равно появились в интернете. Шутки шутками, но то видео стало едва ли не самым громким событием того лета: общественность смаковала прокол идола. Некоторые пытались робко возражать: мол, ничего такого в этом моменте нет, такие случаются в каждом матче и, не будь это ЛеБрон, этому вообще не стоило уделять внимания. Но поток было не остановить: топтать Джеймса стало модно.

Кажется, ему самому на этом моменте уже даже стало все равно. Он перестал совершать попытки кого-то очаровать. Просто делал то, что хотел, что было нужно, что было выгодно. По сравнению со стоянием на ушах в ситуации вокруг «данка» признание в том, что, дабы бороться со стрессом из-за чрезмерного внимания прессы, Джеймс прибегал к марихуане, прошло едва ли не незамеченным. По меркам Джеймса, естественно.

Все двигалось к какой-то катастрофе, переломному моменту, после которого фигура ЛеБрона приобрела бы совершенно иное медийное понимание. Так, по сути, и произошло. Все решилось в пятом матче серии с «Бостоном»: здесь против Джеймса пошли уже болельщики его команды, которые принялись освистывать лидера за невыразительную игру, а он сам, как кажется, именно тогда понял, что пришел момент что-то поменять. В «Кливленде» ничего не получилось: пресса, которая когда-то носила его на руках и снисходительно относилась к его огрехам, не стеснялась называть вещи своими именами – ЛеБрон бросил играть, ушел в тень, не смог взвалить бремя, проявить чрезмерное желание, не смог доказать, что достоин титула. Он был ужасен, он так и не вырос, так и не поумнел, так ничего и не понял. От Джеймса отворачивались один за другим. И он принял решение.

Баркли может сколько угодно называть «Решение» бредовым поступком, худшим решением в жизни Джеймса, но на самом деле эта часовая программа напрямую вытекала из всей жизни игрока. Здесь было и невероятное внимание к его персоне, когда уже его первые шаги, даже его (как мы видели выше) пуки фиксировались на видео. Здесь было и ребяческое желание быть с победителями, а не со своими. Еще в Кливленде Джеймс попал в дурацкое положение, когда пришел на игру «Индианс» с «Янкис» в бейсболке последних. На всеобщее недоумение по этому поводу ЛеБрон со свойственной ему наивностью ответил, что «конечно, любит кливлендских болельщиков и желает «Индианс» всяческих успехов, но его команда – «Янкис». Как и «Даллас Каубойс» и «Чикаго Буллс». Здесь были и беззаветное зачастую выставляющее его у невыгодном свете желание побеждать, его надменность по отношению к людям, которые его когда-то любили, бунт индивидуальности, желание изменить все. Так он стал врагом народа. Не только в «Кливленде», но и везде. Оставаясь одним из лучших баскетболистов современности.

Путь в новой команде Джеймс начал в прежнем ключе – с закулисных игр против главного тренера, публичного недовольства и демонстративного жеста, которые многим напомнил его непростые взаимоотношения с Майком Брауном. Только, кажется, что при всей своей якобы недалекости он прекрасно осознает, что толпа глупа и пойдет за победами. Несколько титулов совершенно изменят общественное представление о Джеймсе, создадут ему легенду, а уж каким будет леброновский миф после завершения карьеры, сейчас сказать никто не сможет. Его не стоит мерить по Джордану, по Баркли. У Джеймса свой неповторимый путь, и куда он его заведет – одна из главных интриг, придающих этому сезону его неповторимый притягательный флер.