5 мин.

Жизнь как чудо. Почему я буду болеть за Боснию

Денис Романцов – о сборной, к которой невозможно быть равнодушным.

«Местные сказали: если война в Боснии начнется, это надолго, – рассказывал мне в апреле вратарь Алексей Прудников, игравший в Боснии как раз перед войной. – У них же все семьи смешанные. Жена православная, муж – мусульманин. Жили все вместе – и Пасху праздновали вместе, и мусульманские праздники. Но опять Америка замутила и начался раскол. Стали биться между собой. Началось все с албанцев – те занимались наркотиками, оружием. Я застал, как им говорили: убьешь серба – сто марок. А потом убивали того, кто убивал серба. Пошла заваруха».

Когда Харису Медунянину было семь лет, мать увезла его из полыхавшей Боснии в Голландию. В середине нулевых Харис мелькал в АЗ Луи ван Гала, а затем два раза выиграл с голландской молодежкой чемпионат Европы. Потом Медунянин умотал в примеру, в «Вальядолид», а в 24 года обронил в интервью, что хочет играть за Боснию. Оказалось, что когда Харис с мамой и сестрой укрылись в Голландии, его отец остался воевать на родине и погиб во время осады Сараева.

Эдин Джеко вспоминал, что из-за боснийской войны отучился в первом классе от силы месяца три. У его семьи не было возможности бросить городок Добой, поэтому Джеко своими глазами наблюдал конфликт между боснийцами, сербами и хорватами. Однажды мама не пустила Эдина играть в футбол на детскую площадку и, как скоро выяснилось, это спасло ему жизнь. На асфальтовое поле упала бомба, от которой погибли почти все, с кем Джеко гонял мяч во дворе.

Деда Ведада Ибишевича жестоко убили во время этнической чистки в родной деревне. Саму деревню сожгли войска Ратко Младича. Семилетнему Ведаду пришлось вместе с родителями бежать в более спокойный Тузланский кантон Боснии, а по пути – прятаться в полуметровой глубины яме, спасаясь от преследования. Семья Ибишевича переехала в Швейцарию, а потом – в США, к дальним родственникам. Ведад вырос в Сент-Луисе, стал открытием года в NCAA, получил предложение играть за сборную США, но выбрал Боснию. Осенью его гол вывел боснийцев на чемпионат мира.

Вингер «Лацио» Сенад Лулич родился в Мостаре, но весной 1992-го город подвергся бомбежкам югославской армии, на полтора года оказался в осажденном положении, а затем хорваты выгнали из западной части города всех боснийцев. Среди них была и семья Лулича, перебравшаяся в Швейцарию. Прилично сыграв за «Беллинцону», Лулич получил вызов в сборную Боснию, но и не рассчитывал, что выйдет на поле. Случилось удивительное – игроки стартового состава отказались играть, протестуя против увольнения тренера Мехо Кодро, и Луличу пришлось дебютировать. Второго матча за сборную Сенад ждал больше двух лет.

Другой боснийский полузащитник из Рима, Миралем Пьянич, на том юношеском Евро, где победила сборная Колыванова, забил единственный мяч сборной Люксембурга (сама эта сборная попала туда на правах организатора). Отец Миралема, Фахрудин, увез семью в люксембургскую деревушку Шиффланге за год до начала военных действий в Боснии – затем Пьянич три года занимался футболом в академии «Метца» и мог выбирать, кроме Люксембурга, еще и между Францией и Швейцарией.

Пьянич выбрал Боснию. Боснийского паспорта у него, конечно, не было, но Миралем заявил, что будет добывать его столько, сколько потребуется. Через год 18-летний Пьянич получил паспорт, вместе с ним – согласие ФИФА на смену гражданства – и дебютировал в сборной Боснии.

У любого игрока сборной Боснии есть похожая история, но каждая из них не становится от этого обыденной. Война в Боснии формально стихла почти двадцать лет назад, но жить спокойно, сыто и уютно боснийцы пока и не начинали. Через девять дней после заключения Дейтонских соглашений Босния и Герцеговина как временный член ФИФА сыграла первый товарищеский матч. ФИФА помогла боснийцам материально, но собрать по всему миру разбежавшихся игроков, конечна, не могла. Боснийцы позвали тех, кто уехал не слишком далеко, по пути на игру купили в Загребе синюю форму, проиграли одной из слабейших команд Европы 0:2 и официально начали новую жизнь.

Реклама 18+

Новая жизнь оказалась скандальной и грязной. В сборную Боснии брали кого угодно – Элвер Рахимич рассказывал, что существовал вполне общеизвестный прайс: плати да играй. Во время отбора на Евро-2008 тринадцать футболистов взбунтовались и пригрозили перестать играть за сборную, пока из федерации не выметутся все взяточники.

Сборная преобразилась – в ней в 31 год дебютировал Элвер Рахимич, появились молодые таланты Пьянич, Лулич, Бешич, Хайрович, которые могли влиться и в более благоустроенные сборные, но выбрали историческую родину. Босния дважды прорывалась в стыки, перед ЧМ-2010 и Евро-2012, но проигрывала португальцам, а в 2011 году чуть не оказалась в международной изоляции из-за того, что национальной федерацией по-прежнему управлял не один человек, а три (до 2003 года в стране было по сути и три чемпионата). Компромиссной фигурой стал уроженец Сараева Ивица Осим, ставший главой Футбольного союза Боснии и Герцеговины.

Босния с тренером Сафетом Сушичем грандиозно прошла отбор на чемпионат мира, потеряв всего четыре очка, и после победы в Каунасе над Литвой сто тысяч человек собралось посреди ночи в Сараеве, чтобы поблагодарить Джеко, Пьянича, Салиховича и других футболистов, подаривших народу сказку. Это еще что – вратарь «Сток Сити» Асмир Бегович рассказывал, что на матче с Австрией в Инсбруке его сборную пришло поддержать 15 тысяч боснийцев. В Инсбруке!

Но и эта радость отошла на второй план, когда в мае уровень воды в некоторых районах Боснии достиг девяти метров. Погибло сорок человек, на севере Сараева затопило 20 домов и даже жилище главного тренера сборной Боснии и Герцеговины, того самого Сафета Сушича, оказалось под водой. В итоге Босния не просто играет товарищеские матчи, а занимается сбором средств для пострадавших.

Кажется, что футбольная сборная – единственное, что объединяет сейчас разодранную на три части настрадавшуюся страну. И она же – единственное, что может сделать Боснию счастливой.

Фото: facebook.com/nfsbih; REUTERS/Dado Ruvic