21 мин.

«Спасибо тебе, Рон, за то, что мешаешь готовиться к гонке. На кону всего лишь титул». Глава 9. Самый трудный год

14

Борьба с Аленом Простом на трассе, психологическое противостояние с Роном Деннисом в команде - путь к третьему титулу оказался особенно тернистым и потребовал от ветерана автоспорта напряжения всех сил. 

Итак, в новом сезоне ожидалось серьезное противостояние. У меня была хорошая мотивация и я настроился выиграть первую гонку, а если получится, то и научить юнца жизни. 

лауда прост

Рио, март 1984 г. Прост быстрее меня в квалификации на шесть десятых секунды, а я еще не догадываюсь, что так будет почти в каждой гонке сезона. Не важно. В гонке я отлично стартую, обгоняю его, затем де Анджелиса и Мэнселла и настигаю Уорвика, проводящего первую гонку за «Рено». В конце прямой на скорости в 300 км/ч. я выезжаю из воздушного мешка позади него. Уорвик не уступает позицию, но нос «Макларена» уже и так впереди «Рено». На четвертой передаче мы вместе входим в поворот. Я наезжаю на поребрик и слегка смещаюсь в сторону. Уорвик резко ударяется своим левым передним колесом в мое заднее правое. Для нас обоих гонка могла закончиться, но, слава Богу, все обошлось. Я остался на трассе как и Уорвик, которого я вижу в зеркале заднего вида. Возможно, я повредил подвеску. Два круга осторожно пытаюсь понять так ли это, но, похоже, все в порядке. У Альборетто возникли проблемы, и я возглавил гонку, чего давно со мной не бывало. Все под контролем, в т.ч. и Прост, который тем временем обогнал Уорвика. Я иду первым, он вторым, отставая на десять секунд. Так и должно быть.

Гонка складывалась идеально. Как выяснилось, даже чересчур: после 39 кругов в кокпите загорается красный огонек. Я заезжаю в боксы и вылезаю из болида, сдерживая свой гнев. Победа в этой гонке была крайне важна для меня.

Вместо триумфа я сидел и размышлял над итогами неудачного этапа. Их было три. Во-первых, чудо техники, которым я управлял, сошло с трассы из-за плохой спайки батарейного провода с аккумулятором. Во-вторых, передняя подвеска Уорвика все же была повреждена после нашего столкновения, и он не смог на равных бороться с другими пилотами. В-третьих, Прост только что выиграл свою первую гонку за «Макларен», а я с самого начала оказался в догоняющих.

Гонку в Кьялами я выиграл с отличным минутным отрывом от Проста. В Зольдере мы оба сошли. В Имоле выиграл Прост, а я снова не добрался до финиша. Следующая гонка должна была пройти во Франции, в Дижоне.

Я квалифицировался девятым, поэтому вынужден стартовать энергичнее и агрессивнее, чем планировал ранее. В противном случае группа лидеров оторвалась бы от меня. Я прорываюсь вперед, и вот впереди остаются только Тамбэ на «Рено» и Прост. Я мчусь как сумасшедший, заставляя шины работать на пределе. У меня нет другого выхода. В этой ситуации бессмысленно выжидать или беречь резину. Все, что я вижу – это два болида впереди меня. Едва я догоняю Проста, он сворачивает на пит-лейн – ослабло крепление колеса. «Жаль, что так вышло» - думаю я. Сегодня у него не было бы шансов против меня. Я пристраиваюсь за Тамбэ и начинаю изо всех сил прессинговать его. Может, он почувствует это, занервничает. Мы обгоняем Лаффита на круг в правом повороте перед финишной прямой. Лаффит уступает дорогу Тамбэ, но тут же возвращается на прежнюю траекторию. Очевидно, он не догадывается, что наша троица сейчас похожа на сэндвич, несущийся со скоростью 200 км/ч. Чтобы не столкнуться с ним, мне приходится уйти вправо и я заезжаю на поребрик. Машина подпрыгивает, но я быстро возвращаю контроль над ней.

Когда в такие моменты ты движешься на относительно невысокой скорости, становится действительно страшно: сердце бешено колотится, и ты испытываешь то же самое, что и любой обычный человек в подобной ситуации. Но когда ты полностью сконцентрирован и ставишь на карту все, опасность не ощущается, испугаться просто невозможно. Два-три быстрых движения руля, все случается так быстро, что даже не запоминается и тут же вылетает из головы. Это происходит на рефлекторном уровне. Внимание сосредоточено на машине впереди тебя.

А впереди меня Тамбэ. Четыре или пять кругов подряд я пытаюсь обогнать его на прямой. Я даже пробую пройти его недалеко от пит-уолл. От отбойника меня отделили считанные сантиметры, а колесами я практически заехал на гравий. Я готов рискнуть всем. Мое привычное спокойствие покинуло меня.

Ничего не получается до тех пор, пока он наконец не совершает ошибку. Несомненно, по причине постоянного давления с моей стороны. Один из поворотов он проходит по слишком широкой траектории, я проскальзываю по внутреннему радиусу и ускоряюсь быстрее него.

Шины все больше деградируют. Когда же будет середина гонки? Пора бы. Обратный отсчет велся, когда до финиша оставалось пять кругов; до этого момента мне сообщали только о занимаемой позиции и середине дистанции. Не пропустил ли я этот сигнал в пылу борьбы с Тамбэ? Когда это происходит в середине гонки, нельзя полагаться на собственное чувство времени. Понятия не имеешь, сколько кругов ты проехал, пока тебе не сообщат об этом. Мы условились, что в таком случае в середине гонки меня вызовут в боксы для смены шин. Но команда так не сделала, потому что Рон Деннис посчитал, что в этом, пожалуй, нет необходимости. Он не понимал, что атакуя так яростно, я подвергал шины огромным нагрузкам.

Только увидев табло с надписью «20 кругов до финиша», я осознал, в какой сложной ситуации оказался. О том, что я проехал половину гонки, меня должны были оповестить пятнадцать кругов назад. Состояние шин катастрофическое, а я в ярости от бездействия команды. Я прикладываю руку к шлему – так гонщик сигнализирует о намерении на следующем круге заехать в боксы для смены шин.

Я в боксах. Снова второй, в двадцати секундах позади Тамбэ, который, конечно же, «переобулся» в нужный момент. Я вновь лечу как ненормальный, вновь настигаю его и обгоняю за два круга до финиша. Внезапно у него отказывают тормоза, и я спокойно финиширую первым.

Я был очень зол на Денниса, т.к. он нарушил наше соглашение. Меня всегда злит, когда для победы приходится прикладывать больше усилий, чем это необходимо. Просто глупо так неоправданно рисковать. Ну, ладно, неважно. Это был Гран-при Франции, где 70000 зрителей лицезрели, как Ники победил, а пилот «Рено» стал вторым.

Следующим этапом был Гран-при Монако. Не люблю Монако. Меня раздражает не сам город, а сопутствующая гонке бутафория. Гонка должна быть гонкой, а не превращаться в какой-то цирк. Контраст между спортсменом, выполняющим свою работу, и наблюдающей за ним публикой, противоестественен. Для меня в этом нет никакого смысла. Не понимаю, как кто-то может наслаждаться гонкой, стоя на балконе «Отель де Пари» с бокалом шампанского в руке, в то время как я с ревом проношусь в нескольких метрах от него. Я, как гоночный пурист, не могу в полной мере наслаждаться Гран-при Монако.

Гонка в Монако была шестой в сезоне, и в шестой раз Прост был быстрее меня в квалификации. Я уступаю ему в этом компоненте, это уже всем понятно. Казалось, что в решающий момент я не мог ускориться так, как это делал Прост. В такие моменты нужно летать, ментально «отрываться от земли», а иногда даже физически. В тебе должно быть что-то вроде смеси страсти и безумия. Прост, будучи на 6 лет моложе меня, был в большей степени, чем я, способен войти в это состояние. Цифры говорят сами за себя: в 1984 г. Прост в среднем был на 1,2 секунды быстрее меня в квалификации. Это равносильно расстоянию в 4-5 мест на стартовой решетке.

Тогда я не мог признать, что данный факт заботил и раздражал меня. Если бы я позволил себе такие мысли, Прост, возможно, стал бы еще на две десятых секунды быстрее. Я проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что слабые выступления в квалификации – это непозволительный для гонщика изъян. Не было причин, по которым я не мог ехать столь же быстро, как Прост. Должен был быть способ нагнать его.

Но это оказалось невозможным. За исключением одного этапа, в Далласе, я так и не достиг упомянутого состояния. В конце концов, я даже не пытался. В самой гонке наши силы были равны, у Проста не было надо мной преимущества. Вот только всякий раз мне приходилось расплачиваться за неудачные выступления в квалификации. Чтобы ликвидировать отрыв на старте, мне приходилось идти на дополнительный риск и пилотировать в более агрессивной манере.

Вернемся в Монако, где проходил шестой этап сезона. Прост возглавлял чемпионат, я отставал на шесть очков. У него поул-позиция, я на восьмом месте, а это, учитывая что гонка проходит в Монако, действительно осложняет положение. Во время прогревочного круга шел дождь, и я был на секунду быстрее любого другого гонщика в пелотоне. Никогда не забуду выражения ужаса на лице Рона Денниса. Тогда-то мне и стало ясно, что он симпатизировал Просту, а я начал ощущать по отношению к себе некую враждебность, хотя и не мог в тот момент объяснить, чем она была вызвана.

прост деннис лауда

Идет дождь, а мне нужно обогнать двух пилотов «Феррари» - вот она плата за восьмое место на старте. С Альборетто я справился довольно легко: разогнавшись на выходе из поворота «Сен-Дево», первого после стартовой прямой, я жду подходящего момента для обгона. Я подбираюсь к нему, рано газую, чтобы увеличить давление в турбине, при этом стараясь не допустить пробуксовки на влажном покрытии. Поравнявшись, мы выходим из правого поворота. Ему не удается избежать проскальзывания, а я переключаюсь на третью передачу и вырываюсь на полкорпуса вперед. Он ничего не может поделать с этим и уступает позицию.

Теперь я маячу в зеркалах Арну. Несколько кругов наблюдаю за его действиями. Ошибку он допускает перед поворотом «Лёвс», когда тормозит на пару метров раньше, чем требовалось. Я вишу у него на хвосте в  повороте «Мирабо» и смещаюсь левее перед следующим. Он на корпус впереди меня, но я торможу позже него. Арну бросает взгляд влево, в самый последний момент замечает меня и перемещается вправо. Самая сложная часть маневра позади, но мне все еще нужно сбросить скорость, хотя происходящее вокруг и напоминает замедленную съемку. Я переключаюсь на первую передачу, что редко происходит в современных гонках. Из-за позднего торможения машину начинает заносить. Мне не удается выйти на нужную траекторию и я скольжу к отбойнику. В нескольких метрах от него колеса вновь ловят сцепление с трассой, болид поворачивает влево, и Арну остается позади.

После такого маневра, потеря завоеванных позиций и очков была бы сродни преступлению. Прост лидирует, я на втором месте. Я вынужден пропустить вперед Сенну, но без проблем удерживаю за собой третью позицию. Затем, в апексе «Казино», я слишком рано газую и скольжу прямо к отбойнику. Мотор глохнет, гонка окончена. Моя собственная ошибка, которая могла перечеркнуть надежды на чемпионство.

Примечание. Из-за сильного дождя старт гонки был задержан. Впоследствии гонка была остановлена на 31 круге из запланированных 77. Решение об остановке было принято директором гонки, бывшим гонщиком Формулы-1 Жаки Иксом, выступавшим тогда в чемпионате спортпрототипов за заводскую команду "Порше". Это решение в результате оказалось в пользу Алена Проста, болид которого был оснащен двигателем производства той же самой компании "Порше". На момент остановки Сенна стремительно догонял лидировавшего Проста, а его самого ещё более стремительно догонял Штефан Беллоф, финишировавший в результате третьим. Последние три круга Прост активно размахивал руками, призывая дирекцию гонки остановить соревнования. Так как было пройдено менее 75% дистанции, гонщики получили половину возможных очков. Победивший в гонке Прост набрал 4,5 очка. 

Я побеждаю в Великобритании и возвращаюсь в борьбу за титул, вплотную подбираясь к Просту (35,5-33). У нас с ним нормальные рабочие отношения. Можно даже сказать, хорошие, учитывая все обстоятельства. Идет упорная борьба: кто-то из нас должен был принести победу «Макларену», «Порше» и TAG. Мы обладаем лучшим болидом. Более надежным, чем «Брэбэм-БМВ», и значительно превосходящим машины «Феррари» и «Лотуса». Болид «Уильямс-Хонды» неплох, но пока не представляет угрозы.

Мои отношения с Роном Деннисом все более ухудшались. Почему-то он пытался объединить всю команду вокруг Проста. Конечно, наши машины ничем не отличались, и механики одинаково тщательно подготавливали их к гонкам. Я имею в виду не какую-то разницу в техническом оснащении, а ощущаемую мною неприятную атмосферу в команде. Многие удивятся, услышав, что никто иной, как Лауда, по прозвищу «Компьютер», внезапно жалуется на недостаток теплого отношения к себе. Но я считаю, что нуждаюсь в тепле и внимании, как и любой другой человек. Мне некомфортно в неприветливой обстановке. Я не замыкаюсь от этого в себе. Напротив, стараюсь понять, почему так происходит, и как можно исправить ситуацию.

Безусловно, Рон Деннис – профессионал до мозга костей. Он умеет находить деньги для команды, а спонсоры могут быть уверены в том, что получат значительную прибыль. Под его руководством команда работает как слаженный механизм, во всем чувствуется рука перфекциониста. Но у него есть и недостатки. Рон, как мне кажется, имеет свойство запоминать все неприятные для себя события, произошедшие в прошлом, и злиться при их упоминании. Например, его задевает, когда кто-то напоминает ему, что он начинал свою карьеру скромным механиком в «Купере» и «Брэбэме». Он остро реагирует на подобные вещи, хотя шефу команды не пристало так себя вести.  Рон может быть до невыносимости высокомерным.

Когда твои пилоты уверенно лидируют в чемпионате, почему бы не развлечь себя психологическими играми? Таким образом Рон хотел отомстить за потрясающий контракт, который мне удалось выбить на сезоны 1983 и 1984 гг. Очевидно, он так и не простил мне этого, а теперь намеревался расквитаться, позиционируя «дешевого» пилота первым номером команды и отодвигая меня на задний план. К слову, сам Прост никак не обострял ситуацию: он занимался своим делом, сражался по правилам, оставаясь честным и приятным.

Ледяное молчание между мной и Деннисом все больше нервировало, и я хотел разрядить атмосферу. Я пригласил Рона и его подругу Лизу на Ибицу, где мы могли бы спокойно все обсудить. Был прекрасный день, на моем катере мы отправились на морскую прогулку. Балеарские острова прекрасны. Выключил мотор, с трудом опустил якорь. Моряк из меня плохой.

- Ну что, Рон, как нам вернуть отношения на прежний курс? В чем причины разлада между нами?

Он сказал, что одновременно и любил, и ненавидел меня. Он чувствовал, что оказался в невыгодном положении, т.к. я фактически шантажировал его при подписании контракта. Тогда он не мог обойтись без меня, и поэтому вынужден был улыбнуться и стерпеть это. Далее, он упрекнул меня за мою холодность и эгоистичное отношение. В какой-то момент он сказал забавную вещь:

- Если платишь кому-то такие огромные деньги, ты непременно можешь ожидать в ответ хотя бы толику дружеского отношения к себе.

Это замечание мне не понравилось. Какая связь между гонораром и дружбой? Я бы никогда не стал дружить с таким человеком, как Рон, независимо от того, сколько он платит мне. Вообще, у меня только двое или трое действительно близких друзей. Насчет эгоцентризма он прав: я все стараюсь подогнать под себя. Но в случае с «Маклареном» я сделал все, что мог, чтобы помочь команде. Так что, можно сказать, он только выиграл от моего эгоцентризма. Более того, судя по моим выступлениями, я полностью оправдал возлагавшиеся на меня надежды.

Беседа прошла довольно хорошо, и к ее концу я чувствовал, что мы заложили новую основу для корректных и взаимовыгодных отношений. Мы причалили к небольшому острову и отправились в ресторан. По дороге Деннис сказал:

- В ресторане я снова твой шеф.

Новый друг Рон снова стал боссом команды, мистером Деннисом, и в этой должности собирался предложить мне контракт. Предложенная сумма была вдвое меньше той, которую я получал. Я спросил, не перегрелся ли он под солнцем Ибицы.

- Я скорее буду бездельничать, чем соглашусь на такие условия.

Разговор застопорился: каждый стоял на своем. Я прекрасно знал, что мне платили огромную зарплату, по меньшей мере в два раза большую, чем кому бы то ни было. Но урезать ее наполовину было возмутительным решением, почти оскорбительным.

Он сказал, что в таком случае позвонит в следующий понедельник Сенне и предложит ему двух- или трехлетний контракт.

- Как угодно, - сказал я. – Удачи тебе. Было приятно провести с тобой день на моем катере, даже если это и было тратой времени.

Примечание. Воспоминания самого Рона Денниса о переговорах с Лаудой выглядят несколько иначе.

"Ники с женой и я с Лизой устроили себе маленький праздник на яхте недалеко от Ибицы. Не помню, по какой причине, но внезапно мы начали делиться друг с другом очень личными воспоминаниями о своей жизни, о потерях, разочарованиях, радостях... Глаза на мокром месте были у нас обоих, и в этом не было ничего особенного - мы ведь были друзьями. Внезапно я заметил, что он ненавязчиво, но настойчиво поворачивает наш диалог совсем в другую сторону! Я очнулся, как гонщик, увидевший красные флаги. Я увидел, куда он клонит, и опередил его, закончив его монолог словами: "...вот почему я хочу, чтобы ты заплатил мне эти деньги". Он сознательно спровоцировал меня на интимные воспоминания, чтобы, воспользовавшись минутной слабостью, выторговать себе побольше! Я был потрясен. Моя реакция была довольно жесткой. С тех пор я привык распознавать тех, кто пытается мной манипулировать, и опережаю их на шаг. Но в этом нет никакого удовольствия" (источник).

Тогда я впервые задумался о подписании контракта на новый сезон с другой командой. Изначально я рассматривал «Феррари», но они уже не могли удовлетворить мой финансовый аппетит. Да и к тому же места в обоих болидах уже были заняты. «Рено» также выглядел привлекательным вариантом. Мне казалось, что благодаря тем огромным суммам, которые вкладывались в команду, можно было достичь хорошего результата.

В июле я впервые встретился с шефом «Рено» Жераром Ляруссом и сообщил о желании выступать за команду. По его мнению, перестановок в составе в ближайшее время не предвиделось. Нужно было подождать. Позже он позвонил и сказал, что моя кандидатура находится на рассмотрении. Мы обсудили общие условия и договорились встретиться в Париже. Меня несколько насторожило то, что Лярусс потратил около 10 минут, чтобы выяснить, нужно ли прислать за мной вертолет в Ле Бурже. Если на решение такого простого вопроса ему потребовалось столько времени, то что же будет, когда речь зайдет непосредственно о контракте?

жерар лярусс

Жерар Лярусс

Конечно, встреча должна была пройти в обстановке строжайшей секретности. Я боялся, что Деннис, узнав об этом, сильно осложнил бы мне дальнейшее пребывание в команде, из-за чего я мог проиграть титул.

- Ладно, - сказал Лярусс, - сохраним это в тайне. Никто не узнает.

Я вылетел в Париж. На протяжении нескольких часов мы вели переговоры. Наконец, он принял мои финансовые условия, которые, надо сказать, были совсем не скромными, и дал ознакомиться с контрактом. Это была китайская грамота, в которой я ничего не понимал. Не мог он просто взять блокнотный лист и прописать основные положения: сумма, продолжительность, статус первого пилота, преимущества во время тестов, личный автомобиль «Рено» и т.д.? Этого было бы достаточно.

Когда с бумажной волокитой было покончено, Лярусс сказал, что нам следует ненадолго зайти к президенту. Я подумал, что это один из стандартных визитов вежливости, когда стороны обмениваются рукопожатиями или еще как-то выражают почтение. Мы поднялись к  месье Анону, который мне сразу не понравился. В нем было что-то холодное и расчетливое. Кроме того, он не производил впечатление человека, интересующегося автоспортом. Во всяком случае, он не мог сказать о нем ничего хорошего. Мне и Ляруссу он заявил, что, к сожалению, контракт не может быть заключен сегодня. Произошло нечто непредвиденное, нужно подождать еще четырнадцать дней.

Лярусс сам был удивлен, и я понял, что он не обладает таким уж значительным влиянием в компании. Он приятный, порядочный человек, но, возможно, несколько слабоват для должности шефа команды в такой фирме. Несмотря на слова президента, Лярусс предложил мне подписать контракт; «Рено» сделал бы это позже. Естественно, я не был согласен на такую глупость. Какой смысл в одностороннем соглашении? Мы условились, что Лярусс свяжется со мной, когда обе стороны будут готовы к подписанию контракта.

Я улетел в Париж утром, а после обеда уже возвращался обратно. За все это время я общался только со своим вторым пилотом и диспетчерами. Не прошло и часа с момента моего возвращения домой, как мне позвонил Рон Деннис:

- Где ты сегодня был?

- В Париже, - ответил я, застигнутый врасплох.

- Хорошо, что не отрицаешь этого.

Он начал перечислять детали контракта, обсуждавшиеся в офисе «Рено». Я был просто поражен. Совершенно точно, что утечку, намеренно или нет, допустил кто-то из компании. Тем не менее я мог сказать, что ничего не подписывал, и это было абсолютной правдой. Деннис несколько успокоился.

Лярусс позвонил в августе. Все в порядке, контракт одобрен, руководство сказало «да», можно подписывать. Я был возмущен произошедшей ранее утечкой, поэтому ответил следующее: да, я согласен подписать контракт, но сделаю это только после окончания борьбы за титул. Я боялся реакции Денниса. Если бы он был уверен в том, что я покину команду по окончании сезона, то сделал бы все для победы Проста.

Лярусс понял меня. Устного согласия для него было достаточно. Фактически, сделка была заключена, и новый сезон я начал бы в составе «Рено».

На этот раз утечки как таковой не произошло, хотя французские газеты пестрели слухами о моем переходе. Деннис не оставлял попыток подписать меня за полцены. С присущим ему тактом он заявил мне за два часа до старта Гран-при Австрии, что заключит контракт с Кеке Росбергом, если я не соглашусь на его условия.

- Делай, что хочешь. Подписывай Кеке. И кстати, спасибо тебе огромное за то, что мешаешь готовиться к чрезвычайно важной гонке. На кону всего лишь чемпионский титул.

Остеррайхринг: за пятнадцать кругов до финиша обгоняю Пике и выхожу на первое место. Прост наехал на масляное пятно и вылетел с трассы. Интрига в чемпионате закрутилась с новой силой. Пике не представляет серьезной опасности. Я видел, в каком состоянии были его задние шины, и не ждал атак с его стороны. Нужно просто доехать до финиша – и дело с концом. На выходе из поворота «Бош» я включаю четвертую передачу. Внезапно раздается громкий хлопок и болид теряет всю мощь. Двигатель все еще работает, но крутящий момент на колеса не передается. «Сломан дифференциал» - подумал я и поднял руку вверх, чтобы предупредить остальных – продолжаю движение по обочине. Смещаюсь влево, ищу удобное место для остановки на газоне. Вдруг понимаю, что отсюда придется долго идти до боксов. Почему бы не проехать дальше? Вожусь с коробкой передач, включаю третью. Она все еще работает. Что ж, по крайней мере можно доехать до боксов.

В такой ситуации трудно мыслить логически. Так привыкаешь  к высокоскоростной езде, что заточенные под нее инстинкты уже не работают в импровизации на низких скоростях. Я не пытался осознанно проверить, на что еще осталась способна машина. Просто надавил на «газ», переключился на четвертую передачу, и, когда реакции не последовало, на пятую. Пятая тоже работала. «Продолжай гонку, - думал я, - может, получится занять пятое или шестое место и заработать хотя бы одно очко». Вновь еду на третьей передаче. Двигатель уже буквально визжит, и тогда я быстро переключаюсь на пятую. Каждый круг я буду терять около пяти секунд. Пике в семнадцати секундах позади, значит, через три или четыре круга он догонит меня. Проезжая мимо пит-уолл, бросаю взгляд на табло: опережаю Пике на семнадцать секунд. Тут меня осеняет. Ну конечно! Пике знает мою тактику, он знает, что на финише я всегда сбрасываю скорость и мне абсолютно наплевать на то, с каким отрывом я завершу гонку. Наверное, он думает, что я специально замедлился, из тактических соображений, и нет смысла атаковать меня, иначе я тут же увеличу скорость. К тому же его задние шины не в столь хорошем состоянии, чтобы  он решился на активные действия.

Очень трудно выбрать момент для переключения с третьей на пятую передачу. Я невероятно напряжен. Когда же Пике поймет, что я не играю в кошки-мышки, что меня можно с легкостью обойти? А что если и пятая передача выйдет из строя, если сотрутся кольца синхронизаторов? Или детали поврежденной четвертой передачи разлетятся по коробке и превратят весь механизм в винегрет? Я молюсь о том, чтобы добраться до финиша. А тем временем Нельсон держится позади и думает, что хладнокровный Ники контролирует ситуацию.

Ни в одной другой гонке моя голова не была переполнена таким количеством хаотичных мыслей. После финиша она буквально раскалывалась.

Я побеждаю. Борьба за титул обостряется. Мы с Простом идем ноздря в ноздрю. По дороге к подиуму Пике спрашивает, как прошла гонка.

- Ну, у меня сломалась четвертая передача.

По его лицу видно, как он расстроен. Он мог с легкостью одержать победу. Из всех этапов, решивших судьбу титула в 1984 г., Гран-при Австрии был самым невероятным. Почему-то, по счастливой случайности, это произошло именно в Австрии.

В начале сентября я получил сообщение от Лярусса, который просил немедленно позвонить ему. В это время он находился в своем загородном доме в Бретани.

- Извини, - сказал он, - я не могу выполнить свои обязательства. Французские профсоюзы возмутила стоимость контракта. У «Рено» помимо этого множество других проблем. Профсоюзы не поймут, зачем президенту платить Лауде столько денег в то время, как столько рабочих увольняют из компании.

- Ты с ума сошел? Что ты такое несешь?

- Извини, мне правда очень жаль, но я здесь бессилен.

Для Лярусса вопрос был закрыт. Я же остался без контракта, во власти  Рона Денниса. Оставалось провести две решающих этапа – на Нюрбургринге и в Эшториле.

Я был ужасно напряжен. Нужно было успокоиться и урегулировать наконец детали нового контракта. Деннис был непреклонен и намеревался показать мне, кто в команде босс: половина твоей нынешней зарплаты и ни долларом больше.

Не оставалось ничего другого, кроме как лететь в Лозанну, в офис «Мальборо», и узнать, заинтересованы ли они еще в моих услугах. Если да, то им следовало что-то предпринять. И они это сделали. За несколько дней до Гран-при Европы Деннис вручил мне контракт, который я готов был рассматривать. Конечно, я не был в восторге, ведь моя зарплата уменьшалась на треть. Но в итоге я согласился подписать его. В конце концов, последние два года мне платили бешеные деньги. Все же было в этом что-то нелепое: я, претендент на титул, должен был согласиться на снижение зарплаты, самое значительное за всю мою карьеру.

Прост безупречно провел гонку на Нюрбургринге и одержал великолепную победу. Я финишировал лишь четвертым. Маневр Мауро Бальди стоил мне одной или даже двух позиций. Судьба титула должна была решиться через две недели на неизвестной трассе недалеко от Лиссабона – в Эшториле.

logoАлен Прост
logoМакларен
logoРон Деннис
logoНики Лауда
logoФормула-1