17 мин.

Лаурис Дарзиньш: «Уэбер всегда был огромной машиной»

606

О травмах, семье и родителях

- Получается, что плечи – это ваша ахиллесова пята. Вы травмировали их, играя в Канаде и за молодежную сборную Латвии. Теперь вот «Ак Барс».

– Наверное. Если второй раз уже, то выходит, что так. От травм никто не застрахован, что тут сказать….

- Видел момент с вашей травмой на видеоповторе, но не расскажете, как все произошло? Рясенский вас, по-моему, толкнул.

– У «Ак Барса» было большинство, я с шайбой входил зону, там был оперативный простор. Я думал бросить по воротам и там уже побороться за отскок. Передо мной был защитник и еще один стоял неподалеку, но я не думал, что они будут так активно бороться. Все-таки у «Ак Барса» было численное преимущество. Я, может быть, чуть-чуть не ожидал, что второй игрок полетит на меня, я с шайбой был, хотелось бросить…. Если бы оставил шайбу, сгруппировался, то, может, ничего бы и не было, а так я руку выпрямил и не был готов к стыку. Соперник попал в какую-то точку, и от этого удара – все было по правилам, замечу – получилась травма.

- Хоккей – весьма травматичный вид спорта. Вам после матча с ЦСКА супруга не говорила, что надо бросать игру и заняться чем-нибудь более безопасным?

– Жена нормально относится, а вот мама никогда не ходила на мои матчи, папа меня возил на тренировки. Она говорит, что не может смотреть за мной, хотя ей нравится то, чем я занимаюсь. Если мама знает, что мы выиграли, что все хорошо, то может повтор посмотреть по телевизору. Тогда ей нравится, а так ходить она не любит.

- Кто-то говорил, что жена хоккеиста как жена декабриста. Мужа почти все время нет дома, нужно все делать самой. Ваша супруга не жалуется?

– Она молодец, она успевает на все 10 баллов. Это психологически очень трудно, когда твой супруг постоянно не дома. Но это моя работа. Ей надо от многого отказываться, от своей карьеры, от других вещей. Я стараюсь подбадривать, но ее не нужно подбадривать. Она всегда в хорошем настроении. Сын с нами, которому можно уделять все 24 часа в сутки, так что скучно не бывает. Это жена хоккеиста. Это тоже профессия.

- Это правда, что домашние проблемы накладывают отпечаток на игру хоккеиста? Вот Антти Миеттинен недавно уехал домой по семейным обстоятельствам.

– Кому-то больше, кому-то меньше, но на каждого влияет. Меня жена подбадривает, все хорошо дома, это сказывается на площадке. Я помню, что в Риге тренеры очень внимательно смотрели за этим. Если кто-то не забивал довольно долго, они сразу спрашивали: «Дома все в порядке? Не ругаешься с женой?». Не просто так говорят, от этого многое зависит. Подготовка к игре начинается с дома.

О встрече с Веханеном, знакомстве с Ши Уэбером и голе в овертайме

- Уже в 16 лет вы уехали из Латвии играть в финский «Лукко». Зачем?

– Это сложно представить российскому игроку, так как у вас в стране очень много команд и развиваться, как хоккеисту, проще. В Латвии раньше, как исполняется 15-16 лет, уже не с кем играть. Это сейчас есть МХЛ, а тогда у нас были одна-две сильные команды и все. А в таком возрасте нужно играть, как можно больше, встречаться с серьезными соперниками, что в Латвии сделать это было сложно. Нужно было уезжать в другой чемпионат, чтобы не стоять на месте.

- В «Лукко» уже тогда играл нынешний вратарь «Ак Барса» Петри Веханен. Не удавалось забивать ему на тренировках?

– Я хорошо его помню, а он меня совсем нет (смеется). Мне тогда лет 15-16 было. Я играл за юниорскую команду «Лукко», и мы с ребятами ходили на каждую домашнюю игру основного состава. Я ему недавно рассказывал, что сидел и с трибуны смотрел за его игрой, а Петри удивлялся. Не может быть, говорит. Хоккейный мир такой маленький! Если бы мне, маленькому, в детстве сказали, что я буду играть вместе с Озолиньшем, за которым я следил с детства, не поверил бы. Но спортивный мир не такой огромный, так что помню, помню Веханена.

- Финские тренеры известны своей жесткостью. Вам не доводилось работать с такими, как Сумманен или Йорктика?

– Скажу, что все тренера требовательные, но самые строгие были в канадской юниорке. Нас там воспитывали, как в армии. Правила были не только на льду, но и в обществе. Мы должны были быть аккуратно пострижены, костюм нужно было носить, правда, без галстука. Очень внимательно следили за нами. В Финляндии я с такими тренерами не сталкивался, но вот сейчас ребята из Риги рассказывают про Раутакаллио и говорят, что он очень требовательный. Но у финнов своя система, и если они выиграли чемпионат мира, значит, в хоккее там разбираются. Само собой, финские специалисты пытаются привнести в КХЛ что-то свое, что они хорошо знают.

- Как на вас вышел клуб WHL «Келоуна Рокетс»? Вы уже были задрафтованы «Нэшвиллом» к тому моменту?

– Уже был. Это был следующий шаг в моем развитии. В Финляндии были готовы подписать со мной взрослый контракт после нескольких лет игры в юниорке, но в SM-лиге есть лимит на легионеров, и я считался бы иностранцем. Сами понимаете, молодой латыш… Лимит. «Нэшвилл» подыскал мне вариант с Америкой, и я решил, почему бы не попробовать.

- И не пожалели.

– Нет, нисколько. Мы в первый же сезон выиграли чемпионат, съездили на Мемориальный кубок, пусть и проиграли там в трех матчах. Тот сезон, вообще, классный был. В НХЛ тогда был локаут, и вся Канада следила за юниорской лигой, так как другого хоккея не было. Очень было здорово. Я играл против Кросби… В тот год еще юниорская сборная Латвии вышла в группу А чемпионата мира, так что сезон-2004/05 принес мне несколько командных побед. С тех пор, правда, я ничего большого не выигрывал, но, надеюсь, придя в «Ак Барс», это исправлю.

- Болельщики «Келоуны» до сих пор помнят вас по голу, забитому в матче плей-офф то ли в третьем, то ли в пятом овертайме. Расскажите, что там было.

– Пятого не было, был третий. Но это очень много. Помню, ребятам пиццу заказали после первого овертайма, чтобы после игры подкрепиться, но мы уже в перерыве ее съели. Нужны были калории. А гол… Объяснить эти эмоции очень сложно. Эти 10-20 секунд запоминаются, это такой экстаз, что найти слова очень сложно. Голы в овертайме это нечто особенное. Ради таких чувств и стоит играть в хоккей. Это, как наркотик. В хорошем смысле, конечно.

- В Канаде вы играли вместе с Ши Уэбером и молодыми Люком Шенном и Тайлером Майерсом. Хорошо их помните?

– Там еще Блэйк Комо был, Алекс Эдлер, с которым я в одной паре в большинстве играл. Там было много ребят, которые построили хорошие карьеры в Америке. Даже было такое время, что задумывался, глядя на них. Вот, вместе с ними был, вроде хорошо играл, а они сейчас в НХЛ, а где я? Но последние сезоны я провел хорошо, попал в «Ак Барс» и сейчас не могу жаловаться на свою судьбу. Помню, когда я уже заканчивал в юниорке, мне лет 20 было, тренеры начали подключать к основе совсем мелких Шенна и Майерса. А Уэбер… Он всегда был огромной машиной. Когда я играл в Канаде, там еще были старые правила, то есть можно было и клюшкой задерживать, и руками отталкивать. Ши хватал соперников на руки и с пятака выбрасывал в угол.

- На Олимпиаде в Ванкувере Уэбер бросил так сильно, что порвал сетку ворот сборной Германии. Вам довелось ощутить на себе силу его щелчка?

– Да, бросок у него хороший. В «Келоуне» мы учились ложиться под шайбу на тренировке, но бросали резиновыми мячиками, чтобы не было травм. Слава богу, что Уэберу тогда давали мячик, а не шайбу (смеется).

О Чехии, Финляндии и Владимире Копате

- После ухода из «Келоуны» вы за два года сменили четыре клуба, поиграв в Финляндии, Чехии и Белоруссии. Как так получилось?

– Я очень хотел остаться в системе «Нэшвилла» после юниорки, был готов на двусторонний, трехсторонний контракт, но лишь бы мне дали шанс побороться за место в основе. Но в клубе предложили мне вариант с чемпионатом Финляндии, сказали, что через год могут вызвать обратно, если все будет нормально. Я бы предпочел Европе вариант с АХЛ, но, может быть, в «Предаторс» уже тогда решили, что со мной все ясно. В Америке так прямо об этом никто не говорит. В Финляндии поначалу все было нормально. Тяжело, конечно, вливаться во взрослый хоккей после нескольких сезонов в юниорской лиге, но мне не повезло с тем, что у «Ильвеса» в том году был юбилей, и от них требовали побед. Они вроде бы набрали хороший состав, но все проигрывали и проигрывали. Тренер говорил мне, что я ему нравился, но когда надо что-то менять, сразу смотрят на иностранцев. Я молодой парень, а там не занимаются выращиванием игроков, тем более легионеров. Им нужен был результат, а мне после юниорки нужна была адаптация. В общем, контракт со мной расторгли.

После этого была Чехия. Так как похвастаться хорошим резюме я не мог, вариантов было немного. Перешел во «Всетин», который тогда шел на последнем месте в чемпионате, без шансов на выход в плей-офф. В принципе, это где-то даже помогло мне, так как тренер давал много игрового времени, выпускал в большинстве. Мы почти все матчи проиграли, много пропускали, но опыт я получил неплохой. Тогда летом стало ясно, что с «Нэшвиллом» не срастается. Там посмотрели, наверное, на мои результаты и подумали. Так, в Финляндии не заиграл, в Чехии его команда стала худшей. Мне ничего не сказали, но, видимо, приняли решение не предлагать контракт. Затем на меня вышел «Тршинец», но уже на второй тренировке я травмировал колено. Там подумали, что я уже приехал в команду с растяжением, хотя это было не так. Пропустил довольно много времени, после чего по обоюдному согласию пришлось расстаться с клубом.

- А в белорусский «Гомель» то вас как занесло?

– Две недели я был безработным. Вообще негде было играть. Все смотрели на мои предыдущие показатели, а у меня тут травма, там не играл. В Европе никто не знал, как я могу играть. Хорошо, что позвонил Олег Знарок, который работал со мной в юниорской сборной Латвии и знал, что я умею. Он обратился к знакомому тренеру в «Гомель», и так я там оказался. У них тоже был тяжелый сезон, что-то нужно было менять, и мне дали шанс. За то, что я поехал в Гомель, должен сказать «спасибо» Знарку. Мне очень хотелось играть, и в Белоруссии сразу все пошло. Очень там нравилось, шла игра и все тут. В «Гомеле» же я познакомился с агентом Сергея Наумова, который потом нашел мне хорошие варианты. Были предложения из Швеции, и если бы рижское «Динамо» тогда не создали, я бы уехал туда.

- В «Гомеле» вы играли с легендарным Владимиром Копатем, который забил решающий гол в ворота сборной Швеции на Олимпиаде-2002. Журналисты, наверное, его так достали, что он и не рад, что тогда попал в ворота.

– Все его об этом спрашивают! Ему надоело уже отвечать на этот вопрос (улыбается). Помню, он пришел в команду чуть позже меня, и ребята в «Гомеле» тоже его спрашивали: «Ну, как ты забил? Как?». «Выходил из зоны, наелся уже. Лишь бы до красной дойти и вбросить в чужую зону. Бросил по воротам, поехал меняться, а его начали обнимать», – рассказывал Копать. Это лишь доказывает, что любой бросок опасен.

О воссоздании рижского «Динамо», Балдерисе, Ирбе и Озолиньше

- С момента воссоздания рижского «Динамо» прошло более трех лет. Объясните нам, российским болельщикам, значимость появления команды из Латвии в КХЛ.

– Это огромное событие для всей страны, а не только для хоккеистов. В Латвии очень любят эту игру, но раньше трибуны заполнялись только на товарищеских матчах с участием сборной перед чемпионатами мира. Это были единственные игры высокого уровня, которые тогда проходили в стране, а сейчас качественный хоккей там круглый год. Сейчас есть и команда КХЛ, и команда МХЛ, то есть, выстроена пирамида, позволяющая молодежи пробиваться. Им не нужно, как мне, в 15 лет искать, куда ехать.

- Домашние матчи рижского «Динамо» можно смотреть без комментаторов. Болельщики ведут себя настолько шумно, что слушать их хочется без остановки. Согласитесь с тем, что фанатов активнее в КХЛ нет?

– Пожалуй, да. Вам нужно побывать в Риге, чтобы убедиться в этом воочию, понаблюдать за этой атмосферой. Они здорово помогли «Динамо» в первых сезонах. Это действительно был наш шестой полевой игрок. Когда в овертайме сил не было, их поддержка тащила нас вперед, хотелось их порадовать. Еще в 1997-м, когда Латвия попала в группу А чемпионата мира, все говорили, что болельщики у нас классные. И когда создали «Динамо», сразу было ясно, что фанаты у рижан будут. Мы знали, какие они хорошие, и классно, что они до сих пор с командой.

- Артур Ирбе как-то сказал, что клубу нужно отказаться от названия «Динамо», так как оно напоминает ему и многим другим о советских временах, КГБ и НКВД. Что вы думаете на этот счет?

– Он имеет право на свое мнение. Артур уже закончил карьеру, у него есть время высказывать свою позицию, а у хоккеистов голова была занята работой, подготовкой к матчам, когда «Динамо» воссоздавалось. Наше дело – играть, а не думать о таких вещах. Мне кажется, руководство в Риге поступило правильно. У людей есть ассоциации с брендом «Динамо», и этим именем можно было привлечь зрителей. И в России знали о «Динамо», у клуба есть традиции. По-моему, это было правильно. Спорт – это спорт, а политика – это политика.

- Сергей Гимаев в одном из репортажей сказал, что, по его мнению, Дарзиньщ – это следующий Озолиньш и Балдерис для Латвии. А кто был вашим кумиром в детстве – Сандис или Хельмут?

– (смущенно). Спасибо, конечно. Мне про Балдериса папа рассказывал. Я 85-го года рождения, так что вживую видеть его игру не мог. Правда, когда я учился в хоккейной школе Балдериса, он приходил на наши тренировки. Руки у него работали классно, катание отличное. Я знаю, что он большой мастер, но могу судить о его игре только по папиным рассказам. Я, как и каждый житель Латвии в 90-х, следил за «Сан-Хосе» Ирбе и Озолиньша, но, как нападающему, мне нравился Сергей Жолток. Когда он приезжал в сборную, я ходил на тренировки и смотрел за ним. Очень здорово он владел шайбой, был игроком высокого класса.

- Как отнеслись в команде к решению Сандиса продолжить карьеру в «Динамо»? За ним, как известно, водились разные грехи…

– А он и не скрывает своих проблем. Это только подчеркивает, что все мы люди, у которых есть слабости и проблемы, которые надо решать. Он своим примером показал, что можно решить любые сложности. Я думаю, он хороший пример другим людям, которые страдают от таких проблем. Он просто приходил и работал, как нормальный хоккеист. Мы сразу решили, что Сандис будет нашим капитаном. Он за свою жизнь такой опыт получил, Кубок Стэнли выиграл с Колорадо, где были Сакик, Форсберг и Руа. Он учился у них, и сейчас накопленный опыт передает другому поколению, молодым ребятам. Было очень полезно с ним играть.

- Вам удалось отхватить частичку этого опыта? Чему научились, глядя на Сандиса?

– Во-первых, это отношение к работе. Work Ethic, как говорят в США. Он вел команду вперед. Он через травмы играл. Локоть у него в плей-офф так выглядел, как будто акула его кусала, а он рвался в бой. Это все ребята видят, настоящий капитан. Думаю, что я учился у него, и это мне поможет в дальнейшем.

О буллитах Дацюка, голе Гашеку и обязанностях хоккеиста

- По статистике, вы один из лучших буллитмейстеров КХЛ, и на Youtube есть видео, где вы ловко чеканите шайбу на клюшке. Вспомните самый крутой буллит, который вы когда-либо видели.

– Я вообще считаю, что штрафные броски после матча – это классная вещь, и это лучше, чем ничья после овертайма. Приятно видеть, что игроки начинают придумывать интересные вещи в сериях буллитов. Если в первые сезоны они боялись экспериментировать, то сейчас стали появляться классные вещи. А самый крутой…

- Ну, вот Ниживий забивает невероятные вещи…

– Ниживий – мастер этих дел. Я вообще люблю смотреть в Youtube эти буллиты, найти топ-10, понять, как тот же Умарк забивает одной рукой. Получаешь наслаждение от этого. А самый крутой…. Один, пожалуй, не назову.

- Давайте помогу. Может, Дацюк?

– О, Дацюк. Когда смотришь его буллиты и в момент обыгрыша нажимаешь на паузу, то видно, что вратарь в одном углу, а Павел уже в другом с шайбой.

- Что означает ваша фамилия в переводе на русский язык? На гостевой «Ак Барса» предположили, что Дарзиньш – это дерзкий.

– Darzs – это огород. Но я не Огородников. Хотя что-то вроде этого. Хм, Огородников будет Darzsne. В общем, как-то так.

- Это правда, что в 1998-м году друзья предсказали, что вы забьете Доминику Гашеку?

– Было, было. Мы смотрели Игры в Нагано, где Гашек весь турнир просто классно играл. И помню во время финала, когда Россия играла с Чехией, спорили с друзьями, забили мы в той или иной ситуации Гашеку или нет. Когда кто-то говорил, что спокойно ему забьет, все начинали отрицать. Казалось тогда, невозможно его пробить. А вот как жизнь сложилась, что в прошлом году смог забить ему сам. Всякое бывает.

- Самый удобный вратарь КХЛ для вас Гелашвили. Я подсчитал. А кто самый нелюбимый?

– Скажу, что Виталий Коваль. Мы играли друг против друга еще в Белоруссии. Он очень хороший вратарь. Его стиль неудобен для меня. Хотя сейчас в КХЛ нет слабых вратарей.

- Пару лет назад молодежная сборная Латвии проиграла Канаде то ли 1:16, то ли 1:20. Каким было самое крупное поражение в вашей карьере?

– Самое обидное было в 2006-м на чемпионате мира от Канады. Мы в Риге проиграли 0:11. Полные трибуны, а мы влетели с таким счетом. В какой-то момент матч остановили, так как все – от игроков до болельщиков – были недовольны судьями. Канадцы были сильнее, и они бы нас и так победили, но арбитраж тогда был… Кошмар! Болельщики начали бросать на лед предметы. Да и вообще 0:11 дома – это очень неприятно.

- О чем думается при счете 0:7, когда до конца матча еще играть и играть?

– Поскорее бы закончилось все. Такие матчи длятся очень долго. Когда побеждаешь, то хоть пять, хоть шесть периодов готов выдержать.

- У Ниживия был блог на одном из латвийских сайтов. Вас можно найти в Facebook или других социальных сетях?

– У меня был профайл в латвийской соцсети, но месяц назад я удалил свою страничку. Как-то проснулся и понял, что не хочу больше. Хочу, чтобы все личное было при мне. Может быть, это даже мне мешало в какой-то степени. Много детей мне писало, а у меня такое воспитание, что не отвечать не мог. Писал просто «спасибо», но если бы каждому отвечал, то это занимало бы кучу времени. Лучше эти часы отдать семье. Я их понимаю – сам, когда был маленьким, хотел пообщаться, что-то спросить у своего кумира. Но если не отвечал им, то чувствовал себя неловко. Дети же ничего плохого не пожелают, просто хотят что-то узнать. В общем, в какой-то момент понял, что обойдусь без соцсетей.

– Вас называют одним из самых стильных хоккеистов КХЛ, и на Sports.ru даже есть ваши поклонницы. Как вы относитесь к своей популярности, тому, что приходится быть медийным человеком?

– Спорт – это не только игра в хоккей. Ты должен не только отдавать себя игре, но и быть лицом клуба. Понимать, что на тебя смотрят другие, маленькие дети. Нужно соответствовать этому. Реклама, фотосессии, интервью в журналах – я все это принимаю, как должное. Клуб строит свой бизнес, ему нужны поклонники. Это часть нашей работы дать интервью, скажем, женскому журналу. Сначала может быть непонятно – какая связь между хоккеем и изданием для девчонок, но, потом, если подумать, становится ясно, что, допустим, жена прочитает это интервью и попросит мужа сводить ее на стадион. Также нужно работать и на молодое поколение. Хоккеисты должны работать не только на льду, но и вне площадки.