18 мин.

«Были колонка и алкоголь. И мы пели». Тренер Арины Соболенко – о том, как взять Australian Open, килограммами поедая манго

На Australian Open Арина Соболенко выполнила то, чего от нее уже очень давно ждали – выиграла турнир «Большого шлема». Сразу после матча на трибунах показали мужчину, который плакал от радости.

Этот человек – Антон Дубров, уже почти три года тренирующий Соболенко. После победы с ним встретился корреспондент Sports.ru Максим Янчевский и расспросил о: 

• песнях и танцах под Queen на посиделке после финала;

• любви Соболенко к черешне и желатинкам;

• плохой технике, из-за которой к проблеме двойных не могли даже подступиться;

• пути из спарринг-партнеры в тренеры;

• ######### лицах;

• злости и бесконечном прогрессе.

Не помнит ночь после финала, а плакал и на следующий день

– Как команда провела ночь после победы?

– Громко. Я не помню ничего. Знаю, что мы танцевали. Арина раньше ушла – у нее фотосессия утром была. Только помню, что была колонка, какой-то алкоголь и трофей. И мы пели.

– Что слушали?

– Много из Queen. Да все там было, даже белорусские песни. Было интересно.

– Кто-то из официальных лиц Беларуси звонил, поздравлял?

– Мне никто не звонил, но Арину президент Лукашенко поздравил. Из НОКа позвонили поздравили. Председатель Федерации тенниса, бывший председатель Сергей Тетерин. На самом деле много сообщений, еще даже не все успел прочитать.

– Вспоминаем финал: с двойной все началось, двойная на первом матчболе… Что чувствует тренер в такой момент?

– Что-то очень сильно и больно падает на палец. Идешь и мизинцем об угол бьешься – примерно такие ощущения. В целом, когда сидишь в боксе, ты видишь и чувствуешь, что испытывает спортсмен. Нет такого: «Блин, почему ты это сделала?» В таком состоянии ты понимаешь, это нормально. И игрок должен принимать, и тренер говорит: «Ок, дальше исправим». И она идет и исправляет. В моменте больно, но сразу же проходит.

– Коучинг на «Шлемах» разрешен. Как строится взаимодействие с Ариной во время матчей? В финале что-то подсказывал после проигранного сета?

– Про подачу кричал ей по поводу подброса. Потом у нее спросил, она сказала, что даже не слышала. Там кричи – не кричи, иногда не слышно. 

Ты можешь  больше контролировать ее состояние – тем более, когда понимаешь, что спортсмен уже делает правильные вещи. Подсказки какие-то бывают, но корректировать нужно, если только глобально видно, что нужно что-то обязательно менять. 

В этом году Арина была более спокойна во время турнира, и от меня были скорее только пинки: «Давай, дальше, работаем, следующий мяч, забыли, работаем, подышали и пошли дальше». До этого, когда она уходила в эмоции, могла выстраиваться злость, на которой она дальше уже работала. Но на этом турнире была больше поддержка, потому что она все правильно делала.

– Раньше на фоне этой злости могли быть обиды с ее стороны или с твоей? Могли не разговаривать какое-то время?

– Нет. Обычно сразу после матчей, даже если и не всегда хочется, идет обсуждение, почему и что произошло. Она сама просит в моменте: «Говорите. Даже если я злюсь, то через пару секунд или розыгрышей понимаю: да, не то делаю».

– Твои эмоции после финала попали на камеру. Арине показали эти кадры, она сказала: «Как мило».

– Я до сих пор в этих эмоциях. После финала проснулся и подумал: господи, мы выиграли, серьезно? Идет такой эмоциональный выплеск, остаток. Думаю, еще пару дней будет. В душе сегодня стою, слезы наворачиваются, думаю: что происходит, какие-то гормоны, что со мной? Неконтролируемое состояние.

– Как тренер ты постоянно вместе с Ариной. При этом у нее есть парень, у тебя уже жена. Супруга не ревнует?

– Жена приезжала к нам на европейскую серию, она сама играла в теннис, хорошо знает Арину. Ей, конечно, безумно сложно. Сейчас на пару дней поеду домой. 

Надеюсь, у нее в этом году получится бывать с нами почаще. Сейчас получилось американскую визу открыть, может, в США поедет. 

Конечно, непросто, потому что уже разговоры про детей идут. Но я понимаю, что это другой уровень ответственности. Пока обсуждаем.

Подача была проблемой, к которой даже не могли подступиться. Но Соболенко – пластилин, а спокойствие Дуброва на нее хорошо влияет

– Какие качественные изменения произошли в Арине за последний год?

– Учитывая огромное количество проблем, с которыми она столкнулась в течение года – пропуск турниров, вопросы с визами, на корте нюанс с подачей – это был год закалки, и она сейчас чуть больше ловит кайфа, потому что понимает, что какие-то моменты может лучше контролировать, и это доставляет больше удовольствия.

При этом что бы ни происходило на корте, она по-прежнему борется до конца. Надеюсь, что эта связка: кайфовать и бороться до конца, – сохранится.

– Насколько тебе как тренеру сложно было переживать все эти двойные ошибки? Кому пришла идея позвонить специалисту по биомеханике?

– До предыдущего года не менялось движение подачи. Оно у нее всегда больше держалось на ощущении, чем на правильной технике. Как только человек чуть теряет эту уверенность, начинает давать одну-две-три двойные, он начинает искать через контроль. Но когда движение выстроено некачественно, то и контроля там никакого ты не найдешь. 

В какой-то момент мы даже не могли с ней договориться, мы не могли даже над подачей поработать, потому что ей было тяжело принять тот факт, что подача не идет из-за движения. Она первые месяцы говорила, что проблемы в голове, но все мы понимаем, что голова и тело связаны. Если есть какие-то вопросы, то можно прийти через физику к голове и через голову к физике.  

Джейсон [Стэйси, тренер по физподготовке] первым предложил. Он сказал, что у него у есть знакомые тренеры, которые работают с биомехаником, и человек готов помочь. Но первое время Арина отрицала, что ей нужна помощь. 

И очень тяжело было ввести нового человека, потому что в принципе настроение было очень подавленное. Когда она в очередной раз подала 25 двойных, сказала, что мы все попробовали, поэтому, видимо, пора. После Сан-Хосе до Цинциннати у нас было 5-6 дней, и мы тренировали подачу с биомехаником.

– Есть примеры теннисисток, которые на протяжении всей карьеры боролись с подачей. Не было опасений, что проблемы Арины могут затянуться надолго?

– У меня не было. Потому что, если Арине что-то нужно поменять в техническом плане, она как пластилин, очень быстро ловит. Бывает такое, что человек может быть, скажем, более деревянным, новое движение нужно ловить через большое количество повторений. И он будет делать хорошо на тренировке, а в матче вообще может не попадать. 

Но с Ариной если ты можешь сделать что-то минимальное даже до матча, она это сразу будет применять и в матче. То есть даже за пять минут до матча можно что-то поделать, и, если она это словила, она это будет делать.

– Вы прошли с Ариной большой путь. Вспомни, как все начиналось и как ты прошел путь от спарринга к тренеру?

– Началось все давно, лет 8-9 назад. Изначально я работал под крылом дедушки (Эдуарда Дуброва – Sports.ru). Он работал с Верой Лапко, и я как раз с ней первый раз приехал спаррингом в Австралию на юниорский ТБШ. 

Через какое-то время, полгода-год, меня взяли спаррингом и в сборную – и по юниорам, но больше с основной командой. Начал работать с Ольгой Говорцовой, поехал с ней тоже в Австралию. Все с Австралией связано. 

Потом меня на Кубок Федерации брали спаррингом, пару раз с Сашей Саснович ездил на турниры, с Викой Азаренко. Спустя какое-то время начал тренировать, были юниорки, и потом Арина пригласила работать только с ней.

Спустя год-полтора, когда они перестали работать с Димой [Турсуновым], мы приглашали в команду тренера из Германии, Дитера Киндльманна. Они буквально две недели проработали, не особо нашли контакт. Потом она сказала: давай пока с тобой посмотрим, как будет складываться. 

Это был конец сезона. Дальше мы с ней проговорили, что она должна быть готова слушать, что у меня не так много тренерского опыта, и я готов приглашать кого-то извне и слушать, что мы должны пройти это вместе, что надо это принять.

Она сыграла неплохо Страсбург, в Париже прошла пару кругов. Когда был грунт, она сразу сказала: «Я на нем не умею, жду хард». Я ей ответил: «На грунте ты как раз можешь. У тебя есть и время, и удар, все ты сможешь». Она словила, ей понравилось, она покайфовала на корте, дальше выиграла Остраву, Линц. И после этого уже сказала: «Давай обозначим, что ты тренер».

И вот два с небольшим года прошло.

– Насколько сложно было из спарринга сразу так стремительно в тренеры? У кого перенимал опыт?

– Пока спарринговал, то работал со многими тренерами. С Ариной ездил на турниры, когда ей было лет 16-17. Я очень хорошо ее знаю, что она воспринимает, что нет. 

Я не особо много говорю, больше пытаюсь послушать. Иногда Арина что-то говорит, я перевариваю и через пару часов понимаю: ага, ей зайдет такая тема. 

Мои тренеры тоже дали мне опыт. Сейчас уже есть свои заметки, наблюдения. То есть, я понимаю, какие вещи реально крутые вне зависимости от уровня, на котором ты работаешь. Понимаю, что нужно все время прогрессировать лично мне, и таким образом я смогу на 1-2% каждый раз помогать Арине. А это уже огромный результат.

– Что у них не получилось с Дмитрием Турсуновым?

– Они оба взрывные по характеру. Когда что-то не заладилось, между ними уже был такой вечный огонь. Никто не мог потушить, а когда проблем стало много, это был уже взрыв.

– Получается, ты более спокойный человек и, может, это спокойствие Арине и было необходимо?

– Возможно. Не могу сказать точно. Пока да, возможно, это работает.

Соболенко стала взрослой и ответственной – и считает себя старушкой. Но все равно любит сбивать людей, ест манго и черешню килограммами и мечтает о конфетках

– Я видел вашу разминку перед финалом. Ты кидаешь Арине фитбол, она в ответ им чуть тебя не снесла.

– Классика. Обычное дело. Я ей всегда говорю, что специально стою рядом – бей прямо в меня. И ей нравится сбивать людей по ходу. Больше энтузиазма, бьет сильнее – круто.

– Сбивать людей в каком плане?

– У нее просто такой характер. Она не боится пойти в контакт, если что.

– Арина стала дисциплинированнее, все отмечают. Даже немного абстрагируясь от тенниса, чувствуешь, что она повзрослела?

– То, что повзрослела, сто процентов. Мы смеемся, я ей говорю: ты уже старушка. Она все время говорит, что уже старая, скоро на пенсию, скоро 25 лет, четверть века.

Что касается дисциплины, мне очень нравится формулировка одного тренера, с которым я работал. Он говорил: к примеру, алкоголики напьются, потом утром говорят, все, больше пить не буду. А потом идут и берут бутылку в руку – происходит фактический контакт. 

Почему мы все время говорим, что физика и голова взаимосвязаны? Когда она говорит: «У меня проблемы с головой», – ок, может быть. Но что ты делаешь физического, чтобы проблем с головой не было?

Условно говоря, ты злая и кидаешь мяч. Начни с того, чтобы этот момент остановить и не кидать. Останавливая этот момент, ты тормозишь в голове. Связь, которая образуется, – ты ее тормозишь физически и таким образом обрываешь себя эмоционально.

Много было разговоров, но самый большой шаг, который сделала Арина, – она взяла на себя ответственность. Когда она злится и показывает эмоции, то физически начинает торопиться, неправильно двигаться. Когда она себя останавливает и понимает, что ей нужно работать с физикой, тогда и голова становится спокойнее. 

У нее этот момент сейчас намного лучше. Там есть куда расти, и это ей поможет лучше контролировать ситуацию и даже быть, скажем, еще наглее в плане тенниса. Я абсолютно уверен, что она делает правильные шаги. 

– Проблемы с головой, как говорила Арина, но ведь она пошла против тренда, сказала, что психолог ей не нужен?

– Это жизнь. Она ощущает, что взяла от психолога все, что хотела. Если у нее нет больше запросов, то она считает, что все остальное – это разговоры в пустоту, ей не хочется тратить энергию. 

Она взяла эту ответственность на себя и это сработало, это круто. Она могла быть в тренде и сказать, что у нее есть психолог. Но она понимает, что психолог только дает инструменты. Если ты ими не пользуешься, то просто оплачиваешь кому-то работу. То же самое, как ходить в зал и там просто сидеть в телефоне, как это делает большинство. 

Но она может измениться, если будут какие-то проблемы, она может снова обратиться к психологу, если потребуется. Это абсолютно нормальные вещи, которые двигаются от «да» до «нет».

– А как вы находите баланс с Ариной? Тренировка или матч завершен – разбегаетесь по разным углам? Даете себе возможность отдыхать друг от друга?

– Абсолютно адекватно. Есть песня у Лепса, не совсем цензурная – «######### рожи». Я в какой-то момент ей скинул, она потом показывала, что так и есть: каждый день видишь одно и то же лицо. Даже интонация начинает уже бесить со временем.

Как в любых отношениях, иногда нужен отдых. Адекватно воспринимаешь, когда видно, что человек от тебя устал. Или на турнирах сам стараешься еще меньше контактировать, потому что огромное количество эмоций выливается наружу. Так лучше мы здесь отойдем назад, дадим ей больше свободы.

Когда турниров нет, то эмоций больше, в ней больше всего бурлит, так что можем больше разговаривать, чаще вместе кушать. На этом турнире она в целом ужинала почти всегда в номере одна, никто ее не трогал. Мы ей только приносили черешню, это была моя работа.

Соболенко, Дубров, спарринг Андрей Василевский

– Арина просила именно черешню?

– Да мы просто пожираем фрукты, в Австралии немудрено. Манго, мне кажется, она съела пару килограммов, наверное.

– А как в целом во время турнира не переборщить с едой? Поесть-то все любят.

– В целом когда тренируешься до и во время турнира, ты себя ограничиваешь. Принимаешь пищу 3-4 раза в день, но основное – недоедать.

Главная проблема – вечерние пожирушки, которые называются «докинуться». Вот это должно сразу пресекаться. Она очень любит желатинки. После финала Джейсон принес ей упаковку желатинок и сказал: «Вот на самом деле, ради чего ты играла». Она желатинку эту ждала три недели.

– Это сознательное ограничение?

– Это больше прикол. Никто ей ничего не запрещает и не ограничивает, потому что любое ограничение к хорошему никогда не приведет, но некий дефицит всегда есть, он должен быть, чтобы ты все время был готов.

– То есть пицца у Арины только после турниров?

– Буквально кусок-два. Очень редко, когда она может прям навернуть, скажем так.

– Старушка старушкой, но ведь ей присуща детская непосредственность? Взять церемонию награждения.

– Она очень честно выражает эмоции, как есть. Все называет своими именами. Ребят, я чувствую, что по-английски немного не тяну. Скажу сейчас сразу, выговорюсь, и знайте, вот так. Нет такого, что она будет красиво как политик или дипломат вещать. Она уже намного лучше выражает мысль, до этого могла потеряться из-за нервов на английском.

Из-за того, что она очень честная, непосредственность создает шарм. Прикольно, облако классное, красивое, всех люблю. Или если она злая: все, идите на хрен отсюда, никого не хочу видеть. И это будет честно в моменте. Потом она придет и скажет: все, отпустило, погнали. Есть черешню.

Путь на вершину – вечная дорога, и на нем дорог каждый процент прогресса. Из-за этого Дубров даже предлагал разойтись

– Лидер женского тенниса сейчас Ига Швентек. Арина уже вторая ракетка мира и обыгрывала Игу. Чувствуете, что вершина недалеко?

– Я бы сказал, что, наверное, еще нет. Мы сто процентов идем в правильном направлении. Она может стать лидером, да, но слово «стать» не совсем правильное –  чтобы быть лидером, нужно все время идти. 

Сейчас Швентек, безусловно, первая по игре. Возможно, после большого прошлогоднего успеха у нее спад – эмоциональный, физически она в норме. Очень круто, что Арина смогла ее обыграть, но это никак не закрывает момент: обыграли и вот теперь все. Вообще нет. Еще нужно доработать до той базы, где ты сможешь на таком хорошем уровне играть.

Швентек очень круто двигается по корту – пацаны так двигаются. Нужно иметь хороший базовый уровень, для того чтобы еще более спокойно с ней играть, условно говоря, не на пределах, а в контролируемой среде. Арина стала намного лучше, и она дотягивается до этого уровня, плюс она где-то может ее обыгрывать. Но опять же это все время как дорога вечная. Я не могу сказать, что мы уже там. Это вечный процесс.

– В прошлом году настал тот момент, когда ты сказал Арине, что ей нужен другой тренер. Когда это было и как удалось не поставить точку?

– Обычно все такие серьезные разговоры я не провожу сразу, когда что-то чувствую. Это не всегда правильно. Надо переварить день-два – и погнали разговаривать. 

Диалог был из разряда «что мы с тобой делаем, что было раньше, что сейчас и что дальше, и результат – работаем или нет». Тяжело было всем, но я никогда не говорил, что ее бросаю. Просто предложил обсудить ощущения, чтобы не было такого, что мы продолжаем ездить, потому что ей просто нормально. Карьера-то недлинная. 

Опять же, уже 24, а представление у всех, что 18-19, что вот-вот только пришла. Поэтому я спросил: «Не считаешь ли ты, что мы застопорились с тобой на месте и у нас не получается?»

Думаю, что эти разговоры нам двоим помогли: ты не можешь эту проблему решить, но когда ее обсуждаешь, в этом процессе начинаешь мыслить, искать ответы, и ты уже двигаешься правильно. Когда есть вопрос, но его не обсуждают, то он только увеличивается, потом все просто взрывается, все друг друга посылают и расходятся плохо. 

– После победы на «Большом шлеме» что дальше?

– План – неделю немного перезарядиться, потому что будет непросто. Изначально планировали сыграть Доху, Дубай, но Доху пропустим, будем играть Дубай, наверное.

Один-два дня побезумствуем эмоционально, но потом это чистый лист, причем абсолютно новый для всех, потому что другой уровень ожидания, другой уровень кайфа и целей. Из целей, безусловно, основными будут большие турниры, «Шлемы». 

Но самый главный фокус, который, я надеюсь, Арина поймала, – это процесс на себе, изменения в дисциплине. Если она начнет находить эти моменты, буквально 1-2%, это огромнейший прирост по факту. Она и так безумный пахарь, но нужно просто делать везде еще качественнее, находить вещи, которые ей помогают. 

Самое главное, что мы обсудим: сейчас, да, круто, классно, «Шлем», но что мы можем сделать, чтобы ты как игрок стала еще более качественной?

Арина Соболенко – чемпионка Australian Open! Обыграла Рыбакину и взяла первый «Шлем» в карьере

У Соболенко теперь «Шлем», но она всегда хотела быть моделью и не боится топлес-снимков

Подписывайтесь на наш телеграм о теннисе

Фото: Gettyimages.ru/Quinn Rooney, Lintao Zhang, Cameron Spencer, Katelyn Mulcahy, Kelly Defina; instagram.com/antoniodubrov, sabalenka_aryna; скриншот Eurosport; REUTERS/Carl Recine, Loren Elliott

logoАрина Соболенко
logoAustralian Open
logoДмитрий Турсунов
logoWTA
logoсборная Беларуси жен