Неужели капюшон – единственное, что осталось от прежней Валиевой?

Камила Валиева выиграла еще один этап Гран-при России – в Казани тоже обошлось без конкуренции и спортивного смысла.

Валиева теперь другая – пожалуй, главная эмоция от катания фигуристки в новом сезоне. Те, кто не видели ее после Пекина-2022, даже поначалу могут не поверить в оптическую иллюзию – настолько масштабны перемены.

И дело даже не в визуальном изменении, хотя это действительно больше не тот милый ребенок, который два года по-взрослому гениально катал вызубренное «Болеро».

«Валиева очень поправилась, а это, на мой взгляд, – последствие плохого психологического состояния», – слишком простое объяснение сложных вещей от Натальи Бестемьяновой. Даже самое ровное психологическое состояние вряд ли отменит законы природы – дети растут, взрослеют, меняются.

Но у фигуристок вслед за этим меняется катание. Валиева здесь – не первый и точно не последний пример того, как безжалостна фигурка к девочкам-подросткам в период взросления (так не хочется использовать холодный медицинский синоним – «пубертат»).

Год назад Валиева ворвалась во взрослую фигурку эталоном женского катания – воздушным скольжением, неповторимой хореографией и запредельной сложностью. Такой ее и запомнили – даже допинг-история и провал в произвольной на Играх-2022 не отменят статуса, возможно, самой талантливой и универсальной фигуристки в истории.

Но сейчас катание Валиевой воспринимается иначе – из него словно выпустили какую-то неосязаемую легкость. Вроде бы важные атрибуты – владение коньком, скольжение, руки – никуда не делись, но в отрыве от прошлогоднего полета и ощущения безупречности они уже не выглядят тем волшебством.

Утрата ультраэлементов – болезненная история, которая влияет на восприятие прокатов Камилы мощнее всего. Из прошлогоднего набора прыжков остался только четверной тулуп, который не получается ни в прокатах, ни после – падения, по сути, без шансов на выживание. Остальные прыжки из олимпийского сезона – триксель, четверной сальхов, каскады с четверным тулупом – пока в прошлом. А вдруг не пока, а уже?

Что устроила Валиева после проката? Два захода на неудавшийся прыжок – два падения сквозь смех

Математически базовая сложность нынешней произвольной Валиевой уступает олимпийской почти 14 баллов – пропасть для отрезка длиной в 8 месяцев. Да, этого по-прежнему достаточно, чтобы доминировать – и в России, и, заочно, в мире – даже при нормальном судействе, когда после падения все ставят положенные -5, а компоненты оценивают по правилам, а не вопреки. Но вряд ли такое доминирование совпадает с мечтами и прошлогодними ощущениями Валиевой.

«Нельзя сказать, что каждый раз я чувствую одну и ту же эмоцию, все равно всегда что‑то меняется, я добавляю разные движения. В первый раз нахлынули воспоминания. Но с тех пор прошло много времени, надо жить дальше. Сейчас я тоже стараюсь проживать эти эмоции», – в конце каждой произвольной Камила снова натягивает капюшон, который какое-то время был ее единственным защитником от допинг-обвинений в Пекине-2022.

И, наверное, самый важный вопрос к ее тренерам – правильно ли даже талантливой сюжетной постановкой возвращать фигуристку туда, где ей было максимально плохо?

Перед Сочи-2014 Евгений Плющенко собирал произвольную в формате The Best of Plushenko из главных программ в карьере. Тогда это выглядело болезненными тщеславием и самолюбованием – пусть и вредными, но объяснимыми проявлениями фигуриста со славной карьерой длиной в полтора десятка лет.

Чем выглядит попытка снова поместить Валиеву в кислотный Пекин-2022? Можно бесконечно прокручивать историю допинг-травли в голове или с психологом, но превращать ее в инструмент на льду – какая-то слишком откровенная спекуляция в жанре The worst of my life, худшего сюжета из жизни.

Конечно, в команде Тутберидзе предвидели, что после Олимпиады Камиле предстоит борьба не соперницами, а с физиологией.

Обыгрывать даже такую Валиеву сейчас просто некому, а сезон в формате концертов без обязательств вообще позволяет ставить любые программы – даже если они больше подходят для «Ледникового периода». Не хватает разве что эмоциональной Татьяны Тарасовой в жюри с микрофоном и со словами из прошлого: «Камилу убили, девочку убили». 

Сейчас Валиева повторяет, что катать такую программу не сложно, и вообще, много улыбается и смеется – гораздо чаще, чем перед Олимпиадой и, тем более, после. Но это смех, который выглядит не живыми эмоциями, а защитной реакцией – на всю историю, которую теперь приходится проживать не только в жизни, но и на льду. 

И вышло так, что главная деталь, которая связывает ее с собой прошлогодней – не гениальное катание или сложнейшие программы, а всего лишь накинутый на голову капюшон.

Фото: РИА Новости/Максим Богодвид ; Gettyimages.ru/Catherine Ivill