В полуфинал ЧМ наших вывел тренер по прозвищу Блатной. Он был адъютантом Василия Сталина и погиб после драки
Судьба Николая Морозова.
Его редко называют в числе лучших советских тренеров.
Думаю, попроси болельщиков старше сорока составить топ-10 – и Морозова многие вспомнят только питерского, Юрия Андреевича. Того, что создавал команды, с которыми Павел Садырин потом брал титулы.
Николай Морозов чемпионатов с Кубками не выигрывал, но добился того, что не удалось Гавриилу Качалину, Константину Бескову и Валерию Лобановскому. Вышел в полуфинал чемпионата мира.
Перед ЧМ Морозов хотел увезти сборную из женского пансионата. Игроки уговорили остаться
За деталями ЧМ-1966 в Англии я обратился к защитнику сборной (1964-1969) Владимиру Пономареву.
– Перед отправкой в Лондон нас привезли в Швецию, где предстояло провести пару игр. Приехали ночью, не разобрались, а наутро оказалось, что поселились в женском пансионате. Девчонок вокруг – ну мо-о-оре. Они там жили, занимались спортом.
Наш тренер Морозов проснулся, увидел этот контингент и сказал: «Уезжаем отсюда».
– Вы не смирились?
– Уговорили Морозова остаться. Днем тренировались, вечером ходили на дискотеки.
Еще был случай. На нас были шерстяные костюмы с буквами СССР. А рядом – бассейн, в котором Морозов категорически запретил купаться: расслабляет, видите ли, организм.
Забрался я на 5-метровую вышку, а внизу, на трибунах – Численко, Воронин, Малофеев, Банишевский, еще кто-то. Число кричит: «Ну чего? Прыгнешь с 5-метровой вышки?»
– Не растерялись?
– Отвечаю: «Собирайте по 20 долларов – прыгну». Гляжу: Валерка Воронин и правда начал деньги собирать. 100 долларов набралось.
Я оглядываюсь, подхожу к краю вышки. Прыгаю и вижу: открывается дверь и выходит Морозов. Лечу вниз и смотрю на него, а он на меня. Еле выплыл – костюм тяжелый, рукава растянулись.
Морозов наблюдает, как я размокшую одежду снимаю: «Зайдешь ко мне».
– Что дальше?
– Иду к тренеру. Он мне: «Ну что, сиганул?» – «Да нет, – отвечаю, – упал». – «Да я видел, как ты упал. Хоть не даром?» – «Да нет, вот 100 долларов». – «Ладно, иди». Интересный был мужик.
Отец Морозова – старый большевик. В его честь назвали улицу в Подмосковье
Интересен и отец Морозова. Петр Васильевич в шестнадцать лет чудом уцелел в Кровавое воскресенье (9 января 1905-го), когда власти жестоко разогнали шествие рабочих к Зимнему дворцу.
Спустя девять лет Морозова арестовали по делу о забастовке на Путиловском заводе и сослали в Вологодскую губернию, но через пару недель он сбежал и после революции стал директором фабрики в подмосковном поселке Муромцево, шившей обмундирование для Красной армии.
Со временем Муромцево превратилось в город Красноармейск, а в 1968 году там появилась улица Петра Морозова.
Николай Морозов рос в 60 км оттуда – в поселке Томилино. Петр Васильевич воспитывал сына сурово и однажды расстрелял за какой-то проступок его голубей – из охотничьего ружья.
Футбол Петр Морозов считал пустой тратой времени, но в 1938-м, окончив речной техникум, Николай приглянулся тренеру Сергею Бухтееву и сменил люберецкий «Сельмаш» на московское «Торпедо». А через три года левого полузащитника Морозова позвали в «Спартак».
Из-за перехода в «Спартак» на Морозова завели уголовное дело
Перед уходом в «Спартак» Николай женился на Вере – дочери Василия Туранова, который при нэпе разбогател на продаже краски, потом много лет сидел, сбежал, перекантовался 12 лет под чужим именем, попался, снова сел и дожил почти до ста лет.
В феврале 1941-го против его зятя тоже возбудили уголовное дело. Де-юре – за прогул. Де-факто – за желание покинуть «Торпедо», которое после серии неудачных сезонов объединили с «Локо» и «Крыльями» под вывеской сборной профсоюзов.
Морозов обратился к наркому госконтроля Льву Мехлису и избежал срока, а заодно – ушел-таки в «Спартак». В июне 1941-го он забил сталинградскому «Трактору» и киевскому «Динамо», но через пару недель чемпионат прервали из-за войны.
Футболистов распределили по оборонным предприятиям – Морозов оказался на автозаводе и в городских турнирах снова играл за возрожденное «Торпедо»: даже стал капитаном и в августе 1943-го взял Кубок Москвы, а в следующем году – сделал золотой дубль.
Этими титулами его карьера и ограничилась. В 1949-м «Торпедо» добыло Кубок СССР, но Морозов уже не играл – из-за конфликта с новым капитаном Александром Пономаревым, которого Высоцкий называл кумиром юности.
Через полгода после ареста Берии Морозов помешал тбилисскому «Динамо» выиграть чемпионат
33-летний Морозов ушел к Василию Сталину в ВВС и вместе с Бобровым поучаствовал в самом успешном сезоне этой команды (четвертое место в 1950-м). В следующем году Морозов наигрался и стал адъютантом босса ВВС.
«Во время очередного вечернего застолья Василий Сталин перебрал и стал хамить Морозову и его товарищу, – писал журналист Павел Алешин, знакомый с Морозовым. – Они повели Сталина в спальню, а там он в грубой форме потребовал снять с него сапоги.
И тут Морозова переклинило – засадил Василию кулаком в ухо. И вмиг похолодел: «Что натворил?!» А Сталин упал на кровать, потом медленно принял сидячее положение и неожиданно произнес: «Правильно».
В августе 1953-го, через полгода после смерти Иосифа Сталина и через месяц после ареста Лаврентия Берии, Морозов сменил во главе «Торпедо» Виктора Маслова, с которым играл в конце тридцатых.
Властные катаклизмы сказались на тбилисском «Динамо», которое на финише сезона-1953 боролось за золото со «Спартаком». В последнем туре тбилисцы обыграли «Торпедо» 2:1, но после матча Морозов добавил в протокол протест на необъективное судейство.
Спустя всего три дня матч переиграли, и «Торпедо» победило 4:1, после чего во второй раз в истории взяло бронзу (чемпионом стал «Спартак»). Работу ленинградца Белова в аннулированном матче Всесоюзная коллегия судей разобрала только через два дня. И ошибок не выявила.
При Морозове в «Торпедо» дебютировал и заблистал Эдуард Стрельцов
В следующем году Морозов впервые выпустил в Высшей лиге 16-летнего Стрельцова, а тот совмещал вдохновенную игру с ленью на тренировках, склоками на поле и даже выступлениями под чужой фамилией за другую зиловскую команду.
Отчитываясь за провальный сезон (девятое место), Морозов оценил Стрельцова ниже, чем лучшего бомбардира «Торпедо»-1953 Виталия Вацкевича, но все равно доверял – и Эдуард забил больше всех в Высшей лиге-1955.
«Николай Петрович был очень принципиальный, на начальство не оглядывался, – отметил Стрельцов в книге «Вижу поле». – Не жаловался на нас руководству при неудачах, всю вину принимал на себя.
Правда, к везучим тренерам Морозова не отнесешь. И с Масловым, который столько раз приводил команды к золоту, Петровичу авторитетом не сравниться. Морозову и повезло, по-моему, один-единственный раз, когда сменил он Маслова в 1953-м перед бронзой».
После «Торпедо» Морозов уехал в Днепропетровск – и не отпустил оттуда в «Спартак» Маслаченко
Впервые Морозову не повезло в конце 1955-го, когда после четвертого места его заменили на 35-летнего Константина Бескова. Пришлось браться за днепропетровский «Металлург», игравший лигой ниже.
В обратном направлении – из Днепропетровска в Москву – мог уехать 19-летний вратарь Маслаченко.
«На собрании тренеров и начальников команд Николай Старостин рассказал, что собирается пригласить меня в «Спартак», – говорил Маслаченко. – Это услышал Николай Морозов, которого позвали на год в Днепропетровск, потому что у нас тренер умер.
Он сказал Старостину, что в «Металлурге» понаблюдает за мной, поработает, а потом передаст в «Спартак». Но вышло по-другому.
Вернувшись из Днепропетровска [после провального 14-го места], Морозов стал начальником «Локомотива». И вместе с тренером Борисом Аркадьевым быстренько меня туда затащил.
Через несколько лет «Спартак» позвал меня в турне по Южной Америке. В «Локомотиве» таких поездок и близко не было. Я обратился к Морозову, ставшему тренером «Локо», и попросил отпустить в турне. Он не разрешил. Пришлось ехать с «Локомотивом» в Болгарию.
Когда мы вернулись, я подал заявление об уходе. Оно мне здорово аукнулось: Морозов затаил жуткую обиду и в 1966-м не взял меня на чемпионат мира».
В «Локо» Морозова боялись. Он мешал работать тренеру Елисееву и занял его место
После возвращения Аркадьева в ЦСКА «Локомотив» возглавил полузащитник «Динамо» 30-40-х Евгений Елисеев. С ним «Локо» достиг максимума в советских чемпионатах (второго места в 1959-м), но в следующем сезоне главным тренером стал Николай Морозов.
«Он человек крутого нрава, – говорил Елисеев. – Постоянно мешал мне работать и, имея свободный вход к министру путей сообщения Бещеву, настраивал его против меня.
Министр неожиданно отказал мне в получении квартиры, обещанной им перед моим приходом в команду, и я ушел по собственному желанию».
Игрок «Локо» (1953 – 1960 и 1962 – 1965) Валентин Бубукин отметил в книге «Вечнозеленое поле жизни»: «Николая Петровича все боялись: был строгим и справедливым.
Он ведь и при Василии Сталине, закончив играть, исполнял обязанности начальника команды. Это ж какую надо иметь голову, чтобы находить с ним контакт.
Что касается тренерской простоты Морозова, то это действительно анекдот. Сначала он требовал: «Пас надо отдавать щекой, внутренней стороной стопы. Никаких подрезок, прекращайте архитектурные излишества».
С ЧМ-1966 он вернулся другим человеком. И ничуть не смущаясь, говорил: «Заканчивайте эту простоту, простота хуже воровства. Надо переходить на скрытые пасы, надо резать».
В 1963-м Морозов вернулся в «Торпедо» и долго не проигрывал, но в ноябре его футболисты помогли «Динамо» стать чемпионом
В 1962-м «Локо» после двух пятых мест боролся за выживание, и посреди сезона Морозов вернул Бубукина.
«В «Локомотиве» давно уже знали, что у меня в ЦСКА нелады, – вспоминал Бубукин. – И по игре видно, и сам рассказывал. И вскоре мне позвонил Морозов – попросил подъехать.
Петрович – великий дипломат и очень мудрый человек. У него был природный ум, как у Чапаева. Как же он злился, когда я в ЦСКА уходил. А здесь – ни слова упрека, как будто я и не покидал «Локомотив». Он не знал, что после этого проработает в команде всего полгода».
В общении с ЖД-начальством дипломатизма Морозову не хватило. Он возмутился очередным вмешательством в тренерскую работу и покинул клуб. В следующем сезоне «Локо» вылетел, а Морозов вернулся в «Торпедо», где тоже хватало проблем.
Стрельцов освободился, но еще не играл, многие игроки ушли из-за конфликта с руководством завода и увольнения Виктора Маслова, а оставшиеся – вызывающе много пили.
Морозов увел команду с кошмарного четырнадцатого места и выдал осенью беспроигрышную серию, которая прервалась в ноябрьском матче с «Динамо» (0:1).
«Для чемпионства им нужно было победить, – говорил мне второй бомбардир «Торпедо»-1963 Немесио Посуэло. – Я вышел один на один с Яшиным и пробил в штангу. Лев мне: «Ты чего, одурел? Мы ж договорились».
Я пожал плечами. Потом Сергеев прошел с левой стороны и как дал – Яшин еле вытащил и заорал: «Вы чего, охренели? Договор же есть. У Кузьмы спроси».
Подбегаем к Кузьме [Валентину Иванову]: «Чего он кричит на нас?» – «Мы договорились им проиграть». Но договорились-то втроем – он, Анзор Кавазашвили и вроде Валерка Воронин. Другим не сказали. Думали, дурака сваляют и этого будет достаточно».
Главным тренером сборной Морозова утвердил его бывший зам
После десятого места Морозов уступил «Торпедо» другу, Виктору Марьенко, и стал шефом отдела футбола ВПЦПС – куратором всех профсоюзных команд. Его заместителем был Николай Ряшенцев, резервист «Динамо» и ЦДКА 30-40-х.
В январе 1964-го Ряшенцев возглавил Федерацию футбола страны, а в июне сборная проиграла в финале Кубка Европы Испании, что считалось шагом назад после золота-1960, к тому же политически недопустимым – на фоне вражды с диктатором Франко.
В итоге во главе сборной Константина Бескова сменил не 5-кратный чемпион страны Якушин, не 6-кратный Аркадьев, не демиург торпедовского чемпионства Маслов, не победитель Олимпиады-58 с Евро-60 Качалин и не последние тренеры-чемпионы СССР Симонян с Пономаревым.
Его сменил Николай Морозов, который как тренер отработал шесть полных сезонов и не поднимался выше четвертого места.
Начальник сборной Андрей Старостин вспоминал в книге «Флагман футбола»: «Бесков принял неожиданный удар стоически, только сначала побледнел, потом покраснел, но как член президиума не ушел с заседания.
Он вместе со всеми проголосовал за снятие с повестки пункта об утверждении плана подготовки сборной к ЧМ в Англии. Кстати, несколько часов назад согласованного им с председателем федерации Ряшенцевым.
Стало ясно, что и я должен заботиться о трудоустройстве. Вместо Бескова назначили Морозова, а я перевелся «по собственному» желанию на его место – начальника отдела футбола Всесоюзного совета ДСО профсоюзов.
Морозов взял курс на обновление состава – с акцентом на атлетическую выразительность игроков, на надежность функциональных возможностей их организма».
Морозова называли Блатным из-за черного берета и любви к мату
«Да он великолепный тренер! – говорил о Морозове вратарь Анзор Кавазашвили. – Чувствовал талант. Давал играть в атакующий футбол. Вот Качалин – перестраховщик. Усиливал защиту. Морозов совсем другой – смелый!»
«В отборе ЧМ-66 запомнилась поездка в Грецию, – говорил мне Владимир Пономарев. – Перед игрой в Афинах Морозов давал краткие характеристики игрокам соперника.
Говорил: «Володька, играешь справа. Против тебя нападающий с интересной фамилией Папаиоанну. Вася Данилов, а против тебя Папаэммануэль. Ты смотри, одни Папы. Ладно, ребята, сами разберетесь».
Вот такая установка тренера».
Другой защитник – Валентин Афонин – рассказал мне: «Осенью 1965-го у Володьки Пономарева спина заболела и меня вызвали на матч с Югославией.
Сборная тогда в Тарасовке жила. Прилетел ночью. Места мне не хватило. Постелили в коридоре. Утром кричат: «Построение». Встаю, смотрю: Яшин идет, Валерка Воронин, Численко. И Морозов по кличке Блатной. Он же всегда в черном берете ходил, как испанец.
Вызывает: «Валь, ты правого защитника играл когда-нибудь?» – «Только в детстве», – отвечаю. На установке Морозов объявляет: «Справа у нас сегодня Валя Афонин». И Яшину: «Лева, ты ему помоги».
Играл я против Йосипа Скоблара, который на следующий год в Марсель уехал. Справился, закончили 0:0. В аэропорту увидел «Советский спорт» со словами: «Мы искали правого защитника, а он есть».
Врач сборной Савелий Мышалов в книге «Чего не видит зритель» добавил: «Да, прозвище ему дали Блатной – мат в общении был его обычным языком. Но при внешней брутальности и склонности крепко выражаться Морозов был очень доброжелательным.
Он замечательно прислушивался к игрокам. Ведь в сборной выступали звезды (Воронин, Яшин, Шестернев), и с ними надо было уметь контактировать. И Морозов создал тренерский совет, куда входила эта троица.
Морозов оказался хорошим психологом и как никто много общался с ребятами. В том числе вне поля. Сборы были продолжительными, настроение у футболистов менялось кардинально. Но Морозов улавливал эти изменения и корректировал в нужную ему сторону.
Потерять авторитет от общения с игроками на равных не боялся».
Перед ЧМ игроки Морозова больше времени проводили в сборной, чем в клубах
Вопреки советской традиции Морозов обошелся в сборной без базового клуба и меньше чем за два года опробовал 57 игроков из 14 команд.
Нападающий Эдуард Малофеев в автобиографии сравнил Морозова с предшественником: «Бесков блестяще ставил игру – в этом его сильнейшая сторона. Исходя из командного критерия он отбирал футболистов в сборную.
Морозов же оценивал игроков по выступлениям в чемпионате страны, брал в сборную тех, кто стабильнее и сильнее в данный момент, и создавал из них коллектив.
Он больше полагался на наши импровизационные действия. И сборная действительно была командой. В ходе отборочного турнира и при подготовке к ЧМ мы гораздо больше времени проводили в сборной, чем в клубах».
Среди тех, кто вызывался в сборную при Бескове, но дебютировал при Морозове – полузащитник киевского «Динамо» Виктор Серебряников.
«Помню, в Москве матч с французами. Думаю: ну его, в Москве играть – недолюбливал этот город, – говорил Серебряников. – А как его любить, если к чужакам там свысока относились? Константин Бесков, когда тренировал сборную, говорил нам: «Вы же деревня! Вы – никто!»
В общем, в матче с французами я схитрил. Сказал, что живот заболел. Но тренер в перерыве (мы проигрывали 1:2) говорит: «Выходи давай! Какой живот!»
Я вышел. Закончили – 3:3. После матча Морозов пригрозил: «Еще раз будешь притворяться, я тебе так дам – кровь пойдет из носа!»
Но в остальном Николай Петрович не нагнетал обстановку, не давил. Мы играли свободно, как на тренировке».
Экс-спартаковец Леонид Прибыловский в книге «Тренеры большого футбола» подчеркнул, что Морозов стал первым, кто в тренировках сборной делал упор на развитие техники, и привел слова защитника Альберта Шестернева: «Занятия открывали даже для опытных игроков новые горизонты.
В клубах не только защитникам, но даже нападающим негласно запрещалось разучивать и выполнять обводку, отрабатывать дриблинг, скоростное ведение мяча, а в сборной Морозова это вменялось в обязанность».
За год до ЧМ Морозов убрал из сборной капитана Иванова, а потом и лучшего дриблера страны Месхи
Сборная лихо прошла отборочный турнир ЧМ-1966 (19:6 в шести матчах с Уэльсом, Данией и Грецией), хотя обходилась без Стрельцова, который уже играл за «Торпедо», но не допускался к международным матчам, и суперзвезды «Динамо» Игоря Численко, обвиненного в спекуляции плащами.
А после первого круга – и без капитана, Валентина Иванова. Морозов убрал его под давлением одного из спортивных чиновников, который счел 32-летнего торпедовца слишком старым для сборной.
Из этой тройки на ЧМ попал только Численко – он понадобился «Динамо» в британском турне-1965 и был прощен, а весной 1966-го открыл счет в товарищеском матче сборной со Швейцарией (2:2).
Редактор Kicker Карлхайнц Хайманн написал тогда: «В перерыве я поговорил с испанским тренером Вильялонгой.
Он не видел сборную СССР после мадридского финала Евро-1964 и сказал: «Мне кажется, русская команда с того времени усилилась, ее игра стала быстрее и перестала быть схематичной. Русские явно научились импровизировать».
Правда, одного из главных импровизаторов, техничного форварда тбилисского «Динамо» Михаила Месхи, Морозов вскоре после той игры зачехлил – из-за конфликта в разгар европейского турне.
Анзор Кавазашвили и Слава Метревели по-разному описывали детали ссоры, но суть одна: во время одного из матчей Месхи передразнил тренера (тот крикнул: «Земля! Земля!» – а игрок в ответ: что-то в духе космической переклички: «Я Сокол» или «Я Юпитер»). Морозов этого не простил.
За соперником по первому матчу – Северной Кореей – Морозов следил из военной палатки
В мае-июне 1966-го сборная не проигрывала (10 побед и 3:3 с Францией), но Морозова критиковали – за нескончаемость экспериментов в атаке и использование плеймейкера Воронина в роли переднего защитника, что комментатор Синявский сравнил с забиванием гвоздей дорогими часами.
«Когда улетали на чемпионат мира, в Шереметьево нас проводил Леонид Утесов, пожелал успехов, – рассказал мне Владимир Пономарев. – А больше никто не провожал. Как будто так и нужно.
В Англию я взял томик Есенина. Мы там читали в свободное время. Менялись книгами, музыку слушали, покупали пластинки «Битлз». Играли на бильярде, в пинг-понг.
Чемпионат мира рассматривали как увеселительную прогулку. Команда подобралась очень сильная – и морально, и физически. Из группы выйдем – это знали точно. А дальше – как получится».
Интересно, что на первый матч ЧМ – с Северной Кореей – Морозов не выпустил самых известных за рубежом советских игроков – Льва Яшина и Валерия Воронина. В ворота поставил знакомого по «Торпедо» Кавазашвили, в защиту – Муртаза Хурцилаву, много пропустившего из-за травмы.
Риск Морозова стал ответом на загадочность соперника.
Посетивший английский ЧМ писатель Юрий Трифонов отметил в дневнике: «Корейцы создали атмосферу тайны вокруг своей команды. [Перед ЧМ] поехали в ГДР, где должны были провести два матча с немецкими командами, но вдруг отказались играть.
Немцы были в панике: они надеялись этими играми как-то окупить свои расходы на прием и содержание громадной делегации. Затем корейцы сказали, что покупают две игры, то есть берут все билеты, но никто не должен присутствовать. Они играли с двумя клубами первой лиги – 3:1 и 3:3.
Специальные люди из сопровождения корейской команды следили за тем, чтобы не появилось ни одного человека на трибунах. Немцы взмолились: дайте посмотреть хоть руководству города и представителям советского командования. Корейцы с трудом разрешили.
По некоторым сведениям, coach нашей сборной Николай Морозов тайком прибыл в ГДР и смотрел игру из палатки, нашей военной палатки (под видом офицера?).
Корейцы были быстры, резки, били хорошо и хлестко без обработки. В Англии они продолжали нагнетать атмосферу тайны. И добились своего. Наша команда вышла на поле, объятая волнением и даже страхом перед неведомым.
У Хусаинова, Сичинавы ничего не получалось от мандража. Остальные тоже играли скованно. Один Банишевский был молодцом. Публика болела за маленьких корейцев, одетых в нашу форму: красные футболки, белые трусы.
Наша команда играла очень плохо, хотя корейцы – еще хуже. Корейская загадка оказалась блефом (наши победили 3:0 – Sports.ru). Нельзя, изолировав себя от всего мира, добиться результатов. Футбол – искусство коллективное, всемирное. Надо встречаться, узнавать, учиться у других».
После 3:0 с КНДР Морозов вернул Яшина с Ворониным и обыграл Италию – благодаря суперголу Игоря Численко.
«После второй победы тренеры решили немного поменять состав на матч против Чили, – вспоминал в автобиографии Эдуард Малофеев. – Корейцы заволновались: мол, русские игру сдавать собираются, дубль выставляют».
«К нам пришли корейцы и попросили, чтобы мы с Чили вышли основой, – рассказал мне Владимир Пономарев. – Морозов им: «Не волнуйтесь, выиграем вторым составом». И действительно: я не играл, много кто не вышел, но все равно победили 2:1.
Два гола чилийцам забил Валерий Поркуян, открытие чемпионата. Странный игрок. Ему не давали никакой установки. Что умеешь, то и делай. Незакомплексованный мальчишка. Потом он еще по мячу забил в двух играх».
Валентин Афонин добавил: «Корейская делегация приходила к нам в сталинках (куртках с карманами). В качестве поощрения обещали сборники Ким Ир Сена. Вот спасибо. Чилийцев мы обыграли, но книжек так и не дождались».
Перед полуфиналом Морозов зачитал игрокам телеграмму от уголовников
И снова слово Владимиру Пономареву:
– В четвертьфинале нас ждали очень сильные венгры, обыгравшие бразильцев.
Минут за двадцать до конца – при счете 2:1 в нашу пользу – мы почувствовали, что выходим в полуфинал, заволновались и прижались к своим воротам. Яшин нас отгонял: «Вышли, вышли!» И вот тут венгры могли сравнять.
Их полузащитник не попал в пустые ворота. Повезло так повезло. Все обалдели, когда мы победили 2:1 и вышли в полуфинал.
– Что происходило в сборной перед полуфиналом с ФРГ?
– Морозов зачитал телеграммы, которые приходили в наш адрес. «Желаем удачи, желаем победы».
Одна телеграмма была из мест заключения. Уголовники писали: «Ребята, если проиграете, объявляем голодовку». Наверно, поголодали парни. Жалко, конечно, но что ж делать.
– Почему проиграли немцам?
– Мы были обречены. Нам потом так и сказали: «Вы хотели выиграть, что ли? В финал пробиться? И так далеко прошли».
Левый защитник ФРГ Шнеллингер специально провоцировал Игоря Численко – тот же очень силен был, забивал. Шнеллингер бил его по пяткам. Игорь не выдержал. Вроде замахнулся, а судья не видел.
Шнеллингер подпрыгнул, будто его ударили. И упал. Судья в это время обернулся и удалил Численко. Сложнее стало играть.
– Что произошло в игре за третье место с Португалией?
– Нам не повезло. Альберт Шестернев не играл из-за травмы, вышел Хурцилава, мандражистый парень. Ни с того ни с сего сыграл рукой в штрафной. Пенальти. И потом Муртаз упустил центрального нападающего, который забил. Снова 1:2 проиграли.
За четвертое место нам дали бронзовые медали. Тогда вручали золотые за первое место, позолоченные за второе, серебряные за третье.
– Какие слова Морозова на ЧМ-1966 особенно запомнились?
– Когда мы вышли в полуфинал, Морозов сказал: «Ребята, большое вам спасибо. Думаю, это не повторится еще лет 50».
Четвертое место на ЧМ-1966 не считалось суперуспехом – в 1967-м Морозов уже боролся за выживание с «Черноморцем»
Через четыре года сборная остановится в четвертьфинале, а на два следующих ЧМ не попадет, но в 1966-м никто этого не знал – четвертое место восприняли без особого восторга. Сказывалось и то, что выше оказались три европейские сборные – и это на фоне золота Евро-1960 и серебра-1964.
«Четвертое место – шаг вперед [после вылета в четвертьфинале ЧМ-1962], но ведь три первых призера шагнули явно шире нас, – говорил Николай Старостин в книге 1967 года «Звезды большого футбола». – Последние поражения обидны. Их можно было избежать, лучше изучив европейский футбол.
Наша же сборная [в затяжных зимних турне] больше перенимала опыт южноамериканцев, потерпевших фиаско на чемпионате».
После ЧМ Морозов продолжил работу со сборной и добился возвращения в нее Стрельцова, но шеф Спорткомитета Юрий Машин все сильнее наседал с советами по составу, и после неудачных товарищеских матчей в конце 1966-го (ничья с ГДР, поражения от Турции с Италией), главный тренер ушел в отставку.
Морозов вернулся в «Торпедо», но, по мнению Стрельцова, работал без обычной своей уверенности и на тренировках требовал недостаточно. Сам же Морозов за полгода устал от анархии в команде, уволился и в том же 1967-м спас от вылета «Черноморец».
Через четыре года он решал аналогичную задачу в «Шахтере», но уже не так успешно.
«Наш тренер Николай Морозов попросил у «Зари» два очка в 1971 году, – вспоминал вратарь «Шахтера» Юрий Дегтярев. – Они должны были помочь, но обманули. И пришлось решать, кто вылетает – мы или «Кайрат».
Судьбу нашу решили высокопоставленные дяди: «Извините, вы область, а это [«Кайрат»] республика».
«Шахтер» вылетел, и Морозов устроился в спортивный отдел Московской железной дороги. При нем в Черкизове появились каток и два тренировочных поля.
Биограф Морозова Павел Алешин цитирует администратора «Локомотива» Анатолия Машкова: «За счет авторитета Морозов решал любые проблемы: с обеспечением тренировок, с питанием, то того, то другого нет.
Я обычно к нему. Излагаю. Отвечает с любимой поговорки: «Сколько ни думай, тысяча пополам все равно по 500 будет. Поехали». Едем на Казанский вокзал, там был отличный ресторан, а при нем бар. Посидим, поговорим, и на следующий день вопрос решен».
Тренер «Локо» (1973-1978) Игорь Волчок добавил: «У Морозова была подруга – администратор гостиницы. К ней он ушел от жены и получил квартиру напротив стадиона «Локомотив».
А жена сокрушалась: «Ну, разве я ему запрещаю? Пусть гуляет. Только зачем же из дома уходить в 60 с лишним лет». Но у Петровича характер был сложный.
В тот день [14 октября 1981-го] он провожал приятеля, хоккейного тренера Николая Карпова. Посидели в ресторане на Комсомольской, потом к себе поехал. По дороге зашел в пивной бар возле стадиона. И больше его живым не видели. Говорят, повздорил там с кем-то – мужик он был задиристый».
После драки Морозов добрался до дома, но в подъезде остановилось сердце. Утром соседи обнаружили его мертвым – без швейцарских часов и золотого перстня.
«Незадолго до смерти Николая Петровича я заезжал к нему, – вспоминал доктор Савелий Мышалов в книге «Чего не видит зритель». – Чтобы посодействовал с получением путевки в дом отдыха под Москвой. Встретил меня при полном параде!
Таким напоследок и запомнился – в красивой железнодорожной форме, в чинах. И всегда расположенный к тому, чтобы вникнуть в чужую проблему, откликнуться и помочь».
«В сложное для страны время мы подарили людям радость». 25 лет победе «Спартака» над «Аяксом»
Интервью-эпопея легенды ЦСКА: конфликт и перемирие с Тихоновым, медведь в «Русских пингвинах» и безумие КХЛ
Фото: Gettyimages.ru/Evening Standard, FPG, V. Un Dasin, Central Press; РИА Новости/Ю. Моргулис, Юрий Сомов, Дмитрий Донской, В. Шандрин, Алексей Варфоломеев, Б. Колесников, Александр Макаров, Анатолий Гаранин, Г. Буланов, Марк Бергер, Евгений Волков, Дмитрий Донской, М. Боташев