Патрис Эвра отвечает на вопросы болельщиков: потасовка с Видичем, любовь к курицам и многое-многое другое

Патрис Эвра заканчивает автограф-сессию в Манчестере, посвященную презентации своей новой книги, с улыбкой на лице. «Чувствую себя манкунианцем. Не шучу!», - делится француз. Детство бывшего футболиста Монако, МЮ, Ювентуса и сборной Франции прошло в том же пригороде Парижа, что и детство Тьерри Анри и Антони Марсьяля. Отнюдь не простое детство, в котором ему пришлось пережить немало непростых моментов. Один из двадцати четырех (!) детей в семье, Эвра в детстве был вынужден воровать и продавать наркотики, подвергся сексуальному домогательству своего учителя и регулярно попадал в разного рода передряги. Его отдушиной стал футбол. Бывший капитан МЮ и сборной Франции, один из величайших крайних защитников в истории игры делится воспоминаниями о своей жизни, карьере, взаимоотношениях с партнерами и многом-многом другом.

Каким ты помнишь свое детство? Ты вырос в огромной семье!

Очень занятым! Но полным любви и смеха. Мы делились всем, что имели. Правда, приемы пищи проходили в состоянии повышенной боевой готовности. Когда мама говорила, что еда готова, у тебя не было времени, чтобы помыть руки – тарелка опустеет, и намылить не успеешь. Мы по трое спали на одном матрасе, и никто не жаловался, это было в порядке вещей. Наш дом был громким и счастливым, даже когда отец наказывал кого-то из моих братьев.

На старте своей карьеры ты случайно оказался в Италии, но дела тогда не пошли. Что произошло?

Это не было случайностью. Я гордился тем, что стал профессионалом в Италии, успел поиграть за две команды там… в качестве нападающего. Первым клубом была Марсала, команда из третьего дивизиона. Я купил билет на поезд, чтобы добраться до команды. Мне нужно было пересесть в Милане, но я заблудился. Тогда чуть не плакал. Ко мне подошел мужчина и спросил по-французски: «Что случилось, брат?» Тогда я показал ему свой билет, он покачал головой и сказал: «Твой поезд ушел, следующий будет только утром». Я не знал, что делать, но он успокаивал: «Не волнуйся, все будет хорошо. Ты можешь переночевать у меня и уехать завтра». Я отказался, но попросил его позвонить моей маме. Она тоже не доверяла этому мужчине и начала плакать, когда он сказал ей, что я с ним. Мама думала, что он хочет похитить меня, но прохожий ответил, что он из Сенегала, так же, как и я. Мать ничего не хотела слушать и попросила, чтобы он отправил меня ближайшим поездом в Париж, так как я причинял ей слишком много боли. Мужчина оказался убедительнее: ему удалось уговорить мою маму, и я остался у него на ночь. Его дом находился очень близко от вокзала.

Помню, как он пригласил меня на ужин со своими друзьями. У них не было стола, вся еда стояла прямо на полу. Заночевал на матрасе, а утром он проводил меня до вокзала и посадил на нужный поезд. Я больше никогда не видел того мужчину, но пытался найти его позже – тысячи людей откликнулись на мой призыв, говоря, что именно они тот самый мужчина. Я добрался до Марсалы и, когда увидел футбольную форму со своей фамилией, почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Я стал профессиональным футболистом. Тот мужчина – мой ангел-хранитель, который не раз выручал меня в моей жизни.

Как случилось, что из нападающего ты превратился в левого защитника? Стала ли смена атаки обороной разочарованием для футболиста, который хотел забивать голы?

Это произошло в Ницце, в которой я оказался после Монцы. Для главного тренера, Сандро Сальвиони, это был первый клуб за пределами Италии. Он никогда не лез за словом в карман, и как-то сказал мне, что я слишком высокомерный. Однажды я не попал в состав, из-за чего очень сильно разозлился на тренера. Настолько сильно, что бросил ключами в его машину. Потом осмотрелся, увидел его вдалеке и спрятался. Думаю, он не заметил меня, этот проступок сошел мне с рук. Какое-то время я ненавидел Сальвиони, но он был непреклонен. В конце концов у него получилось донести мне, почему я не проходил в основу. Он был прав. Тренер объяснил мне, что глупо ненавидеть позицию крайнего защитника, даже несмотря на то, что я видел себя нападающим вплоть до перехода в Юнайтед. Я отыграл матч фулл-бэком из-за травмы партнера и хорошо себя проявил. Перед следующей встречей Сальвиони снова предложил мне выйти крайним защитником, я отказался, на что он ответил, что тогда я не буду играть. В том матче я снова игра слева в защите. Он хорошо ко мне относился. Прости, что поцарапал твою машину…

Каким ты запомнил Монако образца 2004 года. Тот состав сильно недооценивали.

Жюли, Морьентес, Пршо… У нас была молодая, голодная до футбола команда. Ребята наслаждались каждой секундой, проведенной на поле, кроме того, мы не ощущали на себе какого-либо давления – Монако небольшой клуб. Дидье Дешам всегда знал, как строить коллектив. Он без лишних сомнений мог избавиться от лучшего нападающего или полузащитника, если тот поставил себя выше команды. Как-то мы должны были играть с Депортиво, и тренер отчитал меня за то, что я практически ничего не знал о Хуане Карлосе Валероне – Дешам называл его испанским Зиданом.

Тогда я был уверен в своих силах. Перед игрой с Реалом журналист спросил меня о моих ожиданиях от игры против Зидана и Роберто Карлоса. Я попросил его после игры задать им вопрос, какого было играть против Патриса Эвра. (Смеется)

Дешам высказал бы мне пару ласковых за такое интервью, он считал меня слишком уверенным, самоуверенным. Но я думаю, что моя уверенность в своих силах в тот момент была в разумных пределах. В том году мы добрались до финала Лиги Чемпионов. Это было так неожиданно, мы не понимали, что происходит! Поняли уже только непосредственно в финальном матче с Порту. Пресса тогда нам проходу не давала. Без той команды моя карьера сложилась бы совсем иначе.

Твое начало в МЮ нельзя было назвать удачным, в первой игре вы уступили Сити со счетом 3-1. Что случилось? Насколько трудно было перестроиться после перехода на Олд Траффорд?

Было очень тяжело, и не для меня одного. В январе 2006-го в команду вместе со мной пришел Неманья Видич. Мой агент Лука приехал на стадион посмотреть тот матч вместе со своей супругой. Для него это было моментом гордости, он вытащил меня из третьего итальянского дивизиона и помог оказаться в МЮ. После игры он зашел ко мне в отель. Открыв дверь номера, я увидел, что он чуть ли не плачет. Его супруга также была очень грустной из-за меня. Но мне не было грустно, я был опустошен, особенно после беседы Сэра Алекса со мной. Лука сказал, что подумал, что мой переход в МЮ был ошибкой, что я не потяну этот уровень. Было больно это слышать, но он смотивировал меня доказать, что он ошибался. Дальше было еще хуже, нас с Видичем посадили на скамейку, но постепенно дела стали налаживаться. Во время нашего предсезонного тура в ЮАР Майк Фелан сказал мне: «Теперь ты похож на игрока Юнайтед, Патрис». В следующем сезоне я вышел на поле в первом туре в матче против Фулхэма. Мы победили со счетом 5-1, и я чувствовал себя гораздо лучше: набрал форму, стал физически сильнее и увереннее в себе.

Какая самая забавная история, связанная с Алексом Фергюсоном, приходит тебе на ум?

Он позвонил мне на прошлой неделе, чтобы сказать, что собирался подать в суд на меня за то, то я написал про него в своей книге! (смеется) Кроме того, он ругал меня за то, что я как-то надел шотландский килт и снял это все на видео, он сказал, что это неуважение к его стране. Но когда я пытался оправдаться, он ответил: «Видео мне понравилось. Пришли мне, чтобы я мог показать его своим друзьям».

Джон Терри идет исполнять пенальти в финале Лиги Чемпионов в Москве. Скажи честно, ты уже думал о том, что это второе подряд для тебя поражение в финале ЛЧ после матча с Порту?

В тот момент я не думал о том, что если он забьет, то все закончится. Я ни о чем не думал, момент был слишком напряженный. Но уже после матча я начал задумываться о том, как близки мы были к поражению. Что касается пенальти, то одно время я не представлял, как футболисты умудряются не забивать их, пока не промахнулся сам в матче за молодежную сборную Франции против Португалии в 2003-м. Я чувствовал себя таким виноватым, что решил больше никогда не исполнять пенальти. Правда, как-то раз мне снова выдалось бить пенальти в МЮ… и я снова промазал. (смеется) Меня прокляли!!! Что касается Джона Терри – топ-игрок и отличный парень.

Расскажи о взаимоотношениях с Неманьей Видичем – правда, что вы однажды чуть не подрались?

У нас были крепкие отношения, поскольку мы одновременно пришли в МЮ. Нам приходилось конкурировать друг с другом, Вида большая личность, он был эмоциональным, а я любил драться. Однажды Дэвид Мойес сказал Неманье, что он провел плохой матч, на что Видич ответил, что из-за того, что я и Рафаэль слишком увлекались атакой, ему приходилось оставаться один на один с соперниками. Я спросил, почему он приплел меня в этот разговор, и он вышел на эмоции. Я схватил его за горло. Мойес пытался вмешаться, но я отодвинул его в сторону. После этого эпизода Дэвид позвал меня к себе в офис и спросил: «Что за фигня? Я никогда не видел тебя таким, обычно ты куда более дружелюбный. Пообещай мне, что уладите конфликт, иначе придется оштрафовать вас, и это еще самый мягкий исход». Я хотел поговорить с Видой после тренировки, но мы разминулись. Потом он не разговаривал со мной на протяжении трех месяцев, даже когда они поменялись местами с Рио Фердинандом, и мы с Видичем стали играть на одном фланге, мы не общались! Потом после очередной игры Неманья подошел ко мне, пожал руку и сказал: «Хороший матч». Это увидел Гиггз и выпалил: «Фуууух, только посмотрите на них!» Мы посмеялись.

Назови самого сильного вингера, против которого тебе приходилось играть? Были футболисты, против которых ты боялся выходить на поле?

Когда я был в хорошей форме, только я был своим врагом. В остальном у меня было несколько тяжелых игр против Аарона Леннона и Джеймса Милнера. Против Милнера было тяжело играть в первую очередь в атаке. Он оборонялся больше, чем я, даже несмотря на то, что не был защитником! На поле он работал больше, чем кто-либо из футболистов, против которых мне доводилось играть. Получив мяч, я не мог свободно вздохнуть, он тут же вступал в борьбу. Когда я был в атаке без мяча, он ни на шаг меня не отпускал.

Ты был на поле в отборочном матче на ЧМ-2010 Франция-Ирландия, когда вы вышли в финальную часть турнира благодаря руке Тьерри Анри. Что помнишь сейчас из того матча?

Сейчас меня многие спрашивают о той игре. Во-первых, хочу сказать, что тогда я не видел, была в том эпизоде рука или нет. Когда увидел, что в раздевалке никто не празднует эту победу, выведшую нас на Чемпионат Мира, я понял, что что-то не так, а потом узнал, что Анри сыграл рукой. Пошел бы игрок сборной Ирландии к судье, если бы аналогичная ситуация произошла у наших ворот? Не знаю. Я был расстроен тем, как французские СМИ накинулись на Тьерри за тот эпизод, и заступился за него. Если бы он сказал: «Я сыграл рукой» и Франция не вышла на ЧМ, то у нас бы расчехлили гильотину.

Тот Чемпионат Мира стал катастрофой для сборной Франции. Не хотел бы, чтобы вместо вас все-таки прошла Ирландия?

Карма, ЧМ был очень плохим для нас. Возможно, действительно было бы лучше, если бы в ЮАР поехала Ирландия. Тот турнир был ужасным для всей сборной, как для игроков, так и для тренера. Атмосфера в раздевалке вышла из-под контроля. Никто из нас не осознавал последствия нашего отказа выходить на тренировку. К тому же, я еще с тренерами повздорил. Тогда мы были как бы изолированы от происходящего вокруг, смеялись и шутили, когда вернулись в отель. Мы считали, что таким образом просто высказали свою точку зрения об отправке Анелька домой, и что мы были готовы играть дальше, но нет, то была катастрофа.

На протяжении твоей карьеры в сборной Франция располагала очень сильными, талантливыми игроками, но вам так и не удалось выиграть что-либо. Сильно жалеешь об этом?

У нас не было настоящего тренера. Знаю, что это звучит грубо. Если бы Дешам тренировал сборную тогда, уверен, все сложилось бы совсем иначе.

Что сейчас думаешь об инциденте с Луисом Суаресом?

Я ни о чем не жалею. Проблема с Суаресом потребовала много времени на решение. Как-то после конфликта я случайно встретил его в центре Манчестера. Я был с братом, а Суарес с женой и дочерью. Брат сказал мне: «Смотри, он здесь – пошли поговорим?». Но мы не стали подходить к нему тогда, не при семье. Через несколько лет мы встретились в финале Лиги Чемпионов Ювентус – Барселона, пожали руки и пожелали друг другу удачи. Ливерпуль позже принес мне извинения за ту ситуацию, за что я благодарен клубу. Я не знаю, расист Суарес или нет, но то, что он сказал мне в тот день, явно отдавало расизмом. Я не мог спустить ему этого с рук.

Футбол и общественность сейчас на правильном пути в деле борьбы с расизмом?

Общество нет, футбол гораздо ближе к этому. Расизм результат образования или его нехватки. Я поддерживаю футболистов, которые преклоняют колено в знак борьбы с расизмом, в такие моменты дети спрашивают своих родителей о том, для чего это, и родители, им отдельная благодарность, объясняют смысл происходящего. Темнокожие футболисты регулярно терпят унижения на расовой почве. Проект футбольной Суперлиги прикрыли за 24 часа. Удивительно, почему с таким же запалом и страстью не ведется борьба с расизмом? Есть большие трудности со средствами массовой информации: они постоянно заостряют внимание на том же коронавирусе, в то время как проявления расизма часто замалчиваются.

Помнишь матч последнего тура сезона 2011-12 против Сандерленда? Тогда тебе казалось, что титул у вас в кармане?

Перед матчем я сказал ребятам, что уже предвкушаю, как подниму кубок над головой. Я говорил: «Давайте сделаем свою работу, и, клянусь, мы будем чемпионами». После финального свистка мы думали, что выиграли чемпионат. Потом прошло 25 секунд… Никогда не забуду, как праздновали победу Ман Сити болельщики Сандерленда, они радовались так, как будто чемпионом стала их команда.

Как сильно окончание того сезона повлияло на ваше выступление в сезоне 2012-13? Это изменило ваше отношение к тому сезону?

Очень сильно. Сезон 2011-12 стал хорошим уроком для нас. Речь Фергюсона после матча со Сандерлендом была запоминающейся – Данни Уэлбэк плакал, некоторые другие ребята едва сдерживали себя в руках. Тренер сказал, что он хотел, чтобы мы своими глазами и ушами видели и слышали радость болельщиков Сандерленда, чтобы мы не забывали этой боли. Затем он сказал: «А в следующем году мы станем чемпионами». Я знал, что если мы прибавим в стабильности, то победим с большим отрывом. Приход Робина ван Перси немало помог нам, и в следующем сезоне мы стали чемпионами, оставив соперников далеко позади.

В Манчестере ты хорошо общался с Карлосом Тевесом и Пак Джи-Суном. Как вы сошлись вместе, до сих пор поддерживаете связь?

Мы больше, чем просто друзья, Пак крестный отец моего сына. С Карлито мы постоянно на связи. Они мне как братья, мы три бандита: хороший, плохой, злой! Не скажу, кто именно какой… Хотя, Пак, скорее, все-таки хороший. В этом прелесть МЮ. В одной раздевалке могут оказаться ребята из трудного района Аргентины, француз, родившийся в Дакаре, и игрок из Южной Кореи.

Назови любимый матч, в котором тебе довелось принимать участие?

Таких много… Всего один? Тогда это матч против Барселоны в 2008-м на Олд Траффорд. Гол Пола Скоулза. Какая атмосфера! Лучшая, в которую мне довелось окунуться. Все, что нужно было Барсе – сравнять счет, и тогда они выбивали нас из турнира. Помню, как сказал себе: «Если они забьют, нам хана». Я получил по голове в конце матча и почувствовал головокружение, но мы выстояли. Затем финальный свисток и рев Олд Траффорд, настолько громкий, что я слышал его внутри себя. Похожий гул стадиона был еще в 2009-м году, когда Майкл Оуэн сделал счет 4-3 в матче против Манчестер Сити.

Почему дела Дэвида Мойеса в МЮ шли так тяжело в 2013-м? Как думаешь, как нужно было выстраивать работу в клубе в тот момент?

Любому тренеру было бы тяжело в тот момент оказаться в МЮ. Кроме того, футболисты были не готовы принять его. У Мойеса не было шансов добиться успеха в том МЮ, это была миссия невыполнима. Тем не менее, он мне нравился, и я постоянно защищал его. Я был одним из его солдат, и он ценил это.

Ты был сродни старшему брату для Поля Погба в Ювентусе. Он звал тебя «дядя Пат». Как можешь описать ваши отношения? Что думаешь, когда сейчас слышишь критику в его адрес?

Мне больно слышать, как критикуют Поля, поскольку всегда больно, когда критикуют твоего брата. Мы по-прежнему много общаемся, я оказываю ему поддержку. Он потрясающий игрок. Возможно, некоторые люди не понимают, почему он так хорошо играет за сборную Франции и так неоднозначно в Манчестере. Ему нужно немного поработать над этим, показать свою любовь фанатам, и они ответят ему еще большей любовью со своей стороны. Думаю, некоторые легенды клуба иногда слишком переходят на личности, критикуя Погба. Мне это не нравится, он отличный парень.

2015-й год, очередное для тебя поражение в финале Лиги Чемпионов от Барселоны. Барса образца какого года была самым сильным соперником, против которого ты играл?

Команда 2009-го года, которая обыграла нас 2-0 в Риме. Мы были уверены в своих силах перед тем матчем. В первые 10 минут встречи мы наиграли на гол и едва не забили – Жерар Пике заблокировал удар Роналду, который должен был стать результативным. Но затем Барса вышла вперед, и вскоре я понял, что они так надежно прибрали мяч себе, что мы буквально ничего не могли поделать. Иньеста и Хави были на высоте, постоянно перемещались, удержать их было невозможно. Всю игру я едва переводил дыхание. Те парни знали, что делали, и это даже я еще ни слова о Месси не сказал…

Какие были ощущения после поражения в финале Евро-2016? Особенно с учетом того, что Роналду рано покинул газон.

Очень болезненные. Я очень много вложил от себя в этот турнир. Я знал, что он станет последним для меня, я был полноценным лидером команды. За день до финала мы общались с Дидье Дешамом, и он сказал: «Патрис, мы должны сделать это». Мы хорошо играли в финале, но упустили слишком много моментов. В перерыве он снова повторил, что все в порядке, что мы должны выигрывать матч, но я усомнился, сказав, что мы упускаем шансы. Португалия забила гол из ничего, от игрока, который практически не играл за Лилль. Это сломало нас. Ту боль сложно было пережить.

Если бы тебе до конца жизни осталось бы съесть только одно блюдо, то какое бы ты выбрал?

Моя мама готовит сенегальское блюдо из риса, овощей, мяса или рыбы, а моя супруга Марго поразила меня своими датскими фрикадельками. Оба этих блюда довольно тяжелы, но я бы в легкую их съел. Но никто не может сравниться со мной в приготовлении пасты болоньезе, даже Мишель Ру! В юности моим любимым блюдом был кебаб из ларька на станции Шателье в Париже – я не шучу. Мы часто бывали на станции, в ожидании поезда… как правило безбилетными.

Не жалеешь о той потасовке с фанатом Марселя? Это стоило того?

Не хочу быть жестоким по отношению к кому-либо, но он назвал меня обезьяной и угрожал, что перережет глотки моим детям. Я сделал то, что считал правильным сделать в тот момент. Я человек, я не совершенен. Понимаю, что для кого-то мое поведение может стать примером, но я не прошу равняться на меня. А так да, хай-кик неплохой вышел.

Откуда у тебя возникла идея снять видео с тушкой курицы? Там такие вещи, о которых жалеешь, что увидел их…

Сейчас я не помню, кто натолкнул меня на эту мысль. Когда натыкаюсь на видео сейчас, думаю: «Что за черт?!» Я был дома и что-то в моей голове сказало мне: «Быть веселью!» То был День благодарения, я хотел позабавить людей, поэтому начал шлепать и целовать мертвую, сырую курицу. Худшее случилось несколькими месяцами позже в Швейцарии. Прохожий попросил сделать фото со мной, а его девушка сказала: «О, да я его знаю! Мужик, который курицу лизал!» Я подумал: «Шикарно, Патрис, можешь собой гордиться…»

Ты рассчитывал на большее от своего пребывания в стане Вест Хэма в 2018-м?

И да, и нет. У меня была возможность остаться, но я не совсем хорошо понимал, что происходит, и как бы просто бесплатно тренировался с командой. Тьерри Анри спросил меня: «Патрис, что ты делаешь? Просто попробуй не приходить несколько дней». Вместо тренировок с командой я стал тренироваться самостоятельно, чувствовал себя хорошо и понял, что смогу прожить без ежедневных тренировок в клубе.

Как тебе игра за Брентхэм в прошлом году? Ты неплохо смотрелся!

Я попросил друга вписать меня в команду, так как мне нужно было подготовиться к благотворительному матчу на Олд Траффорд. Я чувствовал себя неплохо, тренер сказал, что у них игра на следующий день и попросил меня выйти на поле. Я согласился отыграть несколько минут. Я не трогал мяча с того момента, как закончил карьеру, но пришел в Брентхэм, где на следующий день меня сделали капитаном команды! На ту встречу даже фанаты пришли! Я попросил, чтобы меня заменили пораньше, поскольку видел, что слишком многие ждут встречи со мной после матча. Сразу после замены тихонечко ото всех убежал.