«Бросай, Жером!»

В поисках себя

Уроженец Парижа, Мойзо провел детство на Гваделупе, где, собственно, и получил первое баскетбольное образование. «Баскетболистом меня сделал мой первый тренер, – вспоминает Мойзо, – Хотя тогда у меня не было особенного выбора. Солнце, море и пляжи – вот и все. Особенно нечего было делать». Вернувшись в Париж и поиграв до 19 лет за команду парижского института спорта и физической культуры, гигант вскоре оказался на заметке заокеанских скаутов и, благодаря природной скорости, великолепной прыгучести и технике, приобрел репутацию одного из наиболее одаренных центровых старушки-Европы.

На ежегодном Матче всех звезд между лучшими школьниками из Америки и остального мира Мойзо легко расправился с юным Элтоном Брэндом. Поэтому неслучайно через год, подучив английский в «Милфорд Экэдеми», с шестой попытки был принят в знаменитый Калифорнийский Университет в Лос-Анджелесе (УКЛА). Выступая в одной команде вместе с Бэроном Дэвисом, Эрлом Уотсоном и Дэном Гадзуричем, Мойзо наводил ужас на оппонентов, набирая по 13,1 очка и 6,5 подбора в среднем за матч и заслужив довольно высокий, 11-й, выбор на драфте 2000 года.

Болельщики «Селтикс» до сих пор вспоминают Рику Питино ту промашку, кляня незадачливого тренера и не особенно стесняясь в выражениях в адрес так и не засверкавшей на бостонском небосклоне звезды. Но тогда предпочтение Питино не выглядело таким уж роковым. По крайней мере, для тех, кто видел Мойзо в действии: темнокожий великан завораживал соперников устрашающими блок-шотами, поразительной для его габаритов стремительностью и целым арсеналом атакующих действий.

При этом за пределами площадки его также отличала незаурядность характера. Не часто на университетском уровне встретишь баскетбольный феномен, который был бы столь же застенчивым, непритязательным и неуверенным в себе. Возможно, именно в этом и лежал корень будущих проблем. Тогда говорили, что Мойзо боится слишком часто атаковать кольцо, страшно смущается, когда кто-нибудь просит у него автограф, и утверждает – наполовину в шутку, наполовину всерьез, – что играет в майке под номером ноль, потому что баскетболист из него никудышный. В то время как все окружающие восхищались его талантами, сам он всегда был не уверен в себе. Сейчас рассказывая о тех годах карьеры, Мойзо обращается к известной сентенции Кобе Брайанта – «Если не полюбишь себя, то никто тебя не полюбит». «И я, – говорит Жером, – Тому живое подтверждение. Не думаю, что моя карьера удалась. Главная причина тому – я сам: я не был до конца уверен в своих силах, и не контролировал все, что делал. Я не был готов к погружению в бизнес НБА и не мог тогда сам определить свой путь. Когда постоянно думаешь о том, что не нравишься тренеру, себе ты тоже не нравишься и так далее, сложно отдаваться игре на сто процентов».

Тогдашний коуч УКЛА Стив Лэвин недоумевал: «Нужно всегда убеждать его в том, что он хороший баскетболист. В том, что он хорош для того, чтобы получать стипендию, выходить в старте и в том, что он может бросать. Мы показываем ему пленку с его игрой и повторяем каждый раз: «Жером, бросай!». Я встречаю его в аэропорту и говорю: «Жером, бросай!». Когда мы здороваемся, я снова твержу: «Жером, бросай!».

В поисках идеального тренера

С 2000 года началась достаточно нетипичная, даже для современного баскетбола, одиссея Мойзо, за восемь лет прошедшего через пять клубов НБА и пять европейских команд. На вопрос, почему не получилось заиграть в Америке, он отвечает так: «Если честно, то я не могу обвинять кого-то, кроме самого себя. Первый сезон в «Бостоне» не задался. Рик Питино не поверил в меня по-настоящему. Кроме того, было понятно, что он уходит, а ведь брал меня именно он. У меня была подорвана уверенность в себе, были проблемы в тренировочном процессе, и постепенно закрепилась репутация психологически неустойчивого человека. Я продолжал искать себя, словно на американских горках чередуя взлеты и падения. Где-то получалось лучше, где-то хуже». Когда Питино ушел из Бостона, Мойзо отправился в «Хорнетс», где провел целых два сезона, в последнем из которых ему удалось нащупать свою игру: в плей-офф он действовал просто здорово, набирая в среднем по 6 очков и 4 подбора за 15 минут игры. Но затем в поисках лучшей жизни последовательно сменил «Торонто» (куда его пригласил Ленни Уилкенс, в межсезонье покинувший команду), «Нью-Джерси» и «Кливленд», в итоге не встретив понимания от рулевых американских клубов и приняв решение вернуться в Европу. «Мне нравится всегда иметь возможность выбора. Если получается, то здорово. Если нет, значит нужно что-то менять и идти дальше. Нравится самому принимать решение, а не мучиться мыслью, нравлюсь я тренеру или не нравлюсь, подходит ли мне эта команда или нет…»

Параллельно также неудачно развивалась и карьера в национальной команде. Произведя фантастическое впечатление яркими действиями на чемпионате Европы 2003 года, непоседливый центровой рассорился со всеми и решил закончить выступления на международном уровне: «Если честно, не испытываю никакого желания играть за сборную. В национальной команде должна быть здоровая атмосфера, единение и осознание общей цели. А в сборной Франции этого, к сожалению, нет и в помине. У нас есть множество талантливых баскетболистов, но сделать из них настоящую команду никто так и не сумел. Так, мы могли бы если и не обыгрывать американцев, то хотя бы давать им настоящий бой».

Чувствовалось, что Мойзо уже не может остановиться, и он продолжал менять один клуб за другим, нигде не задерживаясь больше, чем на сезон: «Лоттоматика», «Фортитудо», «Реал» – пока, наконец, не встретил тренера мечты в лице Аито Ренесеса. «У меня были проблемы с адаптацией к европейскому баскетболу, – вспоминает Мойзо. – Фактически меня можно назвать воспитанником американской школы, и мне пришлось переучиваться, что заняло много времени. Существует целый ряд небольших нюансов, к некоторым я не могу привыкнуть до сих пор. Особенно всего, что касается пробежки: в Европе судьи свистят ее слишком часто. Я слишком быстрый игрок. Чуть что, судьи останавливают меня».

Испанский специалист сумел поверить в уже не юного француза и, главное, заставил поверить в себя. Прошлогодний «Ховентуд» завоевал Королевский Кубок и Кубок УЛЕБ, а Мойзо запомнился болельщикам, в том числе и российским, той игрой, которая отличала его в молодые годы. «В прошлом сезоне я почувствовал себя наиболее комфортно за последние годы, почти так же, как когда-то играя за УКЛА, – говорит Мойзо. – Это было во многом благодаря Ренесесу, с которым мы нашли общий язык. Начал сезон не лучшим образом, но к середине моя игра выровнялась. Тренер все время выпускал меня и не забывал даже тогда, когда не все получалось».

Новые горизонты

Как же вышло, что ветер перемен снова согнал француза с насиженного места, приведя его в Химки? «Я не хотел уезжать из Испании, – говорит Мойзо. – Во-первых, потому что я считаю, что именно испанский чемпионат является сильнейшим в Европе. Потом я сработался с Аито. Но мне пришлось. Уже было известно, что Ренесес уходит (сначала в сборную Испании, потом в «Уникаху». – прим.), и я решил, что пора двигаться дальше». Но почему именно Химки и является ли это шагом вперед в карьере? «Я был в Москве в прошлом году. Именно тогда мы и познакомились с Кястутисом. Считаю, что у «Химок» есть возможности для того, чтобы стать одной из лучших команд на европейской арене. Конечно, финансовая составляющая сыграла важную роль в моем выборе. Но, с другой стороны, я знал, что команда изменится, перед ней откроются новые возможности, и воспользовался шансом перейти в «Химки». Я вроде как помог «Ховентуду» выиграть Кубок УЛЕБ, теперь моя задача сделать то же самое здесь».

После презентации Мойзо вручили игровую майку с 6-м номером. Почему не нулевым, означает ли это, что он сделал шаг вперед и обрел уверенность в себе: «Нет. Я просил дать мой любимый ноль, но говорят, что это запрещено регламентом. Под другим номером я когда-то играл и в «Селтикс»: там ноль закреплен за Робертом Пэришем».

Не изменился Мойзо и в другом. Раньше его буквально уговаривали забивать сверху. Но ему нравилось находиться в тени и помогать партнерам, а данки всегда ассоциируются с шоуменством, высокомерием и даже нахальством. В общем, со всеми чертами, которые не очень уживаются с характером Мойзо. Вот и сейчас, когда московские журналисты потребовали от Мойзо эффектной игры и множества данков, он всего лишь пожал плечами: «Я не стремлюсь к зрелищности. Это получается само собой. Ведь играю я близко к кольцу, а забить сверху легче всего». Как говорит Мойзо, он не боится ответственности за результат и особенно не переживает по поводу своей игры: «Я не звезда. Не важно, сколько времени я провожу на площадке – 15, 20 минут или больше. Я делаю свою работу и стараюсь, чтобы моя команда побеждала. А это самое главное. В «Химках» надеются на мою игру в защите, на устрашающее присутствие в трехсекундной зоне, игру на подборе и я постараюсь сосредоточиться на этом». Не особенно стремится Жером и обратно, в Америку: «Зарекаться не стану, но никакого трепета НБА у меня уже не вызывает. Разница между европейскими и американскими клубами сейчас почти не чувствуется. Для меня теперь все обстоит просто: будет предложение – буду рассматривать наравне с остальными. Не будет – ничего страшного. Мечта мечтой, но жизнь диктует свои законы. Тем более что все больше игроков начинают понимать, что свет не сошелся клином на американской лиге, что есть и другие возможности для того, чтобы раскрыться, проявить себя и заработать. Двери в Европу открылись. Вот увидите, с каждым годом все больше баскетболистов будут отдавать предпочтение европейским чемпионатам, и не удивлюсь, если через год из-за океана пожалуют настоящие суперзвезды».

Любопытно, что пресс-конференция началась именно с просмотра видеоролика с «нарезкой» игры француза в прошлом сезоне. Сложно сказать знают ли руководители «Химок» об особенностях психологии их нового игрока и менторских экспериментах тренеров Калифорнийского Университета, но кажется, будто тем самым они хотели бы сказать: «Бросай, Жером!»