Мика Хаккинен. История финского трудяги
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
КАРТИНГ: ПЕРВЫЙ УРОК ОТЦА И ПЕРЕВЕРНУТЫЙ КАРТ
Всё началось не с рева мотора Формулы-1, а с писка маленького карта в Финляндии. «Мне было шесть лет, — с ухмылкой начинает свой рассказ Хаккинен. — Отец завел карт, я, счастливый пацан, выезжаю из боксов на трассу. И что же?
На первом же повороте атакую огромный бордюр, так что карт переворачивается и я оказываюсь прижат им к земле. Я лежу под этой штукой, а мои родители несутся ко мне что есть мочи, вероятно, думая, что их мальчик уже мертв. Выбравшись из-под обломков, я услышал не крик, а спокойный и мудрый совет отца: «Смотри, Мика, видишь тот бордюр? Когда будешь проезжать мимо него, оставь маленький зазор. Не касайся его». «Я сразу усвоил урок, — заключает Мика с улыбкой. — Это отложилось у меня в памяти: не лезь на бордюр, держись чуть поодаль».
НАЧАЛО КАРЬЕРЫ В «ФОРМУЛЕ 1». ЛОТУС. ПРЕДЛОЖЕНИЯ КОМАНД
«Команда была не очень сильна финансово, — отрезает Мика. — А машина... Это был старый шасси 1990 года, на котором Мартин Доннелли врезался в Хересе так, что машина разломилась пополам, а он чудом выжил». И что же сделала команда?
«Они укрепили этот шкаф, налепив углеродного волокна! В итоге наша тачка была тяжелее конкурентов на 50 килограммов!» — вспоминает Хаккинен, и в его голосе до сих пор слышен легкий ужас. Десять килограммов лишнего веса стоят двух десятых секунды, а тут – целая секунда! «Так что о победах и речи не шло, — заключает он с фирменной финской сухостью. — Мы боролись за пару очков. Жесткий, но бесценный университет Формулы 1».
«И конечно я с радостью узнал что мною интересуются другие команды. После двух лет мытарств в «Лотусе», где главным достижением было просто финишировать, удача наконец улыбнулась. И как! В конце 92-го большие команды начали присылать не емейлы, а факсы! — с ухмылкой вспоминает Хаккинен. — Предложения так и сыпались: такая-то команда хочет, чтобы я за них гонялся, такая-то. Целых пять коллективов, включая легенду - МакЛарен! Ситуация была идеальной. Мы сидели в Австрии с моим менеджером, Кеке Росбергом, и смотрели на эти предложения. И Кеке, настоящий гонщик, спросил меня: «Мика, куда хочешь ты?»
И тут я, в котором уже не было юношеской наивности, проявил свою фирменную расчетливость. Я думал не о деньгах. Я думал об истории. Я оглянулся назад и посмотрел на МакЛарен: Алан Прост, Айртон Сенна, Лауда, Хант... История этой команды была настолько великой, что я понял — это должен быть правильный выбор. Даже несмотря на то, что финансово это была не самая выгодная сделка. Я выбрал легенду. И, черт возьми, не ошибся!
И вот он, контракт с легендарным McLaren! Но вместо кокпита гоночного болида в 1993 году Хаккинена ждал жестокий подвох и ушат ледяной воды. «Они сделали меня тест-пилотом! — вспоминает Мика. — В контракте был пункт: если Сенна останется, я тестер. Я был уверен, что Айртон уйдет, но он остался!» Вместо битв на трассе меня ждали бесконечные тесты. Но судьба дала шанс: американец Майкл Андретти, напарник Сенны, не впечатлил Рона Денниса. «Он постоянно разбивал машину. И вот я получаю место на последние три Гран-При». И в первой же квалификации я обхожу самого Айртона Сенну! Я его опередил На какую-то жалкую полдесятой, но обошёл!» — с гордостью говорит Хаккинен.
«И тут начинается самое интересное. Сенна подошёл ко мне и спросил: «Мика, как ты это сделал?»». И я, вместо того чтобы рассказать правду (Мика подметил там некоторую особенность техники газ-тормоз в одном из поворотов), выдал фразу, которая чуть не отправила мою карьеру в отстой до того, как она началась: «Я сказал ему что-то очень дерзкое... пошутил по-фински. Сказал, что у меня хватило яиц». Реакция иконы была мгновенной и яростной. Ему это не понравилось. Совсем. Он начал говорить что-то вроде: «А в скольких гонках ты принял участие? Сколько побед? А чемпионских титулов?» Сенна не разговаривал со мной несколько недель. Но эти две последние гонки стали для меня главным уроком: «Он выложился на все 100%, и у меня не было ни шанса. Это открыло мне глаза. Мне еще так многому нужно было учиться». Жестоко, честно, по-мужски.
А ПОТОМ БЫЛА АДЕЛАИДА. ГРАН-ПРИ АВСТРАЛИИ 1995
«Яркое воспоминание, легко вернуться назад» - рассказывает Мика. «Потеря давления в шине, скоростной поворот, после которого идет длинная прямая, надо зайти на апекс идеально, чтобы на прямой получить преимущество по скорости. Я потерял управление. У нас не было суппортов для шеи в то время и после удара головой я сломал череп. Я не потерял сознание, и в первые секунды я понял что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Повезло, что рядом была бригада, они пришли на помощь и сделали что-то вроде трахеотомии, потому-что я не мог дышать»
(Так Хаккинен описывает момент, когда у его Макларен на полном ходу лопнуло заднее колесо. Типичная финская недосказанность! Машина взлетела на бордюр, закрутилась и с треском врезалась в барьер).
Но именно тогда, по его словам, мир остановился. «Ничто не важно, кроме здоровья. Все твои мечты, все, что ты считал важным, таковым не является. Здоровье — вот что имело значение»
Где-то Мике «повезло», что это была последняя гонка в сезоне и в следующем году он уже был опять в строю. Вернуться через 4 месяца? Безумие. Но Хаккинен это сделал. И тут началась настоящая война не только с Шумахером, но и с напарником по Макларен, Дэвидом Култхардом.
«Это были психологические войны! Физическая форма, взгляды, общение с инженерами... Мы оба жили в Монако. Я садился в свой лимузин, на свой самолет, летел в Лондон, выходил из самолета. садился в свой лимузин и ехал на командную базу. Он делал то же самое только на своем лимузине и самолете. Мы заходили в McLaren, обсуждали гонку, а после встречи разлетались по своим самолетам. Никогда вместе! Это безумие! Наши эго были запредельными».
ДОКТОР АКИ ХИНТСА: «Я ПОЗВОНИЛ ДРУГУ И СПРОСИЛ: «ТЫ ЗНАЕШЬ ХОРОШЕГО ВРАЧА?»
После семи лет безуспешного участия (были победы в Гран-При, но титул чемпиона не давался) в Формуле-1, когда победа в чемпионате казалась миражом, даже «Ледяной финн» начал давать трещины. «Я позвонил другу и спросил: «Ты знаешь хорошего врача?» — с улыбкой вспоминает Хаккинен. — Оказалось, знает». Так он познакомился с доктором Аки Хинтса, легендарным «Хакки-доктором». «Я объяснил ему: «У меня проблема. Я не выигрываю»». Уверенность таяла с каждым сезоном. «Все утро ты смотришь в зеркало и говоришь себе: Ты фантастически быстрый! Но после седьмого года ты начинаешь верить в это всё меньше». Гениальный Аки понял, что дело не в мышцах, а в голове. «Он спросил: Когда ты путешествуешь по миру, ты думаешь о своей семье, о девушке?» И он предложил взять их под свой контроль». Результат? Я наконец расслабился, зная, что мои близкие под надежным присмотром лучших специалистов. «И в том же году, — с торжеством заключает Мика, — я выиграл свой первый чемпионат мира!» Вот так, иногда чтобы обойти всех на трассе, нужно сначала навести порядок в собственной жизни.
ШУМАХЕР: «ОН ПЫТАЛСЯ ПРИМЕНЯТЬ МЕТОДЫ, НО НА МНЕ ЭТО НЕ РАБОТАЛО»
О Шумахере Хаккинен отзывается с уважением, но без трепета. «Он был моим самым сильным соперником. 100% соперничество на трассе, 100% уважение — за ее пределами».
Вспоминая знаменитый обгон в Спа-1999 года, когда Хаккинен пронесся между Шумахером и Рикардо Зонта, как призрак, Мика хитро улыбается: «Это было на скорости 300 км/ч на влажной трассе! Я думал: Это опасно! Но я сказал себе: Я должен победить. Черт возьми, я достану этого парня».
«Я прошел поворот О Руж на изношенных шинах быстро, как в квалификации. Увидел Зонту посередине трассы и подумал: «О да, это возможность!» Шуми поехал налево, на сухое. Я рванул справа, по мокрому, и выбился на сухую перед ним. И, скажу я вам, было фантастически видеть Феррари в своих зеркалах!»
А что на счет психологических игр Шумахера? «Он пытался, но на мне это не работало. Я был слишком уверен в себе и в команде. Давайте решать все на трассе, а не словесной болтовней».
ДОГОВОРЕННОСТЬ С КУЛТХАРДОМ: РОЖДЕНИЕ «ПАПАЙЯ РУЛЗ»
Если вам кажется что правила папайи появились с Оскаром и Ландо, то глубоко ошибаетесь. В 1998 году у McLaren был болид MP4-13, который был быстрее всех на секунду, но при этом — сюрприз! — разваливался на части, если на нем гнались на максимуме все 100% дистанции. «Мы с Дэвидом и Роном Деннисом заключили сделку, — невозмутимо заявляет Хаккинен. — Тот, кто первым уходит в поворот на первом круге, тот и выигрывает гонку. Точка». Да вы не ослышались! Вся гонка сводилась к одному-единственному повороту. «Настоящая битва была за первый поворот. Если ты лидируешь — всё, ты победитель, можно сбавить обороты и просто кататься». Но однажды в Мельбурне я, лидируя, по ошибке заехал на пит-стоп, услышав не ту команду по радио. «Я проехал по пит-лейну, команда не была готова, и мне пришлось возвращаться на трассу. А лидером стал Дэвид». И что же? Команда тут же поступила по-джентльменски. «Они сказали ему по радио: «Дэвид, притормози и пропусти Мику». А он, — с саркастической ухмылкой добавляет Мика, — был не очень счастлив». На вопрос, сделал бы он то же самое для Култхарда, Хаккинен отвечает без колебаний: «Конечно. Да. Было соглашение». Вот такие они, «папайя рулз» в мире большой формулы: победа не всегда достается самому быстрому, но всегда — тому, кто лучше помнит условия контракта.
УХОД: «НЕ ВСЯ ЖИЗНЬ — ЭТО ФОРМУЛА-1»
И вот кульминация. 2001 год, два титула, статус мегазвезды. И... уход. Почему?
«Я пришел в Формулу-1, чтобы достичь цели — выиграть чемпионат мира. Я сделал это. Дважды. В 2000 и 2001-м были снова аварии, отказы. Я чувствовал, что испытываю удачу. Если у меня снова будет серьезная авария, я, возможно, не вернусь. Я подумал: «В жизни есть гораздо больше вещей, которые ты можешь делать и которыми можешь наслаждаться. Это не всё»».
Признается, что жизнь после карьеры далась нелегко. «Это очень, очень сложно. Внезапно вся эта командная работа, вызовы, физические усилия — исчезают. Нужно время, чтобы найти новый путь».
ПС. От себя добавлю: я прекрасно помню как гонялся Мика. Холоден, расчетлив. На фоне Шумахера - абсолютно отсутствует талант. Но трудяга. Заслужил стать чемпионом в великой команде. Но мне он никогда не нравился. Разве что его финский юмор неплох.