Один грустный день из жизни Руя Витории

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Радует осень последними солнечными деньками, играют яркие лучи на улыбчивых детских лицах, однако лица красно-белых почитателей печальны, как были печальны лица ямайских женщин из легендарной песни про Аргентину и Ямайку, и тут уж не ведаешь, от какого счета тяжелее камень на душе — то ли от ямайских 5:0, то ли от спартаковских 7:1.

Не видно радости и на лице красно-белого рулевого Руя Витории, ибо и без того португальский синьор выдержан и скуден на эмоции, а перед субботней баталией против «Ростова» и вовсе пригорюнился.

Однако началась суббота не с игровых забот, а с кадровых усилений: пополнил красно-белые ряды Даниил Хлусевич из тульского «Арсенала» — правда, история у сего трансфера примечательная, ибо изначально Руй просил приобрести ему Деяна Кулусевски из туринского «Ювентуса», но с переводчиками в «Спартаке» нынче беда: половину слов проглатывают, половину выкидывают, а на сей раз вышла оказия и с буквами, оттого и подумали, будто нужен Рую не Кулусевски, а Хлусевич.

Но как бы там ни было, дозаявочная кампания нынче закрыта на тяжелый амбарный замок, будто телеграм-канал Заремы Салиховой, поэтому негоже нам о трансферах распинаться, перейдем к делам игровым — хотя какие уж тут дела, все шиворот-навыворот да кверху ногами. 

Костерили Руя за чрезмерное доверие к Александру Максименко, оттого и был поставлен новым стражем ворот Александр Селихов, однако сохранил место на позиции центрального оборонца Николай Рассказов — велико доверие наставника к сему персонажу — и могли бы мы усомниться, а не приходится ли Николай внебрачным сыном для Руя, но, похоже, нет на то веских оснований: один жгучий брюнет с орлиным взором, а другой белокурый альбинос с бегающими глазенками.

И снова случилась оказия в оборонительных редутах синьора Витории, ибо учудил на последних секундах красно-белый голкипер, покинул священную раму, пошел гулять в поле, будто замечтавшийся пастух за овцами, будто вольный ветер на посевы подсолнуха, будто неугомонный Чингисхан за новыми владеньями — оттого и получил закидушку за шиворот от юркого Данилы Глебова. И снова подвел Николай Рассказов, ибо все голы в красно-белые врата нынче идут через этого незадачливого оборонца, вот ведь шайтан, уж не знают спартаковские почитатели, какими проклятьями его белобрысую плешь покрыть.

Добавляет горечи на спартаковские раны и тот факт, что случилось сие пренеприятнейшее событие, когда делала секундная стрелка часов свой последний оборот — и принято в это время мечтать и мысленно класть в карман желанные три очка, как мечтают о новых успехах перед новогодним боем курантов, но жизнь наша жестока, и норовит она разрушить всё — и новогодние мечты, и турнирные планы. 

Вот и пришлось Рую с его дружиной слушать гневную отповедь спартаковской торсиды — дескать, снимайте майки, дескать, мы «Спартак», а вы фекалии — и взирал на сие зрелище синьор Витория печальным взором, и хоть не понимал он в болельщицкой тираде ни единого слова, за исключением слова «Спартак», но чуяло португальское сердце неладное, ибо болельщик — как строптивая супруга: хоть и не понимаешь весь смысл сказанных ею слов, но осознаёшь, что осерчала она на тебя и в немилость вогнала.

И в тот же вечер возобновился в кулуарах шепот о грядущей отставке спартаковского наставника, о том, что дождется Леонид Федун 15 ноября, и подпишет португальцу вольную, и выдаст купчую на 1,5 миллиона евро, однако бередит журналистские умы и другая весть — дескать, оставят синьора Виторию до весны и дадут провести зимние сборы в теплых Эмиратах, под взорами нефтяных шейхов и пышногрудых наложниц, со столами, полными винограда и пахлавы — и только после возобновленья сезона, коли уж будет дело совсем худо, дадут тренеру от ворот поворот да поганой метлой погонят.

Вот и прибывает достопочтенный Руй в неведении касаемо своего будущего — впрочем, сие утверждение верно в отношении любого из нас, ведь никто не ведает грядущего, но в случае португальского наставника покрыто оно не только небесным мраком, но и волею Заремы.

А покамест готов синьор Витория к любому развитию событий, и к стремительному, и к долгоиграющему — наставник он опытный и рассудительный, всякого на своем веку повидал: но на время паузы на матчи сборных наверняка планирует краткий визит в родной Лиссабон, где можно посидеть на ресторанной мансарде у синьора Жилберту, а может и Алберту, а может и Роберту — ведь наверняка есть у Руя знакомый повар, который готовит превосходные свиные ребрышки и угощает первоклассной мадейрой.

И во время дружеской беседы за бокалом терпкого вина спросит синьор Жилберту, как там Москва, как там ваша работа, синьор Витория — и ответит Руй неторопливой речью: работа не из легких, состав требует усиленья если не кардинального, то значительного, но не скоро дело делается, ибо в руководстве неразбериха, а хозяин у клуба хоть и наделен богатством, но умом не блещет, да и супруга у него взбалмошная — словом, круговерть в «Спартаке» знатная, дорогой Жилберту, то ли дело у тебя — тишь да гладь, да Атлантический океан перед взором.

Крепитесь, синьор Витория, в таком уж неспокойном мире нынче живем — скажет Жилберту, и сядет Руй на самолет до Москвы, которая встретит его неприветливыми холодами и проблемным составом, и вновь будет он ломать голову над укрепленьем защитных схем и разнообразием атакующих построений, и не дано ему знать, когда завершатся сии брождения ума, ибо работа наставником «Спартака» сравнима с сидением на пороховой бочке — никогда не угадаешь, когда под тобой рванет, а коли угадаешь, там уж и поздно будет.

Но чем бы ни окончилась сия история, подписывайтесь на телеграм-канал автора: ибо историй будет еще много, и уделим мы им внимание всенепременно.