Алексей Игонин: «За ничью с «Зенитом» в «золотом матче» «Спартак» предлагал игрокам «Сатурна» по 50 тысяч долларов»
– Чем сейчас занимается бывший капитан «Зенита»?
– Как правило, послефутбольная жизнь зависит от того, с чем ты вышел из большого футбола, от твоего материального состояния. Кто-то бизнесом занимается, кто-то вообще сейчас без работы, кто-то детей тренирует. Из моего поколения зенитовцев я даже не смогу назвать игрока, который заработал достаточно, чтобы иметь свой бизнес. Что касается меня, то я какое-то время занимался командой правительства Санкт-Петербурга, которая создавалась на базе спорткомитета. Потом меня взяли советником председателя комитета по спорту, где я консультирую по вопросам футбола. Все-таки многие вещи я видел изнутри и знаю истинное положение дел в футболе. А так в основном занимаюсь правительственной командой, комментирую матчи на телевидении. Планируется, что я буду на постоянной основе вести передачу на «Радио «Зенит». Также я недавно избрался депутатом от Всеволожского района. Так что стараюсь успевать везде.
– Вернемся в прошлое. Как тебе удалось попасть из мини-футбольного клуба в лучшую команду города?
– В мини-футболе у меня неплохо получалось, мне даже предлагали профессиональный контракт. За 2,5 года МФК «Полесье» вышел в высшую лигу и получил профессиональный статус. Но к тому времени я уже выступал за «Зенит», что вышло во многом случайно. Я учился в институте и играл везде, где только можно: за «Турбостроитель», за университетскую команду, за «Полесье». Так получилось, что Виталий Васильевич Лебедев, тогдашний тренер сборной института им. Лесгафта, получил работу в зенитовском дубле и привлек большую группу молодых игроков попробовать свои силы в «Зените». Так я и подписал свой первый контракт.
– Когда ты начал привлекаться к основе?
– При Садырине, в 1996 году. Я совершил несколько поездок в другие города, даже как-то на замену вышел.
– Какие воспоминания остались о Садырине, который работал с командой последний год?
– Очень эмоциональный тренер, хотя его методику я не понял. Возможно, по неопытности. Но могу сказать, что за счет эмоциональности и какого-то тренерского чутья у него многое получалось. Для тренера чутье – не менее важное качество, чем, например, голевое чутье у бомбардира. Многие тренеры, которых я видел, работали за счет этого качества. Они угадывали, кого поставить на игру, как создать благоприятный психологический фон.
– Ты ведь уже был в команде, когда в 1996 году «Зенит» в последнем туре проиграл «Спартаку», а Романа Березовского потом обвинили в сдаче игры?
– Насколько я помню, я уже целиком и полностью был в команде, но тот матч пропускал. Не знаю, что там произошло, но до меня все эти домыслы дошли только лет через десять. В том возрасте я не особо вникал в политические интриги, потому что был молодым.
– Как по-твоему, тот матч носил честный характер?
– А как могло быть по-другому? Играли дома, при своих зрителях, о какой сдаче могла идти речь? Для того чтобы сдать ту игру, даже трех человек в составе мало было задействовать. Мне кажется, тогда в этом должно было поучаствовать полгорода.
– Наиболее яркий этап карьеры ты провел при Бышовце?
– Да, я впервые поехал на сборы с основной командой и как-то сразу начал играть в основном составе. Доверие Бышовца я завоевал.
– Бышовца в последнее время постоянно троллят в интернете. Как тебе работалось с ним?
– Как правило, неоднозначная реакция бывает на человека, который является самодостаточной личностью. Для меня он очень многое сделал как тренер и даже в какой-то мере занимался моим воспитанием. Я был довольно молод и мне иногда было сложно воспринимать его рассказы про балет или Ницше. Лет через десять воспринимать все это мне было бы, конечно, проще. Бывало, что на трехдневном карантине он приходил к нам в номер и за бокалом вина рассказывал про театр или балет, на который он сегодня ходил. При этом он был для меня авторитетом. На общекомандной зарядке он в свои 52 года всегда бежал впереди.
– Про Бышовца говорят, что он очень неравнодушен к деньгам...
– Я могу рассказать один характерный случай. После первого сбора он поощрил футболистов, выплатив каждому, по-моему, по 250 евро. Для меня, получавшего тогда 100 долларов, это было очень неплохо. Выяснилось, что Бышовец раздал ребятам деньги, сэкономленные на этом сборе, и у него потом был очень серьезный разговор с Мутко. Я сомневаюсь, что какой-то другой тренер мог поступить так же. Когда я отыграл сезон в «Зените» и стал твердым игроком основы, естественно появилась мысль пересмотреть свой контракт. Я уже хотел пойти поговорить с Мутко, но об этом узнал Бышовец и сказал, что никуда ходить не надо. Через две недели я получил зарплату в две тысячи долларов – это даже больше того, что я хотел получить. Разговоры о том, что он брал с кого-то деньги за игру в основе? Не знаю, при мне такого не было. Мне повезло, что на меня рассчитывали, и я играл. Те, кого он убрал из команды, конечно, относились к нему плохо и могли наговорить в интервью всякого.
– Твое поколение, попавшее тогда в «Зенит», отличалось от нынешних молодых футболистов?
– Конечно. Меня Бышовец в команде мастеров учил набивать мяч на ноге, о чем тут говорить? Сейчас это в принципе невозможно. Я видел, что сейчас 8-летние ребята вытворяют в Академии «Зенита», мне даже страшно это повторять.
– Бышовец на волне успеха ушел из «Зенита» в сборную. Это была его ошибка?
– Как показало время – да. Но возглавлять сборную было его мечтой. Так или иначе, она осуществилась. Уходя в сборную, он и меня в нее взял, общение наше не прекратилось. Я сыграл в товарищеском матче в Бразилии при аудитории в 100 тысяч зрителей. Помню, по московскому времени игра была в два часа ночи, глаза жутко слипались. В том матче я играл против мастеров, лучше которых не видел. После игры было какое-то опустошение и понимание того, как же мы далеко от настоящего футбола.
– Что дал «Зениту» приход Властимила Петржелы?
– Европейский подход, команда раскрепостилась. Привлекались достаточно мастеровитые молодые ребята, которым, возможно, было бы сложнее раскрыться под авторитетным Морозовым. Кержаков, Аршавин и Денисов проявили тогда свои лучшие качества. Хотя и Морозов, безусловно, вложил свою лепту в их воспитание. Они уже были готовы как физически, так и морально к выступлению на высоком уровне.
– Правда, что для Аршавина вообще нет авторитетов?
– Аршавин – это личность, он действительно отстаивает свое мнение и достаточно смело. В одном из своих дебютных матчей при Морозове он вышел на замену, а мы выигрывали, и нам надо было удержать результат. В одном эпизоде вместо того, чтобы выбить мяч, как того требовала ситуация и сам тренер, он стал убирать на замахе и потерял мяч. Нам едва не забили, и Морозов на него наорал. А Аршавин ответил: «Я буду делать то, что должен. Почему я должен бездумно лупить мяч вперед?» Эта история его полностью характеризует.
– А что можешь сказать о Кержакове?
– Мне он казался очень человечным парнем, не было людей, с которыми он не смог бы найти общий язык. У него хорошее чувство юмора. Как-то мне надо было помочь другу деньгами, и мне посоветовали: ты сходи к своим зенитчикам, попроси. И на самом деле, кроме Александра, никто больше и не помог. Причем на тот момент было непонятно, продолжу ли я играть в «Зените», и деньги предназначались незнакомому для Кержакова человеку.
– Почему ты покинул «Зенит»?
– По инициативе Петржелы. Он сказал, что не видит меня в основном составе. Как-то разглагольствовать и что-то выяснять я не хотел. У меня тогда был тяжелый период: травма и связанные с этим проблемы психологического свойства.
– Как ты вернулся в большой футбол?
– В Одессу мне помог трудоустроиться Бышовец, мне нужна была команда для того, чтобы набрать форму. Я планировал уже через полгода вернуться в Россию.
– В «Сатурне» поначалу тоже все было непросто?
– Да, я приехал туда немного травмированным и месяца три-четыре вообще не вылезал из дубля. Потом меня потихоньку подтянули к основе, и для меня, можно сказать, началась новая жизнь.
– В «Сатурне» была настоящая тренерская чехарда. Кто из тренеров больше всего запомнился?
– По большому счету, все специалисты в «Сатурне» были хорошего уровня. Я неплохо сдружился с Гордеевым, в силу нашего возраста, и теперь я с ним общаюсь не только по футбольным делам, но и по бытовым. Что касается Ребера, то для меня это был первый иностранный тренер. Дисциплина была более жесткая. Но самое главное в футболе – результат, а при Ребере его не было.
– Зато при Вайссе вы сыграли 23 ничьи в 40 матчах.
– Мы вроде и играли неплохо, даже с сильными соперниками, но постоянные ничьи, тем более при нынешней системе, когда за победу дают три очка, опустили нас в подвал турнирной таблицы.
– «Сатурн» известен тем, что там был целый полк легионеров.
– Мы со старожилом команды Антонином Кински как-то сели и подсчитали, что через команду прошло порядка 80 человек. Это очень много. Был период, когда стали привозить игроков из Южной Америки, попадавших в команду совсем не по футбольным качествам. Некоторых я почти никогда не видел на футбольном поле. Человек мог лечиться и ходить по базе в национальном костюме, распевая песни на русском языке.
– Кто был самым странным тренером в твоей карьере?
– Софербий Ешугов из «Кубани». На сборе он, бывало, вызывал из строя несколько футболистов и каждому говорил, сколько килограмм ему надо сбросить. Еще на тренировках Ешугов заставлял прыгать с горки с человеком на спине. А на установке он, например, говорил: «Сегодня мы играем как подсолнух». Это означало, что мы должны были разлетаться по полю как семечки подсолнуха. При угловом была тактика атаки «паровозиком». Тренеры такого плана в премьер-лиге все-таки не задерживались, больше скитались по первому и второму дивизионам.
– В составе «Сатурна» ты в 2007 году играл памятный «золотой матч» против «Зенита». Конкуренты «Зенита» вас как-то стимулировали?
– За отобранные очки в том матче «Спартак» предлагал по 50 тысяч долларов каждому игроку. Но мотивация у нас была в любом случае. Очень многое говорилось об этом матче, и многие игроки могли неплохо заявить о себе. «Сатурн» был такой командой, где можно засветиться и подписать контракт с более сильным клубом. Поэтому мы были мотивированы во всех отношениях. За одну игру можно было серьезно поднять себе рейтинг.
– Когда ты уходил из «Сатурна», сколько времени вам уже не платили зарплату?
– Где-то полгода. Клуб обанкротился, и денег своих мы, конечно, не увидели.
– А как удалось попасть в звездный «Анжи»?
– В клуб тогда пришел Керимов, появились большие деньги, ставились задачи. Тренировал команду Гаджи Гаджиев, и мне в чем-то повезло. Основной защитник получил травму на кубковой игре, и «Анжи» срочно потребовался защитник. Гаджиев, учитывая мой опыт, подумал, что я смогу помочь команде, прикрыв эту позицию. Контракт я подписал на один сезон, а заявили меня чуть ли не в последние минуты перед закрытием трансферного окна.
– При Керимове у футболистов выросли контракты?
– Солидные контракты были у звезд. У меня же были минимальные условия, бонусы предусматривались только за проведенное на поле время. Поэтому не стоит думать, что люди, у которых есть деньги, разбрасываются ими направо и налево. Меня поразило, что контракт с «Анжи» был на 20 листах! Прежде я таких не встречал, всегда было 2-3 страницы и все.
– Правда ли, что Самуэль Это’О обладал более весомым влиянием на команду, чем главный тренер?
– Лично я могу сказать, что Это’О помог мне в тот момент, когда я травмировался. Он взял на себя и полностью организовал мое лечение в Испании, договорился со своим врачом. С ним вообще не было никаких проблем, и я могу сказать о нем только хорошее. Хотя Керимов довольно часто общался со звездами и, говорят, неплохие подарки им дарил.
– Как Роберто Карлос отнесся к той знаменитой истории с бананом?
– Вообще хочу сказать, что Роберто Карлос – южный парень, с харизмой, постоянно шутил. На тренировках он всегда был заводилой в эмоциональном плане. Что касается истории с брошенными бананами, то Роберто Карлос не первый день в футболе, и для него не было новостью, что это существует. Конечно, обида была, но какого-то шока он не испытывал.
– В «Спортинг-лиге» ты был заявлен за «Pride Motors». Почему так и не удалось сыграть в турнире?
– Занятость по работе не позволила мне присутствовать на матчах. Сейчас я достаточно мало играю, все-таки сказываются травмы. Кстати, одним из партнеров вашего турнира является сеть салонов «Royal Thai», которым владеет мой хороший знакомый Игорь Панченко. Я с ним познакомился как раз тогда, когда восстанавливался от серьезной травмы. По ходу карьеры у меня было много повреждений, все классические способы их лечения были перепробованы и не приносили должного эффекта. А что-то новое вполне могло и помочь. Игорь организовал мне несколько сеансов массажа, и я почувствовал, что это реально помогает.
– Я заглядываю к нему в салон и использую это не как расслабление или массаж. Я прошу самого сильного мастера, с самой сильной нагрузкой, именно для того, чтобы он поработал с моими суставами. Получается такая «пассивная йога» – это действительно то, что мне нужно. А вообще я думаю, что в этом салоне каждый найдет для себя то, что он хочет. Кому-то нужно расслабиться психологически, кому-то – поработать с мышцами или, как мне, с суставами и связками.
Кирилл Сухоруков, sporting-spb.ru
