Кубок огня и джентльмен Жулио. Илья Казаков – о том, как охраняют Кубок конфедераций
Если честно, Жулио Баптисту я помнил плохо. В той сборной Бразилии были непростые времена — по их меркам, конечно. После «золота» 2002 года в Японии–Корее – ни одной медали на чемпионатах мира. И это при их россыпи игроков. А Жулио Баптиста хоть и провел за национальную команду с полсотни матчей, форвардом номер один в нулевых не был. Пусть и играл, как подсказал интернет, за большие клубы.
Но при этом он дважды выигрывал Кубок конфедераций. К тому же был относительно свободен: контракт Баптисты с его последним клубом уже закончился. Поэтому кандидатура бразильца для миссии почетного гостя на жеребьевке турнира-2017 в Казани была оптимальной. Молодой, коммуникабельный, обаятельный и, главное, — терпеливый. Что в Казани, что в Москве с ним и трофеем фотографировались сотни людей. Его водили по редакциям на длинные и, вероятно, повторяющиеся в вопросах интервью. А он не уставал и улыбался беспрестанно. Как кандидат в разгаре избирательной компании.
На ВГТРК Баптисту привезли воскресным вечером. Так на моей памяти встречали только редких гостей: два оператора с включенными камерами фиксировали каждый его шаг по телецентру. И точно так же в кадре рядом шел еще один бразилец, кажется Филипп, кативший за собой чемоданчик с Кубком конфедераций внутри. Они были усталые, и мы, ребята из спортивного отдела ВГТРК, тоже. Рабочая неделя, несмотря на выходные, все никак не хотела заканчиваться. В коридорах большого здания на Ямском поле было светло, а вот в глазах — уже не очень. Хотелось как-то взбодриться.
Возвращение волшебника. Илья Казаков – о легендарном тренере Гусе Хиддинке
А Жулио Баптиста (я все никак не мог определиться, как его правильнее называть — Жулиу, Баптиста или Жулио Баптиста, с бразильцами всегда так), как ни крути, все равно не заряжал присутствующих энергией так, как это сделали бы одним фактом своего присутствия Зидан или Месси. Или Роналду. Да даже Черчесов, прибыв на ВГТРК после первых двух матчей сборной, бодрил не хуже первого бокала шампанского в новогоднюю ночь.
Я все раздумывал над тем, как взбодриться и других взбодрить, и тут меня тихо спросили, где туалет. Для уважаемых гостей. Я показал, благо знал. Гости зашли в количестве двух человек, и мы принялись их ждать. Точно почетная свита или пионеротряд, которому запретили держаться порознь. И тут я увидел, что чемодан с кубком стоит совершенно одиноко.
Вероятно, Филипп настолько уважительно относился к своему багажу – как, например, некоторые болельщики «Спартака» к тренерскому наследию Аленичева, — что не осмелился взять его с собой в кафельный кабинет. Сразу за чемоданом в коридоре была ниша. Неглубокая и притягивающая своей пустотой. Не в силах противиться любопытству или озорству, я взял чемодан за ручку и медленно закатил его в нишу. И отшагнул от нее. Но недалеко, чтобы контролировать происходящее.
Поднял глаза и наткнулся на внимательный взгляд человека из ФИФА и еще одного человека из ФИФА, бывшего пресс-атташе «Спартака» Федора Турбина.
— Шутка, — сказал я с интонациями Юрия Никулина в «Кавказской пленнице».
Они улыбнулись. Так, что стало сразу ясно — это другой фильм, «Люди в черном» например.
Мы шли по коридорам и лестницам в студию, люди выбегали нам навстречу, уже зная, кто приехал на эфир и что в этом ящике, и мне было очень странно, что кто-то однажды придумал правило, что к этому трофею, как и к Кубку мира, могут прикасаться только те, кто хотя бы однажды им владел. Для кого-то этот кубок был памятью, для кого-то — реликвией. А для обычных людей, повидавших в этих коридорах многих разных известных личностей, он был сродни маленькому чуду.
Оказалось, у нас очень маленькая студия. Вместить всех желающих сфотографироваться с Кубком конфедераций она не могла. Выстроилась очередь. Человек подходил, замирал рядом с трофеем и уходил счастливым. На его место заступал следующий. Я подумал, что ФИФА могла бы прилично зарабатывать на таких фотографиях — на радио, откуда Баптиста приехал к нам, наверняка творилось то же самое. И то же самое будет происходить, когда Кубок конфедераций повезут по другим редакциям, согласно утвержденному списку. Людям всегда было нужно чудо. Прикосновению к чуду. Особенно в футболе в России, где чудеса обычно иного порядка, хотя бывают и те, что в концовке матча «Краснодара» с «Зенитом».
Я не выдержал и тоже подошел к кубку с фотоаппаратом. Он был удивительно красивым — одна часть матовая, другая блестящая. Чувствуя себя Гарри Поттером, стоящим перед Кубком памяти, я осторожно посмотрел в него и увидел сначала свои удивленные глаза, а уже потом перед ними пронеслись какой-то лихой каруселью обрывки воспоминаний из всех тех особых командировок, в которых повезло побывать.
— Ну как, — спросил я Баптисту, — он не изменился? Вы его узнали сразу? Все-таки столько лет не виделись.
Бразилец засиял. Он был какой-то удивительно позитивный. Всему радовался. Сказал, что узнал трофей сразу, как только снова на него взглянул. Хотя не видел относительно давно — так чтобы поблизости.
Гибкая команда. Илья Казаков – о сборной России
Толчея за нашими спинами все не заканчивалась. Я представил, как чемодан с кубком по просьбе таможенников открывают на границе и как начинается все то же самое: пассажиры идут по зеленым и красным коридорам, предоставленные сами себе, а пограничники фотографируются рядом с семью с лишним килограммами чистого золота.
Режиссер все никак не мог начать эфир, переустанавливал свет и расположение камер в студии. Надо было что-то сказать или спросить, и я спросил, откуда Жулио родом?
— Сан-Паулу, — сказал он мечтательно. — Но я уехал оттуда девять лет назад.
— Пробки, как в Москве, — сказал я, достав из памяти свое единственное воспоминание об этом городе.
— Ужасные пробки! — подхватил он. — Невозможные!
Мы были словно два викторианских джентльмена. Поэтому тема погоды не могла пройти мимо нашей беседы.
— Во вторник в Москве будет минус десять, — сообщил я, зная, что Жулио скоро улетает и вроде бы как улетает без особой охоты, и желая сделать его отъезд приятнее. Он не поверил. Сказал, что в такие морозы людям очень тяжело. Я вспомнил, что меня просили задать ему вопрос о будущем, о его карьере игрока. Что он бы с интересом рассмотрел вариант поиграть в России. Я показал ему фото из Самары. Белые «Крылья» на заснеженном поле. Красный мяч, шапки.
— Это вчера. А в следующем туре будет минус двадцать,
— Минус двадцать, — еле выговорил он.
Хорошо, что режиссер в эту минуту потребовал начать запись.
Текст: Илья Казаков
Фото: Global Loook Press
Все-таки писательство и легкий слог - это не про Илью