Кенни Далглиш. «Мой дом – Ливерпуль» 4. Старина Боб и Бутрум

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Благодарности

1. Дом там, где сердце
2. Переезд домой
3. «Энфилд»
4. Старина Боб и Бутрум
5. Южный Энфилд
6. А как он умел играть!
7. Париж
8. Раши
9. Рим
10. «Эйзел»
11. Шаг вперед
12. Дубль
13. Культурный клуб
14. «Хиллсборо»
15. Покидая дом
16. Изгнание
17. Возвращение: «Ливерпуль» 2009/10
18. Семейный дом
19. Лето 2010
20. Наш дом — Ливерпуль

Карьерный рекорд

4. СТАРИНА БОБ И БУТРУМ

Помещение размером 3 на 3 метра, расположенное в коридоре рядом с раздевалками, стало едва ли не нервным центром для операций «Ливерпуля». Игровые бутсы висели на колышках, а столярная скамья предоставляла место для работы над шипами. На одной из стен висела газетная фотография, на которой Джо Фэган разговаривает с Ронни Мораном в Бутрум. Календарь напоминал всем, какой сейчас год.

Вдоль левой стены тянулись металлические стеллажи, оставляя в конце место для стула, который традиционно занимал Старина Том Сондерс, которому это место нравилось потому, что он мог спрятать свое виски за одной из стоек стеллажа, если кто-то входил. Не понимаю, почему Том боялся разоблачения. Все знали, что происходит в Бутрум. У правой стены стояли два деревянных шкафа, в которых хранились бухгалтерские книги и несколько бутылок виски. В одном из углов стоял ящик с Guinness Export — подарок друзей-пивоваров, которые получили взамен билеты. После матчей Багси и Джо садились на металлические подножки и устраивали прием. Когда приезжих менеджеров и тренеров приглашали выпить, они обычно с благодарностью принимали приглашение, осознавая оказанную им честь. Они сидели на скамейке, потягивая виски из старого стакана, совершенно не подозревая, что попали в засаду. Джо, Ронни и Тому следовало бы надеть маски, ведь они столько раз устраивали ограбления в Бутрум. Их целью была информация, которую они добывали с особой изощренностью. Непритязательные и уважительные люди, никогда не злорадствующие по поводу победы, тренерский штаб «Ливерпуля» был мастером в том, как заставить гостей расслабиться.

— У нас еще на неделю работа, — говорил Ронни в случае победы «Ливерпуля».

— О нет, это не так, — подхватил Джо. — Во вторник у нас игра. Господи, во вторник на нас может быть оказано давление.

Приезжему менеджеру показалось, что он вошел к ним в доверие, в то время как на самом деле его очень умело заманили в ловушку. Постепенно, дождавшись, когда он ослабит бдительность, Ронни, Джо и Старина Том стали потихоньку поджаривать его.

— Вы создаете хорошую команду. У вас есть хорошие ребятки? — спрашивал Джо. В ответ на такую лесть приезжий менеджер рассказывал о каком-нибудь перспективном подростке, находящемся на балансе его клуба. Уже через несколько дней его начнут проверять скауты «Ливерпуля». Они были такими хитрыми. Все время, проведенное в Бутрум, они оценивали людей, выясняли мельчайшие подробности о том, как работает их команда, составляли ментальное досье на сильные и слабые стороны соперников. Большинство менеджеров велись на это. Брайан Клаф — нет. Он наведывался сюда всего пару раз, что заставляет меня подозревать, что Клафи знал, чем занимаются парни из Бутрум.

Шенкс организовал Бутрум, который стал рассадником будущих менеджеров — Боба, Джо и Роя Эванса. Это было сердце и душа футбольной деятельности «Ливерпуля», центр исследований и стратегий.

— Здесь выиграно много битв, — говорил нам Багси.

Бутрум была в основном владением тренеров, и игрокам не рекомендовалось туда заходить. Иногда я стучал в дверь, узнавая о времени тренировки, но в целом я избегал этого места. История Бутрум пугала меня. Я никогда не входил туда, если меня не звали из коридора.

— Это офицерский бардак, — заметил мне однажды главный исполнительный директор «Ливерпуля» Питер Робинсон.

— Питер, — ответил я, — они генералы, а не офицеры.

И они были блестящими генералами, а Боб — фельдмаршалом, удивительным человеком, неприхотливым и проницательным.

«Боб настолько самодостаточен, что если бы он написал автобиографию, то упомянул бы о себе лишь дважды», — рассмеялся однажды Хансен, и Ал был прав. Когда в 1974 году Шенкс ушел, Боб не захотел становиться менеджером «Ливерпуля». Ему нравилось быть частью тренерского штаба, нравилось готовить команду и проводить свой день в Бутрум. Когда он согласился на эту работу, все его полюбили. Люди смотрели на Боба по телевизору и думали: «Он милый старик». В своей трикотажной рубашке-поло и галстуке Боб был похож на всеми любимого дедушку. Ты знал, что если зайдешь к нему домой, он угостит тебя чаем, печеньем и даст дельный совет. Все могли относиться к этому по-настоящему скромному человеку, простому и прямолинейному парню, обладающему всеми достоинствами, необходимыми для достижения успеха в жизни. Несмотря на свои краткие сомнения, Боб легко освоил работу менеджера и никогда не стеснялся решать проблемы. Когда Шенкс продолжал появляться в Мелвуде, не в силах оторваться от клуба, ребята рассказывали мне, как ловко Боб справился с щекотливой ситуацией. Боб любил Шенкса, но так больше продолжаться не могло.

«Послушай, Билл, я не могу выполнять свою работу, потому что ты все еще здесь. Ребята все еще считают тебя боссом, — сказал Боб. Ты их путаешь». Боб был откровенен с Шенксом, который понял намек. Лучшие менеджеры решительны, и Боб Пейсли, безусловно, именно таковым и был. Когда он выводил игрока из игры, Боб делал это бесцеремонно, но доброжелательно, вспоминая, что случилось с ним в финале Кубка Англии 1950 года.

«Я забил победный мяч в полуфинале против «Эвертона», но Джордж Кей не поставил меня на финал, — сказал нам однажды Боб. — Играл Лори Хьюз, и решение было правильным». Боб никогда не жаловался.

Этот финал состоялся через пять лет после войны, и люди по-прежнему подчинялись начальству, никогда не подвергая сомнению его решения, но Бобу, должно быть, было больно. Заботливый человек, Боб испытывал тяжесть на сердце, когда выдергивал кого-то из состава. Управление людьми — навык его требовательной профессии, который давался Бобу Пейсли без особых усилий. Он кричал, и его выплеск оказывал большее влияние, потому что это было редкостью. 26 декабря 1981 года, проиграв «Манчестер Сити» на «Энфилде» со счетом 1:3, мы опустились на двенадцатое место в лиге, и после этого в раздевалке перед нами предстал кипящий Боб.

«Этого недостаточно, — крикнул нам Боб. — Мы не приемлем такого в футбольном клубе «Ливерпуль». Если это повторится, вас здесь не будет». Он «нажал на кнопку», предупредив нас, и через четыре дня мы разгромили «Суонси» со счетом 4:0. Реакция Боба сработала.

Он был гордым футбольным человеком, который всегда требовал гордости от игры. Год спустя мы лидировали в турнирной таблице «Ноттс Каунти», Раши сделал хет-трик, и мы расслабились. Вместо того чтобы сказать «молодцы, ребята», Боб пришел в ярость.

«После четвертого гола вы играли так, словно это был прощальный матч, — проворчал он. — Я больше никогда не хочу этого видеть. Это «Ливерпуль»». Боб просто держал нас в тонусе, подчеркивая, что даже то, что может показаться ошеломительной победой, можно улучшить. Игра завершилась со счетом 5:1.

Любой, кто увлекался или давал сопернику боеприпасы в виде глупой цитаты для газет, часто заслуживал вызова в кабинет Боба и встречи с его гневом. В апреле 1982 года, когда «Ливерпуль» вплотную приблизился к чемпионскому титулу, Алан Кеннеди сказал прессе нечто такое, что стало поводом для заголовка: «МЫ — ЧЕМПИОНЫ». Алана вызвали в кабинет Боба, который, на первый взгляд, никогда не казался самым страшным местом: три фарфоровые уточки плавно поднимались по стене. На столе Боба стояло украшение с изображением поросят, борющихся за сосок, и надписью: «Легко оставаться на вершине». Алан зашел туда и был должным образом отчитан. Неосторожные разговоры о стоимости очков были сутью выговора Боба.

Наблюдая за методами Боба воочию, я могу с готовностью подтвердить, что этот человек был мастером психологии. После 90 минут финала Кубка Лиги 13 марта 1982 года «Ливерпуль» играл вничью 1:1 с «Тоттенхэмом». Перед началом дополнительного времени некоторые игроки сели на землю, чтобы перевести дух.

«Вставайте, — рявкнул Боб. — Не позволяйте им увидеть, что вы устали». Никто не спорил. Мы безоговорочно доверяли Бобу, поэтому стояли на ногах. Боб хотел донести до команды Шпор, что «Ливерпуль» силен, свеж и готов к новым 30 минутам. Я посмотрел на игроков Шпор, некоторые из которых лежали на траве. Видя, что мы все стоим, готовые к действию, их остатки энергии, должно быть, улетучились. Психологически приказ Боба не только разбил Шпоры, но и поднял нас. Ронни Уилан и Раши должным образом избавили их от страданий.

Тактически Боб был невероятно ловким. В переигровке Кубка Лиги против «Арсенала» 8 декабря 1982 года Боб заметил уязвимое место в обороне лондонцев, поэтому снял с игры Сэмми Ли и отправил на поле Крейга Джонстона. «Беги на них», — приказал Боб Крейгу. Дэвид О’Лири и Крис Уайт не могли справиться со скоростью и движением Джонстона, и «Арсенал» вскоре сдался.

Боб очень гордился своим происхождением из шахтерского поселка Хеттон-ле-Хоул, расположенного недалеко от Дарема. Однажды «Ливерпуль» ехал в Сандерленд, и Боб заставил водителя заехать в Хеттон-ле-Хоул. На холмах стоял памятник, и Боб хотел, чтобы мы его увидели. Мы так и не поняли, зачем. Это была просто гордость Боба за этот район. Он никогда не терял своих корней, не менялся, всегда помнил суровое воспитание, годы службы в армии в качестве пулеметчика Пейсли, вождение танка по Италии, сражения с немцами. В «Ливерпуле» Боб придерживался хорошо отрепетированного распорядка дня. Вставал, выходил из дома, доезжал до гаража друга, садился на заднее сиденье, делал несколько ставок и ехал на «Энфилд».

«Я всего лишь скромный джорди, — сказал нам Боб, — но если загнать меня в угол, я стану злобным ублюдком».

Будучи скромным джорди, Боб так и не получил того признания, которого заслуживал. Боб Пейсли — величайший менеджер в истории британского футбола, и я не сомневаюсь в этом. Его неустанное накопление трофеев оправдывает такое заявление. За девять лет Боб выиграл шесть титулов лиги, три Кубка лиги, Кубок УЕФА и три Кубка чемпионов. Три! В Риме в 1977 году, на «Уэмбли» в 1978 году и в Париже в 1981 году. Некоторые рекорды — и, помните, это было в те времена, когда если ты проигрывал в первом раунде Кубка чемпионов, то вылетал. Не было ни вторых шансов, ни групповых этапов, обеспечивающих хорошую подстраховку. Лига чемпионов защищает большие клубы от фатального шока со стороны команды поменьше. Боб руководил тремя чемпионскими триумфами в более сложную эпоху, но так и не получил никакого признания от страны. Три Кубка чемпионов, а он не может получить рыцарское звание! Мэтт Басби был посвящен в рыцари. Алекс Фергюсон был посвящен в рыцари. Бобби Робсон, благослови его Господь, был посвящен в рыцари. Так почему же Боба упустили? Я думаю, это потому, что он никогда не занимался саморекламой. Боб позволял результатам говорить самим за себя, но, очевидно, они говорили недостаточно громко, чтобы кто-то мог слушать их в Вестминстере.

Если бы ему предложили рыцарское звание, Боб принял бы его с неохотой, потому что таков уж характер этого человека — скромный, — но он бы отправился во дворец, сияя изнутри и шутя снаружи. Любитель пошутить, Боб отметил бы эту честь особыми словами. «Не обращайте внимания на финал Кубка чемпионов в Риме, — сказал бы Боб, — я должен был получить эту награду за то, что был там в своем танке». За все свои односложные фразы и самоуничижение Боб был бы самым гордым человеком в Британии, если бы его посвятили в рыцари. «Сэр Боб Пейсли» звучало бы неплохо. Такие награды призваны отмечать образцы для подражания, и лучше Боба, чье поведение всегда было образцовым, не найти. Он был человеком, который в своей жизни руководствовался здравыми принципами.

Как игроки, мы не беспокоились о том, что не получаем уважения от страны. Мы просто сидели там с еще одной медалью Кубка чемпионов, еще одной медалью Чемпионата Лиги, еще одной медалью Кубка Лиги. Все внимание публики привлек «Манчестер Юнайтед». Но почему рыцарское звание получил Бобби Чарльтон, а не Роджер Хант, другой обладатель Кубка мира? Почему «Юнайтед» должны устанавливать критерии? Манчестер был большим городом, магнитом для большинства СМИ, которые были одержимы «Юнайтед». И что? Меня это никогда не беспокоило. Но я всегда сочувствовал Бобу. Он заслуживал лучшего.

Игроки любили его, и это был болезненный момент, когда он покинул свой пост в 1983 году. В поисках подходящего способа отдать дань уважения великому менеджеру Грэму пришла в голову блестящая идея перед финалом Кубка Милк, как тогда называли Кубок лиги.

«Если мы выиграем, то отправим Боба наверх», — сказал Грэм. Боб был невероятно сдержан, его пришлось уговаривать подняться на 39 ступенек, чтобы получить трофей и аплодисменты зрителей «Уэмбли». Будучи человеком глубоко непритязательным, Боб снял свой белый пиджак и кепку, прежде чем подняться навстречу королевским особам, но я посчитал, что эта честь принадлежит им.

У Боба было несколько уникальных фраз, которыми он пересыпал свои разговоры в раздевалке. «Шампанское появляется только в том случае, если у вас правильные каждодневные ценности», — сказал нам Боб.

«Он алекифи», — говорил Боб о любом игроке, которого считал немного придурковатым. У него был свой язык.

— Соперник будет делать Хадди, — объявил Боб во время одной из командных бесед.

— Босс? — спросил я. — Что такое Хадди?

— Алан Хадсон, — пояснил Боб. — То, что делает Хадсон. Ненавижу, когда полузащитник опускается между четверкой защитников, чтобы получить пас. Не вздумай делать Хадди.

В другой день Боб сказал:

— Не делай медленный перекат через спину.

На наших лицах отразилось недоумение, а Томми Смит разразился хохотом.

— Что такое «медленный перекат», босс? — спросил Томми. Боб посмотрел на Томми и на всех нас так, словно мы только что начали играть в футбол.

— Это когда защитник передает мяч через заднюю четверку, — сказал Боб. — Не бейте слабо. Наберите темп. Я не хочу медленного переката мяча.

Когда Боб не мог вспомнить чье-то имя, он называл его «Дуги Доинс». Командная беседа может легко содержать инструкцию от Боба к Большому Алу: «Алан, на угловых ты забираешь Дуги Доинса».

Боб не любил длинные передачи, предостерегая нас от них: «Не бейте дальнего».

Однажды мы договорились заехать за Аланом по пути на игру на юге. «Мы добросим тебя в Крю, Алан», — сказал Боб.

У Боба было прекрасное чувство юмора, по-настоящему острое. Однажды Брайан Кеттл, рыжеволосый левый защитник, зашел поговорить с Бобом. Боб писал за своим столом, а перед ним стояла огромная кукла из «Улицы Сезам». Увидев марионетку, Брайан забыл, зачем пришел. Боб просто продолжал писать, и в конце концов Брайану удалось сосредоточиться.

— Босс, могу я поговорить с вами о моем будущем? — сказал Брайан. — Мне нужно смотреть вперед.

— Кем ты себя возомнил, сынок, Патриком Муром [Английский астроном, автор многочисленной научно-популярной литературы и телеведущий, командор ордена Британской империи, прим.пер.]?

Однажды Терри Мак не явился за наградой спортивных писателей, но Боб принял ее за него.

«Вы вручили Терри эту награду, — сказал Боб, — и одна из вещей, которую вы, вероятно, признаете в Терри, это то, что он делает несколько отличных забегов в слепую зону — но обычно не так хорошо, как этот!»

Будучи физиотерапевтом, Боб обладал невероятным глазомером и мог определить травмы по тому, как мы ходили. В течение нескольких месяцев после моего прихода на «Энфилд» я был полностью проинформирован о том, как в прошлом Боб ловко использовал эту систему в своих интересах. В 1968 году «Ливерпуль» вел в счете на «Аптон Парк», когда Тони Хейтли упал на землю. Боб, который в то время был тренером у Шенкса, подбежал и подал сигнал к носилкам.

— Нет-нет, Боб, со мной все в порядке, — сказал Хейтли, очень запыхавшись.

— Нет, тебе нужны ноги, — ответил Боб, начиная связывать ноги Тони.

— Я в порядке!

— Ты, черт возьми, уходишь с поля. — Игрок должен быть травмирован, чтобы быть замененным, поэтому, перевязав ноги Тони, вы давали понять всем, что у него проблемы. Затем «Ливерпуль» вывел на поле Дага Ливермора, который дебютировал за команду.

Помогать Бобу было настоящим мозговым трестом. Ронни всегда был невероятно предан Бобу и его преемнику Джо Фэгану. Багси знал свою позицию, но все равно высказывал свое мнение, кричал и орал на нас, когда нам это было нужно. Багси был таким боевитым. Если «Ливерпуль» вел в счете и мяч выходил из игры, приземляясь рядом с Ронни, он либо пинал его куда подальше, либо впивался в него пальцами, проверяя давление, прежде чем отдать обратно, просто затягивая время. Если Ронни брал мяч, он бросал его о деревянный бортик поля, и тот отскакивал обратно в толпу, убивая еще несколько драгоценных секунд. Это выглядело так по-настоящему. «Извини», — говорил Ронни менеджеру соперника, хотя слезы были очень похожи на крокодиловы. Мы знали, что Багси сделает все возможное, чтобы помочь нам одержать победу.

На предсезонке он невероятно усердно работал с нами, настраивая на долгий марафон предстоящих матчей. «Сегодня рано ложитесь спать, ребята, — говорил он. — Большая картина завтра». Этот ужас случился через неделю после начала предсезонки и представлял собой изнурительную беговую сессию. Ронни заставил нас бежать кругами по Мелвуду в течение всего утра, дав нам силы продержаться весь сезон. Терри Мак бежал впереди вместе с Рэем Кеннеди, а Марк Лоуренсон, более известный как «Лоуро», пристроился чуть позади. Я остался в стае, а сзади меня подтянулись Клем и Дэвид Фэйрклаф. В конце, когда мы с трудом стояли на ногах, обливаясь потом, Боб объявил: «Вы хорошо себя вели на этой неделе, поэтому мы дадим вам поиграть утром». Спасибо. Мы знали, что в любом случае поиграем. Когда люди утверждали, что «Ливерпуль» обрел свою физическую форму, просто играя матчи пять на пять, я всегда вспоминал те жестокие забеги под руководством Багси и морщился. Эти занятия стали основой успеха сезона, позволив нам сыграть 70 матчей и не думать о них. Если современный игрок начинает две игры в неделю, он жалуется, в эпоху, когда футболист должен быть быстрее, здоровее, сильнее! В течение сезона Ронни угрожал бегать все больше.

«Ты неправильно тренируешься, — кричал Багси, если кто-то не справлялся с заданием во время игры. — Если вы не хотите заниматься с мячом, мы можем просто расставить конусы и немного побегать. Решайте сами». Эта угроза и суровая манера, в которой Багси ее произносил, обычно срабатывали. Парни из Бутрум были суровы и быстро замечали любую халтуру.

«Некоторые из вас думают, что мы никогда не играли», — кричал нам Багси. Я с тихим удовольствием отмечал, что Джоуи Джонсу или Алану Кеннеди больше всего доставалось от Ронни, потому что они играли на позиции левого защитника, его старой позиции, и он следил за их перемещениями, как камера видеонаблюдения. Во время матчей Ронни раздавал указания.

«У меня самая лучшая травма в жизни — я не очень хорошо слышу правым ухом, — сказал мне Джимми Кейс. — Что бы ни говорил Багси, я не имею ни малейшего понятия».

После игр Ронни всегда оставлял нам одно и то же сообщение: «Есть травмы? Увидимся завтра. А сейчас домой. Не ходите с девушками на пьянки и гулянки. Отдыхайте, но не валяйте дурака».

Багси во многом повлиял на жизнь на «Энфилде» и в Мелвуде, и особенно помог воспитанию Роя Эванса, человека, столь же глубоко проникшегося традициями «Ливерпуля». Когда Рой представлял школьников «Ливерпуля» и сборной Англии, все кому ни лень сражались за право подписать его. Когда «Энфилд» поманил его, Рой пришел в клуб, который любил, и, конечно, начал многообещающе. К сожалению, Рой не дотягивал до высшего класса, поэтому Шенкс вызвал его к себе в кабинет.

«Ты можешь уйти, или я дам тебе работу здесь, в резерве», — сказал Шенкс. Как местный парень, обожавший «Ливерпуль», Рой остался и блестяще справился с резервистами, выиграв множество титулов. Дипломатические способности Роя часто использовались с пользой, так как некоторые игроки первой команды считали, что игры резервистов ниже их достоинства, даже если им требовалось игровое время после травмы. Рой убеждал их в важности игры. Однажды я играл за резервистов и знал, как много значит для молодых игроков общение с игроками первой команды.

Тренер, которого я очень уважал, Рой много работал с нами в Мелвуде, следил за тем, чтобы мы правильно делали растяжку, подключались к бегу — все, чтобы подточить нас. «Золотые яйца» — так Рой прозвал меня, и он часто кричал на меня на тренировках. «Давай, Золотые яички, сильнее», — кричал он. Он никогда не был из тех, кто разглагольствует, как Багси, но Рой постарался доносить до свою точку зрения.

Состав персонажей в Бутрум был просто невероятным. Том Сондерс никогда профессионально не играл, но вскоре я узнал о его огромном футбольном опыте. Он тренировал школьников «Ливерпуля» и сборной Англии. «Я учился в университете жизни», — сказал он мне однажды, и я уверен, что он закончил его с отличием. Том был очень мудрым человеком, он приводил в порядок сценарии Боба, прежде чем тот выступал с презентацией или послеобеденной речью. Погружение Тома в жизнь «Энфилда» началось, когда он прибыл в качестве первого специалиста по развитию молодежи в Англии, и постепенно он стал постоянным участником Бутрум, сидя в своем кресле, незаметно потягивая виски и вынашивая проницательные идеи. Если тренеры сталкивались с проблемой, Том говорил: «Отойдите и подумайте над ней. Давайте придем завтра и все уладим». Под руководством Боба и Джо Том использовался в качестве европейского скаута, изучая отели и соперников, составляя подробные отчеты. Тома очень ценили в «Ливерпуле», которому он преданно служил от Бутрум до зала заседаний совета директоров, став в итоге директором.

Менее сдержанным членом братства Бутрум был Рубен Беннетт. Он приехал из Абердина и был настоящим героем, очень близким к Эмлину и Терри Маку. Полностью преданный «Ливерпулю», Рубен обычно приходил первым, готовил чай, торопил игроков к автобусу в Мелвуд, готовил вещи к тренировке и быстро выводил людей из себя на тренировке. «Бесполезные», — кричал он. Мы просто смотрели на него в изумлении. Рубен очаровал нас тем, что был полным противоречием. Если на улице было холодно, Рубен надевал футболку. Если погода была жаркой, Рубен надевал свое толстое рыбацкое поло.

— Это нормально, — говорил он.

— Ваш метаболизм не в порядке, — ответил я.

Мы обожали истории из его жизни в качестве вратаря. «Ребята, я до сих пор держу рекорд по самому длинному броску рукой, — сказал нам Рубен. — Мы играли в Крю, и один из моих бросков вылетел за пределы стадиона. Приземлился на поезд! И оказался в Саутгемптоне!» Уверен, что половина его историй — это сказки, переписанные Гансом Христианом Андерсеном. Рубен говорил о том, что в его молодости игроки были намного жестче, утверждая, что порезы на ногах он зачищал щеткой.

«Он про зубную щетку, — объяснил я не-шотландцам, когда Рубен оказался вне зоны слышимости. — На ней есть йод. Если ты падаешь на гравийных полях в Глазго, то используешь зубную щетку, чтобы вычистить грязь».

Рубен очень оживлялся, рассказывая свои анекдоты, порой до боли знакомые. Однажды я сидел в сауне отеля и слушал, как Рубен вспоминает о какой-то травме, полученной в «Данди».

«Меня отправили в раздевалку, но я восстановился и вернулся в игру. Я подошел к мячу и увидел, что этот парень из «Данди» собирается ударить меня. Я прыгнул, подняв колени, чтобы защитить себя. Я ударил по мячу с такой силой, что тот перелетел через трибуну на улицу». Имитируя удар по мячу, Рубен зацепил ногтем лоб, и кровь потекла по его лицу. Я не знал, куда смотреть, так было смешно.

Вступление в эксклюзивный клуб Бутрум явно требовало особых качеств. Человек, который принимал детские команды «А» и «Б», Джон Беннисон, был еще одним персонажем. Одной из его работ до «Энфилда» было опустошение газовых счетчиков, и я уверен, что у Бенно до сих пор дома лежат мешки с шиллингами. На тренировочном поле, где Бенно имел заслуженную репутацию исполнителя наказаний, от него, конечно, мало что можно было добиться. После Чарити Шилд 1977 года я набирал форму, играя за команду против детей в Мелвуде. Бенно просто сильно пинал их.

«Вот почему они называют это место Бутрум?» — спросил я Бенно. Если кто-то из подростков попытается пройти мимо Бенно, он его прижмет. Все, что ниже уровня колена, было приемлемо.

«Играй дальше», — прикрикнул Боб, пока какой-то бедный ребенок корчился на траве, а Бенно просто уходил.

В «Селтике» Джок Стайн не разрешал проводить подобные матчи на тренировках, но я быстро приобщился к этой ливерпульской традиции. Ребятам это нравилось, потому что они почувствовали себя по-настоящему вовлеченными в игру, и это позволило игрокам первой команды, которые были травмированы, восстановить силы. В постоянном стремлении «Ливерпуля» к совершенству, сотрудники клуба были лидерами, редко проигрывая в матчах на Мелвуде. Я быстро понял, что одноглазый стиль судейства из Бутрум мальчишек никогда не был бы принят ни на одном курсе Футбольной ассоциации. Не то чтобы им вообще когда-нибудь потребовался такой курс.

Никто не мог научить Бутрум разбираться в футболе. Боб и Джо, Ронни и Рой были профессорами игры, а их бумажная работа была самой лучшей. В двух пыльных шкафах в Бутрум хранилось множество книг, в которых подробно описывалась каждая тренировка, каждый матч. Каждый день Ронни и Рой делали записи в книгах со всей серьезностью клерков, заполняющих бухгалтерские книги, делая пометки о погоде, цифрах, травмах, о том, кто хорошо тренировался, а кто выбился из темпа. В «Ливерпуле» лучше, чем в других клубах, понимали, что футбол — это наука, и эти учебники отражают профессиональный подход. Начиная с 1966 года под руководством Шенкса, они превратились в отличные справочники, формирующие футбольные операции. Однажды в клубе начались проблемы с хрящами, и Ронни с Роем пролистали книги, анализируя предыдущие вспышки. Они подкорректируют тренировки, возможно, дадут передышку некоторым игрокам, и кризис будет преодолен. Ронни и Рой следили за нами, как ястребы, внимательно изучая каждое движение и слово. Я знаю, что современные клубы используют технологии для составления графиков отдачи на тренировках, но глаза Ронни и Роя я бы поставил выше любого компьютера.

Меня возмущало предположение, что трофеи падают на колени «Ливерпулю». Люди, находящиеся за высокими стенами и металлическими воротами Мелвуда, не могли понять, насколько сложная работа ведется внутри. «Все, что «Ливерпуль» делает на тренировках, — это просто игра пять на пять», — такую неинформированную критику я слышал и читал бесчисленное количество раз, но такое невежество никогда не беспокоило меня. Если «Ливерпуль» казался загадкой, это только усложняло задачу другим командам, поскольку росла наша аура. До того как Грэм пришел к нам, я был в Шотландии, когда мы говорили о «Ливерпуле», и был поднят вопрос об игре пять на пять.

«Да, мы играем пять на пять, но не в обычные, — объяснил я. — У всего есть цель. У нас не легкая прогулка там — все это обусловлено. Если Боб хочет поработать над чем-то конкретным, это включается в матч пять на пять. Это так просто и эффективно». Небольшие матчи Боба были призваны исправить ошибки, допущенные в последней игре «Ливерпуля», и тактически подготовить нас к следующей.

«Такая команда, как «Эвертон», играет с высокой оборонительной линией, пытаясь поймать нас в офсайд, — сказал я Грэму. — Перед тем, как играть с ними, Ронни и Джо вводят высокую линию в игру пять на пять. Так что у нас появилась привычка не забегать в офсайд. Иногда Ронни и Джо не говорят нам об этом. Они просто шепчут другой команде, чтобы она играла с высокой линией. Они заставляют нас думать, реагировать, брать на себя контроль. Если мы не забивали много в течение нескольких недель, мы переходим от маленьких ворот к большим, чтобы вернуть привычку забивать. Какие бы условия ни ставил персонал для игры пять на пять, они имеют свою ценность. Одно касание, два касания, пас и движение».

Пасовать и двигаться одержимые Ронни и Джо, которые считали стояние на месте преступлением, достойным длительного тюремного заключения. «Пас и не двигаться — это фол», — предупреждал нас Ронни перед каждой тренировкой. «Свободный удар», — кричал он, если условия не были соблюдены, чтобы сообщение быстро дошло до адресата.

Секрет «Ливерпуля» можно найти в одной из мантр сотрудников: «Заберите. Оставьте себе». Мне понравилось, как Ронни и Джо проповедовали о том, как важно дорожить компанией мяча. Руководимый такими тяжеловесами футбола, «Ливерпуль» долгие годы оставался впереди. Сегодня меня смешит, когда люди говорят о диетах, разминке, правильной растяжке и достаточном количестве сна, как будто это какое-то причудливое мышление новой волны. Мы делали все это при Бобе. У нас не было технологий, комнат с компьютерами и лабораторий с кондиционерами, но мы ценили ценность подготовки, хотя иногда наша разминка была не более научной, чем чашка чая. В «Ливерпуле» ничего не происходит случайно. На командном собрании перед игрой Ронни прошелся по стандартным положениям, указывая, кто из игроков должен подбирать кого из игроков соперника. Изучение соперника было для меня само собой разумеющимся, например, изучение кипера. Как далеко он выходит на кроссы? Он рано начинает заваливаться? Наблюдая за играми по телевизору, я фиксировал всю эту информацию в своей голове, поэтому, когда наступал решающий момент в матче, я был готов.

Проверенная формула диктовала, как сложится день «Ливерпуля». Каждое утро мы приезжали на «Энфилд» в 9:30, переодевались и в 10:15 прыгали в автобус, чтобы за 15 минут доехать до Мелвуда. Мне нравилась традиция, когда новый водитель появлялся только после того, как предыдущему надоедали грязь или шутки. А они всегда надоедали. Как я помню из своего просмотра в 1966 году, это путешествие было жизненно важным для командного товарищества. Я всегда считал, что такая рутина придает клубу ощущение теплоты. Большой Хансен будет сидеть на заднем сиденье, а Стиви Никол будет рядом, чтобы Ал мог хорошенечко над ним подшутить. Команды A и B садились в автобус, и у старших игроков появлялась возможность поинтересоваться, как прошли их матчи.

— Как прошла суббота? — спрашивал я.

— Мы победили, — хором они отвечали, краснея лицами.

— Молодцы, — отвечали мы.

Для младших мальчиков было здорово почувствовать себя частью футбольного клуба. Условия в Мелвуде и на «Энфилде» сейчас настолько фантастические, что нет необходимости в автобусе, и я считаю, что дети немного проигрывают от этого. Сейчас они не видят Стиви, Карру, Фернандо и Пепе Рейну, и это очень жаль, потому что эти игроки — пример для подражания, к которому мальчишки должны стремиться.

Тогда, выйдя из автобуса в Мелвуде, мы заходили в павильон, надевали бутсы, выходили на поле, раскрепощались и тренировались. Вернувшись в павильон после тренировки, там нас ждала чашка чая. Вернувшись на «Энфилд», в комнате отдыха игроков на столах был разложен обед из трех блюд: суп, пирог со стейком и десерт. В «Ливерпуле» знали, что у них каждый мальчик на счету, и каждый день они будут хорошо питаться. Игроки обожали эти обеды, и едва не случилась беда, когда совет директоров, решив сократить накладные расходы, в один год прекратил их подачу. Это оскорбление произошло на одной из предсезонок, когда Дэвид Ходжсон только пришел в команду, и над ним ужасно подшутили.

«Ходжи, это ты виноват в том, что убрали обеды, — сказал я ему. — «Ливерпуль» потратил на тебя все деньги. Я немного поговорил с другими игроками, и мы решили, что лучше уж мы будем иметь обед, чем тебя». Ходжи рассмеялся, слегка нервно.

Еду готовили Мэй и Тереза, которые стали для игроков семьей, как и весь персонал «Энфилда». Игроки «Ливерпуля» той эпохи были склонны к наглости, и мы заводили некоторых сотрудников, особенно Кена Майерса, который занимался техническим обслуживанием. Немного сварливого человека, Кена было легко спровоцировать.

«Кен, в душе слишком жарко», — говорили мы ему. И вот Кен доставал гаечный ключ и принимался за сантехнику в раздевалке, с ворчанием возившись с трубами. Когда он заканчивал, мы объявляли: «Кен, душ слишком холодный». Кен лишь хмурился.

«Энфилд» кишел персонажами. Друзья игроков, особенно местных парней, таких как Сэмми или Томмо, ходили то туда, то сюда, оказывая услуги, мальчики, которые бегали по городу и знали всех. Сейчас в «Ливерпуле» есть сотрудник по связям с игроками, но в те времена старые игроки помогали новичкам, отвозили их в Саутпорт или Уиррал и показывали им дома. Меня возил Джон Тошак.

На «Энфилде» часто появлялся человек, который пытался продать нам машины — разумеется, законно добытые. Мой приятель, занимавшийся торговлей тряпками, заходил в клуб, продавая мальчишкам брюки и рубашки. Одежда не была фальшивкой, она была настоящей. Другой парень продавал фрукты и пироги, а каждую пятницу на «Энфилд» приезжал Джордж-рыболов. У другого парня был знакомый на мясном рынке, который доставал нам отличные стейки. Приятель Роя, Ви Чарли, приходил на стадион, чтобы стричь нас. Когда я выходил из душа, Чарли говорил:

— Садись. Как ты хочешь?

— Только чуть-чуть, Чарли, не снимай все.

— Без проблем. Если что-то будет не так, я вернусь через две недели.

Мне было приятно, когда рядом были приятели Роя. Как и Рой и Ронни, они были настоящими ливерпудлианцами. Мне нравилось, что на «Энфилде» царит дух общины, что все стараются изо всех сил. «В «Ливерпуле» все самые лучшие, — сказал Боб. — Чайные хозяйки — самые лучшие чайные хозяйки». И они были великолепны. Это были люди из Ливерпуля, которые боготворили клуб и просто гордились тем, что проводили свой день на «Энфилде». Работа в «Ливерпуле» наполняла их чувством значимости. Секрет «Ливерпуля» заключался в том, что у них работали лучшие — лучшие чайные девушки, лучшие игроки и лучший администратор — Питер Робинсон, известный как ПБР и славившийся тем, что блестяще заботился об игроках. В большинстве случаев сообщение приходило сверху: «Наверху для всех есть по новому контракту, и у вас у всех есть шанс на прибавку, если хотите — идите и подпишите».

«Такое случилось со мной десять раз из одиннадцати сезонов, которые я здесь провел», — сказал мне Стиви Хейвей. Известный своей справедливостью по отношению к сотрудникам, «Ливерпуль» проявил такую же щедрость и по отношению ко мне. В ту добосмановскую эпоху у правления «Ливерпуля» не требовали повышения зарплаты, а оно само не оказывало на меня никакого давления. Я был связан с «Ливерпулем», но они всегда демонстрировали свою признательность, почти каждый год повышая зарплату. В те дни все хотели играть в «Ливерпуле», но совет директоров никогда этим не пользовался. Трофеи вознаграждались материально. Неудивительно, что товарищество было таким сильным. Неудивительно, что с Бутрум и менеджером уровня Старины Боба «Ливерпуль» доминировал в Англии и Европе.

Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.