Эпоха дредноутов
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Проблема транзита через территории неблагонадежных соседей издавна занимала головы отечественных правителей. Способы решить ее особым разнообразием не отличались: либо показывать соседям кузькину мать, либо идти в обход. Петр, между прочим, изначально собирался основать Санкт-Петербург на Дону. Но в этом случае для того, чтобы в полной мере ощутить себя морской державой, понадобилось бы завладеть еще Босфором с Дарданеллами – а там возни выходило еще на пару веков. В общем, пораскинув мозгами, своими и чужими, Южному потоку самодержец предпочел Северный.
Однако впоследствии даже после громких успехов державность Российской империи на море сохраняла локальный статус. Едва начиналась большая заваруха, российский флот запирался на замок: то в Черном море, то в Балтийском, то в Желтом. И тем не менее, военно-морские амбиции питались исправно: на их обслуживании делались карьеры, состояния и политические расклады. Если огромные современные корабли порывались строить даже такие страны, как Греция и Чили, то огромная Россия обязана была обзаводиться ими хотя бы из соображений престижа. Разумеется, стоили подобные кампании огромных денег.
Источником их во все века существования Империи выступал экспорт сырья и заготовок. После того, как на Западе открыли коксующийся уголь и создали суда на паровой тяге, основной его статьей сделался вывоз зерна. Именно зерна, не муки – низкого качества очистки и потому дешевого. Под лозунгом «Недоедим, но вывезем» властями совершалось не что иное, как узаконенное ограбление соотечественников: добро собирали со всей страны, продавали, складывали полученные деньги в кучу – и так, кучей, снова отсылали их за рубеж. Размещались заказы на постройку судов в странах, если можно так выразиться, военно-морской Суперлиги: в Англии, Германии, США, Франции.
Но навариться можно было не только на зарубежных контрактах, потому строили и у себя: в Петербурге, в Николаеве. Корабли иногда получались удачными (эсминец «Новик»), чаще – не очень, а то и совсем никудышными. К примеру, всем знакомый корабль-символ, крейсер «Аврора»: вышел в плавание слишком медленным, слишком слабым, слишком слабозащищенным для требований своего времени, посему был отписан в разряд истребителей торговли (в чем он впоследствии, так сказать, более чем преуспел).
Как бы то ни было, попытку прорваться в Top 5 морских супердержав Россия предприняла. И в стыках с нарождающимся гигантом – Японией – это место уступила. Нельзя сказать, что адмиралтейские умы не стремились извлечь уроки из поражения. Однако этого было мало – потому что другие учились на нем лучше.
Когда англичане явили миру свой «Дредноут» – корабль, с которым уместным стал возврат к позабытой было линейной тактике, российские военно-морские чины, ничтоже сумняшеся, переименовали в линкоры сохранившиеся после Цусимы эскадренные броненосцы. Заложили, впрочем, и новые – неплохие, надо заметить, корабли. Неплохие с одной существенной оговоркой: на текущий момент. Пока их утверждали, пока строили, пока спускали на воду – момент утекал безнадежно. И вышло так, что с превеликой помпой построили военные корабли, непригодные для войны.
В зарубежной классификации им было выдано несколько пренебрежительное название «балтийский дредноут». Ну, знаете, примерно так мы говорим «китайский айфон», «болгарские сигареты» или там «русский Моуринью». Подразумевалось, конечно, отсутствие у них шансов на смену прописки – за пределы Балтики высовываться им было просто бессмысленно, да в условиях войны и не получилось бы. Балтийский дредноут был бы страсть как хорош против старых крейсеров и даже броненосцев – однако немцы построили свои линкоры, числом гораздо большим, требованиям времени отвечавшие куда точнее. После первого же боестолкновения с ними свежеиспеченные флагманы с большой вероятностью пошли бы на дно. Оперативной модернизации эти Голиафы с Андреевским флагом не поддавались, потому всю войну простояли на стреме, за кулисами театра военных действий.
Ориентация на задавливание массой оставалась актуальной в военном кораблестроении еще пару-тройку десятилетий. Вместе с масштабами судов росли и масштабы затрат. Кто-то из игроков выбывал из гонки, оказавшись недостаточно платежеспособным, кого-то кризисы подталкивали к поискам более прагматичных решений. Периодически заключались соглашения, облимичивавшие водоизмещение и калибры. Время установило свой лимит, в окончательной форме и обжалованию не подлежавший. Еще в Первую Мировую существенно возвысилась значимость подводных лодок – во Вторую настал черед еще и авианосцам урвать у линкоров долю их важности. Появившиеся позже ракетные комплексы и вовсе свели к нулю такой некогда всеопределяющий фактор, как артиллерия главного калибра.
С тех пор прошло около века. Дредноуты продолжают строиться. Не в буквальном смысле, конечно, нет. С некоторых пор за их постройку – как водится, со своими прибамбасами – взялись и у нас. Как скажутся эти прибамбасы, в принципе, известно наперед. Хозяйственный подход при дворе не изменился – потому что не изменилось состояние умов чиновников при госторговле. Одна и та же конъюнктура выталкивает вверх один и тот же тип мышления.
Как тогда техзадания формировались с упором на текущие нужды, со сноской на конкретные существующие образцы – чтобы беспроблемнее было доказывать по цепочке каждому вышестоящему дундуку, – так же происходит и сейчас. Результат ухлопа громадных сумм, как и тогда, производит двойственное впечатление: с одной стороны – сила-силища, с другой, единственное ее применение – наводить ужас на тех, кто заведомо слабее.
И все это сопровождается бравадой на уровне государственных мужей. Судьба у них, видимо, такая: зарываться в играх в символы и сравнения и утрачивать представление о реальном престиже страны.