Алексей Трощинский: «Нос у меня такой – от клюшек»
Из «Динамо»
- В Магнитогорск вы ушли из чемпионского «Динамо». Как так получилось?
� Обстоятельства. Я бы не хотел сейчас поднимать эту историю. Было некоторое недопонимание: обещали одно � получал другое. До последнего думал, что вопрос снимется и я останусь в «Динамо». Но когда понял, что этого не произойдет, решил уйти.
- В «Металлурге» меньше нравилось?
� Что вы имеете в виду?
- Ну как � команда, отношения.
� Нет. Это были две отличные команды. Вообще, надо вам сказать, клуб, в котором внутри склоки, нервы и группировки, никогда ничего не выиграет. Я по своему опыту сужу. Вот ближе к нашим дням пример � «Динамо», весна 2005-го. Каждый в клубе порвать был готов за кубок. Женщины, которые чистоту поддерживают на базе, � и они болели за это чемпионство. Вот когда такое в команде, она и становится лучшей.
Раз � и Гол
- Человека, который впервые в Магнитогорске завораживает дым из труб комбината. Разноцветный дым.
� Я не испугался. Мне было хорошо. Со мной рядом была жена. В команде много ребят, с которыми я играл еще в Усть-Каменогорске. Когда с тобой любимый человек и работа, на которой все в порядке, � можно и потерпеть.
- Тогда у «Металлурга» были сильнейшие связки � братья Корешковы, Разин и Гольц.
� Это и помогало команде. Та «Магнитка» способна была вытащить проигранный матч в третьем периоде. Любой состав мог решать. А Разин и Гольц так вообще авоськами шайбы отгружали.
- «Раз � и Гол» � это в том сезоне придумали?
� Да. Один корреспондент написал � и все, ушло в народ. И мы их так называли.
Белоусов
- Над чем вам, динамовцу, пришлось больше работать у Белоусова?
� С физикой у меня все было в порядке. Мне потребовалось время на то, чтобы понять, как играет «Металлург» и как играть мне. У нас в «Динамо» был скоростной, силовой хоккей. Отобрал шайбу � сразу пошел вперед. А «Магнитка» играла раскатами. Такие сети плела � у людей челюсти отвисали.
- Кто вам помог этот хоккей понять?
� Корешковы. Я с ними, опять же, в Устинке в одном составе играл. И тут они мне сильно подсобили, растолковали � как играть, что делать. После этого пошло дело.
- Валерий Белоусов на пресс-конференциях в случае поражения говорит: «Ребята недопоняли установку. Предупреждали их, но они не услышали». Когда выиграли: «Ребята четко выполнили установку». То есть никакой конкретики � кто недопонял, кто не услышал. В командой так же было?
� Почему же. Что ему говорить журналистам: «Этот виноват в первой шайбе, а вон тот козел не добежал � и мы получили вторую»? В раздевалке он мог сказать � кто ошибся. Но в прессу это не выносил, никого публично не отчитывал. Да и внутри команды никого не оскорблял. За это тренеру большое спасибо. Потому что если человек ошибся, а ему начать череп сверлить за эту ошибку, напоминать о ней постоянно � ничего путного не выйдет. Белоусов реагировал так: «Ошибся? Бывает, не раскисай». Когда тренер так говорит � горы сворачиваешь.
Делла Белла
- У вас в том сезоне в воротах был швейцарец Паоло Делла Белла. Что за человек?
� Классный парень. Барьер был, конечно, � язык. Я-то, допустим, разговор на иностранном мог поддержать только фразой «нихт ферштейн». Но вратарь наш новый этот барьер быстро преодолел. Первым делом выучил «вправо-влево-дальний борт-ближний борт». Завел разговорник, в который периодически что-то новое записывал. Мы его научили материться. В общем, человек быстро адаптировался.
- Чудил он?
� Да не особо. На публику играл � это было. Шайба в штангу попадала, Делла Белла приподнимал маску � и эту штангу целовал. Болельщики балдели. Короче, очень компанейский человек. Его родители, по-моему, владели швейной фабрикой. И вот мы поехали на турнир в Швейцарию, он разузнал, у кого из ребят маленькие дети, � и подарил по детской пижамке. У нас в семье тоже ожидалось прибавление, так что и нам досталось. Где сейчас Пауло, я, правда, даже и не знаю.
- Играет в Италии.
� А-а. Так-то со многими ребятами из той «Магнитки» я постоянно на телефоне: с Соколовым, Земляным, Корешковыми.
Земченок
- 15 января 2001 года помните?
� Трудно забыть. Я был дома. Вечером мне кто-то позвонил: что-то случилось с Серегой. Ничего конкретного не было сказано, но стало понятно, что ничего хорошего ждать не стоит. Я позвонил Сашке Гольцу � он уже знал, сказал мне. Поехал к дому Земченка. Там собралась вся команда. У меня первый раз это было в жизни. Так тяжело переживалось. Серегу весь город хоронил. На девять, на сорок дней тоже было много людей. Потом приходишь когда в раздевалку, смотришь на место, где человек еще недавно сидел, � это страшная боль. Команда играла за Сергея.
Медаль и костыли
- Почему вы в том плей-офф не играли?
� Я думаю, вы даже не представляете, какую больную для меня тему затронули. За один матч до плей-офф заработал полный букет: разрыв мениска, повреждение связок. Докторов просил: «Поднимайте». Всю коленку искололи, думали � пройдет. Летал с командой на каждый матч, на костылях передвигался. Ждал, когда полегчает и смогу играть. Но потом перед финалом с Омском стало понятно, что уколами ничего не решишь. И я отправился в Москву оперироваться. По радио «Спорт» за финалом следил.
- Когда золото выиграли, сложные были чувства?
� Да. Я не считаю, что это мое золото. Ничем команде не помог. С Женей Корешковым созвонились после финала, там в трубке крик, гвалт. Поздравили друг друга. И на меня накатило ощущение, что это чужой праздник. Как будут не мой. На душе было так паршиво. Медаль получил, но мне ценнее те, что я выигрывал с «Динамо» в 1995, 2000, 2005 годах, потому что там я их получил за плей-офф, которые провел на коньках, а не на костылях.
- Тогда Белоусов отправлял вас на чужой пятачок в большинстве, как впоследствии в «Авангарде»?
� Начнем с того, что и в «Динамо» была такая комбинация. Я подключался на дальнюю штангу � и ребята уже не глядя туда посылали шайбу. И Валерий Константинович тоже использовал меня в атаке. Это такой тренер, у которого постоянно свежие идеи. В хоккей ведь все играют по какой-то канве. Как только появляется что-то новое � соперники теряются. В Омске потом играл у Белоусова � и он придумал схему игры при «пять на четыре». Я там, как вы уже сказали, шел работать на пятачок. И голов пятьдесят забили с нее.
- Попадали в вас часто?
� Было дело. Шайба вообще непредсказуемая дама.
- Нос у вас такой не от шайбы?
� Нос такой � от клюшек. Постучали мне по нему нормально. Два года назад сделали операцию, перегородку поставили. Косметику делать не стал. Я себе и такой нравлюсь. Нос дышит � это главное.
- У вас в карьере были травмы пострашнее, чем перелом носа и разрыв мениска.
� Да. В декабре 2002-го в «Динамо» за пять минут до окончания тренировки мне два человека на ногу упали. Перелом голеностопа в двух местах и разрыв связок � и вопрос для меня, 29-летнего: играть дальше? нет? В ЦИТО меня поднимали на ноги. Врач Елена Ивановна Серикова мне сказала: «Хочешь играть? Доверишься мне � будешь». С пятого дня она меня заставила разрабатывать ногу. Чтобы там было нормальное кровообращение, сказала крутить велосипед. Я тренажер дома поставил � по три часа в день крутил педали. На одной ноге кроссовка, другая нога � в гипсе. Еще Серикова сказала мне наступать на ногу, не бояться. Следовал всем ее указаниям � и в итоге в мае я уже катался. По сей день Елене Ивановне благодарен. Низкий поклон. Она вернула меня в хоккей.
Сборная ЮАР
- Вы четыре года не играли за сборную Казахстана. Зачем раньше ездили?
� Хотелось поиграть на Олимпиадах, чемпионатах мира. Команда была из ребят, которых отлично знаю: те же Корешковы, Соколов, плюс омские � Кряжев, Каменцев. За три года мы из группы C вышли в группу A. Против Гретцки играл, против Линдроса. Незабываемо.
- В группе C насмотрелись смешных сборных?
� Да как. Мы вот с таким же предубеждением вышли на матч со Словенией. Думали � ну какой там может быть хоккей. И еле отскочили от этих словенцев. Но потом, конечно, проблем не было. Помню, с ЮАР играли. Тридцать им забросили, что ли. На коньках они смешно смотрятся. У нас, естественно, каждый старался пятерых обвести и забить. И у многих получалось.
Чемпионы. «Металлург»-2001.