Репортаж из Ярославля, скорбящего по «Локомотиву». Там впервые играли в день траура

Боль, которая не утихнет никогда.

Между Хабаровском и Москвой 7 часов разницы, но иногда случается так, что в этот временной отрезок помещается целая жизнь. Или трагедия, которая четко разделила наш хоккей на «до» и «после».

Как и многие, я очень хорошо помню те несколько дней. Самолет «Локомотива» рухнул около 11 вечера по Хабаровску – я уже спал и пропустил первые новости о катастрофе. Утренний выпуск новостей тоже прошел мимо меня – позавтракал, собрался в школу, отсидел пару уроков. А около 10 утра получил sms от отца: «Локо Ярославль разбились в авиакатастрофе». Через час гудела вся школа, в которой учились полтора десятка игроков хабаровской ДЮСШ.

10 лет назад я, в основном, смотрел матчи «Амура» – много поражений, странные игроки в составе, всегда полная арена. «Локомотив» был командой, которая приезжала раз в год – чаще всего, чтобы отгрузить минимум три шайбы и уехать с Дальнего Востока, поэтому Ярославль в моей голове воспринимался как соперник, у которого выигрывать непросто, но почетно. Возможно, здесь опять сработала установка от отца – когда мне было 5 или 6 лет, я лежал дома с температурой, и они с мамой собирались в старый ледовый дворец без меня.

Я спросил:

- С кем игра?

- «Торпедо» Ярославль, точно проиграем.

И этой команды не стало в один миг. Я никогда не был в Ярославле, а игроков того состава знал по разным карточкам или по серии игр NHL. Демитру запомнил по Играм в Ванкувере, а Ткаченко из-за фамилии – у парня из параллели была такая же.

10 лет спустя я приехал в Ярославль в самый черный день в году. Город встретил меня серым небом и мелким дождем – говорят, такие же тучи держались несколько дней после катастрофы, а дождь лил как из ведра.

От вокзала до Леонтьевского кладбища пять минут совсем ленивой ходьбы. Я дохожу за три и вижу много людей – утро вторника, а они идут с цветами, большинство – в клубной атрибутике.

У ворот – наряды полиции и металлоискатели, но все проходят очень быстро. Когда подхожу ближе, встречаю молодежку «Металлурга» – они вчера играли против «Локо-76», а сегодня приехали на мемориал. Последним выходит Николай Лемтюгов – он теперь помощник главного тренера в МХЛ.

У входа к мемориалу есть грустная магия – перед ним люди разговаривают, кто-то улыбается и активно жестикулирует. Выходят все с красными глазами – многие просто плачут, и среди них есть крепкие взрослые мужчины. В потоке людей случайно замечаю школьника – он зашел в цветочный павильон недалеко от входа и купил две гвоздики.

Сам мемориал точно такой, каким его описывает Боб Хартли – красивый и грустный. Портреты погибших, красивые памятники и большие пушистые ели, которые укрывают основные ряды могил. Самый тяжелый момент – когда священник читает молитву и называет каждое имя. Снова слезы – детей, мужчин и стариков. Александр Гуськов, который играл за «Локомотив» большую часть карьеры, а теперь работает президентом МХЛ, немного опаздывает – даже пытается ускориться в туфлях и костюме, кладет цветы и несколько минут стоит у мемориала.

Следующая остановка – мемориал у «Арены-2000». Туда везут родственников, приглашенных гостей (среди них представители чешского посольства и президент КХЛ Алексей Морозов) и прессу – когда мы подъезжаем к мемориалу, там уже лежат цветы.

Последняя, и самая тяжелая точка маршрута – мемориал в Туношне. От арены – чуть больше 30 минут на автомобиле, и еще 5 – пешком через частный сектор. За заборами аккуратные дома, во дворах – сливы, яблони и все те же ели с мощными ветками.

Мемориал построен на месте трагедии – он совсем недалеко от маленького аэропорта, на крутом берегу реки Туношонка. 10 лет назад здесь повсюду были тела, дым и обломки самолета, а Александр Галимов, стоявший в воде, сказал спасателям: «Братишки, я Галимов». Имена погибших – на камне, на котором лежала часть фюзеляжа. Когда вспоминаешь все это, становится жутко.

Люди снова плачут – мужчины, женщины, дети. Одна девушка пытается снять мемориал с цветами, но у нее текут слезы и трясутся руки – она передает телефон мужчине, который пришел с ней. Слезы – не слабость, люди разделяют свою боль, многие держатся за руки и обнимают друг друга.

Очень холодно, с реки дует пробирающий до костей ветер – почти все кутаются в куртки, и только Андрей Коваленко, кажется, не замечает вообще ничего – стоит в легком плаще с охапкой цветов и смотрит на гранитный крест.

На ограде рядом с мемориалом – несколько десятков шарфов, и не только хоккейных.

Снова молитва за упокой, снова – очередь из людей, несущих цветы. И серое, непроглядное небо, которое хочет напомнить, почему мы сегодня здесь.  

Когда выступает оркестр, над мемориалом пролетает самолет – и становится жутко от еще одного напоминания о трагедии.

Мы приезжаем обратно в Ярославль, до матча еще полтора часа, к арене стягиваются люди – несут цветы. Пытаюсь поговорить с несколькими болельщиками – все вежливо отказываются. Причину не скрывают – очень тяжело говорить.

«Когда наступает 7 сентября, мы возвращаемся на 10 лет назад, – объясняет Дмитрий Жданюк, который работает на местном телеканале и комментирует матчи «Локомотива». – Каждый по-разному переживал эту боль. Особенно тяжело было тем, кто знал ребят лично.

Я хорошо помню этот день. Учился в 11-м классе, бежал домой после школы – сезон начинался матчем «Салавата» и «Атланта». Думал, какая у нас сильная команда, какие игроки в нее пришли. У меня почему-то не работал нормально интернет – был доступен только ICQ, и в 16:15 примерно пришло сообщение, что упал самолет. Я не поверил сначала. Только когда включил «Россию-2» и увидел перекошенное лицо Александра Кузмака, понял – случилась катастрофа.

Вечером мы поехали с другом и его отцом к арене – такого количества людей я не видел никогда. Большинство шли и плакали, несли цветы – я оставил у арены шарф, потому что цветов у меня не было. Было больно. Ужасно больно. «Локомотив» – огромная часть моей жизни. Я, когда смотрел матчи, то отключался от всех проблем. На похороны я не пошел сознательно, потому что морально было очень тяжело. И был очень сильный дождь – есть известная фотография, где очень много зонтиков в кадре рядом с ареной.

Мне кажется, играть 7-го – не очень хорошая идея, потому что хоккей все же уходит на второй план. Я думаю, что эта дата все же трагическая, а хоккей – это радость. Мне нравилась акция памяти на других аренах – когда выкладывали шарфы на секторах по числу погибших.

Важно помнить ту команду – думаю, это был лучший состав в истории. Так получилось, что к нам приехали, возможно, лучшие игроки в истории Беларуси и Латвии, один из лучших центральных КХЛ Йозеф Вашичек, был Ян Марек. Думаю, эта команда не потерялась бы и в нынешней лиге»

Говорят, люди живут столько, сколько их помнят. В Ярославле этот смысл уловить чуть проще – рана в сердцах не зажила до сих пор.

* * *

Первый за десять лет хоккейный матч 7 сентября в Ярославле «Локомотив» проиграл минскому «Динамо» – 3:4. Но это ничего, будут другие игры, и все можно исправить. Только не то, что случилось десять лет назад под Туношной.

В 2011-м «Локомотив» лучше всех играл в атаке, а за лето наладил оборону. Вспоминаем легендарную команду

10 лет без «Локомотива»: любовь и боль семей, потерявших родных

Фото: РИА Новости/Ярослав Неелов; пресс-служба «Локомотива» Ярославль; Егор Параскун