Лапшин о своем допинговом деле: «Знал, что будут гасить по полной еще за то, что я русский. Так и получилось»
Южнокорейский биатлонист Тимофей Лапшин рассказал о разбирательствах в Спортивном арбитражном суде (CAS) по его допинговому делу.
Лапшин был дисквалифицирован на год за применение назального спрея, в котором содержалось запрещенное вещество. Нарушение было совершено в 2013 году, когда он выступал за Россию.
– Не было сомнений в том, стоит ли тратить деньги и ввязываться в суды? Не возникали мысли о завершении карьеры?
– Вообще не думал о завершении. Пытался доказать, что это просто случайность, глупость. На протяжении всей карьеры у меня никогда не было никаких запрещенных веществ. Здесь просто не повезло.
Скорее всего, это моя лень, наверное. Поэтому я бы хотел предостеречь всех спортсменов, что нужно, во-первых, все проверять и перепроверять. Во-вторых, если даже что-то принимали, то обо все писать и не лениться. Еще хуже получить три флажка. Это самая глупая дисквалификация. Еще глупее, чем моя.
– Это же еще все было в тот период, когда у вас жена должна была скоро родить. Она вас не отговаривала?
– Нет. Я верил, что все решится положительно для меня, потому что знал на 200 процентов, что невиновен, что чист. Думал, что мы это все докажем. Но получилось вот так.
– Были ли у вас в этот период какие-то контакты с Союзом биатлонистов России? Просили ли у них какую-то помощь?
– Контакты были чисто информационные с менеджером тех времен. Они мне не помогали, потому что я уже нахожусь в другой федерации. Боролся сам за себя.
– Как отреагировала корейская сторона?
– Очень мягко, потому что понимали, что препарат совсем легкий. Сказали, чтобы не переживал, что отпишемся и все будет нормально. Но я знал, что будут гасить по полной еще за то, что я русский. Так и получилось.
– Они финансовую помощь не оказывали?
– Нет. Они же тоже здесь ни при чем. СБР я не нужен, потому что в другой федерации. А корейской федерации это не нужно, потому что история из того периода, когда я выступал за Россию. Получилось, что я где-то между остался, – сказал Лапшин.