«Неймар спрашивал: «Как здороваться по-русски?» Как бразилец выучил наш язык и полюбил драники

Денис Романцов поговорил с Ренаном Брессаном – о голах «Милану» и сборной Бразилии, ненавистной гречке и непонятном хоккее.

26-летний атакующий полузащитник Ренан Брессан шумел с БАТЭ в Лиге чемпионов, сыграл на лондонской Олимпиаде за Беларусь и забил там Бразилии, опрометчиво съездил в «Аланию», а на выходных забил первый мяч «Риу Аве» в чемпионате Португалии.

- Как к вашему голу на Олимпиаде отнеслись в Бразилии?

– Мэр моего родного Тубарана вручил мне картину с поздравлением и благодарностью, что я представляю свою малую родину в Европе и всем про нее рассказываю. Сделали меня почетным гражданином города. Каждый год, когда у меня отпуск, я еду в Тубаран – я его очень люблю, меня там все знают. Моя семья была небогатой, средняя по меркам Бразилии, лишних денег не было. Папа работал на мебельной фабрике – с тех пор, как мне исполнилось два года, отец всегда брал меня туда, а, когда я чуть подрос, стал помогать ему в работе. Мне было интересно на фабрике, но с девяти лет голова стала занята только футболом. В шестнадцать лет я не ходил ни на дискотеки, никуда, только тренировался – помню, на первую зарплату, 150 долларов, купил себе новые бутсы, потому что старые износились.

- Был в команде Тубарана кто-то талантливей вас?

– Было три-четыре игрока, которые могли стать хорошими футболистами и, может, даже переехать в Европу, но так получилось, что профессиональным игроком из той команды стал только я. А те ребята играют на любительском уровне – когда приезжаю в отпуск, всегда гоняю с ними мяч. После матчей делаем шашлык, вспоминаем старые времена. Партнеры по детской команде навсегда останутся моими лучшими друзья.

- Вила-ду-Конди, где вы сейчас играете, похож на Тубаран?

– Да, он тоже маленький. Рядом с Тубараном, в двадцати пяти километрах, есть курортный город – называется Лагуна. Там тоже пляжи, старые здания, как здесь. Я снимаю квартиру в Вила-ду-Конди, клуб помогает – из окна видно море, до него метров пятьсот. В Вила-ду-Конди все рядом – и супермаркеты, и стадион. До Порту можно за полчаса доехать на машине. В городе все знают игроков «Риу Аве», но к нам относятся с уважением – если в Бразилии сразу бегут фотографироваться, то здесь понимают, что игрокам иногда нужно дать отдохнуть и не надоедать. А так, жить в Португалии – то же самое, что жить в Бразилии, но безопаснее. Здесь меньше бандитов. С моими родственниками в Тубаране, слава богу, пока ничего не случалось, но каждый день я слышу, что обокрали соседа, ворвались к кому-то в дом и так далее. Со мной ничего такого не случалось, я же там провожу только месяц в году, но я понимаю, что должен быть готов к этому.

- На море здесь часто бываете?

– Не очень. В Вила-ду-Конди холодная вода, сильный ветер. Я и в Бразилии не люблю купаться. Сейчас хорошая погода, в Вила-ду-Конди много туристов, но пляжи – это не мое.

- Как получилось, что из Бразилии вы ехали во Львов, а попали в Гомель?

– В декабре 2006-го я приехал в «Карпаты» – вроде все хорошо, должны были подписывать контракт, но так и не подписали. Вот я и поехал в Гомель к тренеру Анатолию Юревичу. Мне было восемнадцать лет, мама не хотела, чтобы я ехал в Европу, а папа сказал: «Езжай отсюда. Работай. Все будет хорошо». Я очень сильно переживал перед поездкой, но меня успокаивало, что билеты были туда и обратно. Если б ничего не получилось, я бы спокойно вернулся. Я прилетел один в Киев, а там уже меня встретил агент.

- Ваши первые впечатления от Украины?

– Я прилетел где-то в 16:00, а уже было темно и очень холодно – минус пять. Было страшно: я смотрел на часы и не понимал, почему так темно. Дней через десять в Киев прилетел еще один бразилец, Лима – мы ждали, в какой клуб поедем дальше, и, чтоб скоротать время, стали кидаться снежками. Так обморозили руки, что думали – их ампутировать придется. Помню, как бежали домой – и скорей, скорей под горячую воду.

- У «Гомеля» ведь достаточно импозантный тренер?

– Юревич жесткий – как Газзаев. В восемнадцать я был не очень готов к этому, но я для себя решил, что у меня нет пути назад. Приехав в «Гомель» я сказал, что домой уже не вернусь: пройти эту темноту, мороз, незнание языка и полететь ни с чем обратно – как-то глупо. В итоге требовательность Юревича мне помогла – если бы не было его, вы бы и не услышали про Брессана. Еще Юревич любил пошутить, все смеялись, а я один ничего не понимал и сидел с серьезным лицом.

- Переводчика у вас не было?

– Агент, знавший португальский, помогал мне только в первые две недели сбора в Турции, а потом я остался один. Но до этого я провел месяц или полтора в Киеве и уже начал учить русский. А в Гомеле я освоил язык благодаря сербскому защитнику Живковичу. Мы оба знали английский, и он переводил мне в первое время, а потом стал помогать с русским. Учебниками я не пользовался – учил русский только через общение. В 2008 году в «Гомель» приехал еще один бразилец и тогда уже я помогал ему с переводом на русский.

- С какими проблемами столкнулись в Гомеле?

– Когда мы приехали со сборов, команде дали три дня выходных, а меня посадили на базу – такое старое здание. Я там был один, вообще больше никого из игроков. Я не знал, что просить, что кушать, что делать – хорошо, телевизор был, смотрел его круглые сутки. После выходных приехали игроки – стало поспокойнее. Я так и остался жить на базе – жены (вернее – тогда еще просто моей девушки) со мной еще не было. Играл в бильярд, сидел за компьютером. Моя девушка приехала ко мне в 2009-м, через два года, когда я уже адаптировался в Беларуси.

- Как проявлялась жесткость Юревича?

– На сборе в Турции была плохая погода: дождь, ветер. Мы тренировались два часа, держали мяч, били по воротам. После двух часов я думал, что уже все, хватит, а Юревич поставил двенадцать барьеров – нужно было перепрыгнуть через каждый и ускориться на восемьдесят метров. И так два раза. Я думал, что умру – в такую погоду так изнурять себя. Это, наверно, самое тяжелое упражнение, которое я делал в жизни. Но, как видишь, я живой, все прошло, те тренировки мне тоже помогли.

- Для вас стало неожиданностью, что вам решили дать белорусское гражданство?

– Я был к этому готов. В 2009 году агент позвонил мне и сказал, что мне хотят сделать белорусское гражданство – готов ли я к этому. Я сказал, что да. Но тогда ничего не получилось, а в 2010 году я перешел в БАТЭ и в конце сезона мне так быстро сделали белорусский паспорт, что я даже не заметил. Недели за две. Белорусский паспорт у меня и сейчас при себе – и в чемпионате Португалии меня зарегистрировали как белоруса, так удобнее, потому что Беларусь – это все-таки Европа.

- Вы познакомились с Александром Лукашенко?

– Нет. Он всегда хвалил БАТЭ по телевизору, но лично мы не встречались. Не знаю, может, после моего ухода он и принимал команду у себя, но при мне такого не было.

- В Минске жилось веселее, чем в Гомеле?

– Да, Минск – очень большой город. Я любил гулять на Немиге, там есть хорошие места, где летом очень красиво. Виктор Гончаренко после удачных матчей, после выходов в Лигу чемпионов водил всю команду попеть в караоке. Но там я только за компанию с ребятами сидел – сам петь не рисковал.

- Какие еще увлечения партнеров не разделяли?

– Рыбалка – ребята в Беларуси очень ее любят, да и в Бразилии так же, но я не понимаю, как можно два-три часа сидеть на одном месте и смотреть на поплавок. Еще хоккей – я сходил в Минске один раз и больше там не появлялся. Атмосфера понравилась, но я не понимаю правила, когда фиксируется вне игры, когда фолы, шайбу я вообще не видел. Не видел, как забиваются голы. Просто когда вокруг меня начинали кричать, я тоже кричал – вот и все.

- Самое яркое воспоминание от игр за БАТЭ?

– В Лиге чемпионов мне больше всего запомнился домашний матч с «Миланом», когда я забил пенальти. «Милан» для меня – мечта, я всегда стремился играть в Италии, а тогда мы играли в Минске при тридцати тысячах – и играли-то хорошо, заслуживали победу. Победу над «Баварией» тоже, конечно, не забыть, но для меня приятнее всего вспоминать игру с «Миланом».

- Гончаренко сильно отличается от Юревича?

– Конечно, Юревич – старая школа, Гончаренко – европейская, поэтому он такую маленькую команду, как БАТЭ, несколько раз выводил в Лигу чемпионов. До сих пор не понимаю, как его уволили из «Кубани», они же в пятерке шли, показывали классный футбол.

- Гончаренко рассказывал, что всегда штрафовал за опоздание в автобус, а однажды опоздал сам.

– Да-да, и после этого Михалычу сказали купить на базу машину для кофе, потому что до этого нападающему Родионову после опоздания пришлось покупать на базу стиральную машину. А тогда прошла неделя, а кофемашины все нет. Филипенко при всех спросил: «Михалыч, где машина?» В итоге стал каждый день ему напоминать, и Михалыч наконец-то привез.

- Что, кроме кофе, вы привозили из Бразилии в Минск?

– Черную фасоль. Она очень вкусная – и мне, и жене нравится. В Беларуси есть фасоль, но не такая, как в Бразилии.  Правда, черная фасоль никому, кроме меня, в команде не нравилась, зато кофе от меня ждали в БАТЭ все – и тренер вратарей, и игроки, и администраторы.

- А вам что понравилось из еды в Беларуси и России?

– Драники и солянка, ее я всегда и в ресторанах, и на базе просил. Вообще я все ем, не нравится только гречка. И в «Гомеле», и в БАТЭ, и в «Алании» кормили гречкой, но я ее ненавижу.

- Что чувствовали перед игрой с Бразилией на лондонской Олимпиаде?

– Я волновался, но только потому, что мне предстоял один из главных турниров в мире. Я знал, что все мои друзья и родственники будут смотреть этот матч. Он проходил в воскресенье, в выходной, так что я точно знал, что в Тубаране все-все будут у телевизоров. Когда я вышел на поле, чуть успокоился, а когда забил на шестой минуте – это был один из самых приятных моментов в жизни. Мне было без разницы, кто против меня – Бразилия или Новая Зеландия. До той игры в Бразилии меня никто не знал, а после гола в ворота сборной родной страны мне стали постоянно звонить – и в газетах было много интервью со мной, и по телевизору даже показали. Для меня это важно – я еще мечтаю поиграть на хорошем уровне в Бразилии. Надеюсь, что успею.

- Вы же общались с игроками сборной Бразилии перед игрой?

– Да мы жили в одной гостинице – Бразилия, Египет, Новая Зеландия и мы. Тренер сборной Бразилии рассказал игрокам, что в Беларуси есть бразилец и мы познакомились – с Халком, Лукасом, Неймаром, Ромуло. Они в шутку говорили мне: «Не забивай нам!» Еще Неймар спрашивал: «Как здороваться по-русски? Как по-русски «как дела?» Они с Ромуло меня расспрашивали про русский язык – но Неймар шутил, а Ромуло, как я потом узнал, в «Спартак» как раз тогда перешел и спрашивал всерьез.

- Вас кто-то звал в Россию, кроме «Алании»?

– Много было слухов – «Крылья», «Краснодар», «Кубань», но официальное предложение пришло от «Алании» – вот я и согласился. Если б я знал, какая ситуация там сложится, конечно, не поехал бы.

- Как себя проявлял Валерий Газзаев в те полгода, что вы сотрудничали в премьер-лиге?

– Нагрузки у Газзаева были очень серьезные, но после Юревича мне уже ничего не страшно. Мы все время шли внизу таблицы, Газзаев часто кричал в раздевалке, пытался нас мотивировать. Газзаев сам из Владикавказа, очень любит этот город, он очень переживал за команду. Газзаев старался найти деньги для клуба, но если и он, у которого даже с президентом хорошие отношения, не смог ничего сделать, значит ситуация была настолько тяжелая, что команду нельзя было спасти. Там были такие прекрасные болельщики – жаль, что мы вылетели.

- За «Аланию» играл Данило Неко, которому хотели дать российское гражданство. Он рассказывал вам про это?

– Да, про это говорили в сентябре – октябре, когда он забивал. Я приехал в январе, спросил его про гражданство, он ответил: «Да, мне позвонили, предложили, я согласился, а потом все затихло». Газзаев тоже очень хотел, чтобы Неко стал россиянином, но почему-то не сложилось. А сейчас Данило играет в Казахстане, мы с ним до сих пор дружим. Во Владикавказе мы все время проводили вместе – Руднеи, Данило Неко и Веллингтон. Ходили в ресторан, кушали шашлык. Правда, Владикавказ – город маленький, нас все знали, так что надо было аккуратнее сидеть в ресторане.

- Когда пошли задержки зарплаты?

– Я подписал контракт с «Аланией» 15 декабря, поехал в отпуск домой. Вернулся 15 января, а первую зарплату получил только в апреле – вернее, сразу две зарплаты. Я спрашивал у Неко и Руднеи – до моего прихода и зарплаты, и премиальные всегда выплачивали вовремя, а потом у нас постоянно были задержки. Платили где-то раз в три месяца. После вылета в ФНЛ задерживали и на четыре месяца, но платили хорошие премиальные – на жизнь хватало: город-то маленький, тратить не на что. Проснулись, покушали, потренировались и домой.

- Вам объясняли, почему начались проблемы?

– Говорили, что подписали контракт с «РусГидро», а те решили отказаться от обязательств и не давать деньги из-за того, что мы не выигрывали. Футболисты постоянно нервничали из-за этой неопределенности с деньгами. Трудно в такой ситуации играть – вот поэтому вы и видите, где сейчас «Алания».

- Как с премиальными в «Риу Аве»?

– Они есть, но маленькие, и платят не за матчи, а за выполнение задачи. Первая задача – попасть восьмерку, потом – если попадем в Лигу Европы, платят уже больше.

- Как вы уходили из «Алании»?

– Настал момент, когда перестали платить не только зарплату, но и премиальные – и так пять месяцев. Я пытался говорить с руководством: «Рассчитайтесь с долгами и разорвем контракт». Мне отвечали: «Ну, нет у нас денег. Совсем нет. Ноль». – «Тогда я напишу в ФИФА, что вы пять месяцев не платите». Я пробовал договориться, но раз «Алания» отказалась платить, пришлось обращаться в ФИФА. В декабре, когда я был в Бразилии, мой агент связался с директором «Алании» Стельмахом: «Мы отзовем письмо из ФИФА, если заплатите за семь месяцев» (время шло, долг увеличивался). Стельмах согласился, потому что у них вроде как появились деньги. Мы подписали бумагу, что до 1 февраля 2014 года «Алания» со мной рассчитается. Но 5 февраля они объявили о банкротстве. Письмо до сих пор лежит в ФИФА, но ни я, ни другие бразильцы так ничего и не получили.

- И надежды уже нет?

– Если клуб когда-нибудь вернется, они должны вернуть нам эти деньги, но я сомневаюсь, что в ближайшие четыре-пять лет «Алания» вернется. Я на эти деньги уже не рассчитываю.

- С Газзаевым с тех пор не общались?

– Он обиделся на меня, Неко и Руднеи за то, что мы написали в ФИФА, мы больше никогда не встречались. Но чего тут обижаться – мы пять месяцев не получали ни копейки, нам было очень тяжело, а договориться без ФИФА с руководством не удалось.

- Почему российские игроки «Алании» не писали в ФИФА?

– Они русские, без денег и им тоже плохо, но они хотя бы дома, а мы живем в пятнадцати тысячах километров от дома и не получаем ничего.

- Чем вас еще удивила наша первая лига?

– Очень старые стадионы, на которых почти никого: по сто человек. Хуже всего – в Нижнекамске. Лететь далеко, старый и некрасивый стадион, на трибунах – человек двадцать, раздевалка – в двухстах метрах от поля. Ну, и качество игры совсем другое – в премьер-лиге мы старались играть в комбинационный футбол, а в ФНЛ – только борьба и длинные передачи. Мне это было не очень удобно.

- Какой российский стадион больше всего запомнился?

– В премьер-лиге при мне мы сыграли только одиннадцать матчей – мне понравился стадион «Анжи», трибуны близко к полю, нет свободных мест, ну и атмосфера на игре Владикавказа и Махачкалы отличная.

- В португальской глубинке стадионы лучше?

– Стадионы посовременнее из-за Евро-2004, но на «Риу Аве» ходит не очень много народу – полный стадион только на матчах с топ-клубами и «Виторией».

- Чем российские игроки отличаются от португальских?

– Менталитетом. Если не брать Роналду, игроки португальской сборной сравнимы с российскими, но они все выступают в сильных европейских чемпионатах. Все. В России есть хорошие футболисты, но почему-то никто не хочет играть в Европе. Они дома, у них хорошие контракты и они никуда не хотят ехать. Я думаю, это неправильно. Если бы человек пять играло в Европе, сборная России выступала бы лучше и к ней было бы больше уважения.

- Какой вам запомнилась Астана?

– Холодно, но красиво. Эффектные дома, хороший шопинг. В команде был португалоговорящий игрок. Правда, у меня там была проблема с тренером и агентом – не моим, а другим. Неприятная ситуация, не хочу про нее вспоминать, хотя это меня и беспокоит.

- Вас оставляли в запасе не по спортивному принципу?

– Да. Но в остальном мне уютно жилось в Казахстане. В «Астане» я подружился с Сисеру, который играл раньше за московское «Динамо». Вместе кофе пили, он рассказывал, как играл с Данни, Коштиньей, Нуну и Манише. Сисеру вспоминал: Коштинье и Манише после победы в Лиге чемпионов предложили хорошие деньги, они приехали в «Динамо», а там им сказали, что стирать тренировочную одежду и мыть бутсы они должны дома сами. Им это было непонятно. Через полгода они решили уйти. Сисеру же все это прошел и на четыре года остался в «Динамо».

- А вам приходилось самому стирать форму?

– Да, в «Гомеле». Для меня это не проблема. Но если б я выиграл Лигу чемпионов, мне бы тоже было странно стирать вещи. Так что и Коштинью с Манише можно понять. В «Порту» они привыкли к другому.

- Вы говорили, что скоро станете папой. Кого ждете?

– Мальчика, как я и хотел. Назовем Энрико. Сегодня двадцать две недели уже. Получается – пять с половиной месяцев. Значит, в декабре должен родиться. Жду этого с нетерпением. Мы очень сильно старались, два года ничего не получалось, но уже скоро наша мечта исполнится.

Фото: REUTERS/Andrea Comas; РИА Новости/Егор Еремов; rioavefc.pt

«Джефтон гулял с девчонкой, а я ходил в церковь». Как бразилец выучил русский и стал тренером академии «Краснодара»