Яд одного человека

Яд одного человека.

В одном бесстыдном и забытом эпизоде с допингом щепотка стрихнина помогла американцу выиграть Олимпийский марафон 1904 года.     Применение препаратов повышающих работоспособность настолько проникло во все мировые спортивные новости, что становится несовременным и даже наивным поинтересоваться, когда же это все прекратится.   Однако если вы попробуете проанализировать историю, чтобы понять, с чего вся эта фармакологическая мешанина началась, то концы одной из наиболее запутанных историй приведут вас назад в Бостон.   Хотя сейчас медийные средства фокусируют внимание на бейсболисте из Нью-Йорка, был когда-то такой худенький городской парень из Кембриджа, чья химически одержанная победа в Олимпийском Марафоне 1904 года впервые разожгла дебаты о лекарственных препаратах в спорте.   Для атлетов 21 века панацеей выбора являются стероиды. Более 100 лет назад Томас Хикс избрал отвратительную смесь из яичных белков и бренди сдобренную стрихнином, активным ингредиентом крысиного яда.   «Должно быть, он был крепкий малый», сказал Дэвид Мартин, олимпийский историк, член американского колледжа спортивной медицины. «Когда смотришь на фотографии, у Хикса пугающе бессмысленное выражение лица. Он был на гране обморока».   Зарекомендовавшие себя в ту эру средства, усиливающие работоспособность варьировались от пугающе опасных до явно смешных, но что особенно поражает– это поддержка, сочувственное отношение американской публики.   «В те давние времена использование веществ повышающих работоспособность не являлось чем-то ужасающим, как сейчас», сказал Дэниел Розен, автор книги «Допинг: История повышения работоспособности в спорте от девятнадцатого века до наших дней».   Розен сказал, что не столько то, что Хикс применял химические препараты, вызвало противоречивые толки в 1904 году. А в большей степени, возмущение основывалось на том, что коктейль из стрихнина не был предложен в обжигающую 32-градусную жару другим Олимпийским бегунам.   «Хикс был чем-то, вроде героя, делая все для победы», сказал Розен. «Однако он чуть не убил себя в процессе».     Конечно, 29-летний рабочий медеплавильного завода, одетый в цвета молодежной христианской организации (YMCA) из Кембриджпорта вряд ли был первым человеком употребившем вещества, которые, как он думал, позволят ему быть сильнее, бежать быстрее, и держаться дольше.   Древние римляне и греки ели ботанические стимулянты, жевание листьев коки было частью южно-американской культуры в течение веков. Когда в 1800-х годах начались проводиться организованные состязания спортсменов, были зарегистрированы случаи применения пловцами и велосипедистами кокаиновых тоников до и после гонок.   1 декабря 1895 года Нью-Йорк Таймс опубликовала первую статью против использования стимулянтов в спорте.   «Мы уверены, что все настоящие атлеты будут относиться с презрением к любым подобным опасным и авантюристским средствам», провозгласила газета. «Нет таких препаратов, которые помогут человеку выиграть игру, которую он не смог бы выиграть без них, и в целом результат применения препаратов ... очевидно плохой».   Хикс, родившийся в Британии, не начал еще и заниматься спортом, когда Таймс уже обличала тех, кто принимает допинг в спорте. Впервые он соревновался в беге в 1899 году, когда его, как члена массачусетской добровольной милиции, попросили поучаствовать в третьем Бостонском марафоне. Разочарованный, Хикс заявил, что он может выступить лучше, и поклялся подготовиться к гонке в следующем году, это в те времена, когда целенаправленные тренировки встречались редко.   Хикс был шестым на своем первом Бостонском марафоне, затем опять шестым с улучшенным временем в 1901 году. Он стал работать на телефонную компанию в 1903 году, и, проживая в Миннеаполисе, был капитаном команды по легкой атлетике – чемпионов штата. По возвращению домой Хикс принял участие в важнейшем для себя забеге в Бостоне, он стал вторым на Марафоне 1904 года. В YMCA Кембриджпорта так были довольны результатом, что предложили послать его летом в Ст.Луис представителем от клуба на Олимпийских Играх.   Бостонский «Дейли Глоуб» сообщал, что у Хикса было только восемь «пробных стартов» до Олимпиады, и только один из них превышал дистанцию в 10 миль. Но никакие тренировки не могли подготовить его к мучительной жаре, пыльной дистанции, которую он позже назвал «самой трудной, из всех, что ему до этого приходилось бегать».

Грязная работа

Одна неизменная составляющая истории допинга в спорте – это остающееся в тени присутствие поставщиков и «злых гениев», не совсем ясно как Хикс познакомился с Чарльзом Ж П Лукасом, человеком, которого называли его «наставником».   Житель Кебриджа, который рассказывал людям, что он выпускник Медицинской школы Гарварда, Лукас упоминается в анналах любительского спорта, как рекордсмен в таких ныне исчезнувших дисциплинах, как собирание камней и картофельные гонки. Он регулярно появлялся на спортивных состязаниях, заявляя о неком резком скачке возможностей, и Олимпиада 1904 не стала исключением. Сведения расходятся по поводу, был ли Лукас одним из чиновников на марафоне, или был менеджером Хикса.   Ст.Луис в августе далеко не идеальное место для забегов на длинные дистанции, жаркую погоду усугубили стартом в 3 часа дня. 32 атлета стартовали со стадиона Фрэнсис и направились в сельские пригороды, где единственными остановками для питья воды были водная башня и колодец. Изрезанные бороздами грязные дороги были забиты автомобилями и лошадиными повозками, и, как писал Мартин в «Олимпийском Марафоне», массивные облака песка вынудили часть спортсменов сойти с дистанции, не пройдя и половины пути, включая одного, который упал на обочину, потеряв сознание.   После 19 миль Хикс перешел на ходьбу. Лукас, следовавший за ним на машине и подававший ему воду и губки, отказывая в этом другим бегунам, решил, что пришло время для чего-то более серьезного.   Согласно написанному Лукасом в его книге «Олимпийские Игры 1904», он дал Хиксу съесть 1/60-тую часть зерна стрихнина (около 1 миллиграмма), спрятанного между двумя яичными белками. Хикс пробежал еще одну милю, но вскоре стал «пепельно бледным». Лукас решил, что пора принять еще одну дозу, на этот раз запитую стаканом хорошего французского бренди.   «В очень малых концентрациях стрихнин повышает вашу нейромышечную чувствительность», говорит Мартин. «Но это довольно таки коварное вещество. Это – крысиный яд. Он не применялся широко, но бегуны наверняка знали о нем».   Хиксу едва хватило сил преодолеть холм, ведущий к стадиону. Почти в бреду, несчастный, он возможно не знал, что аплодисменты были слегка приглушенными. Его время было 3:28:53, но, по мнению толпы, Хикс финишировал вторым.

Власть неразберихи

Сюрреалистичная Олимпийская сцена стала еще более странной благодаря бегуну по имени Фред Лорц, у которого была репутация шутника. Лорц сошел с дистанции одним из первых и «поймал» автомобиль. Но машина сломалась за 5 миль до финиша, так что он бежал оставшийся путь до стадиона, подыгрывая аплодирующей толпе.   Дочь президента Теодора Рузвельта Алис только собралась вручать золотую медаль Лорцу, когда появился Хикс. Тогда Лорцу стали задавать вопросы рассерженные официальные лица Олимпиады, и он с готовностью признался, что просто пошутил.   Хикс потерял сознание после финиша, и его пришлось отнести в автомобиль. Позже он рассказал репортерам, что потерял 4 кг, «и вы могли видеть сами, что я не мог заставить себя бежать еще быстрее».   Мартин сказал, что газеты не трубили о факте приема Хиксом стрихнина, потому что «в те времена это было обычным делом для людей принимать вещества повышающие работоспособность». Но все же весть разнеслась, и злодеем стал Лукас, а не Хикс, за нарушение спортивной этики. Формальный протест о бесчестном преимуществе, в конце концов, достиг директора Олимпийских Игр, но он отказался принимать его во внимание, и результат остался неизменным.   Лукас практически хвастал о своем участии в завоевании золотой медали. «Марафонская гонка, с медицинской точки зрения, продемонстрировала, что медикаменты здорово помогают спортсмену на дистанции», писал он.   Хикс соревновался еще в семи марафонах, только однажды победив в Чикаго в 1906 году. Лорца сначала отстранили от любительского спорта. Его первая гонка после перерыва прошла в 1905 году, Бостонский Марафон, где он выиграл, оставив далеко позади, не занявшего никакого места Хикса.

Перемена отношения

В течение последующих нескольких десятилетий, университеты в районе Бостона оказались на передовом краю физиологических исследований физической деятельности, которые стали известны как «движение против усталости». В течение 1920-х годов, проходили теперь кажущиеся смешными эксперименты, такие как облучение ультрафиолетом местных команд по академической гребле, или поедание килограммов мяты в попытках заработать преимущество.   «Это была особая эра, когда люди находили информацию, но не знали, что с ней делать», говорил Мартин.   В 1954 году член факультета Спрингфилд Колледжа основал Американский Колледж Спортивной Медицины, который пропагандировал здоровый образ жизни, и примерно в это же время отношение начало сдвигаться в сторону определения, что может считаться нарушением, обманом. Мировая политика сыграла в этом основную роль, потому что, когда Советские и Восточно-Германские спортсмены начали доминировать с помощью синтетических гормонов, американцы стали ассоциировать допинг с чем-то, что делал враг.   «Если они это делали и выигрывали, значит, это должно было быть плохим», говорит Мартин, объясняя умозаключения времен холодной войны.   Розен, автор «Допинга», не разделяет полностью этого мнения. Он предпочитает думать, что отношение Америки поменялось в результате «постепенной 50-летней эволюции».   Более вероятно, говорит Розен, даже хотя официально допинг считался неэтичным, самые первые тренеры, наблюдавшие соревнующихся спортсменов, применявших стероиды, возможно, думали, «Как бы мне достать такую же дрянь для моих парней?»   By T.D. Thornton Globe Correspondent / February 22, 2009 Читайте оригинал статьи: http://www.boston.com/sports/other_sports/running/articles/2009/02/22/one_mans_poison/?page=1 Перевод Катерины Клешневой