14 мин.

Особенности национального допинга

34

Тема допинга и борьбы с ним активно обсуждается в биатлонном разделе уже более трех лет. В этом, конечно, нет ничего плохого. Плохо то, что рассуждать о ней зачастую берутся люди не просто некомпетентные, но и малограмотные, да к тому же одурманенные поцреотическим угаром. Оценки деятельности ВАДА в стиле «наших бьють!» - это гремучая смесь уязвленного болельщицкого сознания, наплевательства на законы и идиотизма. Впрочем, обо все по порядку.

Биатлон, к счастью, не сотрясали скандалы наподобие тех, что в разное время происходили в тяжелой атлетике, велоспорте и лыжных гонках, то есть скандалы, ставящие под сомнение саму способность честно соревноваться. Однако, как почти любой циклический вид, биатлон относится к повышенной «группе риска». Только на моей памяти произошли следующие инциденты:

-в начале 2003 года – россиянка Ахатова;

-в феврале 2006 года – россиянка Пылёва;

-в январе 2008 года – финка Кайса Варис;

-в феврале 2008 года – россиянка Моисеева;

-в декабре 2008 года – россияне Ахатова, Юрьева и Ярошенко;

-в марте 2009 года – россияне Прокунин и Тимофеева;

-в марте 2011 года – украинка Хвостенко;

-в сентябре 2012 года – россиянка Воробьева.

Красноречивый ряд.

При этом не все перечисленные случаи закончились дисквалификацией: Ахатову и Моисееву простили, посчитав, что запрещенные препараты оказались в организме в результате терапевтического использования (хотя к врачу и СБР были применены санкции). С Варис было сложнее: там в дело вмешался процессуальный аспект. Несмотря на то, что обе ее пробы оказались положительными (ЭПО), неприглашение финки на вскрытие пробы В дало ей основание оспорить дисквал по формальному основанию – говоря уголовно-правовым языком, сославшись на лишение права на защиту.

Понятно, что дело АЮЯ стоит в этой цепочке особняком. Масса обстоятельств неопровержимо указывают на то, что применение ЭПО в сборной образца, как минимум, 2008-2009 годов было поголовным. Достаточно вспомнить интервью Зайцевой, которая прямо об этом сказала. Но еще и до слов Зайцевой это витавшее в воздухе понимание ситуации отразил нынешний тренер женской сборной России Пихлер:

«…В прошлом году в Холменколлене мы обсуждали вопросы допинга в биатлоне. Тогда все согласились с тем, что обманщиков стоит наказывать как можно жестче. О своих решениях мы оповестили российскую сторону. И каков результат? На первом же этапе Кубка мира у трех россиян положительные допинг-пробы… Три российских спортсмена уличены в применении допинга в одном месте и в одно время. Это говорит о том, что они не самостоятельно принимали препараты, а по решению руководства российского биатлона. В качестве наказания стоит отлучить сборную России от биатлона на год или два…».

Очевидно, цепочка замешанных в этом скандале была такой огромной, что СБР предпочел терять время, лицо и деньги, пытаясь вывести из-под удара истинных виновников массовой вакцинации. И, несмотря на окончательный вердикт арбитражного суда, СБР добился своей цели. Карикатурная комиссия (чего стоит только ее состав) назначила крайним смехотворного Дмитриева – бывшего гражданского мужа Ахатовой.

А начиналось все очень серьезно.

«…Союз биатлонистов России поддерживает все меры связанные с борьбой с запрещенными препаратами и методами в спорте и намерен провести тщательное внутреннее расследование обстоятельств данного инцидента…»

«…СБР официально заявляет, что по отношению к виновным в рамках Дисциплинарных правил IBU и СБР, кодекса WADA, антидопинговых правил IBU будут применены самые жесткие меры…»

И т.д., и т.п.

А что в итоге? По сути, все «расследование» закончилось невнятным пуком. Анекдотичный треп Перелыгина наделал в свое время много шума:

«…Я убежден, что наши спортсмены не использовали допинг. В комиссии разобрались: Ахатова, Юрьева и Ярошенко не употребляли допинг, а то, что они использовали, допингом не является…»

То же самое – от Аникиной, которой в той ситуации выпала самая неприятная роль. Нужно было и перед поцреотами не провиниться, и перед биатлонным миром лицо сохранить (в результате не удалось ни того, ни другого):

«…Действительно, методология, с помощью которой у наших биатлонистов якобы нашли допинг, очень слабая… Мы затрагиваем действительно очень серьезные вопросы. Но мы не будем их замалчивать, обязательно изложим свою точку зрения нашим коллегам из IBU…».

Изложили и получили в итоге:

«Научные свидетельства, представленные сторонами, установили наличие в пробах спортсменок рекомбинантного ЭПО, и нарушение антидопинговых правил имело место. Отклонений от соответствующих стандартов и правил не произошло; техническая документация и выводы о неблагоприятных результатах анализов, сделанные соответствующей лабораторией, абсолютно надежны и могут быть использованы органами для вынесения решений и наложения санкций».

На этом фоне (позорного фиаско в Лозанне) особенно смешно выглядит кущенковское раздувание щек после дела Хвостенко:

«…Учитывая, какую огромную антидопинговую работу проделывает IBU, этот случай не мог остаться безнаказанным. Для всего остального биатлонного мира это дополнительная мера профилактики, в том числе и для российских спортсменов. СБР проводит масштабную антидопинговую работу, вызывает комиссаров РусАДА на всероссийские соревнования с той же целью, что и IBU — жестко пресекать даже малейший соблазн принять запрещенный препарат…»

Кто бы говорил…

На мой взгляд, проблема допинга сильнее всего обстоит еще и там, где спорт чрезмерно идеологизируется, искусственно превращается в политический феномен и используется для демонстрации силы. Типичный пример – тоталитарный режим ГДР, когда по указке политического руководства страны с 70-х годов прошлого века реализовывались программы принудительного использования допинга. По различным данным, от 10 до 15 тысяч элитных спортсменов были обмануты партийной верхушкой: запрещенные вещества вводились им под видом легальных препаратов. Только после объединения Германии и изучения секретных документов СЕПГ удалось установить гигантские масштабы применения допинга в ГДР и осудить ряд бывших высокопоставленных функционеров (например, бывшего министра спорта ГДР Манфреда Эвальда). В этом плане показательны признания Франка Люка о том, как его обманывали в ГДР:

«В 1994 году представители полиции показали мне субстанцию (анаболические стероиды марки Oral Turinabol) и спросили, сталкивался ли я когда-нибудь с ней? После этого у меня появились подозрения».

Интересно сравнить эти слова с признанием Анфисы Резцовой:

«…Когда я вернулась в очередной раз в спорт после вторых родов в 1999 году, я пошла на это осознанно. В 1999 году я отпахала полгода, всех обыгрывала летом, все прикидки выигрывала, и не употребляла ничего, честно скажу, была чистая. А пришла зима – всем проигрываю. Как так? Мне стало обидно. И я пошла на это «иглоукалывание». Я в тот год чемпионкой мира стала в эстафете, на этапах Кубка мира что-то цепляла. И мне это реально помогало…».

С тех пор мало что изменилось. Ишмуратова тоже высказалась вполне откровенно:

«…Польховский – это человек с проблемами. На одном из собраний он открыто заявил: «Хватит бегать на витаминах, надо как иностранцы». Понимаете, откуда это все пошло? До этого мы боялись, тряслись – не дай бог попадемся. А тут все открытым текстом…»

Да и не только опальные высказывались. Вот слова Лопухова:

«А вы придите на чемпионат Москвы – там шприцы вдоль трассы валяются…»

Другой момент – это тотальная безграмотность в вопросах допинга, граничащая с инфантилизмом. Даже если предположить, что Пылева лишилась серебра в Турине по небрежности, это лишь подтверждает картину полного бардака, царящего в российском биатлоне. Характерно, что об этом говорил и сам Ярошенко:

«…У нас в стране полностью застраховаться сейчас можно только в одном случае: не пользоваться восстановительными средствами вообще… А не как в нашем случае — кто-то дал якобы гарантию, а через какое-то время выяснилось, что это полная ерунда…»

Кто дал гарантию? Кому? Если ты не виноват, найди этого «гаранта» и сверни ему шею за испорченную карьеру, а заодно предъяви в суде гражданский иск за моральный и материальный ущерб. Не предъявляешь? Значит, ты либо такой же мошенник, либо инфантильный переросток, но в обоих случаях поделом тебе.

Особый драматизм ситуации с АЮЯ придавало то обстоятельство, что в тот период в качестве главных подозреваемых были немецкие биатлонисты: накануне венская лаборатория сообщила, что на ЧМ-2008 систематически употреблялся допинг. Как только эта информация стала известной, немцы попали под страшный психологический пресс, им пришлось пережить и расспросы с пристрастием, и дополнительные проверки, и расследования мюнхенской прокуратуры. Разумеется, все подозрения оказались пустой болтовней (почему «разумеется» - об этом после). Но вот один характерный штрих: уже тогда Михаэль Рёш, жалуясь на повышенное внимание инспекторов ВАДА, сказал:

«Однако никого не интересует, что происходит за Уралом»,

недвусмысленно намекая на то, откуда растут ноги у допинговой заразы в биатлоне. Рёш оказался прав на все сто: через некоторое время грянул скандал АЮЯ, и все встало на свои места. Отсюда и резкая реакция того же Рёша на поимку мошенников: из-за пресловутых «мешков» ему и его товарищам пришлось пережить немало неприятных дней.

Здесь, кстати, уместно привести золотые слова Дурманова:

«Если бы в биатлоне на допинге попались не русские, а немцы, норвежцы или австрийцы, к ним было бы аналогичное отношение. В спортивных кругах идея допинга расценивается однозначно: кто-то пытался меня обмануть, нечестным образом отобрать у меня мою победу, мою славу, мои деньги, в конце концов…».

Об этом же говорила белоруска Калинчик:

«…получается, что кто-то соревнуется, бежит на своем здоровье, а кто-то имеет нелегальную помощь и выигрывает. Ведь у той же Катьки Юрьевой межсезонье-2008 было омрачено разными неприятностями со здоровьем, чего она не скрывала. Например, были проблемы с коленями. Она лечилась, уезжала со сборов. Но потом начался сезон и Катя стала буквально косить победы. Как обойтись без досады?! Тут люди пашут и в 30-ку не входят…»

Мнение о том, что все элитные биатлонисты сидят на допинге, распространено довольно широко, особенно (по понятным причинам) – среди российских болельщиков. С ними поспорила бы шведка Олофссон-Зидек:

-Между тем многие люди считают, что без допинга современный спорт высших достижений вообще невозможен. В том числе и биатлон.

-Возможен. Говорю об этом с абсолютной уверенностью, поскольку выражаю сейчас мнение всей шведской команды. Мы добиваемся хороших результатов только тренировками, тяжелой работой, а не медикаментами.

А вот что говорил руководитель РусАДА Н. Камаев:

–Согласны ли с утверждением многих моих коллег: сейчас есть две условно параллельные Олимпиады – спортивная и фармакологическая. Причем последняя уже давно во главе угла.

–Не верю в это. Объясню просто: посмотрите, что собой представляет фарминдустрия. Это многомиллиардные обороты. Оборот же допинга для элитного спорта ничтожен. Поэтому никто из фармацевтов не занимается этой ерундой.

Теперь о том, почему немцам (и другим западноевропейским атлетам) невыгодно принимать допинг. Во-первых, жесточайшие санкции на национальном уровне: ассоциация лыжных видов спорта Германии (DSV) много раз напоминала спортсменам, что использование допинга будет караться незамедлительным исключением из организации. Сравните это с практикой СБР, в котором дисквалифицированные за допинг проводят соревнования имени себя, не возвращают призовые и спокойно возвращаются в главную команду страны.

Во-вторых, каждый допинговый случай больно бьет по бюджету биатлона как такового. Например, руководитель спортивного вещания ARD Ханс-Юрген Поманн подчеркивал, что крупнейшие телекомпании (ARD и ZDF) откажутся от трансляций биатлона, если там будут допинговые скандалы.

В-третьих, общественное мнение. В Европе не принято награждать уличенных в допинге ореолом мучеников, пострадавших от антикакого-то заговора.

В-четвертых (возможно, это ключевой фактор), спортсменам западноевропейских стран даже в случае не бог весть какой спортивной карьеры не грозит нищая или впроголодь жизнь. Даже если оставить в стороне вопрос образования (российские топ-спортсмены не появляются в своих университетах и не помнят тем своих дипломных проектов), разница в оплате труда тренеров в России и на Западе колоссальная. Вот и выходит, что за десяток лет карьеры россиянин должен заработать столько титулов, чтобы потом не оказаться на обочине. А это – колоссальный стимул принимать допинг.

Вот что по этому поводу справедливо отмечал Президент Всероссийской федерации легкой атлетики Валентин Балахничев:

«Основной побуждающий мотив спортивного преступления, коим однозначно является употребление допинга, – это деньги. И, говоря о причинах этих преступлений, невозможно не упомянуть ту систему финансирования спорта, которая на сегодняшний день существует в России… К сожалению, в какой-то момент государство в отношениях с атлетами окончательно перешло в плоскость финансов, совершенно позабыв о моральных ценностях. Понимаете, когда спортсмен готовится к выступлению на Олимпиаде, зная, что он это делает как патриот России, он никогда не злоупотребит допингом. Если, конечно, он не сумасшедший. Но если он расставляет приоритеты так, что на первом месте у него стоит возможность заработать немалые деньги, а на втором честь страны, то он или его тренер вполне могут допускать риск. Слишком высокая планка финансовых бонусов на фоне низкой морали и приводит к допингу. Точно знаю, что на Западе не существует института прямого поощрения спортсмена государством в том виде, в каком оно есть у нас. Основное поощрение там идет за счет возможности доходов от рекламы личных спонсоров или же участия в соревнованиях более высокого уровня».

А это – из интервью Н. Камаева:

-РУСАДА больше стало уделять внимания тестированию молодежи и юношей. Произошло это не случайно. У нас появилась информация о том, что именно в этом возрасте стали чаще использовать допинг. Тут дело в новой системе мотивации тренеров.

–Вы о денежных надбавках за результат?

–Идет финансирование спортшкол на федеральном уровне. Плюс местное финансирование, когда региональные власти заточены на результат, и они мотивируют жильем и всем чем угодно. Поэтому возросла значимость результатов в молодежном спорте. В погоне за ними мы и видим удручающую картину.

Самое неприятное, что даже среди облеченных властью людей есть те, кто объясняют допинговые скандалы разными теориями заговора против отечественного спорта. Характерное вью дал в свое время заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по физической культуре и спорту Дмитрий Свищев:

«…в данном конкретном случае мы (с Прохоровым) видим и кое-что другое. Успехи российских биатлонистов в последние два года, очевидно, кому-то все больше не нравятся. Не собираюсь заранее никого оправдывать или защищать, но стремление ослабить нашу команду перед Олимпиадой в Ванкувере налицо. Что же касается предстоящего в Корее чемпионата мира, то инициаторам всей этой истории, очевидно, очень хочется выбить нашу команду из колеи, вынудить наших спортсменов выступать с психологической травмой…»

Видали? То есть инициаторы всей этой истории – не распространители допинговой заразы и не спортсмены-мошенники, а кто-то другой, кому позарез надо было ослабить сборную России. Понятно, что такая позиция (особенно для публичного политика) – самая удобная: не надо ничего реформировать, не надо меняться, не надо отвечать за бардак в отечественном спорте. Во всем виноваты враги, и точка.

Если коротко резюмировать все сказанное, то вывод будет простой. На допинге попадаются не те, кого «заказывают» и не те, кто отстал в фармацевтике. Более того – даже не те, у кого нет крыши в виде спонсорского лобби. На допинге чаще всего горят там, где спортсмен рассматривается как машина для завоевания медалей любой ценой, где мошенников героизируют и где вместо повышения правовой культуры занимаются поисками внешних врагов.

Теперь – несколько реплик о ВАДА. Критика Агентства, как правило, ведется в двух направлениях: 1)чрезмерная жесткость применяемых им мер (внеплановые проверки, вторжение в прайвиси, инквизиционный характер расследований и т.п.) и 2)двойные стандарты, которыми якобы руководствуются его чиновники.

По первому пункту скажу следующее. ВАДА – это своеобразная полиция спортивного мира, а ее нигде в мире не любят. Деятельность полиции причиняет массу неудобств, но это пустяки по сравнению с теми неудобствами, которые ждут общество без полиции. Склонен думать, что все методы ВАДА – это адекватный и единственно эффективный ответ на обострение допинговой проблемы. Спорт слишком дорог современному обществу, чтобы позволить мошенникам выходить в нем на первые роли. Именно поэтому между государствами нет серьезных разногласий по ВАДА: все понимают, что это нужно. Можно провести аналогию с тенденциями в области борьбы с наркобизнесом - там сейчас идет тотальное наступление на казавшиеся незыблемыми правовые институты. А иначе нельзя.

Единственный серьезный аргумент против ВАДА – это вторжение в частную жизнь спортсменов, которые должны во внесоревновательный период предоставлять информацию о своем местонахождении. Однако если ВАДА сможет сохранить здесь конфиденциальность, вопросов не будет. Преимущества от этих мер перевешивают те неудобства, которые должны терпеть спортсмены (публичные, между прочим, фигуры). Я слышал, пару лет назад бельгийцы (65 человек) пытались подать в Страсбург жалобу по ст. 8 ЕКПЧ, но что-то дело заглохло.

Второй пункт вообще смехотворен. Есть масса доказательств, что ВАДА не делает поблажек никому. Да и не сможет делать, так как является международной организацией и давно развалилась бы, если бы кто-то тянул там одеяло на себя. Трудно найти идиотов, согласных участвовать в финансировании организации, которая занимается дискриминацией их же спортсменов. Правильно в разгар дела АЮЯ сказал Алябьев:

«…Я уверен – всех проверяют одинаково – и наших, и немцев и норвежцев. И положительные или отрицательные пробы не связаны с отношением руководства Союза биатлонистов к тем или иным сборным. В вопросах допинга в биатлоне никакого протекционизма не существует…»

Болтовня о двусмысленных формулировках Устава ВАДА (которые якобы позволяют толковать и применять их произвольно) – это полное непонимание сути права как системы писанных норм. Любая норма допускает множество толкований. Поэтому в любой правовой системе должна быть коллегия профессионалов, которая толкует законы и путем формирования прецедентов обеспечивает единообразное их применение. Иначе невозможно в принципе. Поэтому когда Шариков издевается над неопределенностью термина «дух спорта», хочется ткнуть его носом в список запрещенных препаратов: там нет никаких духов, все конкретно и ясно. То есть эти самые профессионалы каждый год объявляют всем, какие именно препараты они считают противоречащими духу спорта. И вопрос «почему?» здесь абсолютно неважен; гораздо важнее, что этот список един для всех. Интересоваться, что такое дух спорта, это то же самое, что с настойчивостью идиота допытываться, почему разрешающим сигналом светофора выбрали именно зеленый, а не синий или коричневый.

Впрочем, возмущенные визги погоду не делают. Еще 3-4 допинговых скандала – и дойдем до реальных уголовных дел. До хотя бы официальной обструкции мошенникам. До серьезных расследований с целью установить правду, а не спрятать концы в воду. И тогда ВАДА покажется не таким уж и страшным…