«Мы выносим на клюшках Мадонну – и она говорит: «Ребят, закройте глаза, а то я без белья». Бывший игрок «Тампы» и «Рейнджерс» травит истории
От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел две огненных автобиографии – Фила Эспозито и Шона Эйври, очень умную книгу про хоккейную аналитику, а сейчас переводит издание о молодежном хоккее с кучей интересных историй. И при этом блог готов к экспериментам. Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы крутые переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
У меня тут появилась идея – и, как это часто бывает, я очнулся через полтора дня.
Этот блог задумывался как некое подобие электронной библиотеки, однако иногда хочется ведь не только книгу почитать, но и что-то более легкое, верно?
Думаю, вы все прекрасно знакомы с подкастом Spittin’ Chiclets, который ведут Райан Уитни и Пол Биссоннетт. Его периодически растаскивают на цитаты новостные ленты, но в основном в том в случае, если разговор заходит про Россию. А там порой попадаются отличные интервью, которые проходят рунет стороной.
В связи с этим мне хочется попробовать разбавлять переводы книжек редкими расшифровками таких интервью. А, может быть, и другими материалами. Не могу обещать, что эта рубрика станет постоянной – все-таки я и так на трех работах занят, да и других дел хватает – но если вам это хорошо зайдет, то почему нет?
Не волнуйтесь, это никак не скажется на публикации книжек. Речь идет исключительно о дополнительном контенте.
Ну и в качестве эксперимента я взял интервью с Райаном Кэллаханом из недавнего выпуска Spittin’ Chiclets. Вместе с Бизом, Уитом и РА (Rear Admiral или Контр-Адмирал – это прозвище Брайана Макгонагала, со-ведущего подкаста) бывший капитан «Рейнджерс» вспомнил всю свою карьеру. Тут тебе и байки про Ягра, и «лизун» Маршанд, и пальто за три штуки, и даже мельком про Жердева с Кучеровым. Аж уж сколько тут всего про Тортореллу! Мне кажется, получилось довольно весело, но здесь, конечно, решать вам самим.
Напоминаю, что если вам нужны автобиографии Шона и Фила в формате EPUB, то напишите мне здесь – в личку на Sports.ru. Электронная версия книжки про аналитику пока не готова.
Если хочется помочь проекту материально, то внизу есть номер нашей карты.
Дальше километры букв. Читайте на свой страх и риск
РА: Давайте поприветствуем нашего следующего гостя. Этот неуступчивый крайний нападающий официально заявил о завершении карьеры в декабре. Он был одним из лучших форвардов оборонительного плана своего времени, отыграв в общей сложности в НХЛ 878 матчей за 13 лет в «Рейнджерс» и «Тампе». Он также неоднократно выступал за сборную США на международной арене. Райан Кэллахан, спасибо, что к нам присоединился. Как дела, старик?
– Все отлично. Спасибо, что позвали, пацаны!
РА: Мы сами рады. Для начала поздравлю тебя с окончанием карьеры. Чем занимаешься нынче?
– Да всем помаленьку. У меня трое детей, так что дома с ума сойти можно. В прошлом году у меня был контракт с «Оттавой», и я не играл и успел попробовать на вкус жизнь после завершения карьеры. Пожил во Флориде, в гольф вдоволь наигрался. И вот теперь вернулся в Рочестер, смотрю на снег и думаю: «Все ли я правильно сделал (Рочеcтер – увядающий промышленный городок с населением около 200 тысяч на южном побережье озера Онтарио в штате Нью-Йорк – прим. пер.)?».
Уит: #####, да в Рочестере в это время года снег метет просто каждый день. Как ни посмотришь за окно – ######, опять выпало 20 сантиметров осадков. Кали, а сколько твоим детям лет?
– Восемь, шесть и три.
Уит: Кто там у тебя? Сыновья? Дочки? У тебя дочки в хоккей играют?
– У меня старшие дочери. Одна фигурным катанием занимается, другая – верховой ездой. Ну а затем я еще раз кинул кости, и у меня наконец-то родился сын.
Уит: Круто!
Биз: Красавчик!
Уит: Пора задуматься о том, чтобы каток на заднем дворе построить.
– Да уж.
Уит: Слушай, ну мы ж давно знакомы. А виделись мы последний раз, когда ты только на работу в NHL Network пришел. Это как раз вроде мой последний день там был. Так просто совпало случайно. И что ты теперь? Все там же? Или ты теперь на NBC Sports? Или где ты вообще? Как у тебя с журналистикой?
– Да, я тут продлился c NHL Network опять…
Уит: Красота.
– Я там с понедельника по четверг. Ну и на NBC тоже буду работать. Мне все нравится. Попробовал в прошлом году – и понравилось. Это и весело, и в хоккее позволяет оставаться. Это дает стимул смотреть хоккей, что самое главное. В общем, все отлично.
Биз: И тебе это больше по душе, чем тренерская или скаутская карьера?
– Да, сказать по правде, у меня ведь в том году контракт был – так что мне ничего нельзя было делать, связанного с командой. А я ведь изначально думал, что устроюсь на какую-нибудь работу в клубе – в руководстве или что-нибудь такое. Тренировать меня вообще не тянуло. Просто потому это надо уйму времени за компьютером проводить и на катке. Я знал, что хочу остаться в хоккее в каком-то качестве. И тут мне позвонили из NHL Network и сказали: «Слушай, если хочешь, приходи к нам – вдруг тебе понравится». Ну вот я и попробовал. Мне очень понравилось, потому и решил остаться там и в этом году.
Уит: Мы с кучей народа на эту тему разговаривали. Так и есть. Просто не все понимают, что помощники главного тренера в день часов по пять видео отсматривают.
Биз: И не говори.
Уит: Они постоянно смотрят видео. И как представишь себе, что это надо в самолете и автобусе постоянно в монитор пялиться… Нет уж, спасибо.
– Так и есть. Они приходят значительно раньше тебя и уходят значительно позже. И все это время они из монитора не вылезают. С ними как ни заговоришь, на них же просто смотреть жалко, верно?
Уит: Они еще позевывают постоянно!
Биз: И вечно с недосыпа!
– И глаза у них постоянно красные. И еще этот запах кофе… Не моя тема, в общем.
Биз: ПО-МО-ГИ-ТЕ!
(все смеются)
Уит: «Эй, Уит! Тебя там Майк Йео вызывает». И ты такой сразу: «#####, только не Йео. У него вечно плохие новости» (Майк Йео был помощником главного тренера в «Питтсбурге», когда там играл Уитни – прим. пер.). Слушай, а ты же родился в Нью-Йорке (имеется ввиду штат – прим. пер.) и играл при этом в юниорской лиге Онтарио. Биз рассказывал, что вы с ним рубились, когда ты за «Гелф» играл.
Биз: У вас тогда несколько лет отличный состав был. Там вместе с тобой куча классных игроков выступали. Дрю Даути пришел в OHL при тебе. Ты играл с Мартеном Сен-Пьером. По-моему, он в основном известен по выступлению в КХЛ, но в молодежке он был настоящей легендой. Еще ты с Дэном Джирарди играл…
– Да, у нас действительно хорошие команды в «Гелфе» были. Кэм Дженссен, Сен-Пьер, Дэн Пайе. Кто там еще… Дэна Джирарди ты уже назвал… Кевин Клайн еще там был. Короче, сильные составы. А попал я туда забавно. Ну то есть так-то обычно все американцы выбирают путь развития через колледж, но когда стали рассылать первые приглашения на обучение со стипендией, мне ничего не предложили. Поэтому мне надо было решать – ехать в OHL или нет. И, сказать по правде, меня выбрали на драфте OHL по знакомству. Мой агент дружит с Джеффом Джексоном, который тогда тренировал команду. Я сказал, что в принципе не против туда поехать – и меня выбрали в 15-м раунде.
Уит: Да ладно!
– Ага. Ну я решил попробовать там свои силы, потому что на тот момент ни один колледж не проявил ко мне интереса. Мне сказали, что я скорее могу рассчитывать на стипендии уровнем ниже. А в OHL мне нравился и сам хоккей, и количество матчей в лиге. В общем, поехал в Канаду, хорошо провел сборы и, к счастью, прошел в состав.
Уит: Кто тебя научил играть в такой неуступчивой манере? Ты ведь был известен тем, что блокировал броски и проводил силовые. У кого ты этому научился? У отца или какого-то детского тренера?
– Ну, немного у отца, думаю. Он и меня, и брата учил тому, чтобы во все уходить с головой до упора. Неважно, что ты делаешь. Главное – уважать свой труд. Да и потом я в OHL тоже понял, что надо добирать дополнительными усилиями, чтобы меня выпускали на лед. Это в самом начале уже понял – я же ведь не сразу стал помногу очков набирать. Сначала мне просто в состав попасть было за радость. Ну а потом я еще у Тортса играл – и, думаю, он отполировал это качество во мне. Так я и понял, что если смогу играть в таком духе стабильно, то могу быть успешным.
Биз: Кстати, а как ты вышел-то на новый уровень? Ты же ведь в какой-то момент вдруг стал по куче очков в OHL набирать. Все дело в партнерах или ты целенаправленно работал над какими-то навыками в межсезонье?
– Да больше дело случая, думаю. Я поздно раскрылся, это точно. Сам это прекрасно понимаю. Но тут больше случай все же. Моим первым тренером там был Джефф Джексон. Он меня здорово научил играть в своей зоне. А после него пришел Шон Кэмп – и вот он дал мне играть. Я стал выходить на лед с ведущими игроками. Провел хороший сезон, а на следующий год мы вышли в финал OHL и победили. Я играл в тройке с Марти Сен-Пьером и Бреттом Труделлом – не знаю, помните вы его или нет.
Биз: А то.
– В общем, отличный сезон получился. Тогда-то меня все и заметили. Так все и закрутилось.
Уит: А это тот самый Джефф Джексон, который был первым тренером программы в Энн Арборе? (программа развития игроков для юниорской и молодежной сборных США – прим. пер.) У него еще с глазом проблемы были, и он тренировал студенческую команду «Лэйк Стэйт»?
– Да-да, он самый. Он потом еще, кажется, «Нотр-Дам» тренировал.
Уит: Да, он тысячу лет в хоккее уже.
– Так и есть. Вот он у меня и был там первым тренером.
Биз: А Дастин Браун имеет к этой истории какое-то отношение? Он же ведь тоже играет в похожем стиле. Эдакий бультерьер на льду.
– Да, это прям про него. Я с ним тоже в «Гелфе» играл, просто забыл…
(В этот момент у Кэллахана зазвонил телефон, который он быстро выключил)
– Так, за телефон меня сейчас оштрафуют.
(Все смеются)
– В общем, да, он играет в похожем стиле. Он неуступчивый и здоровый парень. Против него было непросто играть. Так что, выступая за «Гелф», я и у него чему-то научился.
Биз: А фокусы он тебе в молодежке показывал? Помнишь, у него это фишкой было? Он был что-то вроде Дэвида Блэйна в OHL – не знаю, в курсе вы или нет.
Уит: Так он и на МЧМ этим занимался. Я на протяжении всего турнира заставлял его что-нибудь со мной вытворить. Просто жесть!
– Да уж. Что-что а фокусы он любил. Было забавно.
РА: Райан, тебя задрафтовали после второго сезона в «Гелфе» в 12-м раунде под общим 127-м номером. У тебя были какие-то ожидания вообще от того драфта, учитывая, что за пару лет до этого тебе даже стипендию толком нигде не предложили?
– Ну, меня можно было драфтовать на год раньше, но желающих вообще не нашлось. Впрочем, у меня тогда и сезон так себе получился, я не так часто выходил на лед в OHL. Мой агент посоветовал мне не ездить на церемонию драфта. Сказал, что он не раз и не два уже видел, как молодые ребята приезжают на драфт, торчат в зале все выходные, а их в итоге никто не выбирает. Да и я сам понимал, что в первом-втором раунде меня никто не выберет. Так что я дома за всем следил по компьютеру и ждал звонка. К счастью, меня взяли «Рейнджерс». В детстве я даже и представить себе такого не мог. Я родился в Нью-Йорке, но болел за «Баффало». Хотя все, кто родился в штате Нью-Йорк, немного притапливают и за «Рейнджерс».
РА: Ты еще состоишь в «Мафии Биллс»? Все еще переживаешь из-за поражения на прошлой неделе или как? (имеется ввиду команда НФЛ и ее болельщики – прим. пер.)
– Да не, не переживаю, все нормально. Ну то есть я болел за них и хотел, чтобы они выиграли, но не до такой степени, чтобы там столы переворачивать или еще что-то в таком духе.
Уит: Лодыжку ломать в двух местах…
– Ага, а потом в травмпункт ехать.
Уит: Зато фотки в инсте прикольные были бы. Так, ладно, пока еще мы не закончили с «Гелфом», давай я вот что у тебя спрошу. Какое у тебя было первое впечатление от Дрю Даути? Как там было: его первый год в лиге был твоим последним – или как?
– Совершенно верно. Это было нечто. Все началось прям на сборах. Мы с отцом до сих пор это вспоминаем. Помню, я тогда отцу как раз позвонил в первые дни сборов и говорю: «Слушай, к нам тут пацан приехал. Дрю Даути зовут. И он будет невероятно крутым игроком». У него было столько таланта, уверенности в своих силах и такое катание… Я ничего подобного не видел раньше. Так что я сразу понял, что он вырастет в большого игрока. Он был придурковатым пареньком… Хотя почему был? Он до сих пор такой и есть. У него рот вообще не закрывается. Вот он таким же и в 16 лет был. Можете себе представить, как я на это смотрел будучи ветераном?
Уит: Да ты наверняка его на дух не переносил!
– Ну он вообще не затыкался. В автобусе постоянно что-то бухтел. Короче, да, я сразу заприметил его – как скаут. Впрочем, его трудно было не заметить. Он с самого начала стал рвать.
РА: Когда ты попал в «Рейнджерс», там все еще играл Яромир Ягр и набирал по очку за игру. Он тогда полноценной рок-звездой был? Что хотел, то и творил на тренировках?
– Он был в полном порядке. У меня есть прикольная история про Яггера, кстати. Прихожу я как-то на тренировку – и для меня это чуть ли не первая тренировка с командой, меня только подняли – всех подзывают к доске. Том Ренни тогда тренером был. И вот он рисует что-то на доске, а я поворачиваюсь направо – и там сидит Яггер. Застежка от шлема болтается, сам он смотрит вообще в другую сторону – за объяснением упражнения он вообще не следит – и что-то пьет при этом из бутылочки. А я вижу, что из бутылочки что-то торчит, но никак не разберу: «Что у тебя там за херня?».
В общем, проходит какое-то время, и мы начинаем выполнять упражнение. Я готовлюсь к своей очереди и кошусь в его сторону. Я тогда еще молодым был, так что посматривал тайком, чтобы не спалили. А у него из бутылочки чайные пакетики торчат! Прикиньте? То есть он сидит себе на скамейке и потягивает горячий чаек, пока там тренер упражнение объясняет. И я думаю: «Что тут у вас вообще творится?». А он сидит как ни в чем ни бывало.
Да и потом он на тренировках толком никогда не выкладывался. Вот так чтобы прям по полной программе, упорно отработать – такого никогда не было. Я тогда еще думал: «Как это вообще так?». Поспрашивал в итоге у народа: мол, а чего это Яггер сачкует-то? А мне объяснили, что это мы вот все после тренировки обратно в город едем, а он потом еще вечером на тренировочный каток приезжает, который для него специально открывают. И он там в одиночку на льду и в зале работает – это и есть его настоящая тренировка. Я с этого #####. Несмотря на все свои достижения, он приезжал к девяти вечера на каток и работал. С ума же сойти.
Уит: Первый сезон в клубе ты почти полностью провел в «Хартфорде». Ты думал, что так и будет, или на сборах был какой-то момент, подаривший тебе надежду, что попадешь в основной состав?
– У меня не было ни единого шанса.
Уит: Понял. Ну, как-никак в составе тогда было много возрастных игроков…
– Именно. Я сразу все понял. Меня даже на двусторонку на сборах не поставили…
Биз: Чееееего? Не поставили на сборах на двусторонку?! Жесть!
Уит: Кто бы говорил (показывает на Биза).
– Мы сидели и смотрели ту игру с трибуны с Риком Козаком. Синие против Белых – как сейчас помню. Сидел и думал: «Блин, что я здесь делаю вообще? Что дальше-то?». После этого меня отправили в «Хартфорд». Прошел сборы там. Затем я в первых трех матчах пролетел мимо состава.
Уит: Это как?
Биз: Ни хера себе.
– Я и говорю. Я вообще не понимал, чего ждать дальше. Джим Шенфельд был главным тогда в «Хартфорде», и он потрясающе ко мне относился. Я ему очень многим обязан. Он поставил меня в состав и давал кучу игрового времени, включая большинство. У меня стало все получаться, пошли очки, забросил много шайб – вообще хороший год вышел. Меня стали то и дело поднимать. В итоге сезон я заканчивал уже в «Рейнджерс» и сыграл в плей-офф.
Уит: Ну и как тут не вспомнить, что Джим Шенфельд – это тот самый, кто кричал «Съешь еще свинью, жирный пончик!». Одна из лучших перепалок между тренером и судьей.
Биз: А разве там было не «Съешь еще пончик, жирная свинья»?
Уит: А я как сказал? «Съешь еще свинью, жирный пончик»?
Биз: Да, ты все наоборот сказал, идиот.
Уит: Во я мудак! Впрочем, неважно. Я про другого игрока «Хартфорда» того времени хотел спросить – про Найджела Доуса. Он в итоге стал величайшим игроком в истории КХЛ после Мозякина. Как ты думаешь, если б тогда было, как сейчас, он бы столько же лет отыграл в НХЛ? В чем тут дело? Он ведь уже столько лет так здорово там играет. Теперь-то, наверное, у него уже есть доводы не возвращаться, но ведь в какой-то момент ему пришлось уехать.
– Отличный вопрос. Не знаю, почему он тут так и не закрепился. Ты прав. Он невероятно талантлив. У него блестящий бросок. Зачастую, когда сталкиваешься с подобными случаями, смотришь на игрока и понимаешь, что он, допустим, не очень хорошо действует в обороне или вообще то и дело подводит команду. Но про Доуса так не скажешь. Он-то нормально в своей зоне играл. Не знаю, для меня прям загадка, почему с ним так произошло. То же самое касается и того, о ком мы уже сегодня говорили – Сен-Пьер, верно?
Биз: Да.
Уит: Да.
– Вот почему он не заиграл в НХЛ?
Биз: Потому что он играл слишком длинной клюшкой!
– Клюшка у него вообще нереально длинная была! Он, кстати, и меня подбил на то, чтобы играть клюшкой подлиннее. Я сам стал играть очень длинной клюшкой – и все с его подачи.
Биз: У него клюшка размера Хары была, Уит. Ты против него играл?
Уит: Играл. И не раз. И когда он в «Норфолке» был, и потом в России еще пересекались. У него клюшка длиннее моей. И это при том, что он ростом 178 см, если не ошибаюсь (на самом деле еще ниже – 175 см – прим. пер.).
– Что-то в этом роде, да. У него просто жесть какая длинная клюшка была.
Уит: И ведь он же наверняка встречал тренеров, которые ему говорили, мол, слышь, подпили клюшку. Но он, походу, стоял на своем. Но мне кажется, что ему это только на пользу пошло бы, подпили он клюшку хоть самую малость. Нет, может быть, конечно, я и не прав, и сделай он так, он и половины бы своих достижений не увидел.
– Не знаю. С длинной клюшкой он нормально играл. Много очков набирал.
Биз: Это точно.
Уит: Ну и пусть съесть тогда еще одну свинью, пончик жирный.
(Все смеются)
Биз: Давай быстренько назад отмотаем. Ты сказал, что пролетел мимо состава на двусторонке – без обид. А до этого тебе не предложили стипендию. Можно ли сказать, что тебя все это только разозлило? Или ты вообще не думал о том, что на тебя не обращали внимания?
– Меня это злило. Очень злило. Это было серьезным ударом по самолюбию. Думаю, из-за этого я в итоге так далеко и пошел. Хотел доказать всем, что они были неправы. Я считал, что у меня было два варианта – либо ныть и жалеть себя, либо в буквальном смысле показать всем средний палец и сказать: «Ах так? Ну сейчас я вам устрою». У меня так всю карьеру было. Даже в последнем сезоне с «Тампой». Меня не ставили в состав в конце регулярки и потом и в плей-офф. А затем я выходил и набирал очки. И в последних матчах я нормально насобирал, потому что выходил на лед все с тем же настроем. Думаю, свой лучший хоккей за последние несколько лет я как раз выдавал вот в таких матчах. Просто потому что я выходил с этим настроем. Пошли все #####. Я этого достоин. Я заслужил место в составе. Так что, если так посмотреть, думаю, мне это определенно помогло.
Уит: Поэтому ты и стал тем, кем стал. Потому что все понимали, что им придется непросто на льду против тебя. Думаю, любой тренер прежде всего хочет видеть в своих игроках стабильность. Так вот после первого сезона, который ты закончил в основе и поиграл в плей-офф, наступило лето. Лето больших переходов для «Рейнджерс», ведь они подписали тогда Криса Друри и Скотта Гомеса. Тем же летом это произошло?
– Да.
Уит: Ты ведь наверняка тогда подумал: «Да твою же мать!». Ничего себе нападающих они подписали. Волновался перед началом следующего сезона?
– Сказать по правде, нет. Ну то есть они подписали двух центральных нападающих, по сути, для топ-6. А я с ними не конкурировал. Мне не надо было бодаться с ними за место в составе. Так что я чувствовал себя вполне комфортно перед сезоном, тем более после своего выступления в плей-офф. Но после восьми матчей у меня, кажется, был один гол и я травмировал колено. Оправился, вернулся в состав и, если не ошибаюсь, 24 матча ни одного очка не мог набрать. У меня ничего не получалось, все из рук валилось. Я каждый день приходил на каток и думал, что мне вот-вот скажут: мол, тебя спустили. Так в итоге и произошло. Меня спустили.
Это, кстати, забавно было. Мы играли в «Мэдисон Сквер Гардене». Меня не включили в состав. И мне сказали: «После игры поедешь в фарм». Ну поеду и поеду. Сижу, смотрю игру. И мы проиграли то ли 0:7, то ли вообще 0:8. Ну и я невольно думаю…
Уит: (улыбается) Ну а если?
– Да! Может быть, меня оставят? Ну и что ты думаешь – вызывают меня к руководству и говорят: «Ты остаешься. Команда на выезд отправляется, и ты тоже едешь». Супер. Отлично. Мне дали еще один шанс.
Уит: Вот это отскок!
– Я в итоге еще два матча сыграл. Я, кстати, помню этот выезд. Я проиграл в кредитку. Все ведь знают, что такой проиграть в кредитку? (на командном ужине случайным образом выбирается кредитная карточка, с которой полностью оплачивается счет – прим. пер.)
Биз: Ужас! (качает головой)
Уит: Кошмар! (качает головой)
– Так вот я два вечера подряд проиграл.
Биз: КАКОЙ УЖАС! ДА ЛАДНО?!
– А на следующий день меня вызвали к руководству и отправили в фарм.
(Истерика)
Биз: Я бы после этого вещи собрал и уволился.
Уит: У Биза сейчас инфаркт будет.
– Это было невероятно.
Биз: Два вечера подряд… Какой трындец.
– Ну и вот прилетаю я в Нью-Йорк, сажусь в машину и еду в Хартфорд. И по дороге с батей разговариваю. И он мне говорит, мол, ну ты не переживай. По крайней мере, хуже уже быть не может. Так что ты, главное, работай поусердней. И стоило ему это сказать как – БАМ! Мне в лобовуху прилетает булыжник! И по всей лобовухе трещина паутинкой пошла. Прям в один и тот же момент это происходит. А я такой: «Блин, да что за жесть?! Чем дальше, тем хуже!».
Биз: А потом еще две недели в АХЛ дошираком питаться. Пару раз так отужинаешь и заревешь. Ну и зачем было ездить за этим попкорном? (шутка основана на том, что меньше чем на две недели в фарм отправляют редко, питание в городах АХЛ на порядок хуже, а попкорн раздают бесплатно в пресс-ложе, откуда непопавшие в состав игроки НХЛ наблюдают за матчем – прим. пер.)
– Вот именно.
РА: Мы тут разговаривали как-то со Скоттом Гомесом. Справедливо сказать, что за два года в «Рейнджерс» он выдал приколов миллионов на 15?
– Да он классный парень. Особенно когда помоложе был. Я постоянно у него дома зависал. И я, и Марк Стаал, и Джирарди… Он всегда звал нас к нему в гости. Он в пентхаусе в центре города жил.
Биз: А него там все было в стиле Аляски? (Гомес родом из штата Аляска – прим. пер.)
– Да у него полно там разной декоративной всячины было. Не знаю, что он там пытался сделать. Но я тебе так скажу – мы там пару раз знатно погуляли.
Уит: Я вот о чем думаю. Ты же ведь не просто у Тортса поиграл, он при тебе пришел в команду посреди сезона, сменив ТР – Тома Ренни. Я вот поиграл у ТР, и мне он очень нравился. Мне даже кажется, что он где-то опережал свое время. Он не рычал на игроков и был с ними обходителен – что сейчас как раз и набирает обороты. А тогда-то ведь это выглядело диким контрастом. «Рейнджерс» не оправдывают ожиданий с этим чокнутым тренером… точнее, простите, с этим спокойным тренером в лице Ренни, и тут ему на смену приходит Тортс. Что ты помнишь о том сезоне и конкретно этой перемене?
– Я помню, что ветераны задергались серьезно с приходом Тортса.
Уит: И Жердев вместе с ними!
– Ага. Ну я-то тогда молодой был, не понимал ничего. Так что мне-то пофиг было. Тортс пришел и поменял вообще все. Но он ставил меня в состав, а мне это было по душе. Он дал мне возможность проявить себя. Он дал мне шанс. Ему нравилось, как я играю. Так что в этом плане у меня жизнь на 180 градусов повернулась. Летом мы провели пару обменов и несколько игроков покинули клуб. Он полностью изменил облик команды. Мы стали играть по лекалам Тортса. Нас же называли «black and blue shirts» (игра слов, основанная на прозвище команды «blueshirts» и устойчивом выражении «black and blue», обозначающим синяки и ушибы, что подчеркивает силовой стиль игры подопечных Тортореллы – прим. пер.). Он вдохнул в нашу команду новую жизнь, и мы провели при нем множество успешных сезонов.
Уит: Были ли какие-то забавные перепалки между Ягром и Тортсом? Он же наверняка понимал с кем имеет дело.
– Да все все понимали. Я что-то не припоминаю никаких историй про них. Да и Тортс на тот момент уже долго работал в лиге. Он понимал что к чему. Он понимал, что это Шэнни… ой, то есть Ягр. Так что ничего такого между ними не было. А так вообще про Тортса много историй, вы же сами знаете.
РА: И ты при нем капитаном стал. Он же лично тебе об этом сообщил. Это наверняка для тебя было эмоциональным моментом. Как-никак большое событие.
– Так и было. Это вообще сумасшедшая история. Я как раз тогда летом вел переговоры по контракту. Как и полагается в Нью-Йорке, все шло непросто. С Гленом Сатером вообще по-другому не бывает. Мы никак не могли договориться и собирались идти в арбитраж. Я до сих пор помню, как мне Тортс тогда набрал.
Говорит: «Кэлли, мне сказали позвонить тебе и спросить согласен ли ты на вот эту сумму». А я сижу и думаю: «Зачем он мне вообще звонит?». Говорю ему: «Нет. Ни за что. Я не согласен на эту сумму». Он мне отвечает: «Ну и правильно. На твоем месте я бы тоже ##### не согласился. Короче, суть не в этом. Я просто хотел тебе сказать, что назначаю тебя капитаном команду на грядущий сезон, так что вы давайте там договаривайтесь уже как-нибудь». До сих пор помню тот разговор. Было круто. Я вообще этого не ожидал. Это же огромная честь быть капитаном такой команды. Он дал мне совет: «Не обосрись». Надеюсь, я ему внял.
РА: Ты почти все свои годы в «Рейнджерс» при нем провел. Думаю, неудивительно, что это как раз было твое самое продуктивное время.
– Да, это совершенно неслучайно. Он потрясающе ко мне относился. Ему нравилось, как я играю, и он, можно сказать, со льда мне не давал уходить – в равных и неравных составах. За такого тренера легко играть. Да вы и сами про него все знаете. Он очень переживает за свою команду, он всегда предельно эмоционален, и он по-настоящему честный человек, за что я его уважал. Играешь как говно – он тебе прямо так и скажет. Я уважал его за это, и он постоянно выпускал меня на лед.
Биз: Ну расскажи тогда что-нибудь забавное про него. Я слышал, что он как-то запретил игрокам пользоваться телефонами в раздевалке, например. Какие еще причуды ты видел в его исполнении, когда он руководил командой?
– Да полно таких историй. Ну вот, скажем, к нам перешел в том году Ричи – Брэд Ричардс. Они с Тортсом были близко знакомы. И мы с Ричи тоже сдружились. Он даже был моим наставником в каком-то роде. Я был капитаном команды и мог на него положиться, потому что он многое повидал и выиграл Кубок Стэнли. Короче, приезжаем мы с ним как-то на тренировочный каток. Сидим в раздевалке – только он и я. Клюшки мотаем или уж не помню что. В общем, заходит Тортс. Смотрит на нас – а по нему ведь сразу видно, в каком он настроении, верно?
И вот он смотрит на Ричи и говорит: «Ричи, какого ### у тебя весь шкафчик забит зельями?». Мы с ним переглядываемся, типа, какие еще зелья? А Тортс напирает: «Зелья! Что у тебя зелья делают в шкафчике?!». И Ричи такой: «А почему ты роешься у меня в шкафчике?». Этот разговор продолжается некоторое время. И Тортс постоянно говорит «зелья» и «таблетки». Ну то есть он имеет ввиду протеиновые коктейли, витамины и так далее. Ричи не отвечает на его вопросы, повторяя раз за разом: «Почему ты роешься у меня в шкафчике?». В итоге Тортс просто взрывается и орет: «Завязывай с этим! Хватить глотать эту фигню! Наведи порядок у себя в голове». И уходит после этого. Мы чуть со смеху не померли.
Переносимся на две недели вперед. Сидим уже в «Мэдисон Сквер Гардене». Я опять сижу в раздевалке с Ричи. Заходит Тортс. Ну а мы же любители приколоться. И я говорю: «Тортс! Слушай, а ты в курсе что Ричи так и не прибрался у себя в шкафчике? Он как принимал все это, так и продолжает». Я же понимаю, что он этим недоволен, и думает, что это сказывается на игре. У тут у него просто отъезжает колпак и он как давай орать: «Ричи, убирай всю эту фигню из шкафчика!». Орет и орет, орет и орет. Ричи меня самого уже толкает, мол, завязывай.
И тут он вдруг резко переворачивает все с ног на голову. Он говорит: «Тортс, а ты в курсе, что у Кэлли ребенок во время плей-офф должен родиться?».
(Все смеются)
Я моментально оказываюсь в центре внимания. И он не моргнув глазом говорит мне: «Кэлли, я пропустил роды обоих своих детей». Разворачивается и уходит. Я до конца сезона переживал из-за того, что у меня ребенок должен был родиться во время плей-офф. Так что как-то так. С ним весело было. Он эмоциональный мужик. Очень переживает за команду. Для него это важно.
Биз: Это только с тренерами старой закалки такое бывает. Мне тоже несколько раз доводилось слышать про тренеров, ругавших игроков за то, что у них дети рождаются по ходу сезона. А теперь на это все смотрят и говорят типа «Не, ну это уже немного перебор».
– Да уж. Но тренером он был хорошим. Я обожал играть у него.
Биз: Я тут Джирарди мучил вопросами, и он сказал, что у тебя много ритуалов перед игрой. Что он имел ввиду? Просто какие-то суеверия?
– Да обычная суеверная рутина. Я думаю, как у всех. Просто делаешь одно и то же постоянно по ходу дня. Чего он вообще несет? Какие еще ритуалы?
Уит: Опаньки! Сразу в ответку пошел!
– Он угорает что ли? Да он сам страдает обсессивно-компульсивным расстройством как никто другой!
Уит: Джирарди прям люто на этой теме сидит, да?
– Да просто ужас. У него все должно быть строго на своих местах – щитки, штаны… Мы же постоянно над ним прикалывались. Возьмешь конек и подвинешь на сантиметр. А потом сидим со Стаалом и ждем. Этот заходит – и давай все обратно по местам расставлять. Хуже него никого не было в этом плане.
Биз: Так, может, это была превентивная атака в его исполнении?
– Как знать. Может быть, он думал, что я об этом заговорю.
Уит: Классная команда у вас тогда была. Марк Стаал до сих пор в «Детройте» играет. Все становятся старше, Джирарди вот тоже закончил… У вас же очень сплоченная команда была. А потом еще Нэш пришел – и про него никто никогда слова дурного не сказал. Я вот так вспоминаю «Рейнджерс» в те годы: против них всегда было непросто играть, особенно когда трибуны «Мэдисон Сквер Гардена» заводились. Это до сих пор моя любимая арена.
– Да, у нас несколько лет была хорошая команда. Против нас было тяжело играть, что особенно важно. Потом еще и Габорик пришел и провел пару мощных сезонов. Фантастическая арена. Я обожал там играть.
Биз: Мы, пожалуй, только про Хэнка (Хенрик Лундквист – прим. пер.) еще ни слова не сказали. А ведь он настоящая звезда. Да что тут говорить – он король «Мэдисон Сквер Гарден», вот и все.
– А знаешь, что самое интересное: Хэнк всегда садился в самолет в полном костюме с галстуком. И все пуговицы застегнуты были. Нам лететь 8 часов – а он весь полет в костюме и галстуке. Он вообще не выключается.
Биз: И не срет никогда.
– Без вариантов! От него никогда не пахнет. Он никогда не срет. Снимает форму, надевает костюм и не воняет. Крутизна как она есть.
Уит: У него наверняка особый душ какой-то есть. А вот здесь со всеми, типа, я мыться не буду.
Биз: В «Рейнджерс» тех времен много крутого было. А у вас же как-то был Вечер Казино, верно? И вообще много подобной элегантной и гала-херни было.
– Верно. Это было нечто. Вечер Казино вообще на ура прошел. А еще крутое мероприятие было – правда, не помню, в каком году – когда мы группой пришли к Дэвиду Леттерману на передачу (легендарный ведущий одноименного ток-шоу – прим. пер.). И мы там тащили Мадонну на клюшках. Протащили ее через зрителей к сцене.
Стоим, в общем, готовимся. Мадонна на клюшки эти пытается залезть. Мы должны были вынести ее словно греческую богиню или что-то в таком духе. И вот она лезет на клюшки и говорит: «Ребят, закройте только глаза, а то я без нижнего белья».
(Все широко открыли глаза)
Биз: А потом Кэллэхен загремел в лазарет с мандавошками на две недели.
Уит: Мадонна такая полушепотом: «А Мессье еще в команде?». А ей говорят: «Нет. Он уже лет десять как не играет».
Биз: Точно! Они же мутили недолго, да?
Уит: Ну, по-моему, да.
РА: Да, в начале 90-х.
Уит: Я вот еще вспомнил, как мы с тобой на Олимпиаде играли. И ты там был с Крисом Друри – лучших игроков для бригады меньшинства и придумать нельзя. Тебя сразу включили в состав? Просто я поехал только потому, что Пол Мартин травмировался.
– Я узнал, наверное, за неделю до объявления состава. И думаю, Тортс сыграл в этом огромную роль. Ты же знаешь, он был моим промоутером, можно сказать. Да и по большому счету я там только на меньшинство с Друри и выходил. А потом мы с тобой вместе сидели в центре лавки, как корешки книжек.
Уит: Помнишь, как я мясные круги наматывал там? Мне кажется, ты даже со мной пару раз выходил.
– Да, конечно, помню! Ты шутишь, что ли? Помнишь, Тортс подходил ко мне сзади, хлопал со всей дури по спине и говорил: «Иди прокатись кружок». Помнишь?
Уит: Помню.
– Ну то есть рекламная пауза в матче. Мы сидим с Уитом на лавке, никого не трогаем. И тут он сзади как подойдет, как хлопнет по спине, что меня аж вперед бросит и говорит: «Давай-давай. Прокатись кружок». И я поначалу ему говорю, мол, нет. Буду я еще позориться тут. Я не собираюсь кружки тут наматывать. Мы на Олимпиаде!
Биз: А я так всю карьеру делал.
– Ну, в общем, он раз так подошел, два подошел… В итоге я перепрыгнул через бортик и сделал круг. В общем, дошло до того, что Уит, Багзи…
Уит: Багзи – это Бобби Райан.
– Он самый. И вот стоило мне выйти на лед, как эти двое давай скандировать: «Мясной круг! Мясной круг!». Я готов был сквозь землю провалиться. Я потом решил действовать на опережение, и прежде, чем выйти на круг, сам объявлял: «Мясной круг!».
Биз: Тренер потом заходит в раздевалку и говорит: «Так, а теперь иди поиграй с малышней в перерыве. Давай-давай. Надел коньки и рубись с дошкольниками. Погнали! Покажи им #####, что мы сюда не шутки шутить приехали!».
Уит: Да, а меня поставили судить матч карапузных сборных США и Канады в перерыве.
Биз: А потом еще вас заставляли бороться в костюмах сумо. «Давай-давай, мужички! Боремся до конца! Погнали!».
– Вот еще хорошая история с Олимпиады. Финальный матч. Третий период. Я не сыграл ни одной смены. Я был зрителем. Все обрадовались, когда нам удалось сравнять счет. Помню смотрю по сторонам в раздевалке и думаю: «Вот это да! У меня есть шанс выиграть золото!». Мысли совсем не об игре, в общем. Да и вообще ни о чем не думаю. Просто наслаждаюсь моментом.
А у меня еще ритуал есть, о чем мы уже говорили сегодня – я всегда перед началом периода выхожу немного посидеть в коридоре. И вот, значит, выхожу в коридор, как обычно. Ко мне подходит Тортс и говорит: «Кэлли, на вбрасываниях в нашей зоне будешь вставать ты и Друри». Я аж оторопел. Стою ног не чувствую. Спина болит. И думаю: «елки-палки». Ну и давай по полной программе приседать, прыгать и вообще всячески себя в чувство приводить. И в итоге вышел, кажется, на одну смену. Да и та длинной была, как все у Биза – секунд десять. Встал на точку, вывел шайбу из зоны и со всех ног на лавку помчался. Это было ужасно. Играть-то весело, но вся эта ситуация мне не понравилась.
Уит: Я помню, он мне сказал, типа, подбадривать пацанов. Ну то есть все уже поняли тогда, что на лед меня не выпустят. И я совершенно честно могу сказать, что на тот момент своей карьеры я и сам не хотел выходить на смену в овертайме. Нет уж, спасибо. Из-за меня и так уже забросили шайбу в первом или втором периоде, когда Перри забил. Я сидел и думал: «Не приведи ГОСПОДИ мне придется выйти на лед!». Я просто в ужасе был. ######
Биз: Прикинь, он вам говорит подбадривать пацанов, а вы такие заходите в раздевалку перед овертаймом и давай плясать как чирлидеры. Кэллахан стоит в коридоре и краску на лицо себе наносит этим пальцем поролоновым. Готовится к женам на фан-сектор залезть.
Уит: Я в это время стою и просто ем эту краску.
Биз: (имитируя поролоновый палец) Какие еще вбрасывания в своей зоне?
– Уит, я думаю, вы с Багзи вообще нормально команду развлекали. Без вопросов вообще.
Биз: А Багзи-то что делал?
Уит: ##### меня крыл (улыбается).
– Да вы вдвоем весь турнир клоунаду устраивали.
Уит: А потом еще Орп (Брукс Орпик – прим. пер.) на нас смотрел: типа, вот болваны. Главное, в «Питтсбурге» он и сам горазд, а тут на тебе. Эти были лучшие и самые безумные две недели в моей жизни. Просто ######. Я постоянно вспоминаю Ванкувер, где жизнь кипела безостановочно.
– Было круто. Просто невероятно. В Сочи было с точностью до наоборот. А вот в Ванкувере было потрясно.
РА: Кэл, ты пару минут назад упомянул Шэнни (Брендана Шенахана – прим. пер.). Он в твое время тоже играл за «Рейнджерс», причем не просто играл, но и очки набирал. В конце карьеры он два сезона по 20 и более шайб забрасывал. Я знаю, что в детстве он был твоим любимым игроком. Можно ли сказать, что ты сам не поверил своим глазам, оказавшись в одной раздевалке с Бренданом Шенаханом?
– 100%. Ты все правильно сказал. Он был моим любимым игроком в детстве. У меня его плакат на стене висел. Я помню, как встретил его в раздевалке. Меня как раз подняли в первый раз. Он подошел и представился: «Привет! Как дела? Меня зовут Брендан Шенахан». А я стою и думаю про себя: «Ну ######. Ты у меня на стене в детстве висел. Я знаю, кто ты такой». Но вообще он хорошо относился к молодежи. Он как-то пригласил то ли меня и Стаала, то ли меня и Джирарди на обед – и мы пошли в Barney’s (магазин одежды класса люкс с рестораном, закрывшийся в феврале 2020-го – прим. пер.). Мы решили заодно купить мне пальто, потому что они задолбали меня разговорами о том, что мне пора сменить пальто. Я подумал: «Ну и отлично. Прикольно даже. Пойдем пальто мне купим». В общем, пришли в ресторан, поели. Сидим в примерочной – со мной ничего подобного никогда не было. Мне предложили пиво. Думаю, ну ок, давайте пиво. Примеряю разные пальто. Ну, думаю, вот оно. Я звезда. Вот она – НХЛ. Наконец-то я здесь. Я в компании Брендана Шенахана выбираю себе пальто.
И вот не знаю почему даже, но тогда мне почему-то казалось, что раз он меня пригласил, значит, он хочет купить мне пальто. Правильно? Короче, я вообще не смотрю на цены. Пробую одно, другое – а он говорит, типа, вот это тебе идет, покупай. Приходим на кассу – оно три тысячи стоит. Я аж онемел. Я же на зарплате АХЛ был. А говорить-то что-то уже поздно. Надо доставать бабло и платить. В общем, выписал чек. Вышел оттуда с мыслью, что, блин, больше никогда на такое не подпишусь.
Биз: А он тебе такой: «Ну, до завтра!».
Уит: А прикинь, ты бы ему сказал: «Эммм… Шэнни, ты же расплатишься? Эй, погоди! Ты куда? А заплатить?».
– Да уж. Три тысячи за пальто. Боже мой! Больше ни за что и никогда.
РА: А продавец вслед еще говорит: «Сэр, вам завернуть с собой пуховик, в котором вы пришли?».
(Все смеются)
РА: Я вот еще о чем хотел поговорить. Тебе же Здено Хара в одном матче ногу сломал – и ты при этом продолжил играть. Ты понимал, что тебе ногу сломали и продолжал играть через силу или на адреналине даже не заметил?
– Да просто на адреналине играл. Было больно, понятное дело, но я понятия не имел, что там перелом. Приехал на лавку со смены, и Тортс хотел меня тут же обратно выпустить, потому что соперник вратаря снял. Я ждал, чтобы смениться с кем-нибудь и был готов выйти на лед. Слава богу, мы то ли забили в пустые, то ли еще что, но в итоге я больше на лед не выходил. Я и не думал, что у меня перелом. По ощущениям все было похоже на обычный заблокированный бросок. А потом уже сделали рентген, и ничего хорошего он не показал. Крутая история, на самом деле. Я всегда очень уважал Здено Хару, а тут он еще позвонил Мариану Габорику, с которым мы тогда в одной команде играли, и извинился через него за то, что попал в меня шайбой. Я даже удивился немного. Ему вовсе не за что было извиниться. Я сам дурак, что полез под шайбу. В общем, Большой З – настоящий джентльмен.
Биз: С ума сойти. Слушай, я с самого начала разговора хочу вот что спросить. Сколько тебе потребовалось времени на то, чтобы со смехом вспоминать случай, когда тебя лизнул Маршан?
– Думаю, до конца матча.
Биз: Прям так быстро?
Уит: Это был ######!
– Да я в шоке был, понимаешь? Мне то и дело говорят: мол, а чего ты ему не врезал-то прям на месте? Но я вам правду говорю: я был в шоке. Я вообще не понимал, что произошло. На видео видно, как я пытаюсь его схватить. А у меня на конец сезона была назначена операция на плечо. Поэтому у меня правое плечо фактически вплотную примотано к туловищу. Так что я довольно неуклюже пытаюсь его схватить, будто бы клешней ему в лицо тянусь, потому что не мог руку высоко поднять. Я был в полном шоке. Он взял и лизнул мне лицо! У меня телефон просто разрывался после матча – все присылали фотографии, где он мне лицо лижет. Ужас.
Уит: Ну ты же понимаешь, что у него просто в голове помутнело все. Он такой, типа, блин, я так близко к нему стою! Что делать? Что делать?! А дай-ка я его лизну!
– Ну я слышал, что в раздевалке «Бостона» этот момент живо обсуждался. Как-никак это в плей-офф случилось.
Уит: Многих это конкретно взбесило. Это прям серьезный перебор был. Врезать по лицу – нормально, а вот лизать – нет.
– Согласен. Я бы предпочел, чтобы мне колющий удар клюшкой в лицо провели, чем вот это вот все. Я бы даже к этому с бóльшим уважением отнесся. После игры я даже ратовал за то, чтобы его дисквалифицировали, но из этого ничего не вышло.
Биз: Я вот об этом и спрашивал. То есть с одной стороны, тебе и смешно, но с другой стороны надо было отнестись к этому серьезно, попробовать обыграть в свою пользу и добиться дисквалификации.
– Так и есть.
Биз: Ну и дела. А ты с тренерами или вообще кем-то советовался на этот счет вообще? Или попер самостоятельно?
– Советовался. Я сидел в кабинете у физиотерапевтов, и туда пришли тренеры с пресс-атташе. Я им и сказал: «Слушайте, я буду требовать дисквалификации. Скажу, что он меня обслюнявил и что это откровенное неспортивное поведение – ему минимум одну игру дадут».
Биз: УПРЯЧЬТЕ ЕГО ЗА РЕШЕТКУ!
– ЭТО ОТВРАТИТЕЛЬНО! В ИГРЕ ЭТОМУ НЕ МЕСТО!
Уит: Можно даже поспорить, что это хуже плевка в лицо. Ну или, по крайней мере, на одном уровне.
– Я согласен. Поэтому и добивался дисквалификации. Я так сразу в интервью и сказал: «В чем разница между тем, что он лизнул мое лицо и плюнул в него?». Но дело было в плей-офф, так что его ни за что бы не дисквалифицировали.
Уит: Ты тогда за «Тампу» играл уже. Но давай сначала поговорим о том, как тебя – капитана «Рейнджерс»! – обменяли прямо на дедлайне, если не ошибаюсь. Ты хочешь мне сказать, что капитан команды ни сном, ни духом не ведал о предстоящем обмене? Или какие-то слухи до тебя доходили все же? Как прошел тот день?
– Ну, слухи-то на этот счет весь сезон до меня доходили. Мы вели переговоры о контракте и не могли прийти к согласию. Сказать по правде, виноваты обе стороны. Я просил много, они давали мало. И, если честно, ситуация была уже некрасивой. Переговоры стали нелицеприятными. Даже вспоминать не хочется. Думаю, для меня это был самый неприятный момент сезона, потому что я постоянно думал о том, что происходило за кулисами.
Мы даже уже договорились по деньгам, но они отказывались вписывать в контракт запрет на обмен. Ну а там уже столько всего накопилось… Они угрожали обменять меня куда угодно. Даже пытались подтолкнуть меня к переговорам с другими клубами. Так что я не собирался подписывать контракт, чтобы меня потом взяли и обменяли туда, куда я не хочу. У меня не было никаких гарантий. При этом за две недели до этого они дали Джирарди полноценный контракт с запретом на обмен. Поэтому я сказал, что меня это не устраивает.
Я вышел в тот день на каток, понимая, что меня, скорее всего, обменяют. Но все равно, понятное дело, удивился, когда это случилось. Я сидел в кабинете физиотерапевтов – и мы смотрели TSN, где в прямом эфире освещали дедлайн. И тут, конечно же, в кадре появляется Боб Маккензи и выдает, что Кэллахана обменяли на Мартена Сен-Луи. В этот же момент к нам зашел пресс-атташе и сказал, что Слэц (Глен Сатер – прим. пер.) вызывает меня к себе. Это был тяжелый разговор. Я довольно эмоционально все воспринял. Я обожал Нью-Йорк. Я всегда говорил, что никуда не хочу оттуда уезжать.
Плюс это задело мою гордость. Меня ######### [ругали] всю мою карьеру. Я заслужил место в команде. А тут руководство на твоих глазах подписывает одного свободного агента за другим – то есть на них деньги есть.
Уит: А ты – капитан.
– Именно. А я капитан. Я в команде уже не первый год. Почему экономить должны на мне? Оглядываясь назад, наверное, можно сказать, что это глупая гордыня. Но в то же время мне казалось, что я заслужил пункта о запрете на обмен в контракте.
Уит: Все правильно. Ты долго ждал своего шанса – и настало время тебя вознаградить за это.
– Именно. Я ждал своего шанса, ждал вознаграждения… Когда еще представится такая возможность? Тяжелый сезон был, в общем. Там много чего за кулисами творилось – много некрасивого.
Биз: Так что в итоге-то? Дошло до того, что вы сели вместе, ты выразил свою позицию, а они – свою? Или все происходило через длинную цепочку, где они разговаривают с твоим агентом, он передает все тебе, а ты через него обратно?
– Мы были в тесном контакте. Доходило до того, что Глен Сатер звонил мне в десять вечера. В некоторых моментах агенты вообще не участвовали. При этом я старался держать руководство на расстоянии. «Свяжитесь с моим агентом, – говорил я им. – Не надо со мной это обсуждать. Все вопросы – к агенту». Мне ведь надо было и о хоккее думать, и о своей игре.
Биз: А зачем они так делали?
Уит: Потому что думали, что смогут уговорить его пойти на уступки.
Биз: Упирали на эмоциональную составляющую то есть.
– Все так. Разное говорили. Лишь бы я контракт подписал. И мне это не очень понравилось. Я предпочитал, чтобы они все это с моим агентом обсуждали. Но это рабочий момент. Так проходят переговоры. Все это копилось и давило на меня. И злило еще больше.
Биз: Вот почему плечо по ##### пошло! (игра слов, устойчивое выражение «chip on one’s shoulder» значит «держать на кого-то обиду», Биз использует его в прямом смысле – прим. пер.)
– Сука, точняк! Вот почему мне оба плеча оперировать пришлось!
Биз: Поэтому у тебя клешни и выросли к концу карьеры. Надо было осколки смахивать (Биз продолжает обыгрывать идиому – прим. пер.)
– В итоге я поехал в Тампу. Лучшего и представить было нельзя. Я знал, что меня могут туда обменять, потому что Марти хотел переехать в Нью-Йорк. В начале того сезона «Тампа» даже выходила на меня и хотела провернуть обмен, но мы не договорились по условиям. Мы выдвинули наши, они их не устроили. Так что я думал, что с этой историей было покончено и в «Тампе» меня не будет. А в итоге вон оно как получилось. И из состояния постоянного стресса я перешел к тому, что стал ездить на каток в шлепках, шортах и майке. Будто я в отпуск на три месяца уехал.
РА: И когда ты прилетел в Тампу, у карусели багажа тебя ждал главный тренер Джон Купер. Скажи еще, что он тебя с табличкой встречал.
– (улыбается) Да, я этого никак не ожидал. Я прилетаю из стрессовой ситуации, а он стоит и ждет меня на выдаче багажа. Это был широкий жест с его стороны.
Уит: А контракт ты подписал сразу после обмена или уже летом?
– Летом. Причем я для себя уже решил, что буду выходить на рынок свободных агентов. Потому что мне не хотелось заново весь этот ад проходить. Ну уж нет – буду выходить на рынок. Ну а потом я провел время с командой, увидел своими глазами, сколько там было талантливых игроков, что за жизнь вообще в Тампе… Подумал и решил, что никуда не хочу уезжать оттуда. И после этого мы подписали контракт, кажется, за 24 часа до того, как мне можно было начинать переговоры с другими клубами. Стиви Уай (генеральный менеджер «Тампы» на тот момент Стив Айзерман – прим. пер.) стал уже нас подгонять. Он хотел подписать меня до того, как я начну вести переговоры с кем-то еще. А я решил, что с меня довольно всей этой истории. Мы тут нравится. Я хочу тут играть. Предложение хорошее. И мы подписали контракт.
Все одновременно: И нет налога штата!
Биз: Ты вообще знал про это до перехода?
– Конечно. Биз, ну ты же сам все знаешь. Все игроки знают клубы, где нет налога штата.
Уит: Да он как только два раза в кредитку проиграл и отправился в АХЛ, так сразу и давай репу чесать: «Где же нет налога штата?».
Биз: Кстати, давай про Стиви Уай. Он же настоящая легенда! Мы тут в подкасте постоянно над ним прикалываемся. А какой он в закулисье?
– Потрясающий. Лучше не придумаешь. Прям как все его и представляют. Он сам играл и многого добился. Он настоящая звезда, и на него трудно смотреть без трепета. Он тоже был моим кумиром в детстве. Профессионал до мозга костей. С ним легко работать и всегда можно найти общий язык. И все видят, какую он команду в Тампе построил. Так что он и как генеральный менеджер неплох.
Уит: И вот ты подписал контракт с «Тампой». У вас тогда сумасшедшая команда была. И вы дошли до финала, где напоролись на «Чикаго». Смотришь на состав «Тампы», которая сейчас кубок выиграла – там же куча народа осталось с того финала. Да, им потребовалось некоторое время – шесть лет – но в итоге они своего добились. Уверен, тебя это совсем не удивило.
– Совершенно не удивило. Сказать по правде, мы и ту серию с «Чикаго» должны были брать.
Уит: В шести вы проиграли?
– Да, в шести. Мы вели 2-1 в серии и проиграли. Они выиграли первый матч в одну шайбу, хотя мы нанесли бросков эдак на 30 больше. Я потом разговаривал об этом и с Ричи, и с другими знакомыми в «Чикаго». И они мне говорили: мол, пожалуй, мы не заслужили ту победу. Сейчас вспоминать ту серию, наверное, еще больнее, чем тогда. Мы потом тем же составом еще два раза до финала конференции дошли – проиграли их в шести и семи матчах два года подряд. До кубка было рукой подать, но у нас почему-то все никак не получалось. А в прошлом сезоне, такое ощущение, все сошлось. Они вихрем по плей-офф пронеслись. Это было нечто. Просто невероятно.
Биз: Тебя не беспокоило, что игроки могут попробовать слить Купера? Команда находилась под давлением, от нее ждали многого, но каждый год она оставалась без кубка. Или ты был уверен, что они в итоге дойдут с ним до победы?
– Я не думал, что его уволят. У нас была слишком хорошая команда. Мы здорово играли в регулярке, да и в плей-офф тоже. Нам дважды не хватило одной победы, чтобы снова выйти в финал Кубка Стэнли. Так что я совершенно не думал, что они предпочтут ему кого-то другого.
РА: В плей-офф 2015 года ты вышел на лед спустя всего пару дней после удаления аппендицита. Что тебе сказали врачи? Они были против или дали зеленый свет?
– Да мне кажется, на тот момент врачам уже было все равно, что я там делать собираюсь. Мы играли против «Рейнджерс». Было забавно вернуться на «Мэдисон Сквер Гарден» на первый матч серии. Я сразу сказал: «Этот матч я не пропущу ни за что на свете». Я общался перед серией с ребятами из «Рейнджерс» – Джирарди, Стаалом и другими знакомыми. Они мне рассказали, что у них в раздевалке зашел разговор про меня – и некоторые сомневались, что я выйду на лед. А они всех заверили: «Да вы что, Кэлли точно будет играть, вот увидите».
Да и что тут такого-то? Все через это проходят. Все играют с травмами. И потом все эти истории всплывают после плей-офф. Так что ничего особенного. Я должен был вернуться и сыграть на «Мэдисон Сквер Гарден».
Уит: Тебя обменяли в «Тампу» в дебютный сезон Кучерова. И ты своими глазами увидел не только то, как он действует на льду, что само по себе потрясающе, но каков он за пределами площадки. И, судя по всему, он весьма любопытный персонаж. Ты сразу понял, что перед тобой будущая суперзвезда? Или тогда еще было непонятно?
– Да в первый год было еще непонятно. Он то и дело в состав не попадал, я помню. Я с ним всего три месяца отыграл. Они с Купером-то не сразу общий язык нашли.
Уит: Он же даже молодым довольно замкнутым был.
– Очень. Было непонятно, как сложатся их отношения в дальнейшем. Было очевидно, что он талантливый парень и что он хорошо играет. А вот на следующий год, думаю, они сделали так, чтобы он почаще брал игру на себя. После этого он начал становиться все увереннее и увереннее в своих силах. И вы видите к чему это привело в итоге.
Уит: Уф!
Биз: Да жесть.
– Про него за пределами льда никто толком ничего и не знал до тех пор, пока он не выиграл Кубок Стэнли.
Уит: Вот все удивились-то!
– Я просто умирал со смеху, когда он целоваться лез к владельцу клуба Джеффу Винику. Нормально там пацаны вообще гульнули.
Биз: Джирарди попросил меня спросить у тебя про Тони Ти. Это кто?
– Тони Ти – это, пожалуй, мое альтер-эго. Меня так пацаны в Нью-Йорке прозвали. Причем все началось с Гомеса. Тони Тафнатс – если полностью (то есть Крепкояйцый Тони – прим. пер.). Пожалуй, расскажу историю целиком. В общем, все началось с того, что мы сидели в баре или в ночном клубе. Это было в моем дебютном сезоне. Точнее, во втором – раз там был Гомес. У нас был свой столик. Я там заприметил одну девушку. Она к нам то и дело подходит и выпивает. Я сижу и думаю: «А чего это она к нам постоянно подходит?». Начинаю следить за ней внимательнее и вижу, что она берет напитки за нашим столом, а потом относит их каким-то своим дружкам. А мы понятия не имеем, что это за парни. В общем, в какой-то момент я уже изрядно накидался – во всем, конечно же, виноват бармен, не уследивший за мной.
(Все понимающе кивают)
И вот она в очередной раз подходит к нам за столик за выпивкой – и я взрываюсь: «А ну пошла отсюда! Мы больше не собираемся поить твоих дружков!». Тут они к нам тоже подходят, я и на них давай рявкать: «Пошли вон! Хватить бухать за наш счет! Мы вас весь вечер поим!». Тут уже нашим пришлось меня успокаивать. С тех пор Гомес меня и стал называть Тони Тафнатс. Ну и потом у меня еще несколько подобных историй было. Иногда не мог совладать с эмоциями.
Уит: А Гомес тебе такой: «Кэлли, твою мать, один хрен я за все плачу, расслабься!».
Биз: Да все мы были жертвами этих куриц. Окружат тебя в ночном клубе и тайком бутылку упрут. А ты потом от счета ######## [офигеваешь]. И звонишь в банк, чтобы тебе лимит подняли.
– Так я после того пальто за три тысячи любого счета боялся. Короче, в Нью-Йорке меня звали Тони. А в Тампе само собой про это были не в курсе. Но потом они подписали Джирарди – и он, естественно, притащил с собой эту тему. И все пошло по-новой.
РА: А ведь действительно пару лет работал шаттл между «Рейнджерс» и «Тампой». Такой ощущение, что все в итоге из одной команды в другую перешли. Райан, что тебя больше всего удивило в Тампе в хоккейном плане?
– Думаю, болельщики. Я и не думал, что город так живет своей командой. Ну то есть, когда я приезжал туда на выезд, там был аншлаг. Но потом смотришь на трибуны – и видишь, что там огромная часть – это болельщики «Рейнджерс». Так что я даже не догадывался, как там все на самом деле. Город действительно всем сердцем любит свою команду. Вы же видели их парад на воде. Думаю, это и удивило больше всего.
РА: Да, там с этим все в порядке. Причем так было изначально. Здорово, что другие это отмечают, пусть и с запозданием в пару десятилетий.
Биз: Думаю, тут уместно спросить следующее. Как ты относишься к тому, что там игроки живут в большом городе, доминируют в НХЛ и при этом на улицах им никто не докучает? У тебя ведь резкая перемена была. Ты переехал из Нью-Йорка в Тампу, где звездам многое сходит с рук.
– Скажу тебе честно, Биз, мне кажется, что в Тампе в этом плане было хуже, чем в Нью-Йорке. Выходишь на улицу – и тебя постоянно узнают.
Уит: Нью-Йорк – слишком крупный город.
Биз: Даже так? Ну ок. Не знал.
Уит: В Нью-Йорке только Хэнка и узнают.
– В Нью-Йорке при желании вполне можно оставаться незамеченным. Нет, если хочешь быть на виду, то иди в соответствующие места – и там тебя узнают. Но есть много и других мест. Да и потом: даже когда тебя узнают в Нью-Йорке, то обычно дальше «Привет!» дело не заходит. А вот в Тампе – уж не знаю почему, но – люди узнают чаще. То и дело в ресторане подходят и хотят пообщаться. При этом они на таком флоридском расслабоне все. Ну или уж не знаю, как это описать. Постоянно автограф просят или еще что. Я всегда всем так и говорю: в Тампе узнают чаще, чем в Нью-Йорке.
РА: Плюс, мне кажется, в Нью-Йорке так много звезд, что уже считается дурным тоном их узнавать.
Биз: РА, так тебя же самого узнали на «Мэдисон Сквер Гарден». Разве нет? Ты еще с Нэйтом там встречался? Или где это было? В Бостоне?
РА: Да, это в Бостоне было. Но меня и в Нью-Йорке узнавали.
Уит: Где это тебя узнали?
РА: Да просто по улице иду иногда – и люди узнают. В главный офис когда приезжаю. То и дело узнают и подходят.
Биз: Обтекай, Кэлли.
– Ничего себе. Да ты популярней капитана «Рейнджерс». Вот это да.
(Все смеются)
Уит: Он как раз с Barstool Sports по контракту не мог договориться. Так что он в похожей ситуации. Но поговорим о твоем решении завершить карьеру. Официально ты объявил об этом совсем недавно. Проблемы со спиной сыграли в этом не последнюю роль. Когда все это началось? В какой момент ты понял, что проблема серьезней, чем могло показаться ранее?
– В последние 2-3 сезона. Проблемы с спиной вообще на протяжении всей карьеры у меня были, но я думал, что это как у всех. А вот в последний год в «Тампе» дело дошло до того, что я просыпался утром и вообще не представлял, смогу выползти из кровати или нет. Спина просто ни с того, ни с сего начинала болеть.
Было даже так, что я съезжу с утра на тренировку в игровой день, покатаюсь – и все отлично. Приеду домой, посплю, приеду на матч, выйду из машины – и тут же спазм в спине. Мне все это очень не нравилось. Я не понимал чего ждать дальше. Правда, если честно, я думал, что смогу залечить спину. Я думаю, что все будет как всегда. Приходишь к врачу, тебя оперируют и все. После сезона я обратился к нескольким врачам – и они все говорили одно и то же: «Остеохондроз позвоночника». Это можно решить только сращиванием. А моя ситуация на тот момент этого не требовала, да и все равно я бы потом точно не смог играть после сращивания. Так что у меня было два выбора – либо терпеть и играть, либо заканчивать. И после прошлого сезона на лед я уже вернуться не мог. Вот и все.
Безусловно, это очень неприятный момент. Тяжело было свыкнуться с этой мыслью. Но этого стоило ожидать. Моя карьера подходила к концу. Конечно же, все хотят уйти на своих условиях, но что уж тут поделаешь. Впрочем, как только я сам все для себя понял, мне было легко принять это решение.
Уит: Тяжелый день наверняка был? Я уже рассказывал как-то, что позвонил бате и стал объяснять ему, почему я завершаю карьеру. Я проходил через то же самое. Те же разговоры с семьей, те же переживания.
– Да, было тяжело. Плюс у меня последний сезон в «Тампе» не задался, особенно плей-офф. Но учитывая ситуацию со спиной, я даже где-то облегчение почувствовал, знаешь. Просто потому что про эту херню теперь можно было забыть. У меня больше не болит голова о здоровье каждый день и каждый час.
Биз: Грелки лепить по всему телу не надо больше.
– Больше не надо было переживать по поводу тренировок. Я ведь в последние годы на тренировках старался даже поменьше двигаться. Понимаешь? Просто чтобы не дернуть ничего.
Биз: Перешел на режим тренировок Ягра?
– Именно! Надо было еще чайку себе налить и потягивать его на бортике.
Биз: Расстелить коврик для йоги на льду и сидеть медитировать.
– В общем, да, я почувствовал облегчение. Тяжело стало, когда сборы начались. Я же в прошлом году тоже в Тампе жил. И вот все вокруг разговаривают про команду. Я то и дело с ребятами вижусь, мы иногда отдыхаем вместе. И тут начинаются сборы. И я такой: «#####». Меня там нет. И что мне теперь делать? Труднее этого ничего не было.
Уит: ######.
РА: Райан, у меня последний вопрос. Где ты себя видишь через пять лет – в журналистике или руководстве клуба?
– Отличный вопрос. Я тебе так скажу, мне нравится журналистика. Пока все идет хорошо. Но в конечном счете, мне все же хочется быть частью команды и находится в гуще событий опять. Хочется подносить снаряды к линии фронта и идти к победе. Я не могу противостоять своему духу соперничества. Надеюсь, в будущем мне представится такая возможность, но пока и в журналистике неплохо.
Уит: Вы с Друри постоянно выходили на меньшинство вместе. Так что как только Друри займет пост генерального менеджера – там тут же появится и Кэлли. Гарантирую. Так и запишите. Вот вам предскауитние… Предска… #####, что я несу вообще. Кэлли, спасибо за беседу!
Биз: Братан, ты лучший.
– Спасибо что позвали, пацаны. Пришлось долго ждать приглашения, конечно, ну да ладно.
Уит: Да я боялся, что ты меня стебать начнешь.
РА: Мы просто ждали, чтобы ты официально завершил карьеру.
Биз: Слушай, а если мы позовем Джирарди, о чем его спросить?
– Ну спросите его про обсессивно-компульсивное расстройство, про то, как он все дотошно планирует, и так далее. Давайте я еще одну историю быстренько расскажу. Про то, как он планирует. В общем, я, Стаал и Джирарди пошли на ужин. В марте дело было, вроде. Февраль или март. И он нас спрашивает: «Ребят, а вы до катка меня не подкинете?». Мы ему говорим: «Да без проблем. Когда?». И он отвечает: «На сборах перед следующим сезоном. Мы тут с женой поговорили и, думаю, мы оставим одну машину дома. А к началу сезона сюда только одну машину пригоним. Так что мне в первые четыре дня сборов надо как-то до катка добираться. Подбросите? Я просто план составляю как раз».
Нормально? Он в марте планировал, что ему делать с машинами и как добираться до катка на сборах. А ведь мы жили все в одном доме. Нам не надо было делать крюк на час, чтобы заехать за ним.
Биз: Ну то есть он псих.
– Так и есть.
Уит: Ну то есть было бы вполне нормально задать вам этот вопрос прям утром в день отъезда. В сентябре.
– Правильно. Он мог зайти ко мне утром. Или вообще просто встать у моей машины. И я бы его отвез.
Уит: У него наверняка уже есть список дел на день после окончания карьеры. Проснуться. Поесть. Пересчитать деньги.
Понравилось? Поддержи проект рублем! Наша карта – 4274 3200 3863 2371
Книга про молодежный хоккей в Канаде «Пока Горят Огни». «Один из игроков уже видел подобный район – по телевизору, в сериале «Ходячие мертвецы». Как выглядит молодежный хоккей Канады (публикации только начались)
Книга «Хоккейная Аналитика. Кардинально новый взгляд на игру». Хоккейная аналитика дает уникальный взгляд на игру и меняет ее. Но игроки, тренеры и менеджеры все равно в это не верят (и ссылки на все предыдущие)
Автобиография Фила Эспозито. «Вид на нудистский пляж? Отлично. Я там прямо в центре и встану». Последняя глава автобиографии Эспозито (и ссылки на все предыдущие)
Автобиография Шона Эйври. Закончил карьеру из-за Тортореллы, женился на супермодели и стал актером. Последняя глава книги Эйври (и ссылки на все предыдущие)
Фото: Gettyimages.ru/Dave Sandford, Jim McIsaac, Chris McGrath, Cameron Spencer, Mike Carlson, Bruce Bennett
Из тех, что сразу пришли на ум - думаю, все оценят переводы интервью Керри Фрэзера и Глена Хили, вот где настоящий огонь.