19 мин.

«Если бы Кубок чемпионов был для выпивки, мы бы постоянно его брали». 20 лет с лучшим английским тренером

1 k

Никита Киселев – с историями о Брайане Клафе.

Журналист Данкан Хэмилтон два десятилетия проработал в спортивном отделе газеты Nottingham Evening Post. Вместе с «Ноттингем Форест» он пережил великие моменты – победу в первом дивизионе и два невероятных Кубка европейских чемпионов – и что самое главное сумел близко подобраться к легендарной и необузданной личности Брайана Клафа. Хэмилтон был рядом во время исторического взлета провинциальной команды и ее одиозного менеджера, закономерного затухания и падения. Написанная Хэмилтоном Provided You Don’t Kiss Me: 20 Years With Brian Clough считается одной из самых проникновенных и честных книг о Клафе, его достижениях и демонах.

Крайне рекомендую достать саму книгу. Ниже – ряд историй, показывающих, каким был и чем жил Брайан Клаф.  

Клаф был без ума от Синатры и продумывал стартовый состав под его песни

Самой безобидной из слабостей Брайана Клафа было творчество Фрэнка Синатры.

Цитата: «По пятницам он имел привычку записывать состав команды под аккомпанемент Фрэнка Синатры. Граммофон (он никогда не обращался к кассетам) стоял на застекленном книжном шкафу в его кабинете. Портрет Синатры висел на стене. Порой он тратил много времени на поиск очков для чтения перед тем, как начать кропотливый процесс выведения каждой фамилии заглавными буквами.

«Знаешь, – сказал он однажды, вручая мне лист с составом, – Я бы хотел, чтобы каждый из нас играл в футбол так, как Фрэнк Синатра поет… Все это богатство звука, каждое слово совершенно. Как прекрасно это было бы?». Его лицо светилось, как от огня, и он начинал подпевать Синатре, всегда на слово опережая его, будто ему было важно доказать, что он знает текст. «Я заполучил тебя… под моей кожей…» Он встал со стула, по-прежнему напевая, и начал воображать, что танцует с женой. Когда песня закончилась, он засмеялся и произнес: «О, это было так здорово. Да пошли вы, если бы футбол только мог доставлять столько удовольствия…»

Позже, когда Клаф завел собаку (якобы для дочери; до этого он на дух не переносил пса Тейлора, постоянно бегающего по коридорам), пятничный выбор состава получил еще один ритуал.

«Иногда он брал с собой собаку. «Итак, пес», – говорил он, наклонившись. «Кто будет нашим вратарем на этой неделе – Саттон или Кроссли? Один лай за Саттона, два за Кроссли». Собака смотрела на него водянистыми черными глазами, и раздавался лай. «Ты гений!» – отвечал Клаф. «Я тебе так скажу: я уволю весь тренерский штаб и сделаю тебя помощником менеджера. Если кто-то из них (игроков) переступит черту, ты укусишь его за задницу!»

Клаф дико скучал по игре и содрогался при виде костылей

Карьера отличного нападающего Брайана Клафа (около 250 голов во втором дивизионе за «Мидлсбро» и «Сандерленд») оборвалась в морозный боксинг-дэй 1962-го на стадионе «Рокер Парк». Пытаясь догнать мяч, Клаф поскользнулся и врезался во вратаря «Бери». Столкновение стоило перелома ноги и разрыва крестообразных связок. Одним из тех, кто находился на поле и не оценил серьезность положения, был Боб Стокоу. Он, впоследствии большой тренер «Сандерленда», кричал на изнывающего от боли Клафа с предложением подняться – Брайан до конца жизни презирал Стокоу. Восстановившись, Клаф пробовал вернуться в игру. Ничего путного не вышло, а разочарование так и не отпустило его.

Цитата: «Он начал с грустью размышлять: «Я отдал бы все за еще один сезон в качестве игрока. Ты никогда, просто никогда не утратишь остроту ощущений от одного понимания, что твой удар идет мимо вратаря, от обувания бутс и завязывания шнурков, ощущения, когда шипы упираются в газон, или звука, с которым бьешь по мячу. Я пытаюсь внушить каждому игроку, что они должны наслаждаться каждой минутой».

Я убедился, что Клаф боялся уже одного вида игроков с костылями и в гипсе. Я видел, что он буквально отшатывался от них, будто вспоминая себя. Я спросил его об этом, когда мы выпивали в отеле вечером пятницы. Я уже пропустил достаточно, что развязало язык. «Я потратил много времени на костыли, чтобы понять, что не хочу видеть их снова» – ответил он и тут же закончил разговор, будто захлопнул крышку коробки». 

Клаф панически боялся нищеты, но уж точно не был жадным

Хэмилтон пишет, что Клаф был буквально одержим деньгами. Он постоянно выбивал больший оклад из «Форест», по максимуму мелькал на ТВ и в рекламе, всегда зачитывал вслух, если в газетах писали о чьих-то зарплатах. Хэмилтон рассмотрел в этом способ защиты от тягот жизни. Клаф рос в бедной семье, в которой апельсин и пенни считались лучшим подарком на Рождество. Брайан боялся однажды проснуться и понять, что новый день вновь будет полон лишений.

Но он точно не был жадным, если речь заходила о помощи другим. Порой он платил за людей в магазинах, проставлялся в барах и тому подобное.

Цитата: «Посылать цветы для него было таким ж привычным делом, как для других – открытки. Он анонимно помогал друзьям оплачивать карточные долги, ипотечные задолженности и счета. Даже незнакомцы, если он слышал об их тяжелом положении и видел в этом несправедливость, могли передохнуть от финансовых затруднений. Он все делал тихо и без какой-либо огласки».

«Иногда он носил толстую пачку банкнот в кармане штанов спортивного костюма. Как-то раз, вместе пообедав, мы наткнулись на отца с сыном, отходящих от билетных касс. Мальчику на вид было около 11 лет. Колени черных брюк блестели, манжеты рубашки были изношены, а носы ботинок – потертыми от пинания мяча по улицам. Отец, высокий лысеющий мужчина в сером костюме, вежливо попросил у Клафа автограф. Его сын, объяснил он, отчаянно хотел увидеть матч. Паренек сберег карманные деньги от продажи газет и случайных подработок, чтобы купить билет. Клаф пожал ему руку, а затем полез в карман. Он вытащил две бумажки по 20 фунтов. «Сынок, придержи их в своей копилке». Мальчишка едва смог выдавить благодарность. «Повеселитесь» – сказал Клаф и пошел дальше».

Впрочем, часто помощь не ограничивалась финансовой

«Я заикался, иногда просто жутко. Как-то раз мне понадобилось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы задать вопрос. «Молодой человек, – нетерпеливо сказал он, – ты так заикаешься только при мне или со всеми?». Я ответил смело и без колебаний в голосе, что ему не следует чувствовать себя привилегированным, это происходит с кем угодно и где угодно. Он спросил, есть ли от этого лекарство. Я ответил, что нет; кому не повезло быть заикой, навсегда им остается. Он продолжил: «Наше общение должно пойти на пользу. Я буду звонить тебе каждый день в течение двух недель». Он почти сдержал слово. Мое заикание не пропало, но стало куда менее регулярным». 

Великая дружба с Питером Тейлором была похожа на брак и распалась из-за книги о Клафе

Хэмилтон сравнивает дружбу Клафа и его помощника Питера Тейлора с браком эксцентричной парочки. Все началось с «ухаживания»: Тейлор, который был на 7 лет старше Клафа, дал понять, что он крайне высокого мнения о Брайане как о форварде, хотя тот был лишь 4-5 выбором в атаке клуба. В Мидлсбро, одном из скучнейших городов Англии, было нечем заняться, и дуэт проводил много времени в беседах. Зрелый Тейлор постоянно расширял познания Клафа в политике, социальном устройстве. Хэмилтон считает, что их дружба базировалась на 4 вещах: происхождение из рабочего класса, страсть к футболу и ее невероятная непоколебимость, а также уверенность обоих в том, что Брайан – в высшей степени талантливый. В то же время Тейлор оставался единственным, кто мог положить руку на плечо друга и открыто сказать, что тот не прав в том или ином вопросе.

Как тренеры они вместе прошли через болото «Хартлпула», невероятный подъем «Дерби», разойдясь после месяца в «Брайтоне» и воссоединившись в «Ноттингем Форест», чтобы войти в историю. Их отношения не были равноправными, Тейлор это прекрасно понимал. Клаф сам по себе притягивал внимание, привлекал ТВ-камеры и газеты. Долгое время это устраивало Питера, предпочитавшего держаться на периферии, но в конце концов чувство недооцененности выплеснулось наружу. Как могло быть иначе, когда Тейлору порой приходилось разжевывать руководству, за что именно он получает деньги (разумеется, его зарплата была меньшей, чем у Клафа).

Финансовые мотивы (среди прочих) двигали Тейлором, когда тот втайне от Клафа написал автобиографичную книгу о них. С нее и пошла грандиозная трещина в некогда большой дружбе.

Цитата: «Книгу открывала хронология карьеры Клафа, а не Тейлора. Клаф доминировал на титульном фото. Это способствовало продаже копий, сам же Тейлор был чуть не в фокусе. Над и под фотографией застыли кроваво-красные буквы заголовка – От Тейлора с Клафом. Клафа вывело из себя то, что Тейлор заключил сделку на написание книги и поместил его на обложку, не предупредив. Аргументы Тейлора были очень слабы. Якобы Клаф отверг несколько внушительных предложений зафиксировать свою жизнь на бумаге. Поэтому у Питера было право принять деньги от издателей. Клаф указывал на очевидный недостаток таких рассуждений. «Я не хотел писать автобиографию или биографию», – объяснял он мне, когда я поинтересовался. «Вот почему я не делал этого, черт возьми. И когда я увидел книгу… Это было ударом. Он не продал бы ни одного экземпляра без меня на обложке, моего имени рядом с его и моих мыслей на каждой странице. Я никогда не возражал, если кто-то намеревался немного заработать на мне. Кроме случаев, когда я не давал на это разрешения». <…> Клаф узнал о намерених Тейлора за месяц до старта предварительной рекламы книги. Причем, надо признать, не от Тейлора. «Я держал это в себе. Хотел посмотреть, имел ли он мужество сообщить мне об этом всем».

«Если Тейлор так хотел написать книгу, он должен был выдать тренерское руководство или что-нибудь про тактику, либо о выборе лучших игроков – он был привычно хорош в этом», – сказал все еще кипящий Клаф незадолго до смерти Тейлора. После нее он ни разу не вспоминал о книге при мне».

И еще:

«Больше всего Клафа задел его унизительный психологический портрет, обрисованный Тейлором. Он утверждал, будто Клаф страдал от общей неуверенности и отсутствия веры в себя. Это, согласно Тейлору, выдавало то, что Клаф не любил быть одним. Он пытался маскировать проблемы ярким поведением».

Тейлор покинул «Форест» в 1982-м, спустя два года после повторного завоевания Кубка чемпионов. Последние месяцы на «Сити Граунд» были по-настоящему ядовитыми: Клаф и Тейлор не разговаривали друг с другом, демонстративно принимали противоположные решения по управлению клубом. Тейлор утратил чувство юмора, стал маниакально подозрительным и утверждал, что его телефон прослушивают. Вскоре он принял «Дерби» и, пытаясь восстановить разрушенное, предложил совместную работу Клафу. Брайн отказал, поставив перед собой цель продемонстрировать, что трофеи не были заслугой бывшего партнера. Впоследствии они судились из-за трансфера игрока, а, когда «Дерби» Тейлора вылетел, Клаф увидел в этом повод для мини-праздника с двойным виски. К моменту смерти Тейлора они не общались уже 7 лет. Позже Клафу не давала покоя мысль, что все могло быть иначе. Стоило всего лишь позвонить.

Клаф был уверен, что ненавистный ему Дон Реви подкупает судей

В английском футболе не так много примеров неприязни равной той, что испытывали друг к другу Брайан Клафф и Дон Реви, отец и вдохновитель великого, но ужасного «Лидса». История их ненависти спродюсировала несколько книг и фильмов, а дебаты Клафа и Реви стали одной из вершин спортивных ток-шоу.

Цитата: «Клаф сказал мне, что возненавидел Реви после того, как раскрыл, что тот находился в сговоре с судьей. Он отправился посмотреть на «Лидс» и посетил кабинет Реви после матча. Рефери постучался в дверь. Клаф утверждал: «Я слышал, как судья поинтересовался: «Все было так, как надо, мистер Реви?» Реви бросил нервное «Чудесно» в ответ и отмахнулся, как господин от слуги. И продолжил как ни в чем ни бывало общаться с Клафом. «Было нечто, что получил арбитр – и теперь это вернулось к Реви», – говорил Клаф».

У Клафа не было шансов тренировать Англию – он был просто неудобен

В разное время на Клафа выходили сборные Ирана, Уэльса, Ирландии. Заигрывания с ними манипулятор Клаф использовал для шантажа клубов и Футбольной Ассоциации. И только. Брайан признавался: единственной командой, которую он хотел тренировать, была Англия.

В 1977 году после отставки Дона Реви кандидатура Клафа выглядела самой внушительной среди остальных претендентов. Хэмилтон утверждает, что выбор Клафа должен был быть автоматическим. Но работу получил Рон Гринвуд, на тот момент временный тренер сборной. Почему? Клаф сам понимал: ему тесно на одной планете с чиновниками из FA, что уж говорить про сотрудничество. За редким исключением у него всегда плохо складывались отношения с директорами. Он открыто презирал их и запугивал до такой степени, что они боялись дышать, проходя мимо дверей его кабинета. Заполняя анкету перед собеседованием на роль тренера сборной Англии (оказавшимся простой формальностью), Клаф на полном серьезе перечислил в графе «Виды спорта» теннис, сквош, крикет и травлю руководителей, а в симпатия и антипатиях указал «2 человека из совета директоров» и «9 человек из совета директоров» соответственно.

Хотя он нашел, чем всех смутить.

Цитата: «Я никогда не был близок к этой работе», – признавался Клаф. «Но когда я предстал перед FA и не оказался ужасным, не рычал, не плевался, не строил из себя пафосного мужика, они призадумались, я удивил их внезапностью». Как представлял себе Клаф, участники собеседования добрались домой, стряхнули пыль с самых старых газетных вырезок о нем, пометили все случаи, когда он кого-либо критиковал, и в конце концов решили: «Нет, он слишком рискованный вариант, никогда не знаешь, чего от него ждать».

<…> «В FA явно забеспокоились, что для начала я избавлюсь от них. И, конечно же, они было чертовски правы. Я бы перевернул все и по кирпичику перестроил так, как я бы захотел. После Реви я был ненадежен. Федерация предпочитала Рона Гринвуда – хорошего парня, безопасного, но скучного. Они желали сохранить свой уют. Они намеревались брать жен в заграничные поездки, путешествовать первым классом и жить в хороших отелях, где на верандах подают коктейли… Это была дележка, я должен был знать это».

… Ну а после того, как собеседование прошло, Питер Суолс, хозяин «Манчестер Сити» и член отборочной комиссии, подтвердил, что Клаф не имел шансов: «Сэр Гарольд Томпсон (глава FA) не хотел предоставлять ему время и обещал вышвырнуть его, как только он зайдет в комнату. На 90 процентов мы были настроены против него. Но он дал лучшее интервью из всех кандидатов. Уверенное, наполненное здравым смыслом… и патриотичное».  

Клаф был отличным психологом и не воспринимал вещи вроде книг Фрейда

Хэмилтон быстро понял: учитывая, сколько профессиональная команда проводит времени в дороге, разумно брать с собой книгу. Вскоре он осознал: еще умнее покупать сразу два экземпляра, ведь один обязательно позаимствует Клаф. Хэмилтон не знал, вообще читает ли их Клаф. Так или иначе, он никогда их не возвращал.  

Цитата: «Была, однако, книга, которую Клаф не воспринимал. Мы готовились к сезону в Голландии («Форест» практически всегда выбирал Голландию, так как страна нравилась Клафу и почти каждый в ней говорил по-английски), и Клаф, как обычно хотел узнать, что за книгу я читаю. Он стоял рядом со мной, просматривая введение и первую главу, затем пролистал страницы, будто надеялся найти между ними что-то кроме моей закладки. Он выбрал несколько случайных разделов, пробежался по ним и невнятно прочел по несколько строчек. Очевидно, ему совсем не понравилось. Этой книгой была «Психопатология обыденной жизни» Фрейда.

«Ладно, ты говоришь мне, – начал он, – что Фрейд хорош, и ты действительно думаешь, что все эти штучки работают?». Я молча кивнул в ответ. Он присел рядом и указал на группу игроков в другом конце комнаты, собравшихся около стола с картами. «Мне не нужна скучная книга Фрейда, чтобы указать, как это делается. Я занимаюсь этим с самого первого дня, как начал тренировать. Как я, по-твоему, выиграл два чемпионских титула и два еврокубка? Я могу сказать уже в тот момент, как кто-то заходит в комнату, почему на нем нет лица, поругался ли он с женой, пнул кота или просто без настроения в этот конкретный день. Я знаю, кого следует подбодрить. Я знаю, кому надо надрать зад. Я понимаю, кого необходимо оставить в покое.

Нужна всего минута, чтобы забить гол, и еще меньше, чтобы изменить чей-то настрой одним-двумя словами. Это всего лишь еще одно проявления работы тренера, о котором не пишут в учебниках, и вот почему я не читаю их. Это особое умение, данное очень хорошим менеджерам – таким, как я». <…> Он продолжал ворчать себе под нос: «Что-то не припоминаю, чтобы Фрейд выиграл еврокубковый финал. Давай-ка посмотрим, способен ли ты притащить в следующий раз что-то достойное прочтения». 

Однако вопросы религии и сексуальной ориентации вводили Клафа в ступор. Он просто не знал, как справляться с проблемами игроков, если те задевали эти темы. Брайан так и не нашел подхода к Джастину Фашану, первому открытому гею в английском футболе. «Ноттингем» отдал за него миллион фунтов, а позже продал в «Ноттс Каунти» всего за 100 тысяч. Эта неудачная во всех отношениях сделка сильно повлияла на треснувшие взаимоотношения Клафа и Тейлора. Что касается Фашану, он не вписывался в представления Клафа о стандартном футболисте. Слишком яркий, слишком утонченный и ранимый. Джастин, доведенный Клафом, боялся выходить в город, а однажды покинул стадион лишь в сопровождении полицейских.  

Алкоголизм Клафа не знал границ

Хэмилтон не скрывает внушительных проблем Клафа с алкоголем. Брайан пристрастился к скотчу, когда травмировал колено – пытался отогнать депрессию и растерянность. Он пил, когда было плохо. Когда было хорошо. Когда забывал, что уже выпивал до этого. Клаф долгое время старался маскировать пагубное пристрастие, но делать это становилось все сложнее. Руки тряслись, на лице выступили красные пятна. На расспросы, зачем он это делает, Клаф отвечал: «Выживаю». А однажды он признался: «Если бы Кубок чемпионов был для выпивки, мы бы постоянно брали его».

Алкоголизм разрушал не только его организм. Поведение Клафа становилось все более иррациональным, неадекватным, и часто окружающие просто не могли понять, что происходит.

Цитата: «У «Кенилворт Роуд» в Лутоне, в день дебюта Стюарта Пирса, Клаф, усевшись в командном автобусе, подгонял всех к скорому отъезду. Он вообще не любил торчать у стадиона соперника, когда матч закончился. Но выезд перегородила машина. Раздраженный и нетерпеливый он закричал: «Я вам покажу того ублюдка, что сделал это для нас». Хозяин машины был все еще на стадионе, и Клаф послал кого-то за его ключами. Водитель охотно дал их, думая, что машину просто перегонят на свободное место на стоянке.

Клаф, по-прежнему кипя, отъехал от стадиона и бросил автомобиль в переулке. В те десять минут, что он находился на парковке, оставлял машину и был подброшен обратно на другой, в автобусе «Форест» стояла тишина. Были слышны шепот и бормотание «Что же он делает?». Клаф вернулся и приказал трогать. Тут он обратился к Рону Фентону, сидящему через проход: «Знаешь ли ты, что я только что сделал?». Он помахал пальцем и не стал дожидаться ответа. «Только что я украл машину. Я уголовник. Преступник, по сути. И я уже вижу, как полиция вечером стучится в мою дверь и арестовывает меня, отвозит сюда. Думаю, будет лучше вернуть машину. Это разумно…» Клаф остановил автобус и повторил процесс в обратном порядке: он перегнал авто и отдал ключи водителю.

… Я уверен, игроки выглядели бы менее ошеломленными, если бы Клаф взлетел перед ними». 

Цитаты Брайана Клафа, которые вы могли не слышать

О будущем футбола: «Я говорю тебе, что через несколько лет менеджеры лишатся какой-либо власти. Мы станем лишними. Игроки будут обладать шкафами размером в дом, домами размером в замки и большим количеством автомобилей, чем «Формула-1». Более того, у них будет столько денег, что большинство не сможет придумать, куда их потратить. Они заимеют агентов, парикмахеров и девах в коротких юбках».

О внешности игроков: «Я не говорю, что он худ и бледен, но горничная в нашей гостинице начала менять постель, не заметив, что он все еще лежит в ней».

«Присядь рядом, сынок. Ты настолько некрасив, что рядом с тобой я чувствую себя Виктором Мэтьюром».

О футболе его молодости: «Раньше единственным агентом был 007 – и он соблазнял женщин, а не футбольные клубы».

Об авторах писем, критикующих его в местной газете: «Я испытываю желание позвонить им и предложить забрать команду. Или просто свалить нахрен, пусть они работают вместо меня. Народ Ноттингема получил слишком много, слишком рано. Мы испортили их – и теперь я слышу только ворчание. Они бы ворчали намного больше, если бы я вообще не приперся сюда».

Фото: Global Look Press/imago stock&people, Mirrorpix/ZUMAPRESS.com, Vic Crawshaw/ZUMAPRESS.com; Gettyimages.ru/Allsport Hulton, Frank Tewkesbury/Evening Standard/Hulton Archive, Duncan Raban/Allsport, E. Milsom/Evening Standard, Evening Standard/Hulton Archive, Duncan Raban

logoпремьер-лига Англия
logoНоттингем Форест
logoСборная Англии по футболу
logoЛидс
logoПитер Тэйлор
logoБрайан Клаф