«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 49-я: не-русские идут!
О том, кто придумал "спартаковский стиль", и как это отразилось на развитии всего советского футбола - в новой главе из книги Боба Эдельмана.
Зимнее межсезонье 1948-1949 гг. принесло перемены, которые, впоследствии, легли в основу возвращения «Спартака» к былому величию. Константин Квашнин мог быть даже чересчур требовательным тренером, однако он начал ставить в состав более молодых игроков, и они принесли команде бронзовые медали (получив за это, в том числе, неофициальные денежные вознаграждения). И все же, в целом не слишком удачные выступления команды в первых четырех послевоенных сезонах были частью большого тренда. Кажется вполне естественным, что сразу после войны в игре доминировали команды, представляющие силовые структуры. С другой стороны, «Спартаку» удалось пойти против течения после 1949-го года, когда политические условия вновь ужесточились. Ждановщина дала дорогу великорусскому шовинизму, и ситуация с конца 40-х становилась все хуже. Все заметнее был антисемитизм, наряду с общим пренебрежением к интересам национальных меньшинств. Столкнувшись с несколькими партизанскими движениями в национальных окраинах, режим в целом был не слишком позитивно настроен в отношении не-русских.
В московских командах традиционно на первых ролях были игроки славянского происхождения. И это не было результатом каких-то специально установленных этнических барьеров (как это было, например, в случае с расовыми запретами в американского бейсболе). В конце войны Сталин, игнорируя ее очевидный объединительный мотив внутри страны, заявил, что именно русский народ внес наибольший вклад в победу. И без всяких официальных декретов получалось так, что за этим тезисом следовала и ситуация на футбольном поле, которую многие, и в СССР и за его пределами, привыкли считать неким суррогатом войны. Точно так же, как и в США, где среди афроамериканцев были тысячи успешных профессионалов и известных людей, советские граждане не-русского происхождения, жившие в столице, могли сделать успешную карьеру. Однако среди непокоренных бастионов оставались столичные футбольные команды — там для социальных аутсайдеров все еще не было места.
В 1949-м году «Спартак» пошел другим путем, пригласив в команду несколько не-русских игроков и нового тренера. У команды уже был подобный опыт, с чехом Фивебром в 1936-м и эстонцем Вольратом в 1946-1947 гг. После сезона 1948 руководство вновь обратило свой взгляд за границы русского мира. Тоже самое касалось и приглашения игроков из других республик. Почему так получилось — в точности неясно. У нас нет никаких свидетельств тому, что это был какой-либо сознательный тренд, движение против «национальной политики». Может быть старостинская открытость к «западным методам» работы все еще оказывала влияние на «Спартак»? Профессионалы не следуют за политической повесткой, они ищут таланты.
Впрочем, действия профессионалов могут иметь и свои политические последствия. Расширив ареал поиска, «Спартак» увеличил пул талантливых футболистов на самом высоком уровне. В период великорусского шовинизма, «Спартак» отказался идти со всеми в ногу. Это желание и способность противостоять общему политическому движению, пусть и не вполне осознанное, достойно более детального рассмотрения. Спартаковская установка на мультикультурализм, сознательно или нет, оказала большое влияние и на сам клуб, и на весь советский футбол. В 1949-м году Абрам Дангулов, бывший тренер московских «Крыльев Советов», родом из северокавказского города Армавир, был назначен новым наставником «Спартака». Компанию ему составил еще один армянин, нападающий Никита Симонян из черноморского портового города Сухуми. В следующем сезоне полузащитник Игорь Нетто, эстонец, родившийся в Москве, стал регулярно попадать в основной состав. Все трое новичков идеально вписались в компанию к ветеранам Соколову и Дементьеву и к молодым звездам Сальникову и Парамонову и, с 1950-го года, Анатолию Ильину. Все вместе они заложили основу к возвращению «Спартаку» былого величия, используя новые методы поиска талантов, развивая оригинальный стиль игры и, в конце концов, преодолев все политические и институциональные барьеры, выиграв чемпионский титул в 1952-м.
Впереди - Абрам Христофорович Дангулов
Дангулов продолжил квашнинскую линию в отношении молодых игроков, однако представил команде новый стиль игры. Его футбольные приключения начались в Краснодаре во время Гражданской войны. Оставшуюся часть своей карьеры он играл в Армавире, был хитрым и хватким полузащитником. Тренировать начал в Пятигорске и Сталино (современном Донецке), а затем получил назначение в одну из индустриальных команд, связанных с авиацией: в куйбышевские «Крылья Советов». За успешной работой там последовало приглашение в Москву, где местные «Крылья Советов» завоевали место в высшей лиге сразу после войны. В столице Дангулову удалось собрать весьма конкурентноспособную команду при очень скромных ресурсах. Он счел необходимым приглашать не только игроков из разных советских республик, но и настоящих иностранцев, среди которых были два испанских беженца времен Гражданской войны — Августин Гомес (1922-1975) и баск Руперто Сагасти. Дангуловские инновации, его тренерские методы отмечались в спортивной прессе, у самого Дангулова сложились близкие отношения со многими спортивным журналистами. Его подпись часто появлялась под статьями в «Советском спорте». Когда серия травм подкосила «Крылья Советов» в сезоне 1948, и команда заняла последнее место, покинув высшую лигу, Дангулов был уже известным специалистом. Теперь он остался без работы, так как авиационное начальство предпочло расформировать свою команду, нежели играть во втором дивизионе.
«Спартак» в тот момент как раз искал нового главного тренера. В одной остановке по Ярославской дороге от тренировочной базы «Крыльев» располагалась Тарасовка, спартаковский дом. «Крыльям» не раз предоставлялась возможность поиграть и потренироваться на спартаковской базе. Николай Морозов и Владимир Степанов, работавшие в то время администраторами команды, наблюдали за тренировками. Кто-то из официальных клубных представителей также мог быть там. Никто в точности не знает, кто именно выбрал Дангулова. Может быть, Морозов, а, может быть, жестко критикуемый глава московского общества «Спартак», Василий Кузин. Однако кто бы ни был автором идеи, она оказалась весьма продутивной.
Национальность Дангулова наверняка не играла практически никакой роли. Тот факт, что он был армянином, очевидно, не был проблемой для спартаковского руководства. Никто в команде не стоял на пути национальных меньшинств, готовых проявить себя на самом высоком уровне. Это было частью общемирового послевоенного опыта. «Бруклин Доджерс» привлек всеобщее внимание, пригласив в команду Джеки Робинсона, первого в истории США афроамериканского бейсболиста. Менеджер команды, Бранч Рики, очевидно искал новый источник талантов, способных дать его команде преимущество, однако, вместе с тем, и пытался сделать собственное политическое заявление. «Спартак» работал в том же стиле, однако не делал себе на этом большой рекламы. Команда не искала «одного хорошего армянина», в то время как «Доджерс» очевидно выбрал себе «хорошего негра». Просто Дангулов был известным и компетентным профессионалом, который был свободен в тот момент.
Новый тренер «Спартака» навсегда изменил командный подход к игре. Привитый им стиль можно проследить до сих пор, несмотря на грандиозные перемены, которые с тех пор претерпел футбол. Дангулов был поборником игры с быстрыми рывками в свободные зоны, коротким пасом, основанной на технически обученных игроках, выстраивающих на поле бесконечные треугольники, создавая голы в артистическом, импровизационном, но вполне структурированном стиле — который спартаковские болельшики, не совсем корректно, окрестили «романтическим». Эта командная игра также разбавлялась наличием дриблеров, способных преодолеть защиту соперника за счет индивидуальных действий. Один из таких дриблеров, Никита Симонян, так описывал этот стиль: «Мы должны были строить свою игру на рациональный манер. Игрок, контролировавший мяч, должен был видеть следующего игрока, для того, чтобы отдать ему пас. Тот игрок, в свою очередь, уже искал третьего свободного игрока». По словам Филатова, Дангулов привнес в московский футбол «южный стиль». Кавказские футболисты — грузины в большей степени, нежели армяне — были известны как большие мастера работы с мячом, яростные и темпераментные в атакующей игре. Аналогии с латиноамериканским игровым стилем также прослеживались. В газетах долго писали о тбилисском «Динамо» как о «летучих уругвайцах», и Уругвай, вместе с Аргентиной, был одной из домнирующих футбольных держав до Второй Мировой войны.
Сделав акцент на игре в мелкий и средний пас, Дангулов сократил количество ошибок, которое было характерно большим у южных команд в Советском Союзе. «Спартак» стал самой южной из северных команд чемпионата. До прихода Дангулова, это была команда, известная своей сильной обороной и мощными, физически одаренными игроками атаки, которые вели игру за счет желания, воли и уверенности в себе. Они играли, более ли менее, как любая другая московская команда, просто сильнее и лучше. Новый «Спартак» был мельче, быстрее и техничнее. Игроки выглядели и играли иначе. Посмотрите на командные фотографии 1949-го года. Алексей Парамонов (176 см) стоит посередине, как минимум пять одноклубников еще ниже его ростом. Дангуловские взгляды на футбол и его нетрадиционные методы в подборе игроков создали «спартаковский стиль», который, со временем, занял свое место в мифологии команды рядом со «спартаковским духом». Идеями Дангулова прониклись не только игроки — их поддержали и болельщики, для которых новый стиль стал свидетельством прогрессивных спартаковских взглядов.
в ожидании продолжения
Мудрое замечание. Актуальное и сегодня.