Валерий Борчин: «Мне всего хватает»

– Вы и после победы выглядели довольно хладнокровно. И сейчас, когда вернулись в Москву, спокойны. Похоже, вы еще не поняли, что совершили?

– Точно. До конца еще не осознал свою победу. Понимаете, еще на эмоциях весь. Не верится как-то.

– Мы-то, сидя у телевизора, поняли, что все в порядке, когда вы на стадион вошли в гордом одиночестве.

– Да? А я только обрадовался, что вообще дошел до финиша дистанции. Жара ведь. А во время жары очень трудно дойти до финиша. Не забывайте еще и о соперниках.

– Их рядом не было.

– Но на дистанции-то они были. Обойти всех очень приятно.

– В интервью после финиша вы сказали, что не знали о двух предупреждениях, которые вам вынесли судьи. Как-то не верится.

– А как бы я их заметил? На дистанции по сторонам не смотришь. Полностью сконцентрирован на своей ходьбе, на дистанции. Если будешь смотреть по сторонам, ничего хорошо не получится.

– Но вроде бы предупреждения выносятся так, чтобы спортсмен видел.

– Не видел. Вот у меня было два предупреждения. После третьего снимают с дистанции. Если бы я знал о них, то мог бы просто психологически сломаться. А очень обидно пройти всю дистанцию и быть дисквалифицированным. Да и потом, эти записки от арбитров могут сказаться на скорости ходьбы. Ты же автоматически думаешь, что надо все делать правильно. Так что хорошо, что я ничего не знал.

– Наверное, когда подходишь к финишу, а сзади тебя не нагоняют, автоматически начинаешь следить за своей техникой. Как бы чего не вышло.

– Конечно. Но и ритм движения нельзя терять. Только его нарушаешь – все. Во-первых, скорость теряется. Во-вторых, судьи сразу на тебя смотрят, ждут, когда ты ошибешься. Могут и снять с дистанции.

– Вторым пришел эквадорец. Вы с ним поговорили после стартов?

– Ну как поговорил... Поздоровались на круге почета.

– Он вас поздравил?

– Наверное. Подошел, руку пожал, сказал что-то. Но я ведь никаких иностранных языков не знаю.

– У вас в спортивной ходьбе какие отношения? Ненавидите друг друга или дружите?

– Да нет, все, вроде бы, нормально. Может быть, и зависть есть какая-нибудь, но я этого не чувствую. Может быть, что-то за спиной и говорит, но я ведь не понимаю.

– Правда, что вы за три дня до стартов еще не знали, допустят ли вас до дистанции?

– С чего вы взяли?

– Читал.

– Никаких сложностей не было. Мы знали, что выступаем. И планомерно готовились к стартам.

– Вы когда приехали в Пекин?

– За три дня до стартов.

– Те, кто приехал так поздно – например, пловцы, – провалились.

– А по мне так нормальное время. Организм еще не успевает понять, что к чему. Вот через три дня уже плохо.

– К смогу привыкли?

– А я его и не заметил. Слышал о нем, но никаких проблем не было.

– Кажется, что самая большая проблема в спортивной ходьбе на такую дистанцию – вообще заставить себя выйти на старт. Особенно в такую жару.

– Жара-то да. Но я очень сильно настраивался. Я еще никогда так не настраивался на старты. Но очень душно было.

– Футбольные доктора плачут, когда игрокам приходится выходить на поле в такую жару. Они советуют пить спортсменам много воды. Вам тоже надо много пить, чтобы пройти до конца?

– У нас лучше всего обливаться водой. Более действенно.

– Да-да. Вы на себя, наверное, пару бутылок вылили, когда пришли к финишу.

– Иначе невозможно было.

– А когда вы пришли в себя? Когда отдышались?

– Наверное, вечером только. На душе стало спокойно как-то. Все мучения, думаю, кончились.

– На встречу с президентом России пойдете?

– Если позовут.

– Ну еще бы не позвали. Некоторые не теряются и просят у президента что-нибудь. А он им дает. Вы знаете, о чем попросите?

– Нет, не знаю. Мне всего хватает.