Анатолий Капский: «Один наш игрок собирался запустить в меня бутсой»

Анатолий Капский подробно рассказывает Никите Мелкозерову о зарплате Александра Глеба, нынешних и бывших фанатах БАТЭ, расставании с Виктором Гончаренко, конфликте с Александром Гутором, голубике, коме и спортивном костюме Adidas.

— По-вашему, Александр Глеб в БАТЭ — это в итоге хорошо или плохо?

— Иметь в команде такого футболиста, как Саша Глеб, — это, безусловно, здорово и классно. И для болельщиков, и для тренеров. Для всех, в общем. В 2012-м у Глеба была огромная мотивация. А в произошедшем на следующий год виноваты и мы, и он.

Саша — отличный футболист, но у него не вышло быть лидером. Потому что в первый сезон у всех все получалось. Игра шла. И в этом веселом ансамбле Саша был примой. А когда у многих ребят не пошло, от Глеба потребовалось проявление лидерских качеств. Этого, к сожалению, не произошло.

К тому же общая атмосфера в команде ухудшилась. Ведь многие наши игроки возомнили из себя Глебов. Перед ними стояла конкретная задача — пахать на поле. Пахать, чтобы в итоге Саша с его талантом сыграл и дал команде свой максимум… Я больше скажу. У нас были футболисты, которые задавали вопрос: «А чего у Глеба такая здоровая зарплата?! Чего вы не можете дать мне столько же».

— Контракт Глеба — рекордный в истории БАТЭ?

— Думаю, рекордный в истории белорусского футбола.

— О каким суммах идет речь?

— Суммарная выплата за прошлый год составила больше миллиона евро. Чистыми. Это плюс чемпионский бонус. Бонус — определенный процент к месячному окладу в случае победы в чемпионате. Без премиальных.

— Плюс говорилось о предоставлении земельного участка в собственность игроку.

— Да, такая договоренность была. Устная договоренность. В итоге перед Глебом мы выполнили все условия, прописанные в контракте. А что до участка, то ситуация сложилась следующая: пройди команда в Лигу чемпионов в очередной раз, Саша получил бы землю. Ведь не все от нас зависело. Можно купить участок на аукционе, если у тебя большая зарплата. Можно обратиться к главе государства по этому поводу. Правда, нам было неудобно просить после столь «успешного» выступления в Лиге чемпионов.

Ведь наше непопадание в еврокубки — это и несчастье, и стыд, и боль. Мы должны были вынести все это. Ощущалась не только досада, было и чувство вины… Хотя, знаешь, в белорусском спорте достаточно много примеров, когда люди ничего не добиваются, но при этом не стесняются просить участки, квартиры и все остальное.

А Глеб, как я считаю, — спорстмен с мировым именем. И если даже брать КХЛовскую историю нашего хоккея, находились ребята, которые зарабатывали больше него. Вот и все.

Перед Сашиным переходом в «Коньяспор» мы выяснили отношения. Он прилетал в Беларусь на Крещение. Окунался в воду. Саша позвонил поздравить меня с праздником, мы хорошо поговорили и поняли друг друга. Слава Богу, сохранили нормальные человеческие отношения. Можем созвониться, обняться при встрече. Но чувства удовлетворения от работы нет. В прошлом году мы не смогли достичь желаемого. Я считаю самым важным показателем любой деятельности эффективность. В данном смысле мы сработали неудачно. Это большой удар лично по мне.

— В интервью офсайту БАТЭ вы говорили, что бонусное стимулирование при подписании контрактов с игроками перестало играть важную роль, и это плохо. Что будет теперь?

— Есть люди, которым мне даже неудобно говорить: «Ты зарабатываешь сегодня рубль. Давай выдернем из этого рубля определенный процент, и ты станешь играть под результат». Я считаю, по отношению к некоторым ребятам это будет неуважительно.

Хочу, чтобы все поняли. Некоторые игроки, которых уже не будет в команде, зарабатывали хорошие деньги. Но причина нашего расставания не в этом. Дело вот в чем. Когда агенты выбивают для человека абсолютно неадекватные его таланту и уровню чемпионата Беларуси условия, этому человеку важно понимать, что он получает больше, чем заслуживает. И важно стремиться к соответствию. А когда не хватает интеллекта, получается ровно наоборот.

— Сколько политики в отстранении Михаила Сивакова и Андрея Горбунова от основного состава?

— В клубе общаются с ребятами. Они знают, что не будут играть в БАТЭ. Остальное — нюансы. Да, их отстранение — элемент клубной политики. И для меня очень важно осознание. Важно, чтобы люди, которые не устроили тренерский штаб и руководителей, понимали: сезон для них был неудачным. Правда, многие ребята думают, будто прошлый год у них вышел хорошим. Да, любой имеет право на ошибку. Но важно признавать свои промахи. Признание — первый шаг на пути к улучшению.

А еще, если мы продолжаем разговор о кадровых переменах, для меня очень важно такое понятие как профессионализм. Футбол — большое благо для игроков и их семей. Они могут зарабатывать в этом виде спорта такие деньги, которые больше не заработают никогда и нигде. Никогда и нигде! А все эти разговоры, будто они здоровье кладут… У некоторых игроков в Беларуси за карьеру травм почти не происходит, зато зарабатывают они будь здоров, ничего при этом не добиваясь и даже не пытаясь.

Нужно быть профессионалом. Когда ты получаешь хороший контракт, это не значит, что ты такой хороший. Это значит, что тебе повезло оказаться здесь и сейчас. И еще. Профессионалом надо быть не только возле банкомата. Профессионалом надо быть на поле. Профессионалом надо быть и по отношению к своему здоровью, и по отношению к команде.

— Это общая фраза.

— Ты меня постоянно провоцируешь. Но если хочешь, то пожалуйста... Когда у тебя что-то болит, надо разбираться с врачами. Скажу честно, в 2013-м у нас были люди, которые скрывали свои проблемы со здоровьем. Потом это сказывалось на общекомандном результате.

С момента окончания предыдущего сезона мы переговорили со многими ребятами. И со многими успеем переговорить в ближайшее время. И может такое случиться, расстанемся еще с кем-то. Это будет ни в коем случае не коммерческое расставание.

— Какое из расставаний нынешнего межсезонья далось вам тяжелее всего?

— С Сашей Юревичем и Артемом Концевым. Это личный момент. Момент очень сложный для меня. Честно, я даже не мог представить, что, находясь в футболе, мы какой-то период будем работать в разных командах… Я очень надеюсь, ребята когда-нибудь вернутся в БАТЭ.

Расставание с Юревичем — его решение. Мы готовы были сотрудничать дальше. Но Саше не гарантировалось место в старте. Просто во время подписания предыдущего контракта было понятно, что он — игрок первых одиннадцати. А сейчас — нет. Команда молодеет, появляются новые люди.

С Концевым мы тоже готовы были сотрудничать. Но он хочет играть… Вообще, я ведь болельщик. Болельщик со своей точкой зрения. Я очень часто не понимал, почему Артему предпочитают других. Так бывает, это право тренера. Я не пытался влиять на его выбор. Но искренне расстраивался, когда Артем не оказывался в составе. Порою в прошлом году Тема, не играя, делал для побед команды гораздо больше, чем многие ребята, выходившие на поле. Он никогда не жаловался, а честно пахал. Вот это дух! Вот это клубный патриотизм! Что Юревич, что Концевой — не просто футболисты, а люди с большой буквы.

— Как прошло ваше расставание с Виктором Гончаренко на чисто эмоциональном уровне?

— Дело было так. Пауза на матчи сборных. Примерно за неделю до этой паузы Виктору Михайловичу поступил звонок. Он мне сообщил. Владелец крупного пакета акций «Кубани» Олег Мкртчан просил Гончаренко приехать в Киев, чтобы переговорить. У него большой бизнес в Украине. Серьезный человек. Владеет одним из фешенебельных отелей в Киеве. Я сказал: «Витя, предложение стоит того, чтобы послушать людей». Плюс надо было проявить элементарную вежливость. Олег Артушевич вел переговоры очень интеллигентно.

До этого Виктору поступали разные предложения из РФПЛ. Да, кубанское тоже могло смутить. О клубе ведь пишут много чего — сложный менеджмент, частая смена тренеров. Но в «Кубани» есть система, есть сильные руководители. Это и губернатор Краснодарского края Александр Ткачев, и владелец крупного пакета акций клуба Олег Мкртчан.  

Витя поехал. Они поговорили с Мкртчаном. Гончаренко вернулся, рассказал мне много чего интересного… Виктор сразу сказал, мол, если и уйдет, то только после сезона. Но я видел, что он склонялся к согласию. В сложившейся ситуации очень важной стала роль Олега Артушевича. Мы общались практически каждый день. И общались не только про переход Гончаренко. Говорили и о нефутболе, и о футболе: ведущих европейских командах, Лиге чемпионов, матчах сборных. Созвоны длились по часу. И так каждый вечер.

Оказалось, у нас во многом одинаковое понимание футбола. В итоге мы прониклись друг к другу уважением. Периодически возвращались к теме перехода Гончаренко. В какой-то момент я все понял и сказал: «Олег Артушевич, я не могу гнать Виктора из клуба. Если человек хочет доработать сезон — это его решение. Сумеете убедить Гончаренко, мы его тут же отпустим».

Кроме того мною еще руководил здравый смысл. Если бы Виктор остался до конца сезона, предварительно согласившись на краснодарское предложение, работал бы наездами то там, то здесь. Это повредило бы и БАТЭ, и «Кубани». Я видел, что к команде пришла уверенность относительно чемпионских перспектив. Поэтому мы приняли решение расстаться. Буквально за несколько дней до того, как соответствующая новость появилась в интернете.

Правда, дата отъезда не была окончательно утверждена. Случилось это в не самое подходящее время с точки зрения моей личной занятости. В тот день была свадьба моей дочери. С утра провели еще одни переговоры с Мкртчаном и приняли окончательное решение. Витя поехал прощаться с командой.

Во второй день свадьбы произошло наше с Виктором расставание. Сидели на улице, пели под гитару старые песни. Очень теплая обстановка. То есть на душе было хорошо. Вечером приехали Виктор с женой Маргаритой и сыном Артемом. Посидели, поговорили. Все собравшиеся уже знали, что Витя уходит. У него назавтра был ранний рейс. В шесть утра. Гончаренко не стал засиживаться. Мы вышли во двор. Все попрощались с Витей. После я отвел его в сторону.

Мы долго прощались… Сашка Федорович сказал, что пустил скупую мужскую слезу, когда Витя объявил на базе о своем уходе… Просто надо знать, что нас роднит с Гончаренко. Ведь вся его жизнь — спортивная, семейная — происходила на моих глазах. Этот человек для меня больше, чем тренер, больше, чем друг. Мы как родные. И я знаю, как Виктор относится ко мне.

В общем, было темно уже, когда мы отошли попрощаться… Я даже сейчас с трудом об этом говорю. Потому что у нас там была не скупая мужская слеза… Было очень сложно… Многие этого не поймут. Просто потому, что мы столько всего пережили в БАТЭ вместе.

***

— Три главных ошибки Анатолия Капского за время работы в БАТЭ?

— Да ну! Их было больше! И все они главные! И вообще, не надо об этом. Пора уже думать о будущем.

— Вы представляете, как выглядите со стороны, когда пребываете в запале?

— А какая разница: представляю или нет?

— Как бы отреагировали на заведенного человека с вашим уровнем эмоциональности?

— Если он откровенный мудак, то плохо. Но у каждого свое психоэмоциональное устройство. Надо принимать возможность совершенно разных реакций. Если честно, мне намного проще общаться и решать дела с эмоциональными людьми. Тот же Гончаренко ведь тоже иногда себя не сдерживал…

Некоторые футболисты у нас, кстати, горячие. Когда порой кто-то говорит, как Фергюсон метал бутсы в раздевалке, я улыбаюсь :). Мне вспоминается случай из прошлогоднего чемпионата. Играли в Гродно. Четвертый круг. Я видел, что ребята действуют на спущенных колесах. Просто не хотели играть. Были уверены, что станут чемпионами. Им на все было плевать. 

А ведь «Неман» — очень сложный соперник на своем поле. Причем для всех. Честно говоря, возрождению гродненского духа я по-доброму завидую. И всячески приветствую. Все домашние матчи «Немана» в прошлом сезоне были интересными. Ребята просто выходили на поле и умирали за свой город, за свою команду, за своих болельщиков. Это вызывает огромное уважение.

И вот одни бьются. А вторые демонстрируют абсолютно инфантильное отношение к происходящему. Мы проиграли. После матча я зашел в раздевалку и высказал все, что думал. Это было унизительно для футболистов, признаю. Все сидели, опустивши головы. А один завелся :). Очень уважаемый мною парень, у нас всегда были прекрасные отношения. Остаются такими до сих пор.

И вот он был недалек от того, чтобы запустить в меня бутсой :). Я прекрасно это понимал. Он завелся и начал кричать на меня. Сбоку стоял Саша Захарченко. Я был ошарашен. Не потому, что струсил, а потому, что не ожидал гнева именно этого футболиста. А Саша среагировал. И после я уже хотел только одного: чтобы у Захарченко не сорвало крышу. Было очень интересно :).

— Так а что за футболист?

— Не скажу :). В команде все и так поймут. Уверен, мало кто подумает на этого игрока. Но вывод простой: если я в чем-то перебрал, и человек реагирует на это искренним гневом, я пойму. Это абсолютно нормально.

— Вам бывает стыдно за свои эмоциональные переборы?

— Мне часто бывает стыдно за свои срывы.

— После того, как ломитесь в раздевалки к судьям, — тоже?

— По форме — да. Слава Богу, все мои попытки не завершались прорывами в судейскую. Хотя с точки зрения брезгливости ощущений и сегодня считаю, что в некоторых случаях поступил правильно. А иногда из-за своей горячности оскорблял абсолютно невиноватых людей. Ведь и футболист, и судья, и руководитель, и журналист — люди. Они имеют право на ошибку.

Так вот за случаи, когда человек имел право на ошибку, а я этого не принял и оскорбил кого-то на эмоциях, мне искренне стыдно. Я прошу прощения. А бывали ситуации, во время которых до края не дошло. И я радуюсь где-то глубоко внутри себя, что ничего плохого не случилось. Хотя… И сегодня обидно, что не съездил некоторым по морде.

— Ваш конфликт с Александром Гутором после борисовской победы БАТЭ над «Динамо» — эмоциональный перебор?

— А я ведь ничего не делал. Я просто стоял и ждал своих футболистов. Еще раз повторяю: если я веду себя эмоционально неправильно, у меня хватает духу, когда отойду, позвонить человеку и попросить прощения, а не прятаться за ширмочкой «без комментариев». Думаю, это тема исчерпана.

— Как-то не очень.

— Еще раз: жесты Гутора, которые почему-то не попали в объективы телекамер, — это низко и некрасиво. Он апеллировал к трибунам.

— Как?

— Не скажу. И я не собирался его трогать. Но происходившее меня возмутило.  Человек решил поговорить со мной проходя мимо… Понимаешь, просто есть люди, с которыми ты можешь подраться, с которыми на эмоциях можешь поговорить на повышенных тонах, но в конечном итоге сохранишь к ним уважение. До какой-то поры я относился к Саше как к сыну, который в чем-то заблуждался. Но потом все прошло.

Представляешь, в первом туре, когда мы в Жодино играли с «Динамо», я первым сделал шаг навстречу Саше, пожал ему руку, обнял и пожелал удачи. А потом наш матч в Борисове. Гутор попытался прикрыть свои ошибки обвинениями БАТЭ в нечестности. Это просто низость. Надеюсь, Саша когда-нибудь это поймет.

***

— Об актуальном. Говорят, вы не признаете фанатов БАТЭ в людях со знаменитой уже фотографии в поддержку Майдана.

— Ну, если они фанаты, пусть откроют свои лица. Я видел тот снимок. Узнал не всех. Но, насколько возможно, понял, что некоторые мне встречались. Это люди, с которыми в свое время у клуба были конфликты по поводу различных дискриминационных и расовых моментов. Это люди, которые в свое время были осуждены по иску ФК БАТЭ. За румынские файеры и множество других провокаций. Правда, в итоге мы их простили. Но эти люди демонстративно перестали позиционировать себя на стадионе как фанаты. Их больше нет на секторе, они не занимаются активной поддержкой команды.

Вообще, для меня непонятная и неприятна сложившаяся ситуация. Да, у каждого человека может быть собственный взгляд на политику, собственные партийные пристрастия. Но если вы такие умные, если у вас есть мнение, зачем прятать лица? Ну, выйдите на центральную площадь Борисова… А так это все похоже на дешевый пиар — ухватились за слово «БАТЭ» и носятся с ним по всем информационным сайтам.

И вообще, мое мнение такое: в Украине между собой воюют олигархи и миллиардеры. А люди, занятые в этих процессах, — пушечное мясо. Либеральные идеи — только прикрытие. И для меня неприемлемо использование для продвижения либеральных идей откровенных радикалов и националистов, которым ничего не стоит унизить или убить человека.

Уверен, многие люди с той фотографии, которые называют себя фанатами БАТЭ, сами не знают, чего хотели добиться. Среди них есть молодежь. Она пока еще не дошла умом до сути событий, происходящих в Украине. А есть те люди, которые пытаются управлять молодыми, как марионетками.

Я, например, узнал на этой фотографии Морозова по кличке «Фитиль». Мне кажется, его адвокаты из числа представителей журналистики и искусства при личном общении сильно бы разочаровались.

— В прошлом году вам случилось защищать фанатов, которые во время домашнего матча «Шахтером» скандировали: «Вас е##л БАТЭ Борисов».

— Знаешь, мой ответ будет двояко расценен. Я сам был молодым. В определенном возрасте мы делаем много вещей, за которые нам потом становится стыдно. Это своего рода игра. Для меня дико притеснение из-за цвета кожи, национальности, религиозных взглядов. Важно уважать людей, которые отличаются от нас. С обозначенными моментами я, насколько у меня хватит сил, буду бороться. Все остальное — это какие-то элементы фанатской субкультуры.

Ведь потом в Гомеле оскорбляли наших ребят. Поэтому я своих фанатов защищаю. Еще раз: они в силу возраста немного сумасшедшие. Вырастут–поймут свое поведение.

— Гомельских фанатов, которые оскорбили борисовских болельщиков, в итоге судили. Вашим не сделали ничего.

— И что? Мне нужно было пойти и написать заявление на наших фанатов? Свое мнение, касаемо тех событий, я высказал лидерам сектора при личной беседе. Не все старшие ребята положительно отнеслись к произошедшему. Ведь у многих из них уже есть дети. Понятно, что на стадион ходят и женщины, и совсем малыши. Потому публичный мат — это плохо. Но, наверное, случившееся надо пережить.

— Еще одна неприятная история. Вы инициировали расследование АБФФ по поводу Юрия Цыгалко о стимулировании, которое могло обернуться имиджевым вредом для БАТЭ. Почему?

— Я прочитал слова Цыгалко и в тот же день решил обратиться в АБФФ с просьбой о рассмотрении произошедшего. Для меня было важным разобраться в ситуации. Хотя я знаю, что люди сейчас начнут оценивать итоги рассмотрения в духе: «А как было на самом деле? А почему БАТЭ простили?»

Можно бесконечно рассуждать на тему того, почему я в свое время был противников запрета стимулирования… Кто-то писал запросы в ФИФА и УЕФА, мол, можно ли нам разрешить стимулирование. А кто-то в других чемпионатах просто не обращал на это внимания и никаких запросов не делал. И сегодня подобное присутствует во многих странах.

Мое понимание: есть вещи, которые, так или иначе, будут нарушаться. И факт подобного нарушения, к сожалению, трудно доказуем. Когда я говорил, что запрет на стимулирование вводить нельзя, то делал это с целью избежать двусмысленных ситуаций. Как пример — произошедшее после слов Цыгалко.

Я не знаю, о чем он говорил. Я не ездил в Брест, ни с кем не контактировал. Ни до, ни после игры «Динамо» (Брест) — «Динамо» (Минск). И когда на федерационном вечере закрытия того сезона мы встретились с Сергеем Боровским, он меня тонко подколол, мол, ну что, должники. Я ответил: «Владимирович, если мы для вас накроем стол, с нынешними законами это могут превратно трактовать :)». В общем, только посмеялись.

И я знаю, что никто из работников БАТЭ, которые распоряжаются деньгами, подобными глупостями не занимался. Никто. Но почти каждый год в прессе, так или иначе, звучат намеки на присутствие этого явления в матчах других команд. И все знают, что это никуда не делось. Даже если начнутся разбирательства комитета по этике, никто ничего не докажет. Так в чем смысл запрета? В том, чтобы все причитали: «Ай-яй-яй, так нельзя».

Когда эта норма принималась, я предлагал руководителям клубов: «Давайте соберемся всей лигой, договоримся, что никто никого не будет стимулировать, и ударим по рукам». Но проблема в том, что никто не хочет этого делать… И еще: я сам настаивал на расследовании ситуации. И ведь в интервью Цыгалко и некоторых других футболистов озвучивалось много горячего. А разбирали в итоге только то, что касается БАТЭ.

Понимаю, есть БАТЭ, а есть одиннадцать других клубов высшей лиги. Как минимум… Давай скромно возьмем — больше половины болельщиков этих одиннадцати команд БАТЭ не любят. БАТЭ для всех бельмо на глазу. Поэтому и реакция на наше участие в расследовании по следам высказывания Цыгалко была такой.

Я не боюсь говорить по этому поводу. Просто уверен в невиновности нашего клуба. А общение футболистов, возможно, и было. Не думаю, что до игры.  Давай прямо говорить. Витя Сокол и Леша Бага — друзья. Виталий Панасюк и Саша Ермакович — чуть ли не родственники. Ребята женаты на сестрах. Вполне возможно, что потом кто-то где-то кому-то проставился.

Мне смешно, когда люди начинают причитать о возможном золотом матче в 2006-м. Почему все так уверены, что мы бы проиграли?

***

— Прошлый год начался для вас с серьезной операции.

— Дома мало кто знал, когда я поеду в клинику. Никому не говорил, что именно мне предстоит. Не хотел переживаний близких. О скорой операции все узнали только после Нового года. Я говорил, что займусь здоровьем, ведь январь и февраль с точки зрения бизнеса считаются не самыми активными месяцами.

Я уезжал 7 января. Православное Рождество. После четвертого числа хотел уйти в себя, посвятить время родным и близким. Надо было настроиться самому и настроить домашних. Правда, я все равно не смог сказать, что ложусь на операцию, маме… Приехал к ней в деревню. У нас там дом, в котором я вырос. Когда уезжаю, мама выходит проводить и рукой помахать вслед. В тот раз я как можно быстрее проехал мимо нее. Потому что просто задыхался от слез. Ведь не знал, чем моя поездка в Вильнюс обернется.

Многие рабочие решения я принимал вот в таком состоянии. Со всем нужно было разобраться до четвертого числа. И во многом я наошибался из-за отсутствия времени на хороший анализ. Так получается, что декабрь-месяц для команды сам по себе отпускной. В тот период мы где-то недообщались с Захарченко и Гончаренко. Поэтому все решения и вышли куцыми. Во многом 2013-й не получился из-за декабрьско-январского отрезка.

Молю сейчас Бога, чтобы дожить до тех пор, когда отправлюсь на сбор с командой. Все, что там делается, незаметно, но крайне важно. Потому как идет плотное общение с командой. Только пойми, это ни в коем случае не какие-то собрания. Просто я нахожусь среди ребят. Чувствую командный дух.

— Как ваша мама в итоге узнала про операцию?

— Я ей сообщил по телефону. А буквально через полчаса ей позвонили и сказали, что меня нет…

— Кто?

— Просто какие-то люди. Информация о моей операции пошла гулять по интернету. Вот они и подхватили. Благо я позвонил раньше. Мама ведь у меня — очень добрый, теплый и ранимый человек. Она всегда переживает за родных и близких. Мы очень любим друг друга. И у нее хватило духу это пережить и не поверить.

Хорошо, что мама узнала об операции уже по прошествии всех самых тяжелых дней. Получилось, седьмого я уехал. Девятого был прооперирован. Потом произошел сбой. Большой сбой. Затем настало двое с чем-то суток неопределенности.

— У вас остались какие-то воспоминания о тех сутках?

— Почти нет.

— Помните, как проснулись?

— Да.

— Что чувствовали?

— Жажду… Знаешь, многие рассказывают про белые коридоры и прочее, мне этого не хочется…

— У вас этого не было?

— Ангелов я видел. Да — дети с крылышками. Их я точно видел. Отлично помню. В моем детстве мы делали игрушки из систем для капельниц. Представляешь, такие переплетенные трубочки?

— Да.

— И вот ангелы, которых я видел, делали такие же игрушки. Что-то там плели. Наверняка я то приходил в себя, то уходил. Вот и видел все нависшие надо мной системы поддержания жизнедеятельности с множеством капельниц. Наверное, оттого мои ангелы и занимались их плетением.

— Что было после пробуждения?

— Я очень долго хотел пить, но мне не давали много воды. Нужны было запустить все системы организма. Много жидкости мне было нельзя.

А ведь после операции я великолепно себя чувствовал. Уже на следующий день мог сесть на кровать. Правда, после осложнения приходил в себя гораздо дольше. В больнице восстанавливался недели три. И был очень счастливым человеком все это время :).

— Жили без телефона?

— Нет. Звонков хватало. Просто я очень люблю кислое. Очень люблю ягоды. Голубика, малина, земляника — это мое. Недалеко от вильнюсской клиники, в которой я лежал, находится центр Akropolis с его здоровенным супермаркетом. Так вот, когда друзья и близкие собирались навещать меня, спрашивали: «Чего тебе привезти?», я просил только ягоды. В итоге их было у меня столько, что трудно себе представить :). Трущил ягоды в свое удовольствие и ничего другого мне не хотелось.

***

— Не так давно наткнулись с ребятами в офисе на подшивку старых «Прессболов». В некоторых ваши фото. Спортивный костюм, «Мерседес» и сигарета. Откуда этот образ?

— Насколько я помню, фотография была сделана в Мозыре. Выходной день. Это сейчас я, как правило, попадаю на футбол впритык. На некоторые выездные матчи и вовсе не могу добраться. Порой под гостевые игры планирую командировки. В итоге прилетаю на стадион или перед самым началом или во время матча. А тогда мы могли позволить себе отправиться на выезд на нескольких машинах загодя, остановиться в дороге, мясо пожарить.

Фотография-то почти 20-летней давности. Ты пойми, тогда у молодых людей хороший спортивный костюм — настоящий оригинальный Adidas — был крайней редкостью. И кстати, я носил его с кроссовками. Это очень важно. А то некоторые умудрялись сочетать спортивные костюмы и туфли на каблуках :).

А сигарета… Дело было на стоянке. За пределами общественных мест. Хотя теперь мне неприятно, если рядом кто-то курит. Раньше да — я сам курил. Причем много. Пачки в день мне не хватало. Больше десяти лет курил. Теперь воспринимаю это как придурь, которой многие страдают. Хотя… Личное дело каждого. У нас есть футболисты, которые курят. И я не считаю это проблемой. Плохо будет, если футболист выйдет и закурит прямо на пороге подтрибунки на глазах детей и болельщиков постарше. Это непозволительно.

И вообще — лучше не курите. Берегите здоровье.

Анатолий Капский: «Постоянно смеюсь, когда слышу, что Капский все купил»

Фото в тексте: Надежда Бужан