«Пап, как ты мог промахнуться?» Самые суровые критики в НХЛ
Собака уделала весь ковер в доме. Вот насколько нервной была обстановка в моем доме перед седьмым матчем серии с «Тампой». Мои трое ребятишек просто не находили себе места. Они с трудом могли сдерживать себя. Наверное, собака почувствовала, что что-то не так.
Моим сыновьям 6, 7 и 9 лет соответственно. И они самые большие хоккейные фанаты на всем белом свете. Вы даже представить себе не можете. Я могу сказать, что минимум 45 минут из каждого часа они проводят в подвале, гоняя шайбу.
В обычный игровой день я встаю в 7 утра, а мои дети уже сидят на диване и смотрят обзоры игр НХЛ. Мои маленькие эксперты. Я готовлю бекон и присаживаюсь за стол с чашечкой кофе, а в это время они сообщают мне все новости: «Пап, этот парень совершил ужасный обрез. Такие ошибки допускать просто нельзя».
Это так забавно.
Наверное, я должен отмотать время чуть назад. Ночь перед предстоящей игрой – лучшее время. Тогда мы делаем нашу растяжку. Всю свою карьеру я всегда делаю небольшую зарядку, прежде чем отойти в постель. Держу себя в тонусе. Мои дети переняли эту традицию и не пропускают ее. Даже если я возвращаюсь домой, когда они уже в кроватях, то они не отстают: «Пап, мы не разминались!».
Так что все четверо мужчин из семейства Калленов бегают по дому в нижнем белье, делают упражнения и обсуждают в какой угол мне лучше бросать в предстоящем матче.
Прежде чем я отправлялся на очередной матч плей-офф, то постоянно слышал: «Пап, этот парень должен сегодня здорово попотеть, хорошо?» – «Ага, хорошо. Не сомневайтесь».
Когда я приезжал на арену, то меня встречал Фил Кессел, который всегда спрашивал: «Что говорят ребятишки? Каков их анализ?»
Я рассказываю ему последние скаутские отчеты, а он чуть ли не валится с ног со смеху. Это придает ему огромный прилив сил.
Так что вы не можете представить, в каком состоянии мы были перед седьмым матчем. Парни, наверное, просмотрели больше игр «Тампы», чем я. Я, вроде, собирался выносить мусор, когда мой средний сын, Уайетт, подошел ко мне и серьезно спросил: «Пап, как ты собираешься пробить Василевского? Он поймал кураж. Ты должен бросать над блином. Вот как я считаю».
Наверное, из всей семьи меньше всех нервничал именно я.
Нынешний плей-офф стал великолепным приключением. Удивительно, что ничего этого могло и не быть.
В эти же дни прошлого года я думал, что со мной покончено. Я был в Нэшвилле. «Чикаго» только что вышиб нас из плей-офф в шестом матче. Это был эмоциональный день. Помню, как я нашел укромный уголок в раздевалке, где мы сидели вместе с моим другом, Майком Фишером, и вспоминали наши долгие карьеры.
Я думал: «Что же… это были хорошие годы».
Конечно, никто не хочет заканчивать. Но нужно быть реалистом. Мне было 38 лет. Дети росли так быстро. Они вступали в такой возраст, когда с моей стороны было бы нечестно дергать их в другой город, заставлять их менять школы.
Так что прошлым летом наша семья вернулась в родную Северную Дакоту с мыслями, что я, наверное, закончил карьеру. Это непростой этап жизни, пугающий. Но мы с женой старались мыслить разумно.
Помню, как однажды она сказала: «Ну, если подвернется действительно что-то стоящее...»
Через несколько дней мне позвонил Джим Рутерфорд, генеральный менеджер «Питтсбурга». Вместе с Джимом мы выиграли Кубок Стэнли в 2006 году, когда я играл в Роли, а он был генменом «Каролины». Это один из честнейших людей в хоккее. И Джим не скрывал, в какой роли меня видят: форвард четвертого звена. Человек, который может помочь в раздевалке. Человек, которого можно безболезненно ставить в разные звенья и сочетания в случае травм.
Джим спросил: «Есть еще порох?»
Я думал над ответом пару секунд.
Не было никаких сомнений. Я увидел, как серьезно Джим настроен на Кубок Стэнли, когда произошел обмен Фила Кессела тем летом. А теперь прибавьте к этому то, что Питтсбург – настоящий хоккейный город, а мои ребятишки смогут побывать в одной раздевалке с Сидни Кросби и Евгением Малкиным. Решение оказалось простым.
Где-то через 25 минут мы уже обо всем договорились.
Самым легким было сказать детям: «Эй, нам предстоит новый переезд, но знаете что? Я буду играть с Сидом и Джино».
Гораздо сложнее было решить вопрос с обучением и многим другим. Женам приходится гораздо сложнее, чем игрокам. И далеко не все люди осознают, насколько сложна логистика таких переездов. Особенно когда карьера хоккеиста подходит к концу, а его дети подросли.
К счастью, «Пингвинс» построили 80-миллионый комплекс, с полноценной кухней, компьютерными классами, залами для семей и многим другим – просто потрясающе. Это создает семейную атмосферу.
Мы решили, что не стоит отдавать детей в местную школу на один год. Мы не хотели, чтобы они заводили друзей, с которыми вскоре придется расстаться. Так что остановились на варианте с домашним обучением.
Тревор Дэйли оказался в схожей ситуации, когда его обменяли из «Чикаго». Так что его парнишка и трое моих сорванцов делали домашнюю работу на арене дважды в неделю. Они были стаей волчат, которая носилась по всему комплексу. Они даже могли иногда выходить на лед. Для ребенка – это настоящая мечта.
Забавная история. В начале сезона они бегали по раздевалке, когда их учитель заметил: «Эй, ребята, а вы знаете, кто это там стоит?»
Они оглянулись и увидели взрослого джентльмена в красивом свитере и в очках. Нет, они его не узнали.
Мои дети спросили: «Кто? Этот высокий мужчина?»
«Ага, – кивнул преподаватель. – Это Марио Лемье».
Они чуть не сошли с ума.
Уайетт ткнул пальцем в его сторону: «Марио?!?!».
Они знали о Лемье по YouTube, из книг и телевидения, но с первого взгляда они его не узнали. Они были невероятно возбуждены. Они подошли к нему и сфотографировались. Мой средненький с трудом мог справиться с собой. Посмотрите на него. Тот, что в самом низу фото.
Этот год дал мне очень многое. Мой отец был хоккейным тренером в школе на севере Миннесоты. Так что свое детство я тоже провел в раздевалках. Вспоминаю себя в те годы, но в то время по телевизору игры НХЛ особо не показывали. Для меня кумирами были игроки из старших классов. Пусть они иногда и отоваривали меня в раздевалке.
Я даже не мечтал об НХЛ. Я мечтал играть за команду своей школы в старших классах. Сначала это была «Виржиния Блю Девилс». Но когда мне было 10 лет, мы переехали, так что я стал мечтать о «Мурхед Сперс» (маскот этой команды – огромный улыбающийся картофель, забавно).
Когда команда выходила на матч, то я и мои двое братьев оставались в раздевалке и играли в хоккей с командным врачом. Помню, как мы рвали на кусочки программки к матчу, чтобы сделать из них конфетти и обсыпать ими игроков, когда они побеждали.
Хоккей – это все, что я знаю. Я не могу научить своих детей тому, как забить гвоздь или построить дом на дереве. Это действительно единственное, что я могу им передать. И я могу честно сказать, что этот год подарил мне такое, о чем я и мечтать не мог прошлым летом.
У нас в доме висит небольшая турнирная таблица. На ней крепятся небольшие фигурки в виде шлемов вратарей. И ты двигаешь их в зависимости от того, какое место занимает команда. Так что каждый день перед завтраками кто-то из ребят требовал: «Пап, гони свой телефон. Мне нужно проверить таблицу».
Затем они приводили ее в актуальный вид.
В начале сезона у нас выдался тяжелый старт. Двое моих младшеньких смотрели на таблицу чуть ли не со слезами на глазах.
«Пап… мы… не попадаем в плей-офф».
Им пришлось снять мини-шлем «Пингвинс» с доски. О мой Бог. Они были потрясены. Это был тяжелый день.
Я сказал: «Парни, прошло только 30 матчей. Мы еще вернемся».
Теперь на стене остались висеть только два шлема.
Я не знаю, как они переживут этот финал. С ходом плей-офф у них появляются все новые и новые приметы. Они должны носить одну и ту же одежду в каждый игровой день.
Мы возвращаемся домой после матча все вместе, и это действительно весело. Эти парни – суровые критики. После четвертого матча серии с «Вашингтоном» мы ехали домой, и я чувствовал себя прекрасно. Я забил гол. Мы победили в овертайме.
Но также в начале матча я попал в перекладину. Серьезный проступок.
Первое, что сказал Уайетт, когда мы сели в машину: «Пап, как ты мог промахнуться? Ты обязан реализовывать такие моменты. Это был 100-процентный шанс, пап».
Никаких поздравлений. Никаких объятий. Он не был впечатлен. Лишь качал головой: «Как ты мог промахнуться?»
И они не успокоятся, пока я не принесу домой Кубок Стэнли. Посмотрим, что я смогу сделать.
Источник: The Player’s Tribune.
«Все еще недостаточно хорош, чтобы заслужить реальное лицо». Как выглядит настоящая хоккейная семья
«Никто не думал, что он чего-то добьется». Кто стал вторым номером «Питтсбурга»
P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»