«За границей всегда казалось, что мы медведи». Как в 47 лет быть главной звездой своего вида спорта

Ее биографии и преданности спорту может позавидовать даже Бьорндален. Защитник сборной СССР и России, призер чемпионата Европы, мастер спорта международного класса, поиграла за узбекские «Шелковичку» и «Политотдел», украинский «Колос», владимирский «Текстильщик», дзержинский «Синтез», нижегородскую «Волгу-Телеком» и, наконец, питерский «Метрострой» (играющий тренер).

В свои 47 Надежда Чегурдаева – главная (и уж точно – самая титулованная) звезда женского травяного хоккея. Она поколесила со сборной и клубами по Европе, Индии, США, Японии, Австралии и даже Зимбабве. А теперь стала героиней спецпроекта Sports.ru и Федерации хоккея на траве России.

Распад СССР повлиял на развитие хоккея. Во времена Союза было много классных игроков из республик, на чемпионате Европы-1991 мы заняли третье место в группе А. Пожалуй, это вообще пиковый период перед развалом.

Хоккей на траве – это наша основная работа. Нет такого, чтобы люди потренировались-поиграли и потом шли в офисы. Мы профессионалы, это наш главный источник дохода. В Европе, в той же Голландии по-другому, там в основном любители – тренируются, играют в свободное от работы время.

Наши зарплаты отличаются от зарплат футболистов в миллион раз. Наверное, мы зарабатываем чуть больше, чем рядовой строитель. Но все равно это обычные деньги – мы точно так же сводим концы с концами, берем кредиты, выплачиваем, на что-то копим. У нас даже топовый игрок не ездит на крутой машине – это был бы нонсенс.

Многое зависит от отношения государства – в Европе оно другое. Я понимаю, что масштабы разные: любая область нашей страны – это вся Голландия. Но они любят хоккей, уделяют ему внимание. Даже в деревушке много клубов и полей. Как я слышала, хоккей на траве включен даже в школьную программу – вот почему много людей в нем занято.

***

Я застала поля с натуральной травой – потом пошли изменения правил, покрытий. Не могу сказать, что на натуральной траве было интереснее. В какой-то момент хоккей начал развиваться настолько быстро, что травяное поле стало тормозить игру. Из-за этого вид спорта не мог раскрыться в полной мере.

В СССР не успели подхватить эти изменения, когда надо было стелить-стелить-стелить. Европа оторвалась быстро, поэтому до сих пор догоняем.

У нас искусственные поля – совсем не такие, как в футболе. Ворс сильно ниже – поэтому скорость выше. Где скорость, там и зрелищность, динамика.

К сожалению, наш вид не отличается такими уж масштабными пришествиями болельщиков. В моем понимании, если на трибуны пришло человек 30-40, это уже хорошо.

У нашего клуба есть что-то вроде фанатской группировки – несколько активных болельщиков. Они придумывают кричалки, приходят с растяжками, жгут пиротехнику. Их не так много, но команду поддерживают активно. В прошлом году даже выехали на Кубок европейских чемпионов в Минск – мы сами обалдели.

Они не похожи на футбольных фанатов в худшем проявлении – вполне адекватные, интеллигентные, полиции не приходится вмешиваться, успокаивать их. Конечно, встречаются жесткие кричалки, но это точно не звучит унизительно.

Специальных встреч с фанатами у нас не бывает, но есть какое-то общение после матчей, через интернет.

***

Пока остаются силы, планирую играть. Я не удивлена, что они до сих пор остаются. Никаких специальных упражнений, диет у меня нет. Много лет назад я нашла то дело, которое мне действительно нужно.

У меня не было такого: доиграю до 30 и закончу, до 35 и закончу. Великий Бьорндален тоже не может остановиться – чувствует, готов он соревноваться или нет. Если бы я была хоть чуточку похожа на Бьорндалена, если бы выиграла олимпийское золото, это сделало бы меня самым счастливым человеком.

Без спорта будет трудно – хочется оттянуть этот момент. Я стараюсь тренироваться наравне с командой, но возраст не обманешь. Если чувствую, что не могу, то говорю тренеру: все, здесь остановлюсь.

В команде многие младше меня на 20 с лишним лет. Сначала девочки пытались называть меня Надеждой Львовной. Но я сразу сказала: лучше просто Надя – в игре так проще. Если надо мы можем друг другу высказать, но все в деликатной форме, чтобы без обид.

Самый жесткий тренер – Михаил Безруков. В 91-м мы с сестрой поехали играть в Борисполь под его руководством – взяли последнее золото чемпионата СССР, выиграли Кубок. Много лет Безруков был тренером сборной.

У него есть что-то общее с Николаем Карполем – может, все тогдашние тренеры были так воспитаны. Реально чувствовались его власть, его желание. И все это передавалось настолько, что у нас коленки тряслись.

На сборах было по 4-5 тренировок в день: часовая зарядка, две тренировки, бассейн и перед сном на 40 минут шли на лед. Безруков бывший шайбист, постоянно таскал нас играть на льду.

Мы с сестрой тогда только приехали из глубинки Узбекистана. Нам сказали: на сбор надо приехать со своими коньками. Мы приехали с теми смешными, которые продавались в Узбекистане. Потом пришлось покупать другие.

Самая жесткая тренировка – на сборе в Алуште, это еще во времена Союза. Проиграли в каком-то тестовом матче. Тренер сказал: не умеете играть – будете бегать. А там построили такую эстакаду для спортсменов, с подъемами, спусками. Пять часов бегали, а он наблюдал. Тренировка-наказание.

Сейчас тренеры интеллигентнее, спокойнее на порядок: не получилось? Ну ладно, в следующий раз получится. Раньше такого не было – работала позиция силы, жесткости. Думаю, так во всех игровых видах.

***

Самая необычный командировка – в Индию, еще когда был жив Раджив Ганди. Играли турниры памяти Индиры Ганди, начинали в городах поменьше, финал проходил в Дели. Однажды даже сам Раджив с красавицей женой вручал нам медали.

В Индии от хоккея просто фанатеют, даже в Европе не так. Индийские стадионы раза в два больше, вмещают тысяч по десять, всегда битком. Смуглая масса гудит, галдит, орет – это было так дико, даже жутковато.

Вообще, для советского человека выезды – это что-то особенное. Перед командировками в капстраны нас вызывали в шестой отдел и проводили инструктаж: по одному не передвигаться, ни с кем не разговаривать – для этого существовали переводчики, руководители делегации. Нам было не так много лет, поэтому все воспринимали как игру.

В командировках больше всего удивляло отношение людей к нам – на удивление теплое. Хотя всегда казалось, что мы для них медведи, да и они для нас непонятно кто.

***

Почему про хоккей на траве все забыли? Нехватка полей – одна из главных причин. От этого никуда не денешься, их мало, а хороших вообще почти нет. Лучший стадион – в Казани. Надеюсь, скоро откроют в Санкт-Петербурге. И еще есть Электросталь, хоть покрытие и сносилось. Там приятно находиться, построена гостиница при стадионе, раздевалки чистые.

Еще одна причина – мало государственного внимания. Программы развития спорта – это одно, но чтобы вырастить спортсмена, надо вкладываться. Все понятно, сейчас многим людям кушать нечего, мы ничего не требуем. Но проблема существует.

Третье – воспитание спортсмена как личности. Сейчас хоккеисты разбалованы, успокоены – я в сборной, клюшка есть, обеспечение есть. А спортивной злости нет, все притупилось – эпоха такая. Хотя талантливых много.

Для нас получить клюшку было за счастье. Бегали в кедах по асфальту, просто вот такие стадионы были. Разбивались в кровищу. Домой пришел, мама спрашивает: все? Нет, не все. Опять пойдете? Да, пойдем.

С одной стороны, за молодежь надо радоваться. Если не бегают в том, в чем бегали мы – вот он скачок. Но злость и желание угасли, отошли на другой план – вот в чем беда.

Фото: fhtr.ru; facebook.com; ok.ru